Фить! присвистнул я и даже подскочил на месте. Быть такого не может!
Может-может!
И куда ты их потом? Продал?
Сдал, ответил мужик, чуточку погрустнев. Тёща запретила оставить. Набожная она и суеверная. Но нам с клада государство 25% выплатило, всё как полагается. Мы добавили немного и подержанного «Москвича» купили. Летом с женой под Москву на нём гоняем на станцию одну огурцы с помидорами продавать. За эти года он раза два как окупился. На этих словах собеседник мой снова вернулся в хорошее расположение духа. Так что всё честь по чести.
Вот это да! не переставал удивляться я.
То ли ещё будет! Ты дальше слушай! Перед другой дочерью поехал я вот так же в город пива попить. Назад возвращаться, смотрю кошелёк на дороге валяется. Я его открыл мама дорогая! Там на первый взгляд мой годовой заработок и всё, больше ничего, ни паспорта, ни комсомольского. Захоти вернуть неизвестно, кто потерял. Я сначала его прихватить хотел, а потом засовестился. Пошёл в отделение милиции. Там меня какой-то летёха встретил. Стал моё заявление оформлять, в паспорт смотрит на страницу с детьми и говорит: «Откуда ты такой честный-то взялся? У тебя вон семеро по лавкам, а тогда там и правда семь девок записано было, а ты деньги приносишь. Забери, говорит, и сделаем вид, что тебя тут не было». Я ему: «Как же так, товарищ лейтенант? Мало ли кто всю жизнь копил?» А он и отвечает: «Тот, кто всю жизнь копит, в таких модных и дорогих бумажниках деньги не носит. Он обычно в чулки складывает или в матрас зашивает. Но в кошельки точно не кладёт. Так что бери и иди отсюдова, чтобы я тебя больше не видел». Я и ушёл. Мы два года потом в этот кошель лазили, аккурат до следующих родов.
Потом ещё по мелочи было всякое: то сосед в город к детям съедет и нам корову чуть ли не задарма отдаст, то до бригадира меня повысят, то в лотерейку чуток выиграю. И всё бы ничего, да вот закономерность странная: удача всегда перед родами приходила. Между ними ничего такого особенного. Работа, забота всё как у всех, а как рожать или чуть погодя, так обязательно какой-нибудь фарт выпадет. Так что на судьбу мне грех обижаться. Видимо, бережёт она нас, ну и мы от трудностей не отворачиваемся.
А в лотерею много ль выиграл?
Да не-е-е, не очень много. Поменьше тех царских монет, конечно, но тоже хорошо.
Мы въехали в город. Минут пять двигались в молчании: попутчик мой, видимо, в воспоминания погрузился, а я переваривал удивительную историю, старался примерить её к себе, всё думал, смог бы я вот так же судьбе довериться или струсил бы.
На остановке тормозни, земель, прервал размышления мой попутчик, дальше я сам доберусь.
Я снизил скорость и прижался к обочине. Мужичок снова полез в карман и достал аккуратно сложенные купюрки.
Держи, друг, выручил! протянул он мне рубль.
Иди ты! отмахнулся я. Везучесть везучестью, а деньги тебе всё равно нужны, с твоими-то выводком. Ступай, выпей пивка за меня лучше.
Спасибо, зёма! Удружил. Обещаю, за тебя выпью и на славу погужу! А то когда же ещё я так вырвусь?
Да вырвешься, делов-то? Жена вон какая у тебя добрая.
Добрая-то добрая, да не до того нам потом будет. Рожает она скоро, как-то обыденно, будто речь о покосе шла, скал мужик.
Как?! Опять?! подскочил я в очередной раз.
Опять, вздохнул мужик. Но это точно последний! Точно!
На этих словах он вышел из машины, похлопал себя по карманам пиджака, проверяя паспорт с деньгами, затем сел на скамейку остановки и принял расслабленную, немного мальчишескую позу, скрестив перед собой вытянутые ноги и уперевшись руками в скамейку. Он смотрел вдаль и ждал автобус, хотя, может быть, даже не автобус, а свой очередной подарок от судьбы, который определённо не заставит себя ждать, если только не испугаться и довериться ей. Весеннее солнце ласково гладило его тёплым лучом по линялой кепке и тихо приговаривало: «То ли ещё будет! То ли ещё будет!»
Сполнилось
По тротуару в сторону вокзала, обходя широкие засыпанные листьями лужи, шёл пожилой батюшка. Одной рукой он опирался на старую, потёртую трость, а другой, свободной, поддерживал полы чёрного подрясника, чтобы тот не запачкался осенней мезгой. Походка его выдавала некую немощь, приключившуюся то ли с ногами, то ли со спиной, но, тем не менее, шёл он весьма резво, хоть осторожно и слегка согбенно.
Смотри батюшка, сказала Ксюша своей подруге, когда те выехали из-за поворота, но ещё не успели поравняться с фигурой в рясе. Давай подхватим?
Лена, сидевшая за рулём, успела среагировать и, чуть обогнав пожилого человека, прижалась вправо, к тротуару.
Батюшка, давайте подвезём? крикнула Ксюша из приоткрытого окна.
Отчего и не подвезти? согласился батюшка и улыбнулся.
Он подошёл к машине, открыл дверцу и не без труда, покряхтывая, вместил в автомобиль своё немолодое тело. Немого повозился с тростью, пытаясь удобно и безопасно разметить её в салоне, и захлопнул дверь. Выдохнул.
Вот спасибо! Вот удружили! порадовался он. А то пока до вокзала бы дошёл, весь мокрый был бы.
Да, погодка сегодня не очень, согласилась Ксения, но дождя вроде не обещали. Да и небо достаточно ясное.
Вам на вокзал? уточнила Лена, разглядывая в зеркало заднего вида пожилого мужчину.
На вид ему было около шестидесяти, широкое доброе лицо, серые живые глаза, волосы с проседью, собранные сзади в аккуратный хвост, и недлинная густая борода цвета перца с солью.
Да, домой вот еду, ответил он. По делам к вам сюда приезжал, пора возвращаться.
Издалека приехали? спросила Лена, силясь вспомнить, где она его раньше видела.
Внешность батюшки была весьма характерной для человека его призвания и образа жизни, но было в нём что-то ещё неуловимо знакомое, даже известное.
Да не скажу, чтобы прям издалека, ответил батюшка, но и не близко. Из Дивеево я.
Ого! оживилась Ксюша. Прям из монастыря?
Из него самого, теперь уже оживился и батюшка. Смотрю, знаете про него.
Да кто же не знает? сказала девушка.
Есть те, кто и не знает, ответил батюшка и немного погрустнел, но тут же снова улыбнулся и добавил. Были там?
Я дважды, словно школьница-отличница отчиталась Ксения.
А я вот никак не доберусь пока, ответила Лена и перехватила в зеркале заинтересованный взгляд батюшки.
Надо бы, сказал он.
Вот и я говорю, что надо! отозвалась Ксюша вместо Лены. Я двоих детей там вымолила, продолжила она, повернувшись к мужчине лицом, и ей говорю езжай! Но она всё никак.
Тоже о детках молить? уточнил батюшка, глядя Лене в глаза через зеркало.
Та молча кивнула.
Да, ответила за подругу Ксюша для пущей убедительности.
Детей вообще нет?
Есть, дочка одна, ответила Лена, смотря на дорогу, но она уже большая, а ещё малыша всё никак не рожу.
Батюшка задумался, потом улыбнулся.
Да не переживай ты, будет у тебя ещё ребёночек, будет. Мальчик.
Мальчик? удивилась Лена.
Ксюша расплылась в улыбке.
Мальчик, подтвердил тот. А что, не устраивает? усмехнулся батюшка и огладил бороду.
Да нет, стушевалась Лена. Просто всегда думала, что ещё одна девочка будет.
Человек предполагает, а Господь располагает.
Это точно, подтвердила Лена.
Будет, будет мальчик. Ты не переживай. А как родишь приедешь ко мне туда, в Дивеево. Вот и посмотрим, сполнилось ли.
Лена улыбнулась. Ей очень захотелось верить.
Приеду, конечно. Что б и не приехать?
Вот, довольно улыбнулся батюшка.
А как вас там найти?
Я при Троицком соборе служу, как раз где мощи батюшки нашего Серафима хранятся. Когда приедешь, спроси отца Серафима. Я там один не перепутаешь.
Лена удивленно вскинула брови так вот кого он ей напоминал! Серафима Саровского!
Ого! не сдержала своего удивления Лена. Отец Серафим и у Серафима Саровского на службе. Вот это совпадение!
Батюшка улыбнулся кротко:
Да. Чудны дела Твои, Господи
А вам не говорили, что вы даже похожи на Серафима Чудотворца? теперь уже удивлялась Ксюша, которая к тому времени развернулась всем корпусом к батюшке и разглядывала его во все глаза.
Как же? Говорили, ответил он, смущённо потупив взгляд, постоянно говорят. Только куда уж мне, грешному, до угодничка нашего?
Лена повернула к зданию вокзала, остановилась.
Приехали, сказала она, внезапно ощутив непонятную ей горечь от предстоящей разлуки.
Как раз вовремя, ответил батюшка Серафим. Спасибо вам за добро услужили старику. А то быть мне мокрым по самые кости.
Отец Серафим открыл дверцу и вышел из машины, наклонился в салон и добавил, обращаясь к Лене:
А ты, детка, не грусти и сына жди. А как родишь приезжай ко мне. Обещаешь?
Обещаю, ответила она и широко улыбнулась.
Ну, добро, сказал старец и закрыл дверь, взглянул на небо и резво направился ко входу вокзала. Как только он зашёл внутрь, из рябой, дырявой тучки, неизвестно откуда и когда прибежавшей, вдруг выплеснулся густой дождь. Девушки переглянулись, не в силах выразить свое удивление в словах.
Ну что, мать, сказала Ксюша, жди теперь сына.
И сын действительно родился. Родился через год после той памятной встречи. На радость всем тем, кто ждал и верил, и на удивление тем, кто веру потерял. Как только мальчишка дорос до возраста, когда его стало возможным оставлять без мамки, Лена с мужем поехали к батюшке Серафиму в Дивеево. Договаривались же.
Приехали аккурат к окончанию службы, зашли в храм, оглянулись: к мощам на поклон стояло несколько человек, суетились служки, из ризницы вышел круглый, низкорослый батюшка. К нему и обратились:
Где тут у вас можно отца Серафима найти?
Он здесь. Сейчас позову, ответил тот и нырнул обратно в ризницу.
Через минуту вышел.
Подождите немного, он к вам сейчас подойдёт.
Лена улыбнулась и взяла мужа под руку.
Вот увидишь, шепнула она супругу, вылитый Серафим Саровский. Он даже горбится, как и тот, немного.
Дверка в ризницу распахнулась и оттуда быстро, даже решительно вышел высокий, статный черноволосый батюшка.
Вы меня искали? спросил он басовитым голосом.
Нам отец Серафим нужен, ответила Лена, немого испугавшись.
Я и есть отец Серафим, сказал он.
Нам другой нужен. Постарше, замялась она. Намного старше.
Других тут нет, ответил батюшка и примиряюще улыбнулся.
Как же нет? Мне говорили, что есть.
Кто говорил? спросил батюшка, и его зычный голос заставил прихожан обернуться.
Лена смутилась.
Ну как же, сказала она, года два назад у вас тут батюшка Серафим был, старенький такой, чем-то на Серафима Саровского даже похожий. Где он? Больше не служит?
Я здесь давно. Лет десять уже. У нас кроме меня никаких Серафимов никогда не было. Ну, разве что только ещё сам батюшка Серафим, сказал отец и поклоном указал в сторону, где стояли мощи Чудотворца.
Лена стояла молча, не зная, что и как ещё спросить. Да и нужно ли было спрашивать?
Так я могу вам чем-то помочь? спросил отец Серафим.
Нет, нет! стушевалась Лена. Спасибо.
Она схватила мужа за руку и потянула к мощам. Обещание батюшка Серафим выполнил. Да и она своё выполнила приехала к нему сообщить, что сполнилось всё. Осталось только поклониться и поблагодарить.
На хвосте кометы
Первый кандидат на руку и сердце Юли, по мнению мамы, оказался слишком хмурым и серьёзным.
Понимаешь, щебетала мама, Лёша это памятник Ленину в центре провинциального городка: стабильно, но скучно. Рядом с ним с тобой ничего такого не случится, говорила она, подразумевая под «ничего» что-то очень яркое и весёлое. Он же потенциальный бобыль. Ему не жена нужна, а старая двушка в спальном районе и безлимитный интернет. Ты с ним загнёшься.
Юля была бы и рада чуток «загнуться» где-нибудь в спальном районе, но активная позиция мамы очень этому мешала. Та была фейерверком, импресарио по призванию. Любой её выход, даже выход утром из спальни, должен был сопровождаться фанфарами и овациями. Много лет мама работала в сфере организации торжеств и знала толк в насыщенной жизни, которую она пила большими глотками и с ярко накрашенными губами.
С папой Юли она развелась уже давно. Он не выдержал натиска бурлеска в своей просторабочей жизни и, когда Юле исполнилось 11 лет, самоустранился из семьи к тихой, серой женщине.
В принципе, Юле нравилось быть с мамой все её знакомые девчонки говорили, что та крутая, не то что их «кислые предки». А это, знаете ли, весомый аргумент в молодой жизни ещё несформировавшегося человека. Но часто она ощущала себя как их такса Кики. Та не знала чувства меры и, если дорывалась до пачки с кормом, забивала им нутро по самые голосовые связки, а потом долго и обильно тошнила в углу под стулом.
Так же и Юле часто хотелось уйти с очередного праздника жизни, устроенного мамой, забиться в угол под стул и тошнить там.
Но в то время она не умела слушать себя, и мама была авторитетом. Поэтому с лёгкой маминой руки Лёше-памятнику была дана отставка.
Свято место пусто не бывает, и вскоре в жизни Юли появился Гарик. Вот не Игорь, а именно Гарик! Взрыв, треск и человек-оркестр. Моментально он перехватил мамину инициативу и закружил Юлю в хороводе праздника. Нет, он не был ни артистом, ни организатором торжеств. Днём он служил в одном офисе менеджером среднего звена и даже неплохо зарабатывал, а вечерами, изголодавшись по свободе, спешил жить и спешил за собой Юлю.
Мама была в восторге от Гарика! Возможно, она и сама была бы не прочь выйти за него замуж, но два фейерверка в одной квартире это уже пожар, поэтому она поспешила дать своё настоятельное материнское благословение. Так в воздухе запахло свадьбой.