И вот уже успокаивающий ход мыслей сменил ее минутную панику на теплую, спокойную уверенность своей правоты, своего превосходства. Нужно же правильно вести себя, правильно ставить себя изначально в отношениях с людьми, думать о том, кто в ком будет больше нуждаться, чтобы нуждались всегда в тебе.
Ей стало так спокойно и даже весело, что она окончательно отогнала от себя мысль о том, что ей может быть нужен какой-то там оргазм, и даже улыбнулась насколько могла дружелюбно продолжавшим шутить и хохотать коллегам.
Начальница принесла ей небольшой документ для работы, и она с неожиданным удовольствием принялась за работу. Приятно ощущать свою значимость, труд ее был не абы какой, нужно было хорошо понимать компьютер, чтобы так справляться, как могла это она.
К обеденному перерыву, ровно в 12:29 она уже была одета в благородный серый тренч, держала в руках новую кожаную сумку, и переобулась в свои очень дорогие лоферы на удобном каблуке. Все эти вещи дарили ей уютную теплоту внизу живота и груди, и делали взгляд загадочно-удовлетворенным. Как только на мониторе число 29 сменилось на 30, она направилась в ведомственную столовую, пообедать с подругой из другого отдела, а потом прогуляться по осеннему скверу, чтобы уже наедине с ней рассказать последние новости, горести и радости.
***
Настроение ее было прекрасным, воздух чистым и прозрачным, небо синим, листья желтыми, в общем идеальная иллюстрация успешной жизни. Ее успешной жизни. Они шли с подругой и хихикали над неудачливыми дамами с работы, и вдруг взгляд ее зацепился за что-то как будто знакомое. Она даже приостановилась, чтобы присмотреться.
Муж?
В первое мгновение Элеонора не могла понять, что она видит, ну то есть объяснить могла, а осознать нет. Она могла проговорить про себя или даже в слух, что вот ее муж стоит и целует какую-то другую девушку, но что это означало ее сознание какое-то время отказывалось понимать. Потом шок сменился на ощущение нереальности происходящего, стали возникать предположения о том, что это может значить, кроме очевидного, конечно. Но ее подруга первая нарушила молчание.
Элечека
И такая унизительная жалось была в ее голосе, что Элеонора мгновенно опомнилась, и тут же пришла в ужас от того, что ее позор видит человек, с которым она дружила, собственно, из снисхождения, и жалеет ее. Внутри нее все обрушилось, живот премерзко скрутило льдом, нахлынула тошнота, и сердце заколотилось с такой силой, что дыхание стало частым и каким-то отрывистым.
Но двигаться она еще не могла, тело пока не вышло из оцепенения, и тут вновь ее вынудила пробудиться подруга, она зачем-то окрикнула ее мужа по имени, и он обернулся. Элеоноре захотелось ее ударить со всей силы пусть и дорогой, но тяжелой сумкой за такую выходку, но она увидела, что муж обернулся, и уже не могла отвести от него взгляд. А обернулся он довольно нервно, однако, когда он увидел свою жену, свою Элеонору, он почему-то даже не смутился, он закатил глаза и отвернулся в другую сторону с раздражением. Девушка была смущена, удивлена, а он зол, и мучительная тошнота захватила все тело потрясенной женщины.
Муж еще пару мгновений держал руки той девушки, потом сказал ей что-то и направился к жене. Злой. Почему он злой? Он же должен быть раздавлен! Если это какая-то его глупость, если это случайная интрижка тупого животного, который не брезгует потаскухой, раздвигающей свои ноги перед женатыми мужиками, то он должен смотреть глазами побитой собаки, должен сгорбленный подбегать, и умолять, умолять!!! Но он подошел резкий, ровный, напористый, коротко поздоровался с подругой и, взяв Элеонору за одно плечо, отвел ее немного в сторону, чтобы поговорить наедине. Она же дернула плечом и, давая понять ожившим телом, по которому теперь разливался огонь гнева, что она не хочет никаких прикосновений, все-таки отошла с ним. Он убрал руку, он не стал настаивать на контакте, отчего ей сделалось опять тошно, и она вдруг очень четко поняла, что никакой власти у нее над ним уже нет. А когда он заговорил, с каждым его словом она ощущала себя все более жалкой.
Послушай, мне жаль, то ты вот так об этом узнала, я понимаю, что вышло очень нехорошо, при этом Элеонора пыталась делать строгое лицо, но оно почему-то тряслось. Видя это, муж немного смягчился. Я не хотел такого поворота, я не специально пришел сегодня с ней сюда, так вышло.
Элеонора молчала. Он замялся немного, по очень быстро настроился на прежнюю волну.
Я собирался тебе сказать, чтобы все было по-честному, я не обманщик, но я встретил другую женщину, это Настя, мы любим друг друга, и я хочу развод. Я бы очень хотел, чтобы наш сын жил со мной, Настя не против, но я не хочу портить тебе жизнь, поэтому вполне согласен, если у нас будет совместная опека. Дом я оставляю тебе. Я уже купил для нас с Настей новый дом, недалеко от школы Марка.
Элеонора молчала, она смотрела в одну точку и все силы ее тела уходили на то, чтобы оставаться так стоять и не кричать.
Ты слышишь меня?
Да, ответила она довольно спокойно.
Я рад, что ты не скандалишь, конечно, я понимаю, что вышло нехорошо
Он выдохнул, глянул на свою Настю, и собрался заканчивать этот разговор. Потянулся было рукой чтобы взять пока еще жену за плечо, но та вздрогнула, и он распрямил пальцы, сделав прощальный жест.
Ладно, мне бежать надо сейчас, очень срочно, мы вечером дома поговорим по-человечески. Пока.
И побежал к Насте. Побежал. Радостный. Так радостно на нее смотрел. Что же это такое?
Подруга подскочила с перепуганным лицом.
Ты как?
Нормально, соврала Элеонора.
Пошли, пошли, обед заканчивается. Или ты может быть отпросишься сегодня?
Нет, нет, я не могу подводить людей, много работы же.
Ой, Она даже приобняла участливо разбитую внезапным горем подругу, от чего ту опять затошнило Справятся там без тебя, не переживай, работа не главное
И что-то еще такое дежурное, чего Элеонора уже не слушала.
Они пошли обратно на работу, подруга щебетала и теребила плечи Элеоноры, а она пыталась говорить о каких-то совершенно отвлеченных вещах, серьезно и глубоко обсуждая то, что они обсуждали до катастрофы.
В офисе Элеонора пару часов пребывала в трансе, ей никак не удавалось вернуться в колею успокоительного построения мысленных конструкций, которые бы дали ей ясность и опору. Сознание металось в тщетных попытках простроить хотя бы приблизительно такое будущее, которое могло бы быть хоть как-то сопоставимо с жизнью.
И вдруг пришло очередное осознание: все эти женщины, все эти убогие узнают об этом и будут ее жалеть. На секунду ей показалось, что сейчас она потеряет сознание, и возможно это было бы лучшим исходом, впасть в кому прямо сейчас, чтобы только не проходить через этот ад.
Она как могла собралась с силами и решила, что еще не все потеряно. Такие вещи не могут случаться в одно мгновение и так внезапно, вечером они обязательно поговорят, и она выяснит все обстоятельства, она убедит его в том, что он совершает глупость. Потому что это все просто невозможно, все было хорошо, и вдруг ни с того ни с сего
С таким планом можно было как-то справляться с действительностью, которая не останавливалась ни на секунду и вторгалась в ее мир то работой, то глупыми вопросами коллег, про то, ставить ли на нее чайник. Делайте, что хотите, хоть сгорите к черту, думала она, но отвечала, конечно, так, будто ничего не произошло.
***
До дома она добралась сама, на такси. Так было все последние годы, потому что муж заканчивал работать позже, но теперь она уже не была уверена в этом. Она то думала, что отлично его знает, что он конечно немного трудоголик, но зато не лентяй и не помешанный на сексе, короче приличный мужчина, который только и нуждался, что в разумном руководстве и грамотной мотивации. Ей казалось, что ее методы в этом направлении безупречны, она то умела держать себя в руках, не была как это мерзко говорили «слаба на передок», и часто смеялась с подругами над такими дурами, которые не могут месяцами держать своих мужчин на голодном пайке, чтобы те приползали к ним, как к ней раньше ее муж.
Что же она упустила? Ее швыряло из трезвого анализа своих методов в панику от уезжающего из-под ног пространства. Она ходила по дому намечая места, где будет разговаривать с ним сегодняшним вечером, где будет выгоднее сесть, чтобы казаться наиболее раненной. Ей хотелось, чтобы он увидел какая она гордая, что, даже будучи несправедливо оскорбленной его интрижками, она может держать себя в руках и ни за что не станет за него цепляться. Хотя всплакнуть скорее всего будет даже выгодно, но не сильно, так чтобы он видел, как она борется со своими чувствами и с жестокостью жизни.
Такие приготовления вдохновили Элеонору, она вновь почувствовала себя уверенней и даже подумала, что возможно вся эта история в итоге окажется ей даже на руку, он теперь будет по гроб жизни виноват перед ней, а она сможет быть святой, простившей непутевого мужа из великодушия и ради ребенка, конечно.
Несколько продуманных фраз, некоторые были произнесены великолепными героинями ее любимых фильмов, приготовленных для поединка окончательно ее успокоили, и теперь она уже не с тревогой, а даже с предвкушением ожидала его появления, выбрав для первого его взгляда самое выигрышное положение: она сидит в кресле в гостиной прямо напротив двери, так что входя в дом и сделав всего два шага он увидит ее, полулежащую в этом кресле, одной рукой обхватившую подушку, а пальцами другой поддерживающей свою склоненную в печали голову.
И сцена удалась. Он зашел в дом, сделал ровно два шага и увидел ее. Но он почему-то промолчал, так что ей самой пришлось открыть глаза и сделать удивленный вид, как будто она и забыла, что он должен был прийти.
А это ты?
Что-то опять было не то с его лицом, оно было недостаточно виноватым, и что-то еще мешало. Отвращение?
Привет, наконец-то сказал он и исчез в прихожую снимать обувь.
Элеонора почувствовала сначала раздражение, а потом тревога опять охватила ее всю. Что ж он за идиот такой!
Она продолжила сидеть так, чтобы все-таки разговор шел по ее сценарию, а муж спокойно разулся, повесил пиджак, и вошел в гостиную, и только один раз взглянул на нее как-то исподлобья. Но Элеонора не отчаивалась, она продолжала держать лицо, отстраненное и горькое выражение, но как бы смирившее уже с судьбой.
Он сел как-то тоже совершенно глупо, не на софу перед ней, а на большой диван в той стороне, куда она была полу повернута спиной. Сел и сидит, молча. Она еще какое-то время смотрела в пространство перед собой, но потом ее стало это уже бесить, что происходит? Почему этот человек, чья вина была несомненна и доказана, ведет себя так, что она еще должна к нему поворачиваться?!
Она занервничала еще сильнее, и повернула к мену уже очень злое и оскорбленное лицо, а он смотрел на нее спокойно и непробиваемо, после чего Элеонора уже не выдержала и села прямо в кресле, но вдруг ужаснулась от того, что ноги ее в прямом смысле тряслись так, что это было прям видно, и тогда она срочно их поджала под себя, повернувшись все-таки к мену лицом. Но лицо ей пока удавалось удерживать. Она смотрела на него уже с ненавистью, а он так и продолжал молчать. И вдруг неожиданно для Элеонору ее сдавшие нервы выдали:
Тебе что, меня совсем не жалко?!
Он только сжал на мгновенье губы, но ответа не дал.
Тебе совсем нечего мне сказать?! Это уже был выкрик сорвавшегося голоса.
Я уже все сказал, всю ситуацию объяснил, я думал, что ты мне что-нибудь скажешь.
Он был так спокоен, он, кажется, был готов, готов именно к такому. Он что ее переиграл?
Послушай, голос его стал мягче, Я понимаю, что получилось очень некрасиво, еще и при твоей этой коллеге, как ее? Но у нас же все очень давно заглохло, мы так жили последние лет 10 Это же не отношения вообще.
Он усмехнулся и посмотрел на жену с улыбкой, но она была уже красная и трясущаяся, как перед сердечным приступом, и он осекся, опустил глаза, и уже без улыбки продолжил:
На счет Марка, я не настаиваю, чтобы он жил со мной, ты не подумай, я ни в коем случае не собираюсь его отбирать, тем более по суду. Это было бы не по-человечески. Я про его школу сказал, потому что подумал, что Ну тебе, возможно, трудно будет с ним одной, а так он сможет жить и здесь и у нас с Настей. Она только за то, чтобы он с нами жил, она и своих детей хочет и Марка уже очень любит.
Тут Элеонору стало по-настоящему тошнить, она похолодела вся и видимо побледнела, потому что он, взглянув на нее, изменился в лице:
Тебе действительно плохо? Ты белая прям.
Элеонора почувствовала, что ход за ней:
Она с Марком общалась?
Да, прости, это действительно было плохо с моей стороны
Плохо? роль обвиняющей придавала ей сил.
Ну ужасно гадко, хренового, полное говно! Что ты хочешь услышать? Я тебе боюсь лишний раз что-то говорить, и Марк, между прочим, тоже, ты ж от любой фигни в припадки впадаешь.
Знакомить нашего сына со своей любовницей это фигня?!
Нет, я же сказал, что это мой косяк, я признаю, что это очень плохой поступок, но я хотел быть уверен, понимаешь?
Нет! заорала Эелеонора, выйдя окончательно из себя, Не понимаю! Это же наш ребенок! Какой пример ты ему подаешь?! Чему ты его учишь!? Что можно обманывать мать, что можно на мать насрать?!
Да он сам не хочет с тобой разговаривать ни о чем, он тоже перешел на крик, Он боится тебя, ты его запугала своим холодом, отталкиваешь его, как будто это не твой сын, а какой-то нагадивший щенок!
Элеонора почувствовала себя обманутой и мужем, и сыном, но одновременно очень маленькой и слабой, и ей вдруг показалось, что он такой вот родной, как раньше когда-то
Пожалуйста, давай забудем это все как страшный сон, я не идеальная, ты тоже косяк на косяке
Какой сон, Эль? Я уже все решил, я только боялся вот этих сцен, и тянул поэтому
Да это ж какая-то чушь! Что ты решил? Какая Настя? Элеоноре вдруг стало по-настоящему страшно, ей на секунду показалось что она сошла с ума, что все это ее брак, ее жизнь, просто какая-то галлюцинация.
Но на его лице только проявилась усталость и раздражение.
Наверное будет лучше, если я съеду прямо сейчас, а то эти выяснения никогда не закончатся.
Нет! Я не тебя не пускаю! Нет!
В дверях появился испуганный Марк.
Эль, пожалуйста, я его с собой сегодня возьму. Ты поспи, успокойся, я позвоню завтра, хорошо? Марк, иди оденься быстренько, переночуешь со мной и Настей.
Бессилие обрушилось на Элеонору и сорвало все стоп-краны:
Вы никуда не пойдете, я вас не пускаю! Я опозорю тебя, слышишь?! Я тебя уничтожу! Тебя с работы выкинут! Я твою Настю эту шлюху найду, ее пробьют по базам, она наверняка проститутка! Где ты ее взял? В стриптиз-клубе? К ней же ни один вменяемый мужчина на пушечный выстрел не подойдет!!! А тебя я прокляну, слышишь, твоя мать родная тебя проклинает! Выродок!!!
Они быстро обулись под аккомпанемент ее воплей и выбежали во двор. Завелась машина, открылись ворота, а Элеонора стояла по середине прихожей, еще держа в руках защитную подушку, но уже не знала, что с ней делать.
***
Всю ночь почти она не спала, выпила все успокоительные в доме, а уснула только в шестом часу, и с утра позвонила на работу, сказалась больной.
Муж, как и обещал, позвонил, спросил, как дела, она сухо ответила, что с ней все в порядке, что он может спокойно подавать на развод, она согласна. Хотя на самом деле она не была согласна ни с чем из происходящего.
Но он поверил, воодушевился ее спокойным голосом и даже сам начал говорить о том, что понимает, как-то надо сообщить это все родственникам и друзьям, его этот вопрос заботит не меньше ее, он хочет закончить все интеллигентно, но думает, что пусть лучше она сама решит, как им будет лучше это сделать.
Она величественно согласилась подумать и действительно задумалась об этом. Это же такой удар по ее репутации, это же ВСЕМ придется об этом рассказать.