Кстати, в середине восемнадцатого века один монах из Охотского острога узнал от местных аборигенов о существовании этого провала. Взяв с собой несколько проводников, он спустился в него и даже попытался пройти какое-то расстояние по этой «трубе». Но поскольку у него не было нужного запаса факелов, ему пришлось ни с чем вернуться назад. В остроге он уговорил казачьего атамана несколько расширить вход в пещеру и спустить в провал пару лошадей. Казакам удалось это сделать, и вскоре монах с одним лишь провожатым тронулись в путь.
Не знали они, что их ждёт впереди, даже лошадям взяли овса на две-три кормёжки да только два бурдюка с водой. Думали, ну версту-другую пройдут да и упрутся где-нибудь в тупик. Ан нет! Когда отмахали двадцать или тридцать вёрст в этой чёртовой трубе, назад как-то и несподручно стало поворачивать. А в итоге без малого пятьсот вёрст преодолели они.
Большую часть пути скакали они верхом. Потом одна за другой пали лошади. Продукты и у путников давно закончились, пришлось последние двое суток пути сырой кониной давиться. Назад пути им уже не было, не дошли бы пешком. Побрели вперёд.
Неистовый монах, крепкий телом и духом человек, последние три версты тащил истомлённого голодом напарника буквально на себе. И, о чудо! Впереди, в темени бесконечной трубы забрезжил неясный ещё свет.
Доковыляли путники до того места, откуда свет в трубу проникал, глядь, а там щель в трубе образовалась. Скорее всего, осела в этом месте труба во время землетрясения.
Посмотрели вперёд: труба как шла в глубины земные, так и шла. Да не было у них уже сил топать по ней, и так судьбу за хвост издёргали. А щель такая была, что и голова не могла пролезть через неё. Пришлось им ещё целые сутки долбить ножами неподатливую твердь трубы, насилу потом протиснулись через неё наружу.
Повезло им, рядом берег морской оказался. Присмотрелись путники и обрадовались. Знакомыми эти места для них были. Это была Удская губа, а в ней казаки каждый год зверя морского били и не для мяса. Оно было горклым и невкусным. А вот из перетопленного жира того же моржа или тюленя знатное топливо для лампадок получалось.
А тут из-за мыска ближнего две лодки гиляцкие показались. Тоже, видимо, за зверем охотились. Так и спаслись монах с казаком. Их имён время не сохранило, но осталась потом запись странная в атаманских «записках» об этом событии:
«Вельми чудная нора под горой обнаружена была».
Что это была за «нора», а точнее труба, до сих пор никому неизвестно. Очередные подвижки после землетрясений да осыпи каменные снова замуровали этот подземный ход.
Сейчас, в наше время, во многих местах мира обнаружены подобные тоннели и ходы. Входы (выходы) в них в ряде случаев имеют явно искусственное оформление в виде мощных мегалитов.
Есть разные гипотезы на этот счёт. Но некоторые учёные-неформалы считают, что эти сооружения были проложены под землёй ещё в те времена, когда существовал единый континент типа Гондваны, до его распада на отдельные материки, то есть очень-очень давно. А судя по габаритам (трубы всё-таки довольно внушительного диаметра!), пользовались этими подземными коммуникациями существа огромного роста. И косвенно эту гипотезу подтверждают находки по всему миру скелетов существ трёх, пяти и даже десяти метров ростом!
Но официальная наука, как у нас, так и за рубежом, как чёрт от ладана, шарахается от этих фактов и артефактов. Какая-то грозная, тёмная сила заставляет всё человечество придерживаться версии «бо-жественного», «библейского» мироустройства или, на худой конец, теории Дарвина с её происхождением человека от обезьяны. Хотя чушь и несусветность последней версии уже режет глаза и слух..
Шесть столетий продержались рассены на землях, раскинувшихся между Охотским морем и рекой Алдан. Но и эти земли пришлось им покинуть.
Зимы становились год от года суровее. Пахотные поля уже не оттаивали ко времени сева. Вечная мерзлота вступала в свои права
С воем и плачем стронулись рассены с обжитых мест. Не было у них уже возможности возвратиться старым путём к Ени-реке. Нынешний князь рассен Тиох посылал на запад следопытов своих, да только ни с чем те вернулись. Заросли земли до самой Ле-реки густым хвойником непролазным, в котором клещ кусучий водился. Троих клещи эти укусили, и умерли они в страшных мучениях. Да и другое рассказали следопыты: земля в тех местах даже летом на ладонь не оттаивала, какая уж тут пахота! А без хлеба не прокормишься!
Повёл Тиох племя своё огромное на юг по побережью Охот-моря вдоль Джугджурского хребта.
Худо-бедно, а рыбы и сейчас, и тогда в море этом было вдосталь. Только рыба рыбой, а хлебушко подавай! Когда добрели люди до долины, где текла на северо-восток полноводная Аму-река, у них зерна разного только для сева и осталось.
За несколько лет на богатых, тучных землях этой долины восстановили рассены свои запасы зерновые. С разрешения князя несколько десятков молодцев переправились через узкий пролив, разделяющий нынешний остров Сахалин и материк.
Доподлинно неизвестно, чем они там занимались, но, вероятно, именно после их похода на Сахалине и японских островах появилась народность айнов. Их сейчас осталось не так много японцы-монголоиды не терпели у себя под боком не похожую на них расу. А айны до сих пор сохранили в своём облике европеоидные черты сильна оказалась кровь борейская, влитая в наши жилы!
Ещё один отряд рассен переправился через Аму-реку и дошёл до самого юга нынешнего Приморья. А там в последнее десятилетие нашлось и материальное подтверждение, что они там побывали. В сопках, окружающих сразу несколько бухт, на юге Приморья на скалах и отдельных валунах найдены уже сотни наскальных рисунков и даже «портреты» бородатых мужиков с европеоидной внешностью.
Аму-река по рыбному разнообразию и сейчас уступает разве что Амазонке и Конго. И подивились рассены, когда им удалось выловить чудо-чудное, огромную рыбину в две с лишним сажени длиной. На Волге, Дону и Каспии эту рыбу зовут белугой, а на Амуре калугой. Так её окрестили калужане во времена «столыпинского» переселения на Дальний Восток.
Всё шло к тому, что рассены наконец остановятся здесь, на этих благодатных землях, на веки вечные. Зимы тут ещё были мягкими, земля в пойме реки вовремя оттаивала к посевной поре. Дичи и рыбы кругом было в изобилии.
Но на восьмой или девятый год их обитания здесь на дальний рыбацкий стан напали неведомые разбойники. Рассены, помятуя о том, что на юге они могут столкнуться с ариманами, невольно готовились к такой встрече. У каждого взрослого юноши и мужчины всегда под рукой были меч со щитом да луки со стрелами. Так что хоть и внезапным был наскок чужаков, хоть и убили они двоих рыбаков, да всё-таки отпор достойный получили. А двое раненых нападавших в полон были взяты.
Долго князь Тиох всматривался в чужаков. Неказистые, малые ростом пленники с узким разрезом глаз и иссиня-чёрными волосами чуть ли не кусались бешено, когда сам князь или ещё кто из его людей приближался к ним. Словом, дикими и злыми были узкоглазые басурмане.
Лишь через месяц удалось князю с грехом пополам допытаться у них, откуда они пришли. Оказывается, пришли они на лодках с острова большого, что на востоке от материка лежал.
Спросил князь, не встречали ли они таких вот как он на том острове? Нет, молвили те. Может, врали, может и правда разминулись. Да с тех пор уже лет шесть прошло. Оттаяли чужаки, поняли, что не будут им мстить эти огромные люди с белой кожей и странными голубыми глазами за убийства их товарищей. Поведали они, что южнее Сахалина есть и другие большие острова и жили там не аримане, а сёгуны. На вопрос, где аримане обитают, показали пленники на заход Ярилы, там, мол, живут их кровожадные родственники. Ведь по-сути японцы-сёгуны это те же обособившиеся аримане-китайцы.
А потом случились два подряд неурожайных года. В тех местах и сейчас и тогда тайфуны и муссонные дожди надолго землю в жижу грязную превращали. Да ещё похолодание от близкого уже народившегося Ледника северного и долину Аму-реки накрыло.
И вновь рассены стали готовиться к походу. Часть людей со скарбом нужным в изготовленные лодки посадили, но большая их часть берегом пошла вдоль реки. За три года добрались они до развилки речной. В этом месте Шилка и Аргунь сливались, образуя саму Аму-реку. И случилось так, что именно в этом месте встретились рассены с руссами сибирскими, что стерегли границу Яра Руси с ариманами
Глава 3
Трудно сказать, что больше повлияло на решение князя кривичей повернуть свои стопы на юг Сибири. Рассказ Матяни о бедах, которые навалились на южно-сибирских русов, конечно же, впечатлял, но от него можно было и отмахнуться. Где эти узкоглазые варвары и где кривичи? Но от другого не отмахнёшься. Море северное, которое круглый год кормило людей рыбой да зверьём ластоногим, стало покрываться коркой льда.
И с каждым годом корка эта становилась всё толще и толще. Вскоре и вовсе нельзя было даже летом лодки на воду спускать лёд не пускал! А земля настолько выхолодилась, что последние годы урожай не вызревал, а вымерзал на корню. Так что волей-неволей пришлось кривичам бросать обжитые места, распаханные пашни, избы добротные да трогаться в путь, держа курс на юг, в ещё тёплые земли.
Заранее из хорошо просушенной древесины построили кривичи вместительные лодки, оснастили их парусами да вёслами с шестами. Флотилия лодок переселенцев вместе с лодками десятника Матяни растянулась больше чем на версту.
Трудно было идти каравану против сильного течения. Иногда неделями ждали попутного ветра, чтобы не мозолить зря руки об вёсла. И всё же даже до Витима, правого притока Ле-реки, флотилия не успела добраться: морозы сковали реку льдом. Пришлось людям срубы на зиму ставить, чтобы перезимовать безубыточно.
Ну да с этой проблемой кривичи справились. Среди них много мастеров знатных было по строительству жилья. Опять же охота выручала, рыбалка подлёдная. Правда, мука крупномольная, что в запасе ещё была, к концу подходила, так что князь Гридай строго-настрого приказал экономить её всячески. И особо строго запретил зерно семенное трогать.
А как только лёд весной по реке пошёл, кривичи лодки свои снова на воду спустили. После того, как прошли место, где быстрая Киренга в Ле-реку впадала, усугубилось дело. Всё чаще пороги на пути вста-вали, и на одном из них лодка с людьми перевернулась. Только трое мужиков крепких и спаслись. Вода ведь в реке была ледяной, много в ней не поплаваешь.
Хмурился Матяня. Не дотянул караван до того места, где их лёгкие челны путь вниз начали. Но ясно было, что тяжело нагруженные лодки кривичей дальше не пройдут. Выгрузились люди на берег и пошли пеше вдоль левого берега Ле-реки всё дальше и дальше на юг.
Два месяца брели они по мелкогористому плато, которое сейчас зовётся Лено-Ангарским, и вскоре упёрлись в широкую полноводную реку Ангару. Так случилось, что не знали ещё кривичи, что такое лошадь. Не водились они на северах. И всё, что имели они из утвари разной да припасов всяких, тащили на своём горбу. Благо, племя было немалое, в несколько тысяч человек и тягости посильными были.
Матяня со своими молодцами первыми до берега добрались. Стоят на берегу да скалятся-посмеиваются.
Князь рядом с Матяней остановился.
Что зубы скалишь, Матяня?
Так радостно, князь, что до своих дошли, наконец. Видишь, вон там дымок над берегом поднимается?
Чуть ниже того места, где они стояли, на том берегу, и правда, вился сизый столб дыма. А Матяня снова довольно хохотнул:
Табор там рыбацкий Тишки Рябого. Омуля они там заготавливают для общины. Солят, коптят. Часть улова для служивых предназначена, что Стену караулят,часть в общинах обменивается на нужные вещи, а десятая часть улова в Голунь-град отправляется на стол князю Булату, отцу нашему и защитнику.
Далеко ли отсель до града этого?
Присел Гридай на нагретый солнцем прибрежный валун и ноги уставшие распрямил. Хоть и не было ему ещё и пятидесяти, а поход трудный притомил и его. Рядом присел и Матяня.
Многие из кривичей к реке сунулись. Чиста, холодна и вкусна была водица в Ангаре-реке. Некоторые женщины пошушукались с мужьями да меж собой и, весело переговариваясь, дружно пошли вдоль берега к заметному мыску, вдававшемуся в реку. Возжелали, видимо, освежиться после дороги трудной. Истинно ведь чистота залог здоровья! А русы (кривичи были частью этого огромного этноса) всегда тело своё держали в чистоте и всегда удивлялись, почему те же аримане, а потом всякие там готы, ахеи и горцы пленные смердили вонью своих немытых тел.
А у Матяни улыбка с лица сошла.
Раньше, до мора, что аримане треклятые устроили нам, до стольного града княжеского за два месяца отсюда добирались. Тракт шёл вдоль всей Стены, ответвлялся к Голунь-граду и дальше шёл до страны Гардарики, что у самого Каменного пояса лежала. На тракте том через каждые двадцать пять вёрст дворы постоялые стояли. На них служивые табуны лошадей запасных держали. Так что, кто бы не двигался по тракту, оставляли путники коней своих уставших при дворах этих, пересаживались на свежих и только зипун за спиной пузырился!
А сейчас не так ли? скосил глаза князь на десятника.
Вздохнул тот тяжело да голову понурил:
Не так, князь светлый. Как мор начался, тракт усыпан был весь трупами людей. Поначалу и хоронить их было некому. Сгинули все дворы постоялые чуть ли не до самого Голунь-града. Лошади со дворов этих по степям разбежались, одичали, до сих пор пытаемся их отловить да снова под руку подвести. Потому князь Булат и послал меня с товарищами к тебе за помощью, чай, не чужие вы нам. Ещё Перун со Сварогом, да Лада-матушка призывали нас вместе держаться и в радости и в горе. Малые силы у нас остались, не удержать нам границу с погаными. А они уже скопом через Ху-реку пограничную переправляются, в нескольких местах Стену прошибли, да набеги устраивают на земли наши.
Задумался Гридай. Понял он, что не сладкая жизнь у людей в этих местах, что останься он с племенем своим здесь, и ему будет уготована судьбинушка нелёгкая. Но и как не помочь местным русам? Парней молодых да горячих две, а то и три сотни он выделит. Хоть делом нужным озаботятся, а то чуть ли не каждый день петушатся друг перед лругом, силушку девать им некуда. Правда, сила у его парней есть, а вот умения ратного маловато. Ещё в дороге сюда на стоянках временных попросил князь Матяню с его ватажниками проверить парней своих в деле ратном, и никто из них не выдержал испытаний.
Сам Гридай к ратному делу относился прохладно, да и не с кем было воевать на северах. Вот десятник про лошадей помянул. А кривичи про них и слыхом не слыхивали. Так что и с ними придётся учиться управляться. Тут везде такие просторы, что без этих животинок полезных никуда не денешься.
И другое мыслил князь: в этом краю заражённом, да с соседями воинственными и коварными он и сам может лишиться племени своего. А того, что твоё по праву всегда жальче, чем чужое.
И окончательно решил: две-три сотни парней, да хоть с их невестушками, что пожелают со своими сужеными остаться, он русам южным даст, а взамен лошадей да повозки истребует. Вот славно-то будет не пёхом идти, да горбатиться под грузом из скарба, а силу лошадок использовать!
Тем временем товарищи Матяни запалили костёр дымный, и уже через пару часов увидели кривичи, как две или три фигурки сели в одну из лодок, приткнувшихся на том берегу, и погнали её на вёслах сначала вверх против течения, а потом повернули к правому.