Не успел договорить, как из группы приближенных, стоявших одесную от трона, выступил сановник как описал когда-то поэт: «свисают до полу концы кушака, дщица из яшмы невелика»[189]. Трижды прокричав здравицу, он торжественно произнес:
Ваш верный слуга готов отправиться с войском на запад.
Вручая сановнику золотую печать, государь хорошенько разглядел его: богатырь ростом в девять чи[190], поперек себя шире, мускулистый и ширококостный, лицо крупное, рот большой. Упорно учился и добился высшей степени цзиньши на императорских экзаменах[191], что позволило ему впоследствии дослужиться до придворного сановника. В прошлом не раз менял место службы, продвигался успешно, пока не заполучил высокий чин. Состоял в должности генерал-губернатора трех пограничных районов севера Китая, показал себя твердым и надежным, как Великая Китайская стена. Ныне советник по военным делам, возглавляет Военное ведомство в Нанкине[192] и отвечает за координацию всех военных гарнизонов города. Он равно полезен и важен в центре и на местах, равно сведущ в военных и гражданских делах. Наружность величественная о таких говорят: «зоб ласточки, шея тигра, и летает, и мясо пожирает»[193]. Муж сей смел и отважен из тех, кто готов с честью пасть на поле брани, дабы тело погребли в шкуре его коня. Поистине, как написал на своих дверях некий военачальник давних времен: «Дом мой вместит храбрецов миллион, знатным гостям на тысячи счет». Перед императором стоял министр Ван[194].
Господин министр, готовы ли вы отправиться в Западный океан и принять печать вице-адмирала? обратился к нему государь.
Тот почтительно ответствовал:
Ваш раб полагается на волю государя. Клянусь совершать подвиги в далеком чужеземье и добиться титула «князя тысячи ли»!
Император повелел вручить господину Вану печать и указ, и тот с благодарностью их принял.
Затем император призвал выйти вперед того, кто готов возглавить левый авангард флотилии в звании полного генерала и получить серебряную печать со стоящим тигром. И снова в ответ молчание. Отчего так? Да оттого, что морской поход вызывал страх не только у гражданских, но и у военных! Но вот от группы придворных отделился старый служака Чжан Фу, опытный вояка, носивший почетный титул Отважного гогуна[195]. Позвякивая серебряными подвесками на поясе, он приблизился к трону, отвесил земной поклон, прокричал здравицу и заявил, что готов рекомендовать командиров и левого, и правого авангардов. Государь усомнился:
Мы и одного не можем заполучить, а досточтимый предлагает сразу двоих. Поистине, сие означает способность отыскать мудрых для служения государству, что достойно величия сановников древности. Кто же сии мужи?
Чжан Фу отчеканил:
Оба из знатных родов, потомки крупных военачальников. Оба, как сказано в конфуцианских канонах, способны повести войска и с оружием в руках защитить страну и престол, оба руководили Канцелярией хранения союзных договоров. Они почитают великого стратега древности Сунь-цзы как своего учителя, глубоко постигли «Шесть секретных учений»[196]. Один внушительного вида, курчавый и с бакенбардами, громадный и свирепый храбрец. Второй, по всему видать военачальник: могутный и кряжистый, у него нос мусульманина, а глаза круглые, как медные колокольцы[197], тверд духом и силен волей. Первый зело досуж во всех видах воинского искусства, будь то длинная или короткая секира (Ил. 31, 32) [198], алебарда (Ил. 33) [199], копье (Ил. 30) или короткий меч. У второго глаз быстрый и вострый, он одинаково ловко и стрелу, и пулю пустит, и молотом, и нагайкой ударит. Первый словно спустившийся в наш суетный мир Небесный владыка Ли[200] с укрощающим демонов мечом в руках. Второй словно Дух Севера[201], пред ним развевается семизвездное знамя[202]. Первый сам будто свирепый тигр, конь его что летящий дракон, извивается-сверкает, а «отблески солнца и лунного света озаряют знамена, как молнии высверк»[203]. Второй своей мощью и энергией сотрясает землю: он кипит яростью и лютой ненавистью к врагу, рык его грозен и ужасен, словно рокот военных барабанов в горных ущельях. Имя первого Чжан Цзи, второго Лю Инь, ныне они занимают высокие должности командующих левого и правого крыла лейб-гвардии императора[204]. Оба готовы отправиться плавание.
По приказу императора и того, и другого вызвали в тронный зал. Лишь глянул на них государь своим драконьим оком, и ему стало ясно: поистине, они оправдывают хвалу сановника. И повелел вручить обоим серебряные печати с изображением тигра и указы о назначении.
Затем император потребовал отобрать для похода пятерых командующих эскадрами и четверых командиров дивизий.
Печати на месте. Кто из военных либо гражданских чинов желает отправиться в Западный океан? обратился государь к присутствующим.
Не успел окончить речь, как послышался шорох парадных кожаных сапог и позвякивание колец на поясе, и с восточной стороны зала к ступеням трона приблизился господин Сюй, обладатель высокого титула гогуна Благоденствия[205]. Он пал ниц, положил земные поклоны, прокричал здравицу и произнес:
Полководец стоит во главе всех видов вооруженных сил, и подчиненных следует отбирать вельми осторожно. Предлагаю дозволить военным и гражданским чинам выдвигать кандидатуры из своего круга.
Император сие одобрил и тотчас издал указ: «Всем гражданским и военным чинам предложить на наше рассмотрение несколько десятков лиц высокого звания, способных осуществлять командование». И все сановники и военачальники тотчас приступили к обсуждению известных им руководителей Пяти армейских управлений, после чего, однако, те заявили, что определить талант командира дело его воинского подразделения, и с низким поклоном попросили главу Военного ведомства лично решить сей вопрос. Тот отрубил:
Времени для выдвижения кандидатов не много, и всё же спешить не следует. Желательно допрежь выслушать ваши рекомендации. И с поклоном в их сторону: Прошу титулованных вельмож Пяти армейских управлений принять решение.
Одначе господин Сюй настаивал на своем:
Ноне мы выбираем командиров для флотилии, дело сие архиважное. Как говорится, одной рукой не закроешь глаза жителям всей Поднебесной. Думаю, правильнее, коли поначалу знатные вельможи из Пяти управлений выскажут свои предложения, затем сановники Военного ведомства дадут каждому поручительство, после чего кандидатов обсудят офицеры их подразделений, и уж тогда государь вынесет окончательное решение. При подобном многоступенчатом отборе есть надежда не пройти мимо нужных людей и не испортить дело.
Придворные единодушно закивали.
И пошло армейские управления выдвигали, ведомство подписывало поручительства, командование подразделений обсуждало. Выдвигали-поручались, обсуждали-мозговали, решали-постановляли. Случалось и так, что названные кандидатуры не удостаивались поручительства, либо те, кто его удостоился, не получали одобрения собственных военачальников, и приходилось искать новых лиц. Обсудили не менее двадцати воинских чинов. Наконец придворные пали ниц у ступеней трона, отбили земные поклоны и доложили, что список военачальников, достойных быть представленными на высочайшее утверждение для вручения им печатей и званий контр-адмиралов и командоров, готов: «Ждем высочайшего утверждения». Указанные в документе мужи склонились у ступеней трона, выражая готовность принять указ из рук государя для его благоговейного исполнения. Дежурный сановник велел выдвинутым на должность командиров эскадр встать ошую, а четырех дивизий одесную от ступеней трона. Служители Приказа придворного этикета подготовились зачитать имена, евнухи Инспектората печатей вручить оные, а чины секретариата Государственной канцелярии выдать указы. И вот все на местах. Чиновник Приказа придворного этикета по одному выкликал значившихся в списке. Первыми шли пятеро будущих командиров эскадр Ван Тан, Хуан Дунлян, Цзинь Тяньлэй, Ван Мин и Тан Ин. Каждый откликался: «Здесь!», почтительно принимал печать контр-адмирала и указ, благодарил и отходил от ступеней трона. Их доблесть и отвага, готовность отдать все силы ратным подвигам заслуживают быть воспетыми в стихах. Затем тот же чиновник по одному выкликал претендентов на должность командиров дивизий это были Хуан Цюаньянь, Сюй Ичэн, Чжан Бо и У Чэн. Им были вручены печати командоров и указы.
Император объявил, что отправляющейся в Западный океан флотилии потребуется еще сотня командиров в чине глав приграничных гарнизонов, полторы сотни тысяцких и полтыщи сотников, и повелел:
Главе Военного ведомства представить список для нашего одобрения и вручения печатей.
Военачальники и министры пали ниц у ступеней трона и, отбивая земные поклоны, доложили:
Ваше Величество, найти таких воинов мудрено. Командирам сим потребны ум и мужество, дабы были и в науках сведущи, и воинским искусством во всём блеске владели, умели добиваться быстрого успеха и скорой победы, тогда лишь не посрамят они чести трона. Поручительство столь значимо, что мы, ничтожные, не посмеем взять на себя подобную ответственность.
Военачальники испросили дозволения государя в указанный им срок собрать на военном плацу представителей знатнейших родов из Пяти армейских управлений и устроить пред ними серьезные испытания, дабы выбрать достойнейших. Император милостиво согласился:
Полагаюсь на ваше мнение, сроку даю три дня.
С тем императорский экипаж покинул дворец, а приближенные разошлись для скорейшего исполнения высочайшей воли.
Глава Военного ведомства министр Ван разослал официальную бумагу титулованному руководству Пяти армейских управлений, те в свою очередь отправили депеши в столичные гвардейские полки[207], оттуда донесли указ до окружных военных гарнизонов, а там уже тысяцкие и сотники готовились с лошадьми и оружием назавтра к рассвету явиться на ристалище, спеша продемонстрировать свое воинское искусство. Имена тех, чьи навыки и стратегические познания окажутся наилепшими, будут сообщены во дворец, и им вручат печати для похода в Западный океан.
Не заметили, как солнце сменило луну, наступила пятая стража третьего дня, и петухи возвестили рассвет. Министр Ван отправился к месту состязаний сам в паланкине восседает, свита дубинками дорогу расчищает. А на плацу народу тьма-тьмущая, лошади мордами трутся да тут и объяснять нечего! Собралась вся титулованная знать. Собольи хвосты и крылышки цикад на головных уборах военачальников; меховые шапки на ближайших советниках императора. Стоило министру появиться, военные и чиновники поприветствовали его и расселись чин по чину. Каждый представился, и глава Военного ведомства неспешно ознакомился с их послужными списками. Было воинов, похоже, не менее двух тысяч, да еще четыре сотни, и он молвил:
Нынче есть из кого выбирать, наверняка найдем славных вояк.
Взошел на командную вышку и видит на востоке и на западе вздымаются древки боевых знамен со златыми письменами: «Выберем достойнейших для страны». Министр приказал не мешкая приступить к состязаниям во всех осьмнадцати видах боевого искусства[208], среди коих стрельба из лука верхом на коне и стрельба из арбалетов, владение пиками, изогнутыми и прямыми мечами (Ил. 35, 38), копьями, щитами, большими и малыми секирами, алебардами, а также многосекционными стальными плетьми (Ил. 57), металлическими четырехгранными прутами типа булавы, палицами с железными крюками на острие, трезубцами (Ил. 54), когтистыми пиками па, а еще рукопашный бой, перетягивание канатов и забрасывание лассо.
Многие воины не выдержали натуги и пали замертво, в новых списках оставшихся значилось не более семи сотен. Среди них осьмнадцать человек ранее состояли в должности командиров гарнизонов, все они весьма отличались от прочих знали толк в ратном деле, от корки до корки проштудировали древние военные каноны помимо «Шести секретных учений», еще и «Три стратегии Хуан Ши-гуна». А еще вдвое больше среди состязавшихся оказалось тех, кто уже имел чины тысяцких и сотников. Остальные, получившие чины в результате соревнования, происходили из рядовых воинов.
Министр Ван возликовал, тут же разделил победителей на группы и приступил к подготовке доклада. Однако до установленной императором численности командиров разных уровней недоставало еще полсотни человек. Князья и советники вздохнули: «Долго готовились, а нынче за один миг надобно всё решить». Каждый принужден был отобрать еще по несколько десятков ратников только тогда высочайший наказ был выполнен, и сановники покинули ристалище.
На другой день едва трижды прокукарекали петухи, все вновь собрались в императорском дворце. Об этом поэтами прошлого созданы стихи:
Император взошел на трон, военные и гражданские простерлись ниц. Глава Военного ведомства, отбив земные поклоны, доложил, что испытания завершены, и он готов представить сильнейших. Император глянул на списки: «И где же все эти люди?» Ему доложили, что они ожидают высочайшего распоряжения за главными воротами Запретного города. Государь повелел и тотчас все семь сотен и еще полсотни ратников стройными рядами вошли во дворец и преклонили колена пред троном.
Воинам в латах и шлемах не отбивать поклоны, скомандовал дворцовый советодатель, остальным подняться с колен.
Воины прокричали троекратную здравицу императору и поднялись. Так взгляните же на них все как на подбор, один к одному:
Сверкают златые шлемы (Ил. 28), серебром отливают кольчуги. Нарукавники из разноцветного шелка с золотым шитьем, не широкие, да и не узкие[209]; плетеные шелковые шнуры свисают с поясов, словно плети весенней ивы; посверкивают кривые сабли эти «зеленые драконы» (Ил. 37) [210] в ночи; в руках обоюдоострые мечи: как говорится, чист небосвод, но белый тигр у ворот[211]. На нагрудных доспехах (Ил. 26, 27), озаряя небо и землю, поблескивают защитные медные пластины, украшенные мордами зверей с оскаленными пастями. В мягких футлярах луки с изображением животных, ими пораженных, а тетивы натянуты, будто струны лютни; колчаны для стрел невелики, но словно о них сказано: несть числа небожителям в гротах даосских. Издалече слепит глаз парча: то черная с фиолетовым отливом и древними узорами, а то украшенная головами тигриными да кольцами яшмовыми, красоты несказанной; вглядишься виден дивный узор на одеждах: ряды рогатых драконов напоминают зубцы башен городской стены. О, блеск, о, великолепие!
Воины рвутся в бой: кулаки сжаты, зубы стиснуты; о, этот устрашающий оскал чем не демоны?! Брови нахмурены, власы из-под шлемов развеваются, лица искажены яростью ну точно свирепые чудища!
Воистину:
Император приказал: «Допрежь всего вручить всем драгоценные печати для командирских приказов и выдать ведомственные казенные печати для прочих дел». Военачальники поблагодарили за высочайшие милости и разошлись. А император дал распоряжение подобающим ведомствам отобрать для флотилии по несколько провиантмейстеров, предсказателей и толмачей, а еще несколько сот травников и несколько десятков лекарей. Глава Ведомства по сбору податей выдвинул своим представителем чиновника департамента из южного Чжэцзяна. Инспекторат астрономии и календаря направил десять человек из числа официальных геомантов. Училище толмачей четырех сторон света[212] отобрало с десяток лучших знатоков, а Придворная медицинская академия сотню травников и три десятка лекарей. Всем было велено прибыть к месту службы и ожидать дальнейших распоряжений.
Император издал очередной указ: «Для похода в Западный океан также потребна тьма умелых воинов, тысячи боевых коней. Повелеваю всякому ведомству выполнять мой приказ». Военное ведомство немедля распорядилось отобрать воинов, а Конюшенная палата[213] закупить лошадей. Не прошло и десяти дней, как была набрана сотня тысяч храбрых воинов, кои денно и нощно тренировались на ристалище. За огражденьями Чангани[214] разбили пять крупных военных лагерей: центральный, правый, левый, авангардный и арьергардный.