Алёна, ты чего так долго? Нам уже уходить пора.
Пинок по двери и тот же голос громче:
Алёна, ты его усыпила? Надо сваливать, пока те мужики не проснулись.
Что за Да нет, быть такого не может! Я думал, что клофелинщицы это байки и мифы из девяностых. Так, нужно собраться! Можно до последнего не открывать дверь, подождать, пока не уйдут, но это будет слишком подозрительно. Оставаться здесь с обокраденными клиентами, которые могут в любой момент очухаться, и, возможно, мёртвой проституткой совсем не вариант. Нужно уходить как можно быстрее я готов выпрыгнуть из окна, лишь бы не продолжать следующую секунду находиться в этом положении. А там, может, повесят её труп на этих мужиков. Мне в тюрьму нельзя у меня у самого́ полуживая матушка да полумёртвый отец, для которых это может стать непоправимым ударом. Делаю глубокий вдох, убираю чулок в карман и открываю дверь.
Передо мной две девушки: одной под тридцать, другой как будто только-только восемнадцать стукнуло, обе вытаращили глаза и молчат. Только сейчас понял, что из одежды на мне только штаны. Первый прерываю молчание:
Я знаю, чем вы промышляете Сразу об этом догадался Я подменил бокал в целях самозащиты, конечно, и ваша соучастница выпила это снотворное.
Про самозащиту зря сказал, да и второго бокала вроде бы не было. Они так же растерянно хлопают на меня глазами, и я продолжаю:
Мне проблемы с полицией не нужны, и сажать вас, быть свидетелем или потерпевшим у меня нет ни малейшего желания, после такой уверенной речи я продолжаю с бо́льшим убеждением, поэтому я предлагаю сейчас же всем нам свалить.
У той, что помладше, затряслась нижняя губа и она хочет сказать, но я, предопределив её мысли, говорю:
Её придётся оставить здесь. Либо она, либо вы все трое.
Мы её бросать не собираемся, дерзко отвечает мне старшая. Видно, что не доверяет мне.
Сами же говорили, что пора уходить. Как хотите, а я ухожу, это лучшее, что я мог сделать в данной ситуации. Спорить и конфликтовать совсем не вариант.
Они отходят к входной двери и о чём-то переговариваются между собой. Я набрасываю на себя свои шмотки, попутно растирая рукавом места, которых мог коснуться. Сдерживаюсь, чтобы не пощупать пульс у полуобнажённого тела, тем более те могут заметить. Они так и не уходят, обсуждают что-то и попутно косятся на меня.
Решили здесь остаться? говорю с лёгкой издёвкой и специально медленно шнурую обувь. Понимаю, что нужно уходить, но боюсь, что обнаружат кровь на её затылке или, совсем плохой вариант, отсутствие пульса.
Она сдаст нас. Нужно забрать её с собой, как отрезает, говорит старшая.
«Не сдаст нема, как труп», хочется пошутить, а сам всем существом надеюсь, что это только шутка.
Может, не надо? вякает себе под нос младшая.
Но её напарница настроена решительно и направляется в ту самую комнату. Здесь уже я начинаю заметно нервничать; не нахожу, что можно сказать, сделать, чтобы остановить её. Старшая уже касается плеча и шеи той проститутки. Я предпринимаю попытки отхода, но у меня не получается сразу открыть замок. И тут-то раздаётся испуганный визг младшей. По моему лбу пробегает увесистая капля холодного пота. Я поворачиваюсь и сам издаю подобие визга.
Из той комнаты, где играла музыка, из приоткрытой двери на четвереньках выползает существо мужского пола. По блестящей лысине и седой щётке усов между красными щеками я узнаю в нём Юрьевича, что и вызвало во мне такую реакцию. Приглядевшись, я понимаю к лучшему или худшему, что обознался. Мужик похож на лунатика, как в полусне, глаза вот-вот закатятся под лоб, и производит неразборчивые звуки, похожие на кашу из стонов, рыков и брани. Старшая, к счастью, не успев тщательно осмотреть тело проститутки, бросилась к нам; я открыл дверь, и мы втроём выскочили в подъезд.
Чем это они его накачали? Это отходники такие? А на его месте мог быть и я, но убегаю вниз по лестницам вместе с преступницами, как соучастник. Если бы только как соучастник. Надеюсь, что всё обойдётся. Знаете, а у девочки впереди меня, той, что помладше, красивые оголённые ножки. Сейчас меня должно волновать только то, как быстрее покинуть эти места и замести следы, но почему бы не воспользоваться моментом? Я хватаю её за локоть, останавливаю на первом этаже и говорю:
Сними сейчас свои трусики и отдай мне!
Она смотрит на меня пустым и непонимающим взглядом. Скорее всего, не отошла от всего увиденного и пережитого.
Снимай трусики и отдавай мне, иначе я закричу на весь подъезд и сдам тебя, повторяю я.
Та же реакция: как баран на новые ворота.
Сними трусы и отдай этому больному извращенцу! кричит ей старшая, которая уже стоит на улице и держит дверь. До младшей, наконец, доходит, она засовывает руки под юбочку и шустро исполняет приказание.
Можно было попробовать и со старшей что-нибудь получить, но она без лифчика и в джинсах, я же не совсем изверг. Забирать было нечего, и вот бабочки покидают подъезд, а я вдыхаю ещё один трофей.
На улице уже их след простыл растворились в ночи. Я бреду, огибая случайные фонари, по тёмным дворам. Постараюсь добраться до центра пешком по закоулкам. Немножко потряхивает напоминает предлихорадочное состояние, но я поглаживаю в кармане женское бельё, и становится как-то спокойней. Оно и такое свойство имеет, знаете ли.
Глава 1
Что мне осталось, кроме глубокой,
Кроме бездонной печали?
Ветер, о, Ветер, как я, одинокий,
Все мы с тобою встречали.
Что полюбить мне, кроме безбрежной,
Вглубь ускользающей дали?
Ветер, о, Ветер, как я, безнадежный,
Быстро мы все увидали.
Что же мы ищем в безднах неверных,
Те же в конце, как в начале?
Все мы постигли в пространствах безмерных,
Только себя не узнали.
Бальмонт К. Д.
Пустая банка из-под консервированного личи в сиропе пролетает метр, ударяется об грязно-бежевые обои и точно попадает в мусорный пакет. Он даже не смотрит в ту сторону уверен, что попал. Его внимание занимают ветви с ещё не распустившимися почками за окном. Колышутся в такт волнообразным перекатам сеточной занавески. По оголённым стопам проходит сквозняк. Во рту сладкое послевкусие экзотического фрукта. Он уже забыл, для чего посмотрел в окно. Слежение за кончиком дерева не даёт сконцентрироваться ни на чём другом, и только телефонный звонок через некоторое время выводит из подобия гипноза.
Алло, Макс, ты подошёл?
Нет ещё, одеваюсь.
Ты не вышел?
Выхожу.
Ладно, я тогда пока сам с ней встречусь, в интонации слышится подготовленность, потому что это отточенное копирование манеры поведения ненуждающегося человека, о чём оба прекрасно понимают. Наберёшь, когда будешь подходить.
Стой, я по срочным делам задержался, со смехом врёт Максим, иди ко мне навстречу, я уже выхожу.
Ты снова опаздываешь, а я мог бы по своим делам в офис заскочить, ещё одна ложь. Максим знает, что в месте, именуемом «офис», где собираются на мягких диванчиках разного рода фрилансеры, его не особо жалуют, если, конечно, он не нашёл новое.
Мы давно не виделись, я хотел бы поговорить наедине.
Три дня это давно?
Конечно, кокетство лучший способ оправдания.
Ладно, давай только быстрее.
Будет исполнено, мой альфа-господин!
Ха-ха, давай-давай.
Максим жил в съёмной комнате коммунальной квартиры. Помещение небольшое, старый ремонт, порой пробегают тараканы, зато недорогая плата, рядом с центром города, есть удобный диван. Год назад он был отчислен с последнего курса университета за неуспеваемость. О слове архивариус и его значении узнал, можно сказать, сразу перед тем, как поступить на специальность «документоведение и архивоведение», сонный после трёх дней в шумном плацкарте, удивлённый местной летней прохладой.
О, Макс, здорова! стоило выйти из комнаты, и раздаётся скрипучий голос.
Привет, Вовчик.
Куда снова побежал? всегда один и тот же вопрос.
Да по делам, всегда один и тот же ответ.
А, по девчонкам? та же любознательность, которая в Максиме постоянно вызывает какую-то стыдливость, не за себя, а за Вовчика.
Как пойдёт.
Как тебе сценарий?
Какой сценарий?
Который я дал тебе почитать.
А, да, то есть, нет, ещё не прочёл. Думаю, сегодня этим займусь.
Глянь, Максим, мне кажется, на этот раз у меня удалась интересная вещь.
Хорошо.
Вот что ты знаешь про метемпсихоз?
Я опаздываю, давай потом обсудим, если нет времени, Вовчика нужно сразу останавливать или избегать, иначе точно опоздаешь.
Вовчик один из соседей по квартире. По невысокому, худощавому телосложению и гладкому лицу с редкими волосиками над губой и редкими зубами под ней не скажешь, что он старше Максима, пускай даже на год. Он тоже бывший студент, но всё-таки с дипломом. Максим, послушав изрядное количество рассказов Вовчика про своё студенчество, немало удивлялся тому, что сосед смог окончить обучение, кажется, не меньше удивлялся и сам Вовчик. Если Максим съезжал со студенческого общежития с возбуждающим трепетом перед будущей неизвестностью, то дипломированный журналист с большой неохотой, хотя в его жизни мало что поменялось с тех пор, разве что появились рабочие смены билетёром в кинотеатре. Псевдоинтеллектуальные интересы, разбросанные крышки от бутылок пива, лёгкие наркотики, любовь к кинематографу и всепоглощающая прокрастинация.
Максим обошёл дом и направился вдоль улицы. Внизу, на тёмном силуэте чёрных кед виднелось коричневое пятнышко грязи, которое он не заметил при выходе, и которое теперь не давало покоя. Платочка или салфетки с собой не имелось, руками не вариант, к чистоте рук он относился с маниакальной серьёзностью, ощущение, что они грязные, липкие или плохо пахнущие, могло вызвать навязчивый дискомфорт и даже лёгкую панику. Внимание Максима переключилось на приближающуюся фигуру со своеобразной походкой, которую он бы не спутал ни с какой другой: заметное движение бёдер вбок при каждом шаге, выпяченная грудь и торчащие из карманов джинсов большие пальцы.
Артур, у тебя есть платочек?
После того как Максим вынужден был съехать с общежития, он заселился в хостел. На большее денег не хватало: постоянного заработка не было, только разные подработки; одинокую мать, которой ещё предстояло узнать ужасную для себя новость, в финансовом плане беспокоить не хотелось, только если совсем деваться будет некуда. Когда Максим оказался на пороге хостела с двумя сумками наперевес, былое предвкушение будущей свободной жизни улетучилось, и он почувствовал что-то похожее на страх. Дверной колокольчик и механистическая улыбка девушки-администратора ознаменовали для него переход на новый уровень ответственности и самостоятельности. Однако адаптация произошла незаметно, он быстро привык к разношёрстной массе из проживающих: от явных маргиналов до интересных личностей с богатым жизненным опытом, помогала ему в этом, как называл про себя, «особенность характера». Заключалась она в способности по желанию абстрагироваться от происходящего вокруг, людей в том числе, путём воспроизведения в воображении одного воспоминания.
Макс, смотри какая на остановке стоит, да вон там, бледненькая в чёрной мантии. Подожди здесь, я подойду к ней.
Сто́ит Максиму только разрыхлить почву памяти, как помещения хостела или любое другое место теряют свои очертания, превращаясь в застывший пейзаж. От линии начинающегося леса пролегает по пляжному песку длинный ствол поваленного дерева, его верхушка свисает над небольшим песчаным обрывом и отражается в зеркально-гладком отражении водной поверхности. Дальше водная гладь сливается с серым утренним туманом. Холодное небо готовится к появлению солнца и разрезается тонкой струйкой дыма от потухшего костра. Когда-то в этом месте время для него застыло. Порой жизнь кажется миражом, сто́ит моргнуть и вечность, живее всего остального, будто вчерашнего дня не было вовсе, завтрашнего не будет; паники нет, эмоции давно позади, только скребущее ожидание без цели и смысла, потому что всё прочее забылось, забылось и тепло, и тяжесть, которые материализуются в ладонь, как иной мир, упавший на плечо.
Долго ждал?
Одно время за неимением другого заработка Максим выходил работать ночными сменами администратором в этом же хостеле. Сменял его Артур, парень годом младше, проживающий здесь же. Поначалу они держались друг от друга на расстоянии, Максима раздражала какая-то неприкрытая наглость и сокрытое желание Артура из любой ситуации извлекать для себя выгоду при минимальных собственных затратах, того же, в свою очередь, отталкивала нелюдимость Максима, которую сам Артур и некоторые жильцы списывали на неуместное высокомерие. Вскоре оказалось, что у них много общего: оба с провинциальных городов, оба не из лучших условий, оба с раннего возраста привыкли надеяться только на себя. Но это не главные связующие, мало ли подобных людей в России и мире? Их объединяли похожие комплексы, как скрытые незаживающие раны, и какое-то глубинное недоверие к миру. Окончательно сошлись они на общем чрезмерном увлечении девушками, точнее, теми эмоциями, которые они могли получать через их соблазнение, начиная от преодоления страха подхода к незнакомке, заканчивая получением быстрого секса и даже материальных благ. Всё, что до этого вызывало взаимную антипатию, стало понятным и в какой-то мере зеркальным.
Так, сейчас забью её номерок На чём я остановился?
На авантюре, которая обогатит нас, и мы сможем перебраться в столицу.
Точно. Помнишь, я звал тебя в бар, где по выходным собираются комики-любители?
Может быть, Максим терпеть не мог подобные мероприятия.
Ты тогда даже до конца не дослушал.
И?
Я пошёл туда один и познакомился с одной девочкой, которая выступала, пообщался, взял контакты
Мне тебя поздравить?
Дальше слушай. Опасаясь миловидной внешности, я сразу поинтересовался возрастом она оказалась несовершеннолетней, семнадцать лет, хотя можно дать и меньше. Мы разговорились. Она легко переходила на откровенные темы, которые я не мог обойти стороной, и узнал интересную информацию. Она потеряла девственность два года назад, а соблазнил её один влиятельный сорокалетний хер, предварительно накачав алкоголем и наркотой. Сначала я думал, это шутка какая-то, но она не шутила.
Разве слово «соблазнение» применимо к такому возрасту и таким подручным средствам?
Вот, к этому я и веду. Мужик подсадил несовершеннолетнюю на наркотики, изнасиловал, откупился дорогими побрякушками и живёт себе дальше. Ещё я узнал, что год назад она пролежала в реанимации из-за передозировки какой-то синтетической дрянью.
И что ты предлагаешь? Максим задумчивым и догадывающимся взглядом посмотрел на Артура.
Былого не вернуть, девственную плеву и психику мы ей не залатаем, но можем заработать, он лукаво сощурился, а небольшой процент отвалим ей, так сказать, за сотрудничество и молчание.
Шантаж?
Ага.
От щекочущего азарта на их лицах образовались скалящиеся ухмылки.
Это будет рискованно и опасно нужно узнать больше информации и всё обдумать.
Какой ты догадливый, Макс. Для этого мы и идём с ней по-дружески прогуляться, ненавязчиво поговорить о жизни. Ещё у меня есть выходы на источники, где можно получше узнать обо всём этом; также у меня осталась парочка одноразовых сим-карт с прошлой попытки заработать, а купить где-нибудь на рынке деревяшку труда не составит.