Не знаю. Может, и к вам, ответил уклончиво Николай.
Я в Голицыно живу, не унималась старушка.
Нет, нет, не в Голицыно, я дальше.
В Малые Вяземы, что ли? Но там же есть батюшка.
Я еду заменить его. А он уже поедет к вам, нашёлся сказать Николай в надежде, что бабушка отвяжется, и манёвр его сработал.
Ой, слава богу. Наконец-то. А то полгода уже ждём, а всё обещают.
Водитель не потребовал денег у Николая за проезд, вместо этого он попросил помолиться за его пассажиров.
На окраине посёлка Захарово, что недалеко от Москвы, где Николай нашёл приют в старом заброшенном доме дачного кооператива, собралась в круг группа молодых ребят и шумно поддерживают дерущуюся в центре круга пару. Когда он подошёл к толпе, ведущий уже зазывал следующих участников боя, объявляя при этом неплохую премию победителю. «Это шанс», подумал Николай и сразу поднял руку.
О, у нас уже и поп будет драться! Священник! Кто хочет с ним в бой, выходи! Делайте ставки, друзья, ставки! Бой обещает быть зрелищным!
Бой Николай выиграл нокаутом в первом же раунде и, получив обещанную сумму, собрался уходить. Его остановил среднего возраста интеллигентный мужчина.
Могу ли я вас спросить, молодой человек? обратился он к Николаю.
Да, пожалуйста, ответил Николай, вытирая просочившуюся из носа кровь.
Почему вы, служитель церкви, священник, пошли на это, в общем-то, незаконное, неприятное дело?
Мне деньги нужны были. Очень нужны.
А что, в церкви вам уже не платят?
Я временно не работаю в церкви. У меня проблемы. Поэтому нужны деньги.
Да, деньги теперь всем нужны. Без денег как-то грустно стало жить. Но я не спрашиваю вас, куда, зачем. Это ваше дело. А что вы скажете, если я предложу вам работу. Хорошо оплачиваемую работу.
Я с удовольствием! Что за работа?
Давайте мы сначала познакомимся. Меня Альбертом звать. А вас?
Николай. Коля.
Видите ли, Николай. Работа несколько необычная для мужчины, и моё предложение может показаться вам странным. У меня сестра прикована к постели вот уже целый год, и я не могу найти сиделку, которой была бы довольная сестра. Прогоняет она их, капризничает, плачет, кричит на всех Невыносимо Вот и решил попробовать приставить к ней мужчину. Увидел вас, выходящего из этой дачи. Это друга моего дача. А сам живу чуть дальше. Тут проезжаю иногда, не каждый день. Когда на работу можно не ехать. У меня большой дом на окраине Москвы, но, знаете ли, там сестра живёт. Тяжело каждый день быть возле неё. Нет, она не обижена. Она под присмотром, не одна, а я вот иногда уезжаю от них. Тебе выделим комнату, питание бесплатное, и с оплатой не обижу, если согласишься. Попробуем, Коля? Что скажешь?
Ну я как-то не представляю себе Это же её надо будет и на горшок водить
Нет, нет. На горшок водить не надо. Есть там женщина для этого. А вам надо будет кормить её и разговаривать с ней. Вот и всё.
Вечером того же дня Альберт уже представлял сестре Николая. Но прежде они успели заехать кое-куда, купить кое-что для Коли, и даже постричься и побриться вполне себе стал мужчина.
Аля, дорогая, я нашёл тебе друга! радостно крикнул прямо с порога Альберт. Познакомься, пожалуйста. Это Николай. Коля. Он священник и очень добрый человек. Тебе с ним будет удобно и интересно.
Алевтина молчала. Она недоверчиво смотрела то на брата, то с подозрением жмурилась на Колю. Она была красива. Даже строгий взгляд и сжатые губы не могли затмить её красоту. «Избалованная фифа», подумал Николай, но пока что сдерживал себя от желания развернуться и пойти прочь из этого каменного с позолотой гроба, куда Альберт его привёз.
Ты же хотела друга! Хотела? Хотела. Вот и будет тебе друг, не унимался Альберт, желая вызвать у сестры если не восторг, то хотя бы удовлетворение.
Здравствуйте! робко, но уместно вырвалось у Николая.
Массаж делать умеешь? достаточно сурово спросила Аля вместо ответа.
Да, конечно! Я боксёр. Мастер спорта. И нас учили массажировать. Я умею снимать боль, затарахтел Николай в надежде не упустить едва зародившийся шанс.
Садись, сказала Аля и глазами показала на свою кровать. Коля не был уверен, что понял её правильно, и посмотрел на Альберта.
Садись, садись, заторопился Альберт, обхватив Колю за плечи и показав ему, куда следует присесть.
Покажи руки, приказала Коле Аля, как только он присел. Преодолев неуверенность, Николай протянул ей руки.
А кровь почему? спросила Аля.
Да это он когда тренировался, поторопился ответить Альберт, не дав опомниться Николаю.
После длительного изучения новоявленного друга, Аля сказала, наконец:
Пусть остаётся.
Через неделю Аля впервые улыбнулась. Ей нравилось, как Коля, стесняясь, осторожно, бережно растирал её суставы, поглаживал белую бархатную кожу. Иногда она позволяла себе крикнуть на него:
Да смелее ты! Не бойся! Я всё равно ничего не чувствую!
Синяки же будут, оправдывался он.
Ну и что! Мне же не бегать на свидание!
А почему нет? Всё возможно.
А стихи читать ты умеешь? неожиданно спросила как-то Аля, находясь в приподнятом настроении.
Нет, стихи читать я не умею. Да и учился не очень, но в аттестате все оценки отличные.
Как это, не учился, а оценки отличные?
Я спортсмен, боксом занимался, и оценки мне ставили просто так, за победы на ринге. Так что ни стихи читать, ни песни петь я не умею.
В такие минуты она смотрела на него пристальным, изучающим взглядом, на её красивом, но очень строгом лице лёгкая улыбка сообщала ему добрую весть о том, что он попадает на нужную волну в отношениях с ней, но Коля всё же осторожничал, чтобы не испугать надежду, не спугнуть удачу. А удача улыбалась ему нешуточная Альберт обещал большие, сейчас очень большие для Коли деньги.
8
Через месяц ежедневного трёхразового массажа Аля вдруг резко крикнул:
Ай! Щекотно мне!
Николай застыл. Не поверил своим ушам. То ли от радости, то ли от удивления он на некоторое время превратился в каменный памятник.
Коля, мне щекотно, вывела его из оцепенения Аля.
Ну-ка давай ещё раз, решил проверить Коля свои догадки и начал осторожно теребить пальцами пятку левой ноги Али. Здесь щекотно? А здесь? А здесь?
Ну щекотно, Коля! Не издевайся надо мной! крикнула Аля и впервые за время их знакомства безудержно засмеялась. Аля! Аля! Алевтина! Ты хоть понимаешь, что случилось? кричал Коля с восторгом!
Нет. А что случилось? вполне искренне спросила Аля.
Да ты возвращаешься! Нога твоя возвращается! опять крикнул Николай и, схватив ноги Алевтины, начал истово целовать её от пятки до колена и опять от колена до пятки целовать, целовать.
В ответ Аля заплакала, нет, она зарыдала, закрыв глаза.
Что ты плачешь, глупая! Радоваться надо, а не плакать! попытался развеселить. Он вытер её слёзы и несколько раз поцеловал мокрые глаза её.
Я радуюсь. Плачу от радости, сказала Аля, улыбаясь.
Ещё немного, и ты встанешь на ноги, Аля! Ты понимаешь?
Аля пока не понимала, вернее не верила, что она встанет на ноги, она уже давно потеряла веру в чудесное возвращение в былую жизнь. И вдруг у неё появилась надежда, которой хотелось, ну очень хотелось верить. Потому и плакала от радости, от счастья.
Альберт, узнав о произошедшем, отвёл Коля в сторону, и сказал:
Коля, если ты поставишь её на ноги, твой гонорар умножаем на два! Понял? Кто только её не смотрел, куда только не возил её, все разводили руками. Могут сделать операцию, но совершенно никаких гарантий, что это поможет.
Через три месяца Алевтина уже сидела на кровати и могла слегка двигать руками. Ещё через месяц Николай решил заставить Алю сделать первые шаги с помощью ролятора. Аля боялась, но очень хотела попробовать, и у неё получилось.
Однажды, после очередной успешной попытки прошагать без помощи ролятора, Аля нарочно упала в объятия Коли и сильно прижалась к нему. Коля замер в недоумении. Аля решила развить успешное наступление и резко поцеловала его в губы. Коля, проснувшись и потеряв контроль над собой, схватил её за тонкую талию, уволок в кровать и стал бешено раздевать. Аля не сопротивлялась, более того, она в полном восторге помогала ему, как могла. Пара упала в омут любви, и таинство совершилось.
9
Был выходной день. Альберт и Коля сидели в зале и обсуждали перспективу дальнейших отношений Али с Колей. Альберт предлагал Коле остаться у них. Навсегда. Коля молчал. Он думал. Звонок. На экране домофона зашевелилась нервная голова посетителя. Альберт засуетился и крикнул горничной:
Гульнара, открой, пожалуйста, калитку и проводи следователя в дом. Скажи, что меня нету. Я буду в кабинете.
Николай испуганно спросил:
А что им надо? Чего хотят?
Да, старые дела. Никак не отвяжутся. Но ты тут ни при чём.
Я спрячусь. Документы могут спросить.
Впрочем, да. Иди туда и закройся, указал Альберт на гостевой дом.
Через полчаса тревожного ожидания Коля в щель между шторами заметил, как двое полицейских и следователь уводят Альберта в наручниках. Николая охватила паника в его планы не входили посещения следователя ни в качестве свидетеля, ни в качестве ответчика за свою не совсем законную жизнь в этом доме.
Он бегом проскочил двор и оказался в большом доме. Услышал, как Аля истерила и сквозь слёзы звала его. Он на минутку остановился, замешкался, подумал, зайти или нет, но страх толкнул его в свою комнату. Он бегом собрал свой скудный скарб и через мгновение оказался на улице. Он бежал, бежал долго. Устав, сел на скамью на ближайшей остановке автобуса. Задумался. Вспомнил, что в кармане нет ни гроша. Это плохо. Плохо, что нет денег, очень плохо. Плохо, что в такую минуту бросил уже изрядно прикипевшую к нему Алю, к которой и сам далеко не равнодушен. Всё это очень плохо, но что же делать, если он попадёт в лапы блюстителей закона: во-первых, он в бегах за это его не то что не погладят по голове, а посадят на несколько совсем не нужных Коле лет; а во-вторых, документы-то его, хоть и качественно изготовлены, всё же поддельные найдут, вычислят, добавят.
Да хрен с ними, с деньгами этими, свобода ему сейчас важнее. И он, утешив себя такими мыслями, отдышался и пошёл прочь, даже не зная, куда и зачем идёт. Так он оказался на шоссе в направлении Минска, где его подобрал старый дальнобойщик и довёз до столицы Беларуси.
На окраине Минска он встретил единственного бомжа, который приютил его в старом заброшенном доме и целый месяц содержал, кормил тем, что им сердобольные соседи подавали. Оправившись от мании преследования, он всё же через месяц вышел на трассу дальше испытывать судьбу.
Как-то я, автор этих строк, житель белорусской земли, ехал из Минска к себе на дачу, приютившуюся на тихой укромной поляне недалеко от Брестского шоссе. Вечерело. Оранжевый калач солнца уже целовался с линией горизонта. На окраине города стоит мужичок и смотрит на колонны машин, безучастно несущихся мимо него. Не голосует. Что-то меня дёрнуло то ли природная любознательность скомандовала остановиться и спросить, то ли нос почуял дурной запах чужого горя, но я остановился и обратился к мужичку по-восточному:
Куда едем, брат?
Мужичок несколько растерялся, запнулся, затем пожал плечами и выронил виноватым голосом:
Не знаю.
Как это, не знаешь? Заблудился, что ли? не стал я скрывать удивление.
Мне бы где переночевать, тем же голосом сказал мужичок и всё оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то. Это подстегнуло моё любопытство. Я заглушил мотор, вышел из кабины и подошёл к нему. Худое морщинистое лицо; большая, тронутая сединой борода; нечёсаные лохматые волосы; двумя руками держит и постоянно мнёт небольшую торбу, даже не пытаясь скрыть отросшие и грязные ногти. Испуганно смотрит на меня.
У тебя проблемы, брат? Жена, что ли, выгнала из дому?
Да какая там жена! Нету у меня жены. Сбежала она. Ищу, на последнем слове он еле выдавил воздух из лёгких и вытер прослезившие глаза.
Сбежала? Твоя жена сбежала? И ты плачешь? Вот дурень! А чего тут плакать! Не плакать, а радоваться надо! Радуйся! Счастливчик ты, брат! Не каждому же так везёт в жизни, чтоб жена сбежала! попытался поднять ему настроение иронией. Одна сбежала, другая прибежит!
Нет, другую не хочу. Я её хочу найти, голос мужичка теперь уже неожиданно для меня прозвучал уверенно, отчего я даже растерялся.
О как! Это уже интересно. И как давно она сбежала?
Двадцать пять лет, как
Что? Двадцать пять лет? И ты двадцать пять лет ищешь сбежавшую жену? Я не ослышался?
Не ослышался.
Теперь уже я стал оглядываться, искать в воздухе помощь, чтобы понять человеческую глупость или захватывающую в свою безудержную топь любовь.
Брат, ты извини, но я скажу: или ты сумасшедший и прямо сейчас бредишь, или я ничего в этой жизни не понимаю.
Там дочь мая. Иришка, сказал мужичок тихим, но очень убедительным голосом. В моём мозгу сразу увеличилось серое вещество, в сознании произошла психологическая революция, по ногам пробежала дрожь. И я его понял. Сразу понял. Я, не имеющий дочери, мечтавший о ней всю жизнь, хранивший в сердце огромное количество нерастраченной любви к несуществующей дочери, понял его сразу.
Ты, кажется, искал место, где можно распрямить своё уставшее тело, брат? Так вот, есть у меня к тебе предложение. Во-первых, давай познакомимся. Меня зовут Максим. Я живу на даче недалеко от Минска, и я приглашаю тебя в гости ко мне. Там у меня и баня, и гостевой домик. Помоешься, пострижёшься, приведёшь себя в порядок. Я полагаю, что ты намного моложе, чем кажешься. Тебя как звать-то?
Коля я. Николай.
Очень приятно, Коля-Николай. Садись в машину, поехали.
А вы сможете дать мне немного денег? спросил Коля, продолжая жевать руками свою торбу.
Коля, сам я человек не богатый, пенсионер, но наскребу, сколько смогу. Поехали.
Набрав приличную скорость на трассе, я изложил Николаю второй пункт моего уже профессионального интереса.
Во-вторых, Николай, я писатель, и, не скрою, мне интересна твоя история. Возможно, я напишу о тебе, о твоей истории книгу. Расскажешь мне подробно всё?
Николай согласился. Даже обрадовался. И я невольно вспомнил слова Мцыри из поэмы Лермонтова:
10
Николай жил у меня на даче неделю. Помылся в бане, постригся, побрился, и все эти дни я осторожно, доброжелательно терзал его вопросами, на которые он сначала отвечал неохотно было видно, что тяжело ему вновь пережить всё, через что пришлось пройти, но потом искусством доброты и сопереживания мне удалось расположить его к себе, и мы почти стали друзьями.
На прощание я купил ему дешёвый кнопочный телефон, от которого он пришёл в полный восторг, научил им пользоваться, приодел его, выбрав из своего гардероба почти не ношеную одежду, обувь, и попросил звонить мне хотя бы раз в месяц, чтобы я был в курсе его дел.
Я не знал, куда он дальше поехал, но посоветовал не ехать в сторону Бреста вряд ли его Катерина вообще поехала в Беларусь. Она русская женщина, и, скорее всего, в русских городах стоить её искать, посоветовал я. На этом мы распрощались.
Разумеется, я не могу здесь изложить всё то, что он рассказал мне, это бы было слишком неправдоподобно и слишком шокирующе, об этом Николай и сам попросил. Да и мне не хочется описывать тут человеческую жестокость, зверство, варварство. Знаю, что абсолютное большинство людей всё же имеет чувствительное сердце и доброту в нём.
С момента нашего с Николаем расставания не прошло и двух недель, как раздался звонок. Только теперь звонил не сам Коля, а некий Артём Чернов, блогер из Питера, с которым я не был знаком и о котором я даже не слышал. Представившись, Артём в двух словах рассказал мне, что звонит по просьбе Николая, что он нашёл своих любимых девочек, но возникла проблема с их сближением, и что Николай просит меня приехать, если возможно. У них возникла надежда на то, что, учитывая мой возраст и умение находить нужные слова в нужный момент, мне удастся убедить женщин в правдивости рассказа Николая. В тот же вечер, собрав свою дорожную сумку, я отправился в путь.