Сильвен Тессон
В лесах Сибири
Февраль-июль 2010 года
Sylvain Tesson
Dans les forêts de Sibérie
Février-Juillet 2010
* * *
© Éditions Gallimard, Paris, 2011
© О. В. Гилюк, перевод, послесловие, 2023
© Р. С. Васильев, оформление обложки, 2023
© Издательство Ивана Лимбаха, 2023
Шаг в сторону
Я пообещал себе, что до своего сорокалетия поживу отшельником в глухом лесу.
На шесть месяцев я поселился в избушке на берегу Байкала. Мыс Северный Кедровый, сто двадцать километров до ближайшей деревни. Никаких соседей, никаких дорог. Изредка кто-то заглянет в гости. Зимой температура минус 30 °C, а летом в окрестностях бродят медведи. Одним словом, рай.
Я взял с собой книги, сигары и алкоголь. Все остальное бескрайние просторы, тишина и одиночество там уже было.
В этих диких заповедных местах я вел скромную и прекрасную жизнь. Мои будни были наполнены самыми простыми действиями. Шли дни, я наслаждался красотой Байкала и сибирской тайги. Рубил дрова, ловил рыбу, много читал, уходил в горы или пил водку, сидя у окна. Моя избушка стала идеальным местом для наблюдений за биением пульса природы.
Я узнал, что такое зима и весна, счастье, отчаяние и, наконец, умиротворение.
Живя в тайге, я изменился. Неподвижность дала мне то, чего я давно не находил в путешествиях. Дух этого места помог мне приручить время. Уединение стало для меня спасительным экспериментом.
Каждый день я записывал свои мысли в тетрадь.
Вы держите в руках дневник одиночества.
С. Т.
Февраль
Лес
Посвящается Арно Юману
Потому что я принадлежу лесам и одиночеству.
Кнут Гамсун. Пан
Свобода существует всегда. Достаточно заплатить за нее ее цену.
Анри де Монтерлан. Дневники 1957 года
Компания «Хайнц» выпускает около пятнадцати разновидностей кетчупа. Все они представлены на полках супермаркета в Иркутске, и я не знаю, какой выбрать. Шесть тележек уже нагружены макаронами и соусом табаско. Снаружи меня поджидает синий грузовичок. Шофер Миша не выключил мотор; на улице 32 °C ниже ноля. Завтра мы прощаемся с Иркутском, а три дня спустя достигнем заветной избушки на западном берегу Байкала. С покупками нужно закончить сегодня. Я выбираю кетчуп «Супер острый». Восемнадцать бутылок по три в месяц.
Пятнадцать разновидностей кетчупа! Из-за подобных вещей у меня и возникло желание убежать из этого мира.
9 февраля
Лежу на кровати в доме Нины на улице Пролетарской. Мне нравятся названия улиц в России. Улица Труда, улица Октябрьской революции, улица Партизанская и даже улица Энтузиастов, по которой медленно бредут седовласые русские старушки.
Нина лучшая квартирная хозяйка в Иркутске. Пианистка, в советское время она давала концерты. Сейчас она сдает комнаты. Вчера она сказала мне: «Кто бы мог подумать, что однажды я превращусь в машину для приготовления блинов?!» Кот Нины устроился на моем животе и урчит. Если бы я был котом, я бы сделал то же самое. Я даже знаю, чей живот выбрал бы.
Скоро исполнится моя мечта семилетней давности. В 2003 году я впервые побывал на Байкале. Гуляя вдоль песчаного берега, я обнаружил расположенные на приличном расстоянии друг от друга домики, в которых жили удивительно счастливые люди. Идея укрыться среди сосен, в одиночестве и тишине, с тех пор прочно засела в моей голове. Прошло несколько лет, и я вернулся сюда.
Нужно сделать усилие, чтобы прогнать кота. Чтобы встать с дивана, а уж тем более чтобы изменить свою жизнь, необходима колоссальная энергия. Но есть люди, склонные делать разворот на сто восемьдесят градусов именно в тот момент, когда они почти достигли всего, к чему стремились. Боюсь, я принадлежу именно к этому типу.
Грузовик Миши нагружен доверху. Чтобы добраться до озера, нам предстоит пять часов пути по заснеженной холмистой равнине. У подножий гор едва клубится печной дымок окрестных деревень. Малевич писал, что, побывав в Сибири, человек уже никогда не будет счастлив. С вершины очередного холма виден Байкал. Мы останавливаемся. Вопрос, не покидающий меня после четвертой стопки водки: где заканчивается вода и начинается небо?
Немного общей информации. Длина Байкала составляет около семи сотен километров, ширина около восьмидесяти, а глубина полтора километра. Этому озеру двадцать пять миллионов лет. Толщина льда зимой достигает ста десяти сантиметров. Впрочем, солнцу нет дела до этих цифр, оно просто излучает свет на белоснежную поверхность. Его лучи пробиваются сквозь облака, и стайка солнечных пятен скользит по снежной глади словно холодная щека покойника загорается румянцем.
Грузовик выезжает на лед. Под нами километровая толща воды. Если машина провалится, наши тела будут медленно погружаться в эту темную молчаливую бездну. Идеальная могила для тех, кто боится разложения. Джеймс Дин хотел умереть, оставив «красивый труп». Крохотная байкальская эпишура, планктонная чистюля, съедающая все живое, что попадает в озеро, за сутки оставит на дне лишь наши кости.
10 февраля
Переночевали в поселке Хужир на острове Ольхон и теперь продвигаемся дальше на север. С самого утра Миша не проронил ни слова. Я восхищаюсь молчаливыми людьми и всегда пытаюсь представить, о чем они думают.
Приближаемся к месту, о котором я так мечтал. Атмосфера мрачноватая. Мороз пощипывает струны ветра. Снег летит из-под колес. Настоящая буря рождается на границе между небом и льдом. Я смотрю на берег, стараясь не думать о том, что мне предстоит провести шесть месяцев в здешнем угрюмом лесу. Добровольная ссылка в Сибирь. Бескрайние просторы, залитые бледным светом. Все словно покрыто белым погребальным саваном. Здесь гибли невинные люди, отправленные на каторжные работы сроком в двадцать пять лет. Но я приехал сюда по собственному желанию. Мне не на что жаловаться.
Миша подытожил: «Печально».
И замолчал до следующего дня.
Моя избушка расположена в северной части Байкало-Ленского заповедника. Это бывшее пристанище геологов, построенное в 1980-х годах на поляне, окруженной высоченными кедрами. Эти деревья и дали название местности мыс Северный Кедровый. «Северные кедры» так мог бы называться дом престарелых. Собственно говоря, в моем случае речь идет о чем-то вроде выхода на пенсию.
Езда по льду разрушает привычные представления о мире. Только боги и некоторые насекомые могут ходить по воде. Трижды в жизни я испытывал ощущение, что преступаю некую черту. Впервые это случилось, когда мне довелось увидеть дно уничтоженного людьми Аральского моря. Второй раз когда я читал один женский дневник. И третий когда ехал по льду Байкала. Каждый раз возникало чувство, что я прикасаюсь к тайне. Нарушаю определенный запрет.
Я пытаюсь объяснить это Мише. Ни слова в ответ.
Сегодня мы остановились на ночлег на станции Покойники, в самом сердце заповедника.
Сергей и Наташа местные сотрудники. Они красивы, как греческие боги, только одеты теплее. Они живут здесь уже двадцать лет, гоняют браконьеров. Моя избушка находится в пятидесяти километрах на север от их жилища. Как хорошо, что у меня будут такие соседи. Мысль о них согревает. Островок любви среди зимней стужи.
Вечер прошел в компании их друзей Саши и Юры рыбаков и вылитых героев романов Достоевского. Саша оживленный, бойкий, румяный. В глубине его раскосых глаз горит воинственный огонь. Юра мрачный, медлительный и скрытный. Совершенно бескровное лицо. Первый мятежник и зачинщик драк, второй организатор подпольных заговоров. Юра не был в городе уже пятнадцать лет.
11 февраля
Утром снова выходим на лед. Лес отступает. Когда мне было двенадцать, мы посетили в Вердене музей, посвященный Первой мировой войне. Экспозиция одного из залов представляла залегших в окопах и покрытых грязью французских солдат. Сибирская тайга, нацелившая в небо частокол штыков, напомнила мне об этих погибших на фронте бойцах.
Лед громко трещит. На поверхности образуется паутина трещин и разломов, словно наполненных кровью ярко-синего цвета. Беспорядочные нагромождения сверкающего льда разбросаны по бескрайнему полю.
«Красиво», говорит Миша.
И снова молчание до самого вечера.
В девятнадцать часов мы прибываем к мысу Северный Кедровый. Мой мыс. Моя хижина. Координаты: N 54°2645.12" / E 108°3240.32".
Темные фигурки людей и собак приближаются к берегу. Нас встречают. Деревенские жители, сошедшие с картины Брейгеля. Зимний голландский пейзаж, графичный и будто покрытый картинным лаком.
Идет снег. Затем наступает ночь, и все белое становится пугающе черным.
12 февраля
Володя Т. пятидесятилетний лесничий, много лет живущий здесь вместе с женой Людмилой. Он носит очки с затемненными стеклами, и лицо у него доброе. Похож на медвежонка. Володя и Людмила хотят вернуться в Иркутск. У Людмилы хронический флебит, ей требуется постоянное наблюдение врача. Как и у многих русских женщин, кожа у нее очень белая и прозрачная, с просвечивающими сосудами.
Они ждали меня, чтобы уехать.
Из трубы моего будущего жилища, спрятавшегося среди кедров, поднимается дымок. Крыша покрыта хрустящей сахарной корочкой. Пряничный домик. Я голоден.
Избушка приютилась у подножия горного склона высотой две тысячи метров. Тайга поднимается к его вершине, но сдает позиции на середине пути. Дальше царство каменных глыб, льда и неба. Сам Байкал находится на высоте четырехсот пятидесяти метров, и его берег виден из окна.
Работающие под начальством Сергея лесничие заповедника живут на расстоянии тридцати километров друг от друга. Моего соседа с севера, у мыса Елохин, зовут Володя. Сосед с юга, у бухты Заворотная, тоже Володя. Позже, если я загрущу и захочу напиться в компании, мне нужно будет всего лишь пройти несколько часов на север или на юг.
Сергей, главный инспектор лесного хозяйства, приехал с нами из Покойников. Выйдя из грузовика, он некоторое время молча осматривает великолепный пейзаж, а затем, приставив палец к виску, говорит мне: «Прекрасное место для самоубийства».
С самого Иркутска меня сопровождает мой друг Арно. Француз, он живет в этом городе уже пятнадцать лет. Женился на самой красивой иркутской девушке. Она мечтала о Елисейских Полях и Каннах, а когда поняла, что Арно думает только о том, чтобы бегать по тайге, выставила его за дверь.
В течение нескольких следующих дней мы вместе займемся моим обустройством. Потом мои друзья уедут, оставив меня одного. А пока идет разгрузка багажа.
ДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО,
НЕОБХОДИМОЕ ДЛЯ ПРОЖИВАНИЯ В ЛЕСУ
НА ПРОТЯЖЕНИИ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ
Топоры
Брезентовый тент
Холщовые мешки
Лом для проруби и сачок
Коньки
Снегоступы
Байдарка и весло
Рыболовные снасти
Набор кухонной посуды
Чайник
Ледобур
Веревка
Финка и швейцарский нож
Точильный камень
Керосиновая лампа
Керосин
Свечи
Спутниковый навигатор, компас и карта
Портативные солнечные батареи, кабель и аккумуляторы
Спички и зажигалки
Горный рюкзак
Водонепроницаемые сумки-мешки
Войлочный коврик
Спальные мешки
Альпинистское снаряжение
Противомоскитная сетка для лица
Перчатки
Валенки
Ледоруб
Аптечка (10 упаковок парацетамола для борьбы с похмельем)
Пила
Молоток, гвозди, напильник и другие инструменты
Французский флаг для празднования 14 июля
Фальшфейеры для защиты от медведей
Сигнальный пистолет
Дождевик
Решетка для костра
Складная пила
Палатка
Пенка
Налобный фонарь
Спальный мешок для температуры минус 40 °C
Куртка-канадка
Пластмассовые санки
Ботинки с шипами
Резиновые сапоги
Водка и рюмка
Спирт этиловый 90 % как дополнение к предыдущему пункту
Книги
Сигары и сигариллы
Ароматическая курительная бумага в пластиковом контейнере, защищающем ее от пересыхания
Иконы (святой Серафим Саровский, святой Николай Чудотворец, святой страстотерпец Николай Романов и его семья, Черная Мадонна)
Деревянные ящики
Бинокль
Электроприборы
Тетради и ручки
Продукты на шесть месяцев (макароны, рис, галеты, консервы, соусы и приправы, мед, кофе и чай)
Забавно, что, решив пожить на природе, представляешь себя любующимся звездным небом, курящим сигару и погруженным в размышления, а на самом деле сидишь и ставишь галочки в списке инвентаря. Жизнь требует от нас оставаться прагматиками.
Вхожу в избушку. В России торжествует пластик. Вероятно, семьдесят лет исторического материализма уничтожили у людей всякое чувство прекрасного. Иначе откуда это убожество? Зачем здесь линолеум? Вообще, каким образом китч завладел нашим миром? Похоже, главным результатом глобализации стал всеобщий дурной вкус. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить какой-нибудь китайский городок или посмотреть на новые интерьеры французских почтовых отделений либо на то, как одеты туристы. Дурной вкус стал общим знаменателем для всех стран и народов.
Два дня подряд вместе с Арно мы отдираем линолеум, клеенку, брезент и пластиковые панели, которыми отделаны стены. С помощью лома снимаем с поверхностей уродливую обшивку. Все это позволяет увидеть просмоленные бревна и деревянный пол бледно-желтого цвета такого же, как в комнате Ван Гога в Арле. Володя наблюдает за нами с огорченным видом. Он не понимает, что обычное потемневшее дерево красивее клеенки. Пытаюсь объяснить ему это. Но для него я буржуа, доказывающий превосходство паркета над линолеумом, мракобес, чертов эстет.
Из Иркутска мы привезли окно с двойными стеклами и рамой из светлой сосны, чтобы заменить крошечное старое, едва пропускающее свет и создающее в доме атмосферу полицейского участка. Для нового окна Сергей выпиливает в стене более широкий проем. Он работает торопливо, не отдыхает, не делает расчетов и на ходу исправляет допущенные ошибки. Мне кажется, русские всегда строят в спешке, как будто фашисты должны нагрянуть с минуты на минуту.
Люди, живущие в соседних деревнях, словно бы не верят в прочность своего положения. И, как Ниф-Ниф из сказки, сооружают что-то непритязательное на скорую руку. Возможно, необъятные ледяные просторы воспитывают смирение. Здесь не строят для потомков. Местные поселки это горстка домишек, сотрясающихся от резких порывов холодного ветра. Римляне строили на века. Для русских достаточно пережить зиму.
Моя избушка похожа на карточный домик. Дитя леса, когда-нибудь она совсем обветшает. Бревна ее стен раньше были деревьями на этой самой поляне. Без хозяев дом быстро разрушится и исчезнет. Но эта простенькая постройка идеально защищает от зимних морозов. И не портит то место, которое ее приютило. Наряду с юртой и иглу она является одним из самых красивых человеческих ответов суровой природе.
13 февраля
Десять часов потребовалось на то, чтобы убрать с поляны накопившийся мусор. Чистота и порядок придутся по вкусу гению этого места. Почему-то русские с легкостью избавляются от своего прошлого, но берегут негодный хлам. Выбросить что-то? Нет, лучше умереть! Зачем выкидывать старый двигатель от трактора, если его поршень может послужить подставкой для лампы? Территория бывшего Советского Союза буквально усыпана останками достижений прошлых трудовых пятилеток: разрушенные заводы, станочное оборудование, остовы самолетов. Многие русские живут в местах, напоминающих строительную площадку или свалку автомобилей. Но они не видят мусора. Не замечают то, что очевидно. Неслучайно они так часто используют глагол «абстрагироваться».
14 февраля
Последний ящик с книгами. Если меня спросят, почему я решил пожить отшельником, я отвечу, что у меня накопилось много непрочитанных книг. Над топчаном, служащим мне постелью, я повесил сосновую полку и расставил на ней мои книги. Их около семидесяти. Я отобрал их с особой тщательностью еще в Париже. Если мы не строим иллюзий насчет богатства своего внутреннего мира, нужно взять с собой хорошие книги они заполнят душевную пустоту. Но не следует выбирать книги исключительно серьезные и сложные, ведь жизнь в лесу не обязательно способствует подобному чтению. Если у вас под рукой только Гегель, снежная буря покажется невыносимо долгой.