Ничего необычного! Просто мой мальчик! Восьмилетний ребенок с характером взрослого. И не какого-то безликого «взрослого», а отца.
Я и раньше замечала сходство. Иногда открещивалась, списывая на особенности воспитания матерью-одиночкой. Но после сегодняшней встречи с Шаталовым это подобие уже не получается списать или забыть.
Мой золотой малыш просто маленький клон мужчины, которого я когда-то любила больше жизни. «Версия два ноль. Улучшенная и исправленная».
Лена интересуется, как прошел банкет. Рассказывает, что они ели на ужин. А я стою посреди тесного коридора съемной двушки и, как зачарованная, смотрю на дверь детской комнаты.
У тебя такое лицо, словно призрака увидела. Лена тоже оглядывается в сторону детской.
Видела сегодня, не скрываю. И даже трогала.
Твою мать Соседка широко распахивает глаза и оседает на тумбу для обуви. Глебкиного отца?
За девять лет вместе, вначале в Москве, затем в Питере, мы с Леной пережили столько всего, что не осталось никаких секретов.
Он теперь муж моей пациентки, совладелец клиники. И новая головная боль.
Нужно переодеться или хотя бы снять плащ, но силы резко заканчиваются, и я опускаюсь на тумбу рядом с Леной.
Может, вернемся в столицу? Она берет мою руку в свою. Тебе там работу как раз предлагали.
Подруга самый осторожный человек из всех, кого я знаю. Услышать от нее подобное предложение сродни чуду.
Глупости. Провожу ладонью по лицу.
Я все равно на заочное собиралась переводиться. Лена смотрит с такой надеждой, будто это ей сейчас плохо, а не мне.
Безумно хочется ответить: «А давай!» и разом нажить себе новые проблемы с переездом, новой школой и поиском жилья. Только вместо «А давай!» наружу из груди рвется смех.
Лен, он считает себя бесплодным. Зажимаю рот ладонью, чтобы не разбудить сына.
Что?!
Уверен в этом! Даже анализы сдавать не хочет.
Звучит как краткий пересказ дурацкого сна. Одного из многих, что снились мне в первый год после разрыва и заставляли заливать подушку слезами.
А если он узнает?.. Лена вновь смотрит на дверь детской комнаты. С тревогой.
Еще у него есть жена! Красивая, статусная. И, если я хорошо сделаю свою работу скоро будет ребенок. До боли кусаю указательный палец.
Психика, похоже, так и не поняла, плакать мне или смеяться. Глаза вспыхивают, как от горы нарезанного лука. А хохот рвется все сильнее.
Де-ла медленно, по слогам произносит подруга.
И почему земля такая круглая? Я ударяюсь затылком о стену.
Слезы проигрывают. Переносицу все еще ломит, но на губах играет улыбка.
Он хотя бы не узнал тебя?
Меня теперь сложно узнать Взглянув в зеркало, изучаю собственное лицо.
Высокие скулы, которые, как и нос, с возрастом заострились. Брови, которые благодаря качественному перманенту немного изменили форму, стали гуще и темнее. Впалые щеки
После рождения Глеба от прежних щек вообще ничего не осталось. Долгих два года на лице были лишь глаза и губы. Первые вечно красные от недосыпа и зубрежки. Вторые постоянно искусанные.
Прическа тоже изменилась. Светло-русая декретная коса отправилась в мусорное ведро накануне первого похода сына в детский сад. Вместе со стрижкой я изменила цвет на черный. А когда появились первые свободные деньги, исправила и уши.
Избавление от проклятой лопоухости стало настоящим праздником. Все мои однокурсники праздновали защиту дипломов, отрывались в лучшем ресторане города. Кутили сутки напролет. А я, Лена, ее тетка, у которой я снимала комнату, и маленький Глеб чокались водой из пластиковых стаканчиков и смеялись так громко, что склочная соседка сверху вызвала полицию.
Но работать ты с ним как сейчас будешь? Лена кладет голову мне на плечо и тоже смотрит в зеркало. Вдруг западет? Как этот твой Кравцов.
Молния не бьет два раза в одно дерево. Особенно если оно с громоотводом. Кивком указываю на дверь детской.
И все равно Вдруг?!
Тогда в моих интересах поскорее сделать его счастливым отцом.
Не хочу думать о Шаталове. Не хочу вспоминать нашу сегодняшнюю встречу. Но память нахально подкидывает картинку с его взглядом. Темным, жадным, каким сегодня Марк смотрел в мои глаза. Будто хотел увидеть прежнюю девочку Лизу. На душе становится совсем паршиво.
А попробует приставать Делаю глубокий вдох. Покажу ему такое небо в алмазах, что сбежит. Туда же, куда сбежал девять лет назад. Не оглядываясь.
Глава 4. Не та
Мужчины, женщины никто не из железа.
Марк
Уже и не помню, когда чувствовал себя таким идиотом. На улице какая-то хрень смог с туманом, питерским фирменным. От сигналов машин закладывает уши. А я стою как памятник на проезжей части и смотрю на удаляющееся такси.
С крышей точно непорядок. То ли флюгер накренился и больше не ловит, куда дует ветер. То ли черепице хана.
Другого объяснения тому, что сейчас было, у меня нет.
Да, спутал! Второй раз вместо стервы докторши увидел другую. Девчонку из прошлого, на все мысли о которой давно табу.
Да, повело! Дико, до стойки. С болезненной эрекцией и животной потребностью трахнуть прямо сейчас.
Я бы и трахнул. Пофиг где! Хоть прямо в машине, насадив на себя сверху. Хоть в ближайшем отеле, до расшатанной к хренам кровати. Хоть в темном углу ресторана, прижав к стене.
Ничего, что осталось от совести, и не екнуло бы.
Драл бы жестко.
И за то, что позволяла Кравцову лапать ее круглую задницу. И за то, что сбежала. И за поцелуй ее прощальный.
За это заставил бы сосать прощения до самого утра. Вставил бы по самые гланды, чтобы дышать не могла без моего согласия. Чтобы текла вся! От слез до совсем другой влаги. Сладкой и горячей.
Взял бы во все дырочки, чтобы забыла, как сопротивляться и отключила умненькую голову.
Коротит так хочется нагнуть эту языкастую врачиху. И одновременно охреневаю. Сам от себя!
Не мальчик, чтобы вестись на первую попавшуюся смазливую мордашку. Не монах, чтобы шизеть от бледных полушарий в скромном декольте. Не маньяк, чтобы хотеть сразу всего от женщины, которую вижу второй раз в жизни.
Чистое наваждение. Та самая покосившаяся крыша с трещинами и кривым флюгером.
Надо бы выкинуть бред из головы. Справиться с внезапным позывом тела Только стою посреди улицы, под рев машин и сырость, летящую в морду. И не отпускает.
Облизывая губы, чувствую вкус Ее слюны.
Потирая кончики пальцев, вспоминаю бархат кожи.
И завожусь еще сильнее.
До потребности рвануть следом. Отправить покурить все «личные обстоятельства». И заставить ведьму орать одно слово «Да!» в ответ на любой приказ. На любой вопрос. До самого утра.
Знакомое состояние. Хоть и почти забытое. Сродни той одержимости, из-за которой вчера я потребовал у Кравцова личные дела всех врачей и битый час изучал папку с документами Елизаветы Ивановны Градской.
Уроженки Питера. Дочки потомственных кардиологов, разбившихся в аварии десять лет назад. Матери восьмилетнего сына с отчеством какого-то левого мужика, о котором нет ни строчки в биографии.
Незнакомки. Полной противоположности другой Лизе, из моего прошлого.
Слишком дерзкой и стервозной. С охрененными изгибами и выпуклостями, которых у тощей девчонки не было и в помине.
Гадины со вкусом пряной вишни. Но настолько похожей на ту мое табу, что другие водители, смирившись, начинают объезжать по кругу. А я все стою, мокну и не могу сделать даже шага в сторону своей машины.
* * *
После ресторана домой приезжаю промокший и злой. Кравцов справился с презентацией без моего участия, но потом пять минут разливался соловьем в трубку, как ему жаль и как сотрудники жаждут поскорее познакомиться со вторым боссом.
Так и хотелось потребовать у него список всех жаждущих. С одним шустрым гинекологом в первой строчке. Однако, стиснув зубы, я сдержался. А затем вообще отрубил телефон.
Дома отключить ничего не удается. Настя встречает у порога. При макияже, с алой помадой, которая лучше всего смотрится на члене, в длинном шелковом платье, подчеркивающем все прелести.
Красивая как с обложки. И доступная в любой момент по щелчку пальцев.
Как прошел банкет? Она широко улыбается, и бретели платья скользят по плечам вниз.
Кравцов отработал за нас двоих.
Мне нет никакого смысла врать. Правда, как и что-то плохо пахнущее, имеет свойство всплывать в самый неподходящий момент. Да и с Настей нет необходимости во лжи.
Коля очень хотел представить тебя коллективу. Жена снимает с меня пиджак и тянется к пуговицам на рубашке.
Все, что он хотел, это деньги. Останавливаю ее. И они уже на его счету. Как ты просила.
А почему тогда ты злой? Ее руки стекают по моей груди к ширинке и проворно расстегивают молнию. Трудный день? Настя опускается на пол. Или женщина?
Оттянув резинку боксеров, она осторожно освобождает член и демонстративно облизывается. Вроде бы точно так же, как сегодня уже облизывалась другая женщина. Но все-таки иначе.
Спокойно. Без эмоций. Будто то, что предстоит, обязательная медицинская процедура. Разновидность зонда.
Всё вместе.
Надеюсь, она оставила мне хоть что-то? Губы жены улыбаются. В отличие от глаз.
Это не тянет на ревность. Для нее в нашем браке нет места. С первого дня никто не клялся никому в верности. Оба понимали, что так будет удобнее. Насте с моими деньгами и статусом. Мне с постоянной любовницей, которая не станет дурить мозг по любому поводу и избавит от необходимости таскаться по борделям и кабакам с новыми заказчиками и партнерами.
Если хочешь чего-то особенного, только намекни. Так и не получив ответа, Настя тянется к члену. Почти касается.
Но я резко пресекаю:
Не нужно.
Обычно мне нравится такая ласка. Настя знает, как я люблю. От темпа до глубины. И все же сейчас не хочу.
Ты уверен? Жена проводит пальцем по губам, размазывая помаду.
У любого другого на моем месте сорвало бы крышу. Похоть в чистом виде. Но, словно проклятый, я вспоминаю другие губы и других женщин.
Похожих как две капли воды
Одну совсем молодую, девятнадцатилетнюю. Со светящимся взглядом и смешными ушами. Немного оттопыренными, как у сказочного эльфа. С поцелуями, от которых уносило мозг. Со смехом, всегда искренним и звонким. И другую взрослую, расчетливую. Опасную, как клин, который можно выбить из головы лишь одним очень древним способом.
Глава 5. Подчиненная
Самая распространенная форма абьюза трудовая.
Обеденный перерыв в ординаторской начинается со сплетен. Как я и предполагала, вчерашняя вечеринка для многих прошла ударно. Кто-то жалуется на головную боль и вместо кофе хлещет шипучий аспирин. Кто-то задумчиво отмалчивается. А Вероника, молоденькая медсестра с ресепшена, старательно замазывает свежий засос. Перед общим зеркалом. Не прячась.
Кравцов ее вчера целый час в подсобке трахал, шепчет мне Галина Михайловна, наш главный лаборант и заодно местное средство массовой информации. Официанты к нам раз пять подходили. Спрашивали, когда начальство закончит. У них там, в подсобке, то ли алкоголь стоял, то ли посуда.
В следующий раз пусть заранее оговаривают срок аренды.
Я все больше радуюсь, что не осталась на презентацию. Никаких сюрпризов. Банально и предсказуемо.
Перенервничал Николай Степанович, хмыкает Галина Михайловна. Не каждый день делит бизнес с другим.
Бизнес не любовница. Конечно, жалко. Поглядываю на часы.
До следующего, последнего на сегодня приема еще полчаса. В принципе, можно отсидеться у себя в кабинете. Без кофе, но хоть в тишине.
Мне кажется, предложи Кравцов поделиться, Верочка не отказалась бы. Этот Шаталов Он такой, что никто бы не отказал. Галина Михайловна делает щедрый глоток капучино и жмурится. Как довольная тучная кошка.
А что, вчера никто не успел Голос сипнет, и приходится откашляться. завести близкое знакомство?
С этим Марком Юрьевичем? Галина Михайловна отрывается от своей чашки и удивленно вскидывает брови.
Он вроде как без жены приехал. Свободная касса. Дико хочется помыть собственный рот. С мылом.
Куда приехал? Глаза моей собеседницы становятся похожими на два блюдца.
В ресторан, жму плечами.
Так не было его! Мы до двенадцати ждали, когда ж объявят причину попойки. На шампанское уже смотреть никто не мог. А потом Кравцов взял микрофон и рассказал про этого Шаталова. Мол, соучредитель. Новый босс. И бла-бла-бла.
Так я Хочу сказать, что видела его в гардеробе. К счастью, заткнуться успеваю вовремя.
Звезда сегодняшнего шоу «Сплетни» Вероника. Пусть ею и остается.
Зато мы потом в интернете нашли фотографии нового начальства. Забыв о кофе, Галина Михайловна достает телефон и начинает быстро искать что-то в сохраненных фото. Вот, смотри! Элитный кобель и в фас, и в профиль. Таких мужиков нужно выпускать в массовое производство. Ксерить пачками, чтобы у каждой женщины был свой. Она мечтательно вздыхает и сует телефон мне в руки.
Дико хочется сказать: «Не надо. Мне не интересно!», но не успеваю. Галина Михайловна слишком настойчива, а Шаталов на фотографии слишком хорош.
Его не портит ни сердитый взгляд, ни рубашка, застегнутая на все пуговицы и прячущая мускулистое тело. Ни женщина рядом.
А это жена! подсказывает Галина Михайловна.
И давно они в браке? Сама не знаю, какой черт тянет за язык.
Анастасия Шаталова моя пациентка. Рано или поздно все узнают, кто она. А заодно выведают и перескажут подноготную мужа.
Два года.
Галина Михайловна листает дальше. Показывает еще одно фото Марка, только уже с другой женщиной и более молодого. Моложе, чем я его запомнила.
А это первая жена. Тоже красотка. Они были в браке пять лет, потом расстались.
Красивая
Взгляд останавливается на знакомом женском лице с грустными глазами. Еще один персонаж моих ночных кошмаров. Думала, смогу ее забыть. А нет помню.
В газетах писали, что они долгое время были партнерами. Даже после развода. Представляешь? А девять лет назад Шаталов отдал ей весь бизнес. Переписал на ее имя контрольный пакет акций.
Девять лет? Я хватаю со стола свой стакан и жадно пью воду. Всю, до последней капли.
Что-то там у него случилось. Темное. Галина Михайловна пожимает плечами. Редкий случай, когда наша главная сплетница не смогла нарыть нужную информацию. Но компания, которой он занимается сейчас, это фирма покойного отца. За последние годы Шаталов умудрился поднять ее с колен и вывести на республиканский уровень. Пишут, что пахал без выходных и проходных.
Что ж этому передовику производства без нашей клиники не жилось? Закрываю глаза и делаю пару медленных вдохов.
Ничего особенного не произошло. Прошлое в прошлом. Настоящее в настоящем. Однако эта непрошеная экскурсия по жизни Шаталова действует на меня слишком сильно. Словно очередная проверка: болит или не болит.
К сожалению, в отличие от прошлых тестов, сейчас я проваливаю сдачу.
Да кто ж их, богачей, знает?! Галина Михайловна заканчивает, наконец, пытку фотографиями и возвращается к своему остывшему капучино.
Никто. Я поднимаюсь с места.
Кофе уже не хочется. Воды тоже. Желание отсидеться в кабинете до начала приема становится настолько сильным, что сразу же иду к двери.
Ноги сами несут вперед, даже каблуки не мешают. Но стоит распахнуть дверь, и я на полной скорости врезаюсь в чью-то грудь. Твердую как из стали. Легкие тут же заполняются ароматом мужского парфюма. Слишком редкого, чтобы его можно было спутать.
А это Елизавета Ивановна, доносится откуда-то сбоку скрипучий голос Аркадия Петровича Савойского, заведующего отделением ЭКО. Кажется, именно с нее вы хотели начать общее знакомство.