Ты ему так башку оторвёшь! возмущённо заорал малец.
Да? спросил Недомыка, что вызвало со стороны спасённого удивлённое фырканье. Но добил мальца вопрос: А чё, голову обыскать нельзя?
Приторчень4! бросил малец и пошёл в темноту.
Недомыка постоял над вбитым, как у надгробия, словно прощаясь и провожая товарища в последний путь.
«Пирог с онучами! пронеслась в голове страшная мысль. А ведь на дворе ночь, вокруг тёмный лес, и если сейчас не последует за ушедшим, то останется один!»
Пришлось догонять. Но споспешествовал он слишком рьяно. В результате в темноте, да ещё в кустах, налетел на чью-то спину. Спина улетела в зелень, а дальше последовал такой набор слов, от которого листва свернулась в трубочку, как в пожар. Стоило выйти на дорогу, как Ждан лицом к лицу столкнулся с пострадавшим. Последний продолжил грубую речь, говорил громко, ярко, сочно, показывая своё пролетарское происхождение, высокий филологический уровень, богатое знание жестов и па. Слова лились витиеватой лентой железобетонного характера, что не могло не вызвать со стороны Ждана ответной реакции: раскрытого на всю ширину рта, вываливающихся от удивления глаз и стремительного окатарсивания до полной нирваны.
Фраер полированный!!! в последний раз взвизгнул малец, и пошёл по дороге.
Нирвана дело приятное, поэтому Недомыка очнулся, когда мальца и след простыл. Ситуация едва не повторилась, но у парнишки оказались хорошая реакция и дар прогнозирования ситуации он вовремя отскочил. Правда, при этом наделся рваниной на сучок некогда растущей над обочиной ветки. А поскольку малец оказался в несколько взведённом состоянии, то рванулся со всей дури. Дури оказалось много, даже с избытком. Послышался треск, и рванина разошлась от горла до пупа. Снова последовали тяжеловесные слова, под грузом которых даже слон раскатался бы до состояния камбалы.
С тебя кафтан! нагло заявил малец. Гони копье, а то сейчас прирежу!
Недомыка отдал ему все деньги, которые родители дали в дорогу. Малец, осмотрев куш, горько вздохнул, лицо повернулось к небесам, губы задвигались, произнося молитву в несколько своеобразной форме. Отговорившись и отведя душу, он продолжил движение. Недомыка тенью пошёл следом.
В темноте слышались только их шаги. Подросток неоднократно останавливался, прислушивался к ночным шорохам, но ничто не нарушало умиротворения. Тогда он шёл дальше. Недомыка тоже останавливался, но только для того, чтобы почесаться и понаблюдать за действиями товарища. Для него каждое движение как откровение. На всякий случай он даже его повторял.
Ночь близилась к концу, а ничего так и не случилось. Но глупо полагать, что несчастье о них забыло. Первым мечущиеся между деревьями тени заметил малец. Естественно, предупреждать о них товарища не стал: призраки-то похожи на волков. Причём зверушки явно голодные, иначе не преследовали бы их битый час. А значит, наверняка нападут. Чтобы не сожрали обоих, товарищем можно пожертвовать. Надо только оторваться от приставшего незнакомца. Малец перешёл на бег. Но Ждан рванул за ним с места, как бешеный заяц.
Волки звери стайные, по крайней мере, осенью и зимой, поэтому жертве обычно показываются только загонщики. Естественно, два путешественника побежали в нужном зверью направлении. Осталось дело за малым. У зубастых уже и слюна от предвосхищения лакомства закапала. Но! Когда из кустов навстречу людям выскочила четвёрка здоровенных самцов, мальца с испугу прихватила медвежья болезнь. Он, как и полагается, присел. Недомыка, бежавший позади, не понял, куда исчез коллега. Голени обо что-то сильно ударились.
Поскольку бежал со всех ног, полет оказался долгим, а падение мягким: упал на двух волков, бегущих в центре засадного полка. Причём рухнул на них, как рестлер на противника. В результате оба зверя оказались в нокауте. Два других не сразу поняли, что произошло, и потеряли драгоценные секунды. В это время команда загонщиков добежала до мальца. Тот, даже отвлечённый недугом, попытался от них убежать, комментируя действия громкими беспорядочными криками. Недомыка, поскольку ничего подходящего под рукой не оказалось, с испугу схватил бросившегося на него правофлангового волчару за передние лапы, и в два рывка раскрутив зверя до сверхзвуковой скорости, швырнул в загонщиков. Гулко хрустнуло, взвизгнуло, и на дороге оказались лишь два шерстистых коматозника и Недомыка. Левофланговый зверь из засадного полка попал под горячее тело коллеги по охоте, когда тот под руководством человека пытался пройти сверхзвуковой барьер. Стоит ли говорить, насколько далеко он улетел. Но куда делся ещё один участник событий?
Недовольная рожа высунулась из кустов.
Зря вмешался, высокомерно заявила она. Я бы сам справился!
Ждан на радостях схватил мальца и прижал к груди. Малец заорал не своим голосом, поскольку показалось, будто попал под гидравлический пресс. Благо крепыш вовремя унял души прекрасные порывы. Ноги спрессованного снова коснулись земли.
Болван! рявкнул малец в лицо товарищу.
Тот лишь улыбнулся. Подросток попытался обыскать коматозников, но потом спохватился откуда у зверья деньги?
Всю неделю непруха. И так весь год от момента рождения, буркнул он. Ну, чего стоишь? Пошли уже. Кстати, меня Ершом кличут.
Угу, сказал Ждан.
Ёрш тут же ощетинился.
Что угу? Тебя как зовут?
Жданом. Но добрые люди Недомыкой прозвали.
Недомыкой? Добрые люди?
Ёрш согнулся в припадке смеха.
Я тоже добрый. Ладно, пойдём, Придурок, Растопыря, Приторчень, Дебила Кусок. Ну как, нравятся прозвища?
Гы-ы-ы, ответил Ждан и часто закивал.
И два почти товарища продолжили путешествие по дороге.
Ночь вскоре уступила место утру. Небо, словно очнувшаяся ото сна девушка, разрумянилось, заулыбалось нежной теплотой ясного осеннего дня, игриво сдвинуло бровки-дуги пролетающих облаков, природа защебетала радостными голосами птиц. Лес ожил, пугающие тени исчезли, страх покинул душу. И именно в этот прекрасный момент наши герои вышли к городу.
Словенск встретил невероятным шумом и сутолокой: хлеборобы, ремесленники, торговцы на телегах, купцы на повозках, требующие беспрепятственного проезда, и просто ещё не ложившийся люд образовали на улицах сплошной голосящий поток. Недомыка, ни разу не бывавший в городе, испытал нечто наподобие культурного шока, особенно после того, как его облили словесными помоями одновременно сразу несколько извозчиков, под телеги которых он едва не попал. В результате образовалась пробка. К возничим присоединились пассажиры и даже лошади. У последних нервная система оказалась не лучше, чем у хозяев. Ударов копытами удалось избежать с трудом. Благо Ершу не впервой, он быстро сориентировался: Недомыка и рта не успел закрыть, как оказался в харчевне.
Но беда не дремала. Стоило примоститься за столом, даже заказ сделать не успели, как на них обратила внимание недосинь. Кто не в курсе, недосинь это человек в единственном или множественном числе, состояние алкоголизации которого приблизилось к порогу отключения сознания, но не перешло его. Мозги при этом уже находятся в анабиозе, но тело ещё функционирует. Такие люди часто становятся агрессивными, ищут всевозможные приключения на разные части тела, совершенно не понимая, что при столь сильном опьянении справиться с ними не составит большого труда. Однако болевой порог у подобных представителей алкогольной братии, как правило, сильно изменён, и чтобы их вырубить, приходится очень постараться. Последствия старания выражаются в разрыве связок, переломах, сотрясении остатков головного мозга, исчисляются количеством выбитых зубов и кровоподтёков. Естественно, когда похмелье проходит и наступает болезненная трезвость, недосинь начинает каяться, бить себя в грудь копытом и обещать, что они больше никогда. Но надо же отметить переход к трезвому образу жизни? А как это сделать без медовухи или вина? И ситуация повторяется. Примерно на таких и напоролась наша несчастливая двойка.
Уставшие путники присели за стол. Поверхность устлали крошки в несколько слоёв, между которыми что-то разлито в качестве клея. И пока клей был жидким, в нем утонуло с десяток тараканов-самоубийц. Их лапки до сих пор торчат из непроглядной туманной зелени. Несколько живых собратьев споро бегают рядом. То ли это спасательная операция, то ли просто поесть выползли. Пол и стены харчевни тоже не отличаются чистотой, но всё-таки более ухожены. Особенно пол. Оно и понятно: ведь по нему некоторые гости ходят руками и даже лицом. А кому приятно испачкаться?
Ёрш покопался в хламиде. В руках мелькнуло несколько медных монет. Словно из-под земли выскочила дородная тётка в грязном переднике поверх богато расшитого атласного сарафана. Взгляд впился в наличные.
Здесь медяки не принимают, с презрением сказала она.
Ёрш нехорошо зыркнул на бабищу, губы скривились то ли от желания плюнуть, то ли от собирающегося сорваться с уст ругательства. Но он не успел.
Гля, не ндравится! крикнул пузатый мужик, расположившийся за соседним столиком с семью такими же «крепышами». Ишь, морду кривит. Понаехала тут всякая нищета-лимита.
Ты чё-то булькнул, сортир неструганный? крикнул ему Ёрш.
Пьяный как ядерный реактор в аварийном состоянии, очень нестабилен, поэтому легко переходит из добродушного расположения духа в агрессивное. Особенно если по натуре хамло. «Здоровяк» обернулся к товарищам.
Вы слышали, господа? заорал он так, будто коллеги по алкогольному уик-энду находятся от него на другом конце города. Какие-то приезжие клоуны смеют элиту города похабными словами поносить!
Ёрш нагло фыркнул и подлил масла в огонь:
Элита это порода свиней, что ли, новая?
Мужики разом побагровели. Ёрш, чувствуя, что сейчас будут бить, и возможно, табуретками, спрятался за Недомыку. Задвигались лавки, опрокинулся стол. Ревущая восьмёрка ринулась на лимиту. Ну как ринулась? Сбивчиво заковыляла, путаясь в ногах. Недомыка, ни разу в драках не участвовавший (случай в деревне Мастеров не в счёт), дождался, пока не прилетело. Мир полыхнул китайским салютом, пол больно ударил по спине и затылку. Носок чьего-то сапога впился в ребра справа, а кулак чьей-то руки заехал в глаз слева. Так бы и забили до смерти, если бы мудрый организм не включил режим защиты.
Ждан вскочил, не коснувшись пола руками. Видел он плохо, поэтому наносил удары куда придётся. Куда придётся полетели в стороны, как от эпицентра взрыва килотонной бомбы. Некоторые упали на соседние столики и даже стойку. Материальный урон в виде поломанной мебели, разбитой посуды и разлитой медовухи заставил присоединиться к драке остальных посетителей. К тому же лимиту никто никогда не любил, и дело приобрело нехороший оборот. Для местных. Они же не знали, что человек может обладать столь огромной силой, да ещё уходить от всех ударов, словно заранее о них зная. Правда, Недомыке это удавалось лишь потому, что его пару раз приложили по голове лавкой, отчего перед глазами поплыло, а харчевня закружилась, как в вальсе. Он же, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, вынуждено переставлял ноги. Над головой свистели лавки, кувшины, тарелки, и даже кто-то пролетал не раз, но достать его не могли. Кулаки же Ждана всегда попадали в цель, даже если это была балка. Пальцы крепко хватали, выкручивали, ломали, а руки перекидывали через плечо, бедро, голень, стопу и даже фаланги. В результате харчевня превратилась в нежилое помещение, требующее закрытия как опасное для проживания. Только покинуть его жильцы уже никак не могли. По крайней мере в течение нескольких ближайших часов, поскольку утратили все способности к движению.
На этом бой с городскими закончился. Почти. Дело в том, что шум услышали дружинники, прибежавшие на образовавшуюся рядом с харчевней пробку. Они быстро навели порядок: растащили техсредства, установили последовательность движения, дали по зубам особо возмущающимся беспределом правоохранительных органов. И тут раздались звуки хаоса из питейного заведения, куда они и поспешили. Недомыка по слепоте душевной и физической принял их за новую партию элиты из подворотни. Поэтому первые дружинники присоединились к распростёртым на полу посетителям. Остальные опыт не пропьёшь! скоординировав действия, нанесли превентивный удар столовой мебелью по голове крепыша, и Недомыка словно в тёмный колодец ухнул.
Глава 2
К тому времени на Руси, благодаря действиям пришедшего к власти князя Слава и его дружины, наступили спокойные времена. Кощей Бессмертный «сыграл в музыкальную шкатулку», по причине порчи скобяного изделия, именуемого иглой. Инфаркт миокарда наступил так быстро, что несчастный даже валерьянки себе накапать не успел. Змея-Горыныча укоротили сразу на три головы. Расчленёнку устроили богатыри из дружины князя Слава. На Ягу совершили два покушения. Во время первого добрые люди подпилили метлу, которой бабулька пользовалась во время полёта в ступе. Несчастная старушка, дабы не столкнуться с птицей и уйти на вираж, слишком сильно махнула предметом хозяйственного обихода и древко переломилось. Ступа вошла в штопор, а исправить ситуацию было нечем. Посадка прошла в нештатном режиме. Старушка выжила и, как могла, дохромала до избушки, где несколько недель залечивала раны различными зельями.
Народ прознал, что катастрофа не принесла нужного результата. Пришлось действовать нетрадиционными методами, то бишь через убивца. Но возникла проблема: взрослого бабка к себе не подпустит, почует за версту5, а даже с такого расстояния ни одна стрела не достанет, зато Яга ещё как. В смысле колданёт и здравствуй, кладбище! Потребовался нестандартный подход. Выбор пал на подрастающего Жихарку, отличающегося дерзостью, некоторыми зачатками интеллекта и силой. Он и взял грех на душу.
Бабульке уготовили жуткую участь запеканки. Дело было так: пацан прикинулся работником богадельни средневекового собеса и поведал, что князь выделил Яге пенсию в размере семи серебряных в год. А поскольку, когда он приходил в прошлый раз, её дома не застал, пришлось бросить монеты через трубу в печь: там сохраннее будут и ни один вор не догадается покопаться в углях, а тем более залезть в огонь. Новость оказалась столь радостной, что отшибла бабке последние мозги, изрядно тронутые склерозом и проявившим первые признаки маразмом. Яга открыла заслонку печи и кочергой попыталась нащупать драгоценные кругляши в бушующем пламени. Жихарка участливо посоветовал встать на приступок, куда вытаскивают чугуны, мол, с него лучше видно. Яга с кряхтеньем последовала совету. Жихарка отскочил в сторону и нанёс бабке удар, именуемый мае-гери. Такого пенделя пенсионерка не получала никогда. Старушка пикирующим ястребом влетела в топку, где и испеклась не хуже картошки, забытой в костре пьяными туристами. Правда, первые минуты бабушка пыталась выбраться наружу, но Жихарка крепко держал заслонку, злорадно замечая, что удары кочергой о металл с каждым мгновением становятся всё тише.
Повезло только Лихо Одноглазому. Ну как повезло? До него не успели добраться. В те времена из-за Урала в европейский регион от недорода кедровых орехов и грибов перекочевало множество белок и ёжиков, носителей вируса сибирского энцефалита. Местные клещи напились крови у новых зверушек, один из них возьми да и укуси Лихо. По первах Одноглазое не обратило внимания на такую ерунду. Но инкубационный период закончился, и началось: сначала проявились признаки общей интоксикации в виде слабости, головной боли, озноба, повышения температуры. Ему бы к лекарю обратиться, но безалаберное отношение к своему здоровью привело к переходу болезни в среднюю, а затем и более тяжёлую стадию. Развились общемозговые, менингеальные и очаговые неврологические симптомы, проявившиеся в нарушении сознания, галлюцинациях, бредовом состоянии, рвоте, ригидности мышц затылка, судорогах, симптомах Кёрнига и Брудзинского. Точка невозврата была пройдена, и болезнь стремительно перетекла в кому. В ней и обнаружили Лихо рыскающие по лесу богатыри. Несчастный злодей скрючился между корнями огромной ели. Поскольку даже сейчас обнаружить признаки жизни находящегося в коме человека без спецподготовки трудно, Одноглазое посчитали мёртвым. Было, правда, предложение башку ему отстругать или осиновый кол в грудь вбить, чтобы не воскрес, но поскольку болезнь продолжалась две недели и за этот период никто от рук Лихо не пострадал, то решили, что помер злодей окончательно, иначе давно воскрес и об этом стало бы известно. К тому же марать меч о мёртвую, скрючившуюся тварь, с перекошенной рожей и жутко воняющую нечистотами, никто не захотел. А искать осину в ельнике глупо даже для дурака. Тащиться же до ближайшего осинника, а потом обратно никто желания не изъявил. На том и порешили. Так несчастный злодей, наводивший ужас на многие поколения руссов, славов, дреговичей, вятичей и различных кривичей остался умирать лютой смертью в еловом лесу. Его не тронули ни муравьи, ни мухи. Даже бактерии побрезговали вселяться в поражённое страшной болезнью и изуродованное судорогами тело. За лето и часть осени оно усохло и замумифицировалось.