Я молчала. Артур подошёл к снеговику, оглядел его со всех сторон.
Что, молчишь? Испугалась? Это правильно. Он слепил снежок и запустил в меня, снежок больно ударился в плечо.
Ой! Вскрикнула я. Ты зачем пришёл? Иди отсюда.
Щщассс, прям, я ещё, снеговика твоего, не развалил, вот смотрю, с чего начать. Нагло ответил он. Нашлась тут, скульпторша. Ну и Варвара, и отличница, и певица ещё и "скульптуру" слепила.
Слово скульптура он сказал насмешливо, издевательски и налетел на моего снеговика. Я на него.
В, общем, в результате нашей борьбы, он, пытался развалить снеговика, я отталкивала его, но, сила взяла верх, от снеговика осталась горка снега а бабушкино ведро, бывшее его шапкой, оказалось у меня на голове, а в руке, морковка, бывшая носом снеговика.
А-а-а. -Верещала я, пытаясь снять с себя ведро, хорошо ещё, что пластмассовое, Артур снять не давал.
Дохлая, ха-ха-ха, какая ты, с ведром на башке, смешная, как рыцарь, ха-ха-ха, с мечём в руке. Это он морковку имел в виду, сам, же покатывался со смеху. Вот прикол! Зря телефон не взял, я бы тебя заснял!
Снова, выручила бабушка, пришла вовремя, меня, отпустили чужие руки, ведро я сняла. Артур сидел на заборе и смеялся надо мной, я, открыла калитку.
Ах, ты негодник!. Бабушка набросилась на Артура, тот скатился с забора, с той стороны и был таков. Варя, ты зачем его впустила?
Он он через забор перелез, я, его не впускала. Плакала я.
Не плачь, снеговика ещё слепишь, ладно, пойдём, чай пить. Вздохнула бабушка, отряхнула меня. Ох, проказник! Ох, озорник. Не ушиб он тебя?
Я отрицательно покачала головой.
Мы зашли домой, я умылась, плакать перестала. Мы пили с бабушкой чай, я окончательно успокоилась, когда же, этот Артур уедет, не отвяжется никак.
Но, он, видно цель перед собой поставил, доконать меня и уверенно шёл к этой цели, поэтому, так и продолжалась у нас с Артуром, необъявленная "война".
Как я не старалась обходить его стороной, как бы не старалась сидеть дома, всё равно сталкивалась с ним иногда и тогда, доставалось мне, по полной.
Ты, что, рыцарь крысиный, кататься на горку идёшь? А-а- а-а-а, санки везёшь? Знакомый голос заставил меня вздрогнуть.
Вырос он, Артур Егоров снова, как из под земли, передо мной, не пойму, как кошка за мышью, так и он за мной следил, что ли, тогда?
Я оторопела, влетит мне сейчас, подумала.
Ну, садись, прокачу. Насмешливо, сказал он. А, то, смотрю, еле тащишь санки, конь из тебя, так себе, ты же, крыса. А, кто ж, крыс, в санки впрягает? Садись! Приказал мне Артур.
Я стояла не шолохнувшись, коленки дрожали от страха. Он схватил меня, повалил на санки, я пыталась вырваться, никак не могла. Артур оказался проворнее, схватился за верёвочку и помчался, резко развернул их, я кубарем с этих санок, лицом в снег, чуть не задохнулась.
Ты что, дохлая, и держаться не умеешь? Снова смеялся обидчик, глядя, как я пытаюсь встать на ноги. Да, таких пассажиров, я ещё не возил. Видишь? Сама виновата, из за тебя авария случилась, почему не держалась?
Ты ты дебил. Еле выговорила я, непонятное для меня слово, которым девчата постарше, мальчишек называли.
Чё, ты сказала? Кто дебил? Сейчас ты у меня узнаешь, кто дебилка.
Я снова полетела в снег, а Артур, снова удалился, с видом победителя.
И опять, я побеждённая, со слезами шла домой.
Наконец то, каникулы закончились. Артура увезли в Москву. Он приезжал, на выходные. Но я теперь, внимательно следила за тем, чтобы, снова не стать объектом его шалостей.
Зима шла своим ходом, учёба тоже, бабушка провожала меня в школу и встречала, хотя я ей говорила, оставайся дома, я Машиной мамой и до школы дойду и обратно. Мы с Машей вместе учились, а бабушке тяжело и болеть она часто стала.
Но, погода холодная и она боялась, что я замёрзну, поэтому провожала сама, закутывала меня шалью, около школы, шаль снимала и я в своей шапке заходила в школу.
Январь, пролетел незаметно, и февраль тоже, Артура я не видела, во всяком случае старалась не встречаться с ним, он,конечно, бывал в деревне, и выходные мои даром проходили, я старалась вообще не выходить в эти дни на улицу.
Во избежание неприятностей, со стороны хулиганистого соседа, но, на весенние каникулы, он снова заявился.
И я, старалась сидеть дома, хотя очень хотелось погулять, вот, какой вредный, этот Артур, теперь из-за него, дома сиди.
Но, сиди, не сиди, а весна, погода тёплая, всё-таки, пошли с подружкой погулять-поиграть. А куда пойдёшь, ранней весной? К луже, конечно.
Мы с Машей сделали бумажные караблики и пошли к большой луже, которая была, от нас недалеко, так увлеклись игрой, пустили кораблики, палочками подталкивали их, чтобы они правильно плыли, не тонули, заигрались, ничего вокруг не замечая.
Что это, вы тут делаете, мелкие? А, флотилию построили, где твой, дохлая? Я сейчас, на нём поплыву. Артур смотрел на меня, а я рот открыла. Когда ж он, приехать успел?
Маша убежала домой, и про кораблики забыла а, у меня ноги к земле приросли, шагу сделать не могла.
А, мне, вдруг интересно стало, почему он только надо мной издевается? Других девочек не трогает?
Вот и сейчас, ой.
Так. Начнём. Он поднял, большой кусок льда, или снега, не помню, сам, отошёл на безопасное расстояние и со всего маха, шлёпнул этот лёд в лужу. Грязная вода, брызнула на меня, и не только на одежду, но и лицо моё окатило водой.
Умылась ? Хорошо, смотрю, ты не умывалась сегодня, грязная была. Заодно и вещи, прямо на тебе постирались. Видишь, какая польза, а то в твоём крысятнике и воды, наверное, нету. Засмеялся мой обидчик. Радуйся, дохлая, что у тебя сосед добрый.
С меня текла, грязная вода, холодная.
Тут меня, зло взяло, я подняла, тоже, кусок какой-то и в него кинула, не докинула, правда. Артур смеялся надо мной, а я, с рёвом домой пошла. Придурок ненормальный. Вот, что я ему сделала?
Бабушка снова успокаивала меня, отмывала, обстировала и ругала бандита, который прохода девчонке не даёт, и что, она ремня бы ему, на месте родителей, дала хорошего.
Дня два, я, Артура не видела, дома сидела но, на улице весна, побегать охота. А он, как будто караулил меня.
Вылезла? Я уж думал, так и будешь в норе сидеть, ну, и куда намылилась? К Машке, что ли? Вот, две подруги, Варька, да Машка, бабы деревенские. Насмехался Артур.
Ты, зато, городской. Огрызнулась я. Вот и езжай туда.
Хм, уеду скоро а ты жди, я в мае приеду на всё лето, вот весело будет. А ? Дохлая? Он с прищуром смотрел на меня, то есть, я поиздеваюсь над тобой. Я тебя, на качелях ещё покатаю, за твои слова, вот ты у меня по орёшь.
Я, вполне себе, понимала как он меня катать будет, хорошего от него ждать нечего.
Сам ты дохлый. Не стерпела я. Отстань от меня, бандит.
Артур нахмурился, двинулся на меня, сейчас ударит, наверное.
Ты, на кого, голос поднимаешь? Да, я тебя сейчас, крыса писклявая, урою. Кто бандит, а?
Я со всех ног припустилась домой, к спасительной двери. Не успела, Артур схватил меня за капюшён куртки, натянул его мне на голову, чуть ли не до шеи спереди и толкнул в грязный снег, что ещё оставался возле ворот.
Да, что ж ты творишь? Безобразник! Бабушка, снова, моя дорогая бабушка, спасала меня от разъярённого Артура.
Куртку, опять, стирать пришлось и все вещи, которые на мне были надеты, я помыта, слёзы вытерты, бабуля моя, души во мне не чает.
Я успокоилась и села читать.Обрывки, память хранит, странное дело, за девять лет, я одноклассников не всех, помню и, вообще, мало что, а вот этого Артура, как сейчас вижу, перед глазами стоит, одет, всегда в брендовые вещи, это так, бабушка, мне тогда говорила.
Не знаю, когда бы, наши бои закончились и, вообще, чем бы закончились, если бы, не болезнь бабушкина, ей чаще и чаще, стало не здоровиться.
Варя, я в этом году и овощи не посажу, наверное, сил нет. Вздыхала она.
Не сажай бабушка, отдыхай, в магазине купим. Я боялась, что бабушка умрёт, я тогда, совсем одна останусь.
***
Приближались летние каникулы, всем радость, а мне снова, предстояло три месяца с Артуром бок о бок жить.
Но, тут случилось такое, что, поставило точку, в нашей с ним, войне.
Учёба приближалась к концу, два класса, я отучилась, все как всегда, контрольные работы на пятёрки сделала. Домой принесла грамоту, это мне за отличную учёбу дали. Так была рада, но недолго. Как всегда, Артур приехал на всё лето, я помня его слова о "весёлой" жизни, не попадалась ему на глаза.
Он мало с кем дружил, можно сказать, что не было у него друзей, может в Москве среди одноклассников и были, не знаю, а деревенских ребят он сторонился, не равными себе считал, наверное.
Одним прекрасным июньским днём, мы с Машей и ещё одной нашей подружкой Викой играли в куклы, телефоны надоели, мы их на камень положили, недалко от дома, около клёна, сделали "дочкам" примитивные кроватки и спать их укладывали.
Тут нас и подкараулил Артур.
Что, уснули, ваши куклы? Мы вздрогнули. Дочками ещё их зовут. Хмыкнул Артур.
Первая опомнилась Вика, убежала, за ней Маша, и, про кукол, забыли, а я, снова застыла, и ни с места.
Что, дохлая, испугалась? А-а-а. Ты, сегодня многодетная мамаша, сбежали подружки и "дочек" своих бросили? Видно давно за нами наблюдал, знал, что мы кукол дочками зовём.
Я молчала.
Хмм. Молчишь? Слушай, а чё, ты дохлая такая? А-а-а, я, кажется, знаю, отчего, ты ж, заучка, зубрилка, поэтому, тебе есть некогда. Вот скажи, на одни пятёрки закончила, какой там? Первый? Или, второй класс?
Я ни слова в ответ, тут, телефон запиликал, девчонки от страха и телефоны забыли.
Ох, горе-мамаши, и дочек на тебя оставили и телефоны. Артур стоял на моём пути. Язык проглотила? Горе-крысёнок? Или, голос пропал?
Я собрала кукол и телефоны в рюкзак, и собиралась, уйти молча.
Куда? Артур, меня не пускал, я, оттолкнула его.
Ты, толкаться ещё? Да я, тебя, рыцарь, сейчас прищёлкну. Лицо его, не выражало ничего хорошего. Я тебе сейчас, руки переломаю, лапки твои.
Отойди! Я снова попыталась толкнуть его. Что, ты ко мне пристаёшь?
Он, схватил меня за грудки, дёрнул кофточку, что есть силы, мелкие пуговички, посыпались к ногам, а моя грудь, на которой, зияли шрамы, и которые, я прятала, одевалась всегда под горлышко, застёгивала кофточку, на все пуговицы, оголилась.
Артур замер, глядя на эти шрамы, пока, он был в ступоре я, кое-как, прикрыла грудь, отбежала от него, плача, подняла с земли камень, и не видя ничего, сквозь слёзы, запустила в него, этим камнем.
Камень, как на зло, попал Артуру в лоб. Голова у него качнулась, он схватился рукой за лоб, пальцы стали красные, я, заорала ещё сильнее, он молча повернулся и пошёл домой.
Бабушка. Ревела я. Я, Артуру, лоб камнем разбила-а-а, у него кровь, он мне кофту-у-у порва-а-а-л, и шрамы ви-и-и-идел, теперь, смеяться ещё сильнее, будет надо мно-о-о-й.
Господи, да, что ж, вы никак не уймётесь? То ругаются, то дерутся, сильно ты его? Тревожно спросила бабушка.
Не зна-а-аю-ю-ю. Всхлипывала я. Он домой ушё-о-о-л.
Ну, ладно, хватит, слёзы лить, немного годя, схожу, у Галины спрошу, как он? Ну, раз, на своих ногах пошёл, значит не убила. Покачала головой бабушка. Иди переоденься. Варя, что то, плохо мне.
Ложись, бабушка, вызови скорую. Слёзы высохли у меня, бабушке плохо, а тут я ещё со своими делами.
Не надо скорую, так, полежу маленько. Возразила бабушка, легла, а мне мне, было жалко Артура.
Бабушка, немного полежала, потом, пошла к Егоровым, узнать у домработницы, Галины, что там с Артуром.
Пробыла она там недолго, пришла, легла на постель.
Жив, твой Артур, лоб пластырем заклеен, спросила у Гальки, что с мальчонкой? Она отвечает, не знаю, сказал, что упал, разбил лоб, там, не сильно. Бабушка засмеялась.
А ты, значит, камнем по лбу ему, ну, "Булыжник оружие пролетариата", так, в моё время говорили. Чем нам ещё, против буржуев обороняться? Они, совсем, обнаглели, краёв, уже, не видят.
Я, мало что, тогда поняла из её слов, кто такой, этот "пролетариат", и что такое "булыжник", я ещё не знала, но, всё равно, немного успокоилась.
Утром, всё-таки, мы вызвали скорую, бабушке поставили уколы, сказали, лежать больше, с давлением, таким высоким, не шутят. Медсестра местная, почти всех знает в деревне, посоветовала к дочери ехать, и не отказываться от помощи. Ну, что Вы, не хотите к Любе ехать? Пока зовёт, не отказывайтесь, Евдокия Петровна. Живут они в достатке.
Бабушка сказала, что мы тоже не бедствуем, и Люба помогает нам. Тётя Люба помогала нам хорошо и приезжала часто, и деньги бабушке присылала, а звонила, почти каждый день.
Как бы, не хотела бабушка уезжать, а пришлось.
Мы позвонили тёте Любе. Она заохала, сказала, что приедет завтра, уладит всё и заберёт нас.
На другой день к вечеру, они, приехали на машине с дядь Сашей, это её муж. И через три дня, мы все уехали в Питер, как я считала, навсегда.
Глава 2. Артур Егоров.
Сколько помню себя, всегда жил с какими то тётками, почему, родители так не любили меня, не знаю. Может и любили, но, как то равнодушно, сыт, одет и ладно, остальное не их дело. Мы жили в Москве и там всё время у меня няньки какие- то были, когда постарше стал, с домработницами оставался
Меня, убивало равнодушное отношение отца и матери, ко мне. Даже, папа и мама не могу их назвать.
Учился я в элитной школе, как же, родители бизнесмены, сыночек один, куда его ещё? Учился я, ни шатко, ни валко, на зло родителям, думал, может, так хоть, обратят на меня внимание. Нет, их и это не трогало. Отвалит отец, N-ую, сумму школе и я обеспечен положительными оценками.
У отца, бизнес, сначала на двоих с партнёром был, потом как я узнал, партнёр его погиб и весь бизнес к отцу перешёл. Как он сумел так подсуетиться? Не знаю, наследников, что ли, не было у того партнёра?
Мне лет десять тогда было.
Так вот, после гибели этого партнёра, как я узнал он погиб вместе с женой, у отца откудо то появился дом в деревне, практически рядом с Москвой. Дом большой, двухэтажный, красивый и я стал бывать там, не так часто, в основном на выходные меня привозили и на каникулы, а так, всегда в Москве, с тётей Сашей жил, она, то ли, домработница наша была, то ли, няня моя. Впрочем она постоянно жила вместе со мной в квартире.
Когда мне сказали, что я в деревню ездить буду к отцу с матерью, я обрадовался, думал с родителями больше общаться буду. Рано радовался, куда там, и в деревне больше с домработницей тётей Галей жил, родители, то в командировке то, за границей отдыхали, меня с собой не брали никогда.
Зол я был на весь белый свет. Ну, почему так, другие родители любят своих детей, а меня нет, не любят мои родители.
Рядом с нашим домом, стоял небольшой домик, в нём жили бабка Евдокия, со своей внучкой Варькой. Так вот, у этой Вари, ни папы, ни мамы, бабка только, но, как эта бабка, внучку свою любила, я завидовал даже.
Надо же, идёт с продлёнки, маленькая, из под рюкзака не видать, как она, этот рюкзак носила, удивлялся, но, сил хватало, наверное. Худая была, эта Варька, смешная, с двумя косичками. И, вот такую любят, а меня нет, а мне уже одиннадцать было, я всё-таки рослый был, одет всегда как хлыщ городской. Ума только не было, злость одна, вот я и срывал её, эту злость, на Варьке.
Называл её, дохлая, и ещё крысой обзывал, дом их, с бабкой, крысятником и курятником, обещал, придушить одним мизинцем эту Варьку, Она хоть и боялась, видать, но, огрызалась иногда, однажды я назвал её Шушерой, а она меня богатеньким Буратино, я разозлился, и в грязь её толкнул, сам пошёл домой.
Девчонка поднялась, и тоже с рёвом домой пошла, минут через десять, бабка её пришла, ругала меня, даже за чуб схватила, больно. Ну, подумал, дохлая, я тебе наябедничаю ещё, получишь ты у меня.
Снова, на другой день, девчонку встретил, а-а-а, говорю, ты, дохлая, ещё бабке своей жаловаться на меня вздумала, крыса.
Она, то ли, от страха орать начала, я, аж попятился, сам ты, дохлый, орёт, сам ты, крыса, в общем убежала она от меня.
Бабка, видно, больше не рискнула внучку одну отпускать, хотя, школа в деревне была от нас недалеко, она и провожала и встречала Варю, та, сидела дома и старалась не выходить на улицу, когда я приезжал в деревню.