А а а затем она растерянно произнесла: А как же, Мякиша На этом она осеклась и через несколько секунд продолжила:
А как же называть?
Мякин, угрюмо оглядев яишню, подумал: «Что это я бросаюсь на неё? Нервы, что ли, разгулялись?» и примирительно произнёс:
Извини. Это я нечаянно. Достала меня эта санатория.
Он машинально поковырял яичницу. Один желток протёк на тарелку и испортил кулинарную картинку. Мякин вздохнул и без аппетита приступил к поеданию ужина. Супруга терпеливо стояла у стола и не решалась о чём-то поговорить с ним. Она убрала за ним пустую тарелку, подала горячий чай и покорно спросила:
Когда?
Что «когда»? размешивая чай, спросил Мякин.
Когда ехать-то? снова спросила супруга.
В понедельник, сухо ответил Мякин.
Я тебя соберу, предложила супруга.
Всё потом, ответил Мякин и спросил: Что дети?
У себя, ответила супруга.
Мякин молча допил чай, поднялся из-за стола и направился в детскую.
Как учёба? спросил Мякин, появившись на пороге комнаты с двумя кроватями и письменными столами, за которыми у мониторов сидели мальчишки лет десяти.
Нормально, па, услышал он синхронный ответ.
Нормально, вслух повторил Мякин и попытался вспомнить, когда же в последний раз занимался с сыновьями.
«Когда же это было?» спросил он сам себя, и как-то стыдно и грустно ему стало.
А чем занимаетесь? снова спросил Мякин.
Играем, па. Не мешай, услышал он в ответ.
«Вот и ответ тебе, па, подумал Мякин. Не мешай».
Он тихонько отступил назад и аккуратно закрыл за собой дверь. Супруга тихо хлопотала на кухне. Мякин прошёл в гостиную, уселся в своё любимое кресло, хотел было включить телевизор, но передумал закрыл глаза и попытался представить себя в санатории, как он лежит беззаботно в тёплой ванне, ни о чём не думая, а вокруг бегает санаторный персонал в белых халатах и заботится о нём. Раиса, вся в белом, трогает его лоб, промокает белоснежным платком капельки пота, выступившие на нём от тёплой ванны, и ласково треплет его по затылку:
Мякиша, что с тобой, не заболел ли?
Он открыл глаза тревожный взгляд супруги устремлён на него:
Ты задремал. Что-то бормотал во сне. Плохой сон?
Да, что-то снилось, вяло ответил Мякин. Что-то я совсем расклеился. Пойду-ка я спать.
Да, конечно, отдохни, согласилась супруга. Послезавтра тебя соберём, а там отдохнёшь от дел, здоровье поправишь.
Супруга удалилась в спальню, приготовила постель и снова появилась в гостиной. Мякин, сидя в кресле, спал. Она решила его не будить накрыла пледом и, стараясь не шуметь, прошла на кухню. А Мякину снился сон про санаторий.
Мякин! Товарищ Мякин! Ну где вы? Ванна уж давно готова!
Мякин в одних трусах стоял в комнатушке, отделанной белым кафелем, и лихорадочно соображал, стоит ли снимать трусы или остаться в них, бултыхнувшись в тёплую, бурлящую пузырьками воду.
Мякин, вы наконец-то ляжете в ванну или так и будете стоять?
Этот голос Мякина насторожил что-то знакомое было в нём. Он обернулся и крайне удивился, просто остолбенел, потому что сзади него стояла его коллега худая женщина, но почему-то в белом халате и с очень строгим лицом.
Да, пролепетал Мякин и нерешительно дотронулся до резинки трусов.
Не бойся, Мякиша, мы отвернёмся, услышал он второй голос.
Дружелюбно улыбаясь, Раиса плавно помешивала рукой бурлящую воду.
Мякин зажмурился и неожиданно для себя оказался в ванне. Тёплые пузырьки приятно щекотали голое тело. Лежать было комфортно, и Мякин на некоторое время успокоился, открыл глаза и обнаружил себя в окружении конторских в белых халатах, а у самых его ног за ванной, почему-то с закрытыми глазами, стоял сам Герасим Ильич. Конторские с серьёзными лицами что-то обсуждали, иногда трогая руками воду, и укоризненно поглядывали на Мякина. Мякину это совсем не нравилось, и он как можно глубже погрузился в воду, оставив на поверхности только одно лицо.
В самый разгар обсуждения Мякин услышал противный голос Казлюка, повернулся в его сторону, для чего ему пришлось немного приподняться, и с удивлением обнаружил, что Казлюк в чёрном замызганном халате, как-то странно извиваясь, пытается устроить под ванной костёр, подбрасывает туда поленья одно за другим и каждый раз чиркает при этом спичкой, бросая её, зажжённую, вниз. У Мякина от этого зрелища ноги заледенели, а тут ещё этот чёрный Казлюк визгливо завопил:
Он не доделал отчёт! Его срочно надо вернуть!
Мякин испуганно догадался, что Казлюк хочет то ли его сварить в бурлящей воде, то ли заставить выскочить наружу из приятных пузырьков. Мякину совсем не хотелось покидать ванну, тем более голым предстать перед дамами, и он решил не сдаваться. Опустился на самое дно и затаился не дыша, полагая, что его не заметят и наконец-то отстанут от него. Но не тут-то было вихрастый набрал полную грудь воздуха и, словно пароходная труба, взревел:
Надо его достать. Он где-то здесь!
При этих трубных возгласах конторские наклонились над ванной и голыми руками принялись шарить по пузырящейся поверхности. Мякин снизу испуганно наблюдал за их манипуляциями.
Так нам его не найти! заверещал Казлюк. Его голыми руками не возьмёшь!
Подбавим в воду скипидару, предложила худая женщина. Я знаю, что скипидар он долго не выдержит.
«Ну, уж это совсем подумал Мякин. Изверги какие-то, скипидар кусаться будет», и осторожно поджал ноги к животу.
Раиса, принесите скипидару, не открывая глаз, приказал Герасим Ильич.
Раиса проникновенно улыбнулась Мякину и еле заметно подмигнула: мол, не бойся про скипидар. У Мякина отлегло он сразу догадался, что Рая вместо скипидара принесёт что-нибудь помягче. Он снова почувствовал себя хорошо, только пузырьки воздуха несколько беспокоили щекотали в носу.
«Вот ведь настырные! подумал Мякин. Не дадут насанаториться!» и стал вырабатывать план побега из ванны. Но план как-то не складывался, и он пожалел, что перед ванной снял трусы, бежать голым ему совсем не хотелось.
Я его не вижу! Я его не вижу! не открывая глаз, удивительно жалостливо пропищал Герасим Ильич, и в этот момент Мякину послышалось, что кто-то из конторских рявкнул:
Зенки-то раскрой, идиот! Не видит он
А вот и раскрою, совсем не обидевшись, ответил Герасим Ильич и сразу запищал: Вот он! Вот он, под водой!
Мякину опять стало нехорошо. Ноги замёрзли, словно он прижал их ко льду, а голове почему-то стало жарко.
«Всё это сон, это всё во сне» подумал Мякин и открыл глаза.
Супруга потрогала его лоб.
Мякиша, тебе нездоровится? спросила она. Может быть, переберёшься в постель?
Да, конечно, как-то рассеянно ответил Мякин и осмотрелся по сторонам, будто впервые обнаружил себя в кресле.
Сзади неярко светился торшер. Мягкий свет от лампы освещал его лысеющую макушку. Босые ноги Мякина касались прохладного паркета. Он медленно освободился от пледа, встал и прошлёпал в ванную. Наскоро ополоснувшись, плюхнулся в постель и сразу же уснул.
Оставшуюся часть ночи Мякин крепко спал без сновидений и, проснувшись, как обычно рано, тронул рукой постель, где должна была находиться супруга. Её место пустовало. Мякин лёг на спину, благостно вытянул ноги и обрадовался тому, что сегодня не надо бежать в контору. Он вспомнил ночной сон. Особенно его поразили эти грубые слова: «Зенки-то раскрой, идиот!». Слова эти Мякину совсем не понравились, особенно потому, что относились они к его шефу Герасиму Ильичу, но он почему-то не очень сильно расстроился и даже, можно сказать, немного развеселился. Так, всего лишь самую малость как может развеселиться какой-нибудь подданный, когда его нелюбимого начальника кто-нибудь со стороны обидит.
Зенки-то раскрой, идиот! прошептал Мякин и, улыбнувшись, решительно встал с постели.
В понедельник супруга хлопотала на кухне.
Встал Доброе утро, произнесла она немного настороженно. Чемодан я тебе уже собрала, и, улыбнувшись, добавила: Мойся, завтрак уже готов.
Я сейчас, дружелюбно ответил Мякин и направился в ванную.
Ну вот, товарищ Мякин, вас ждёт заслуженный отдых! сказал он сам себе, глядя в зеркало, и добавил: Лицо-то у вас, Мякин, уже немолодое, и глаза потускнели огоньков и искорок нетути.
Он выдавил малую толику пасты на зубную щётку и занялся чисткой зубов. При этом, как обычно, попытался погудеть какую-нибудь любимую мелодию, но мелодия не складывалась. Он снова вспомнил позавчерашний сон и подумал:
«Интересно: как конторские меня называют за глаза? Ну не идиотом же!»
Белая паста заполнила весь рот.
«Может быть» подумал он, но, ничего не придумав, стал вспоминать, как конторские называют за глаза друг друга.
«Раису худая женщина иногда называет Цыцей, подумал он. Цыца совсем неплохое имя». А худую Рая как-то раз при нём назвала: «Наша дощечка».
«Дощечка это совсем уж обидно», решил Мякин и занялся бритьём.
Бриться, в отличие от остальных утренних дел, Мякин любил. Эта процедура требовала аккуратности и имела особенное свойство результат работы был налицо.
Мякиша, завтрак стынет! услышал он голос супруги.
Мякин угукнул в ответ и остальные дела закончил довольно быстро.
А где пацаны? спросил он, усаживаясь за стол.
Уже в школе, ответила она. Сегодня у них там что-то раннее. Экскурсия какая-то.
Экскурсия повторил Мякин, помешивая кашу в тарелке. Экскурсия это хорошо. Мы-то с тобой давно на экскурсии не были.
Да, немного грустно ответила супруга и добавила: Вот отдохнёшь, и после санатория можно куда-нибудь пойти.
Мякин попробовал кашу и ответил:
Да, может быть, а про себя подумал: «Забросил я их совсем. Менять надо всё. Менять»
Я заказала тебе такси, услышал он голос супруги. Так будет удобнее, да и чемодан немаленький.
Спасибо, ответил Мякин, заканчивая завтрак.
Через полчаса машина перемещала несколько расслабленное после волнения тело Мякина и его поклажу в виде большого чемодана на колёсиках в сторону санатория. Мякин аккуратно и незаметно наблюдал за таксистом с несколько угрюмым лицом. Таксист ему не понравился, потому что на мякинское, как казалось самому Мякину, радушное приветствие последовал невнятный ответ типа: «Здрасте». А ещё Мякина насторожило то обстоятельство, что такси двигалось не через центр города, где, как считал Мякин, дорога к санаторию была короче, а по окружной трассе. Мякин хотел было спросить водителя: «Почему не через центр?», но, немного подумав, не стал этого делать, полагая, что его дело сидеть тихо и не мешать водителю рулить.
По окружной трассе машины с приличной скоростью мчались вперёд. Некоторые обгоняли мякинское такси, а некоторые шли с той же скоростью. Постепенно мякинское беспокойство сменилось утренней лёгкой дремотой. Он машинально смотрел вперёд, иногда закрывая глаза, и на какие-то несколько секунд проваливался в сон. Сны ему снились короткие он даже не мог отличить их от обычных мыслей, которые лениво появлялись и исчезали в дремотной голове.
Он подумал о супруге, которая собрала ему чемодан, проводила его до самой машины, поправила воротник на шубе, когда он садился на заднее сиденье. Её кротость ему уже давно была привычна, а когда-то, по молодости, супружница была моторной и весьма энергичной. Это она женила Мякина на себе, а он даже не сопротивлялся. Чему уж тут сопротивляться, если молодая, энергичная девушка так активно заботится о тебе, и перспектива спокойной, безмятежной семейной жизни явно вырисовывалась перед ним.
Машина свернула вправо и ушла с трассы на небольшое шоссе, уходящее вглубь лесного массива. Высокие заснеженные ели замелькали вдоль дороги. Мякину пришла в голову сумасшедшая мысль:
«Вот водила завезёт в чащу и стук по голове, и ограбит. Тук и нет меня».
Тук и нет меня, повторил он вслух.
Таксист, не отрывая взгляда от дороги, спросил:
Отдыхать?
Мякин, услышав чужой голос, вернулся в действительность и односложно ответил:
Да.
Ему совсем не хотелось развивать эту мысль об отдыхе, но водитель, видимо, вырвавшись с загруженной трассы на пустую дорогу, жаждал общения.
В санаторий. Это хорошо. Я вот не был в таком заведении уж лет десять.
К неудовольствию Мякина, эта фраза таксиста явно приглашала к продолжению разговора. Мякин долго размышлял, как ответить. Сказать, что он впервые будет отдыхать в таком заведении, ему показалось как-то несолидно для его возраста. Соврать, что это его не первая поездка в санаторий, тоже было неудобно, и он пробурчал что-то неопределённое:
Отдыхать хорошо, даже зимой.
Зимой даже лучше: народу меньше, сразу же согласился таксист. А там у вас тем более. Заведение шикарное.
Мякин догадался, что водитель знаком с его санаторием. Ему, наверное, известно, что отдых там дорогой, и Мякин решил не уточнять, что ему этот дорогой отдых достался бесплатно в виде премии за хорошую работу.
Да, там неплохо, ответил он.
К счастью для Мякина, дорога завиляла среди лесных холмов и водитель замолчал, сосредоточившись на вождении. Мякин взглянул на часы: по его расчётам, они скоро должны оказаться у цели. Он ещё раз вспомнил, какую сумму ему назвала супруга, чтобы заплатить таксисту, и, удовлетворённый тем, что поездка скоро закончится, откинулся на сиденье.
Дорога сделала последний крутой поворот, и машина остановилась у глухих железных ворот. Из будки выглянул охранник. Таксист опустил стекло дверцы и строго крикнул:
Заезжаем!
Фамилия? спросил охранник.
Мякин с заднего сиденья ответил:
Мякин.
Как? снова спросил охранник.
Мякин к вам заезжает, громко повторил таксист.
Охранник скрылся в будке, и через несколько секунд ворота начали медленно открываться. Машина прокатила по дорожке к большому белому зданию и остановилась у широкого крыльца. Мякин как-то суетливо сунул водителю деньги и выбрался наружу. Таксист молча достал чемодан и сухо произнёс:
Хорошего отдыха.
Мякин ответил: «Спасибо» и, поднявшись на крыльцо, открыл стеклянную дверь.
Просторный вестибюль встретил его тишиной и неожиданным уютом. У больших окон расположились громадные комнатные растения. Рядом с ними кресла и диваны как бы приглашали посетителя отдохнуть на фоне сочной зелени. Прямо у дверей за стойкой почти незаметно скучал солидный дядька в тёмной форме с табличкой на груди.
Мякин, несколько растерянно повертев головой, обратился к дядьке:
Я вот приехал. Мне куда?
Дядька встрепенулся, ожил и, радостно улыбнувшись, произнёс:
Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас в нашем санатории. Оставьте ваши вещи здесь и пройдите в кабинет Дядька назвал номер и, продолжая широко улыбаться, указал рукой, куда Мякину следовало пройти.
Мякину понравилось радушие дядьки, и, хотя некоторая насторожённость, присутствовавшая в нём почти всю дорогу, ещё не прошла, но предчувствие хорошего обхождения с ним в санатории стало Мякина расслаблять. Он перестал вертеть головой, осматривая интерьер холла, и неожиданно для себя уверенно двинулся по направлению, указанному дядькой. В коридоре он вступил на мягкую ковровую дорожку и сосредоточился на номерах дверей, дабы не пропустить номер нужного кабинета. Навстречу ему попалась парочка санаторных жителей с удовлетворёнными, расслабленными лицами, в одеждах, явно указывающих на то, что они только что посетили какие-то процедуры, и хотя парочка почти не обратила на Мякина никакого внимания, в их спокойных взглядах он обнаружил отсутствие постоянной тревоги, которая ощущается в глазах горожан, спешащих по утрам занять свои рабочие места.