Надеюсь, на этот раз из-за своего языка она не угодит в кипяток, тихо сказала Суан, словно прочитав мысли Морейн.
Впрочем, они обе слишком хорошо знали Сарен. Они дружили, но временами подруга становилась совершенно невыносимой. Ее недостатки искупало одно: сказав не то, что следует, она как будто и не понимала неуместности своих слов, точно так же как не осознавала красоты своего лица.
Когда девушки отъехали на несколько сотен шагов, сияние вокруг Суан исчезло, и Морейн тоже отпустила Силу. В конце концов, их могла увидеть кто-то из сестер.
Следующий лагерь, расположенный в какой-нибудь миле к югу, оказался больше первого, беспорядка в нем тоже было больше, и здесь никто не записывал имен. К тому же шум тут царил неимоверный, кузниц было шесть, а бегающих и орущих ребятишек вдвое больше, чем в первом. Здесь тоже почти не было заметно мужчин и коновязи пустовали, но, как ни странно, в лагере обнаружились закрытые экипажи. Морейн вздрогнула, услышав мурандийский акцент. Мурандийцы слыли людьми вздорными, вспыльчивыми и щепетильными в вопросах чести, в которых никто, кроме них, не разбирался, из-за чего постоянно возникали дуэли. Однако, когда Стилер объявил о цели их визита проревев об этом на весь лагерь голосом, какой испугал бы и быка, никто не стал устраивать свары. Очень скоро двое худосочных юношей в заношенных плащах вынесли для Морейн и Суан стол и пару стульев. Стол поставили на открытом месте. Двое других юнцов принесли жаровни на треножниках, поставив их по бокам стола. Возможно, порученное дело не окажется все же столь уж неприятным.
Глава 5
Человеческое сердце
Когда Морейн уселась на стул и пристроила перед собой на столе письменную доску, она уже по-другому смотрела на свое положение. На открытом воздухе тепло от жаровен быстро улетучивалось, почти не доходя до нее и не смягчая холода, а дым тонкими серыми струйками плыл прямо в лицо, щипал глаза и временами заставлял кашлять. Несмотря на толстые ботинки и вторую пару чулок, ноги у нее замерзли еще во время поездки сюда, а сейчас, на утоптанном снегу, они совсем заледенели. Кроме того, вокруг стола толпилось около сотни женщин, большая часть с младенцами на руках, и все в один голос шумно требовали, чтобы именно их имена были занесены в списки первыми. Носили они грубую шерстяную одежду, однако около полудюжины были в шелках или, по меньшей мере, в искусно расшитых платьях хорошего покроя, указывавших на достаток владелицы, или на ее благородное происхождение, или на то и другое сразу. Впрочем, эти женщины кричали не меньше остальных. Благородные дамы, вопящие вместе с простолюдинками! Мурандийцы напрочь лишены представления о пристойном поведении.
Стилер, зажав шлем под мышкой, орал на столпившихся женщин, требуя успокоиться и выстроиться в очередь, до тех пор пока его лицо не потемнело от натуги, но никто не обращал на него ни малейшего внимания. Двое гвардейцев двинулись было вперед, собираясь оттеснить женщин, но знаменщик резким жестом остановил их. И правильно сделал подобные действия могли вызвать взрыв. Морейн поднялась с места, намереваясь призвать дам к порядку, хотя понятия не имела, как это сделать. Ей никогда не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным ни в одном из своих имений; если уж на то пошло, она сомневалась, что кто-то из ее управляющих оказывался в таком положении, а ведь люди обычно свободнее держатся в присутствии управляющего, чем перед лицом владелицы имения. Однако Суан опередила ее, с мрачным видом взобравшись на табурет. Она комкала в руках края своего плаща, как будто еле сдерживалась, чтобы не начать размахивать кулаками.
Сияние саидар облекло Суан она сплетала пряди Воздуха и Огня. Это было одно из простейших плетений, требовавшее лишь крохотной доли Силы, но когда Суан заговорила, ее голос прогрохотал подобно грому:
А ну, тихо!
Вполне обычное приказание, хотя и высказанное весьма впечатляющим способом, но гнева в нем не слышалось. Однако женщины испуганно отпрянули, мгновенно потеряв дар речи и застыв, словно изваяния. Даже стук молотов о наковальни смолк. Весь лагерь притих, так что Морейн слышала, как лошади у коновязи переступают копытами. Стилер окинул Суан одобрительным взглядом насколько могла судить Морейн, знаменщика привлекали люди с мощными легкими, а затем перевел сердитый взор на женщин, столпившихся у стола. Несколько младенцев, впрочем, тут же принялись пронзительно плакать. Когда Суан продолжила, плетение уже потеряло силу, однако голос ее оставался тверд, громок и отчетлив:
Если хотите увидеть хотя бы пенни, сейчас же выстраивайтесь в очередь и ведите себя подобающим образом. Белая Башня не желает иметь дела с толпами непослушных детей. Держите себя как взрослые женщины, а не то потом придется жалеть об упущенной возможности.
Она кивнула, словно бы подтверждая сказанное, и, сдвинув брови, обвела взглядом толпу, чтобы убедиться, поняли они или нет. Они поняли.
Когда Суан слезала с табурета, женщины уже спешили выстроиться перед столом в две очереди, причем, насколько заметила Морейн, почти не пихая друг друга локтями и не толкаясь. Одетые получше, разумеется, оказались впереди, их детей несли за ними служанки; но даже они пытались пробиться вперед остальных и обменивались друг с другом уничтожающими взглядами. Возможно, это купчихи хотя что здесь можно продавать, оставалось для Морейн загадкой. Однажды она видела, как два хорошо одетых, почтенного вида мурандийских купца затеяли посреди улицы драку, с кулаками, разбитыми носами и барахтаньем в канаве. Впрочем, несмотря на незаметные тычки в бок соседки, никто не произнес ни слова, а те, чьи дети начали плакать, старались их успокоить. Кучка девочек лет десяти-двенадцати, кутавшихся в плащи, собралась поодаль, возбужденно перешептываясь и показывая на них с Суан. Морейн показалось, что она услышала упоминание об Айз Седай. Еще одна девушка, года на три-четыре старше девчушек примерно в таком возрасте сама Морейн пришла в Тар Валон, стояла рядом, всячески стараясь скрыть, с какой завистью она на нее смотрит. Многие девушки мечтали стать Айз Седай, и лишь у немногих хватало силы духа, чтобы сделать хотя бы один шаг от мечты к реальности. Откинув плащ на спину, чтобы освободить правую руку, Морейн откупорила бутылочку с чернилами и обмакнула в нее перо. Она не стала снимать перчатки: тонкая кожа не очень-то защищала от холода, но все же это лучше, чем ничего.
Ваше имя, миледи? спросила Морейн.
Пухлая улыбчивая женщина, стоявшая перед ней, была одета в зеленое дорожное платье с высоким воротом, сшитое, правда, не из лучшего шелка, однако все же из шелка; шелковым был и ее подбитый мехом синий плащ, вышитый красным и золотом. На каждом пальце у женщины красовалось по кольцу с камнем. Возможно, она и не принадлежала к благородному роду, но немного польстить никогда не помешает.
И имя вашего ребенка?
Я леди Мери до Алан аКонлин, прямой потомок Катрины до Каталан аКоралле, первой королевы Муранди.
Улыбка не исчезла с лица пухлой женщины, однако ее голос зазвенел от гордости. В нем действительно слышался мягкий певучий мурандийский акцент, благодаря которому мурандийцы казались мирными людьми, до тех пор пока вы не узнавали их получше. Одной рукой купчиха подталкивала вперед плотную женщину в темном шерстяном платье, голова которой была обмотана теплой шалью. На руках та держала лепечущее дитя, спеленутое настолько тщательно, что виднелось лишь личико.
А это мой сын Седрин. Он родился всего неделю назад. Я, разумеется, отказалась остаться дома, когда мой муж поехал на войну. Я прикажу повесить монеты в рамке на стену, чтобы Седрин не забывал, какую честь ему оказала Белая Башня.
Морейн воздержалась от замечания, что Седрин разделит эту честь с сотнями, а возможно, и тысячами других младенцев, если в остальных лагерях дела обстоят так же, как и в этом. О Свет, она никак не ожидала, что за эти дни столько женщин родили детей! Сохраняя на лице спокойствие, она некоторое время рассматривала младенца. Морейн не была такой уж неискушенной: она видела, как покрывают лошадей, и помогала при рождении жеребят если ты сама не знаешь, как что-либо делается, как можно быть уверенной, что слуги делают это как надо? Однако в отношении детей у нее совершенно не было опыта. Насколько она могла судить, этому младенцу могло быть от роду десять дней, или месяц, или два. Стилер и его солдаты стояли невдалеке от стола, чтобы предупредить возможную сумятицу, но здесь они не могли ей помочь. В любом случае она не могла заставить себя спросить об этом. Если леди аКонлин солгала, настоящая сестра сумела бы с этим разобраться. Морейн покосилась в сторону. Младенец на руках у женщины, стоящей перед Суан, был крупнее, и тем не менее Суан записывала.
Окуная перо в чернильницу, Морейн вдруг заметила проходящую мимо женщину с ребенком, тот сосал ее грудь. Полускрытый плащом женщины, младенец выглядел не крупнее Седрина, однако мать подчеркнуто избегала очереди.
Почему эта женщина не в очереди? Разве ее ребенок слишком большой?
Улыбка леди аКонлин потухла, брови приподнялись. В ее голосе послышался лед:
Мне не пристало следить за каждым ублюдком, родившимся в лагере. Властным жестом она указала на лежавший на столе лист бумаги. Кольцо на ее указательном пальце украшал огневик, крупный, но с отчетливо видимой трещиной. Запишите мое имя. Я хочу поскорее вернуться в свой шатер в тепло.
Я запишу ваше имя, равно как и все прочие сведения, которые нам требуются, как только вы расскажете мне об этой женщине, произнесла Морейн, пытаясь воспроизвести тот командный тон, которым говорила Суан.
Попытка удалась ей не очень хорошо. Брови Мери аКонлин сошлись к переносице, она воинственно поджала губы. Выглядела мурандийка так, словно готова была взорваться или даже наброситься на Морейн с кулаками. Но не успела она сделать ни то ни другое, как торопливо заговорила круглолицая служанка, неуклюже приседая в реверансе через каждые пять-шесть слов:
Девчонка у Карим того же возраста, что и лорд Седрин, день в день, прошу прощения, что заговорила, миледи, прошу прощения, Айз Седай. Но парень, за которого Карим собиралась замуж Так он сбежал, потому что решил стать Стражем. А тот, за кого она вышла, не нравится ей и вполовину так, как тот, первый. Она тряхнула головой. О, она не примет от Белой Башни ничего, наша Карим!
Несмотря на это, она все же получит награду, твердо сказала Морейн. В конце концов, Тамра приказала им записать все имена. Интересно, достиг ли возлюбленный Карим своей цели? Немногие мужчины обладали необходимым для этого мастерством. Страж должен не просто уметь владеть оружием, он должен сам быть оружием, и это лишь самое первое требование. Как ее зовут полностью? И ее ребенка?
Карим Моули, Айз Седай, а ее девчонку Эллия.
Чудо из чудес: леди аКонлин казалась довольной тем, что на вопросы отвечает ее служанка. Даже хмурая мина исчезла с ее лица; она лишь настороженно поглядывала на Морейн. Возможно, требовалось одно твердый тон. И еще чтобы подумали, будто Морейн одна из Айз Седай.
Откуда она родом? Из какой деревни? спросила Морейн, записывая.
И где в точности родилась ваша девочка? донесся до нее голос Суан. Суан стянула с рук перчатки, подаренные ей Морейн на именины, чтобы не запачкать их чернилами. Нетерпеливая женщина в шелковом платье, стоявшая перед ней, могла бы слыть красавицей, если бы не нос. Она была довольно высокой, почти на ладонь выше Суан. В сенном сарае в миле к западу отсюда? Да-а, не в таком месте можно было бы ожидать рождения наследника. Наверное, вам не стоило выезжать на верховую прогулку, когда срок был так близок, тем паче что рядом шло сражение. И вот еще что: не знаете ли вы каких-нибудь женщин, рожавших в течение последних шестнадцати дней, но которых сейчас здесь нет? И как их зовут? Не надо лишних разговоров, миледи, просто отвечайте на вопрос.
Та отвечала без возражений. Несомненно, манера Суан вести разговор исключала всякие возражения или промедления. Она не повышала голоса, не говорила грубостей; она просто вела себя авторитетно. Как ей это удается?
Как бы ни надеялась Морейн, что в ходе поисков Дракона Возрожденного их ждут приключения, надежды эти в скором времени поблекли наравне с трепетом от пребывания за пределами городских стен. Задавать раз за разом одни и те же вопросы, записывать ответы, аккуратно откладывать в сторону исписанные листы, чтобы высохли чернила, и начинать новый лист спустя несколько часов все это уже казалось Морейн утомительной рутиной. Лишь изредка она прерывалась, чтобы погреть руки над жаровней, стоявшей на ее конце стола. Это было, конечно, непередаваемым наслаждением, поскольку пальцы сводило от холода, но это сложно было назвать приключением. Единственной неожиданностью стало то, что многие женщины оказались вовсе не мурандийками. Солдаты, идущие на войну, как видно, частенько обзаводились женами-чужестранками. Кузнецы вскоре вновь принялись за работу, и несколько человек, трудившихся над сломанным фургоном, тоже застучали молотками, прилаживая на ось новое колесо. Еще немного и от грохота разболится голова. Ничего хорошего Морейн в этом не видела.
Она вынуждена была прилагать усилия, чтобы не вымещать недовольство на женщинах, с которыми говорила, хотя кое-кто из них и пытался дать ей повод. Некоторых из благородных дам приходилось долго убеждать, что им не стоит подробно описывать свою родословную вплоть до эпохи Артура Ястребиное Крыло и еще дальше, а многие женщины, одетые попроще, отказывались называть имя отца ребенка и говорить, откуда он родом. Они сердито глядели на нее, словно подозревали, что здесь кроется какая-то ловушка, расставленная, чтобы лишить их законного вознаграждения. В таких случаях обычно хватало твердого взгляда. Даже мурандийцам не хотелось заходить слишком далеко, имея дело с женщинами, которых они считали Айз Седай, а это заблуждение распространилось достаточно быстро. Благодаря этому порядка и спокойствия в очереди стало побольше, хотя быстрее она никоим образом не продвигалась.
Взгляд Морейн то и дело скользил по лицам проходивших мимо беременных женщин. Некоторые останавливались, поглядывая на их стол, словно подумывали, не встать ли и им в очередь. Любая из них может оказаться матерью Дракона Возрожденного если почему-либо решит рожать на склонах Драконовой горы. Единственные двое младенцев, что родились в тот день, уже после Предсказания Гайтары, были девочками и, подобно всем остальным новорожденным, на свет появились не далее мили от лагеря. Какая-нибудь другая принятая отыщет мальчика, даже не подозревая, что нашла. А сама Морейн, скорее всего, даже не узнает об этом многие годы. О Свет, это нечестно! Она знала и это не значило ровным счетом ничего.
Когда время уже близилось к полудню, Морейн, подняв глаза, увидела перед собой худощавую молодую женщину в темном шерстяном платье. На руках она держала завернутого в одеяло младенца.