Русская идея. В первой половине XIX века начали складываться в России капиталистические отношения. В это время шел спор между славянофилами и западничеством по поводу выбора пути развития России.
Славянофильство как религиозно-философское течение русской общественной мысли появилось в 30-х годах XIX века. Оно существовало и развивалось с другим философским течением западничеством. Представителей этого течения делят по группам: «старшие» А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков, «младшие» И.С. Аксаков, А.И. Кошелов, Ф.В. Чижов, «поздние» Н.Я. Данилиевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев. Они признали самобытность России, высшей ценностью славянской культуры считали православие, самодержавие и народность, которая помогает преодолеть западный однобокий рационализм и государственный абсолютизм. Западниками были П.В. Анненков, М.А. Бакунин, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев и др. Они ненавидели феодально-крепостнический порядок, требовали социально-экономические реформы по западному образцу. Они хотели, чтобы Россия усвоила европейскую науку и плоды векового просвещения [14; 15; 16].
Наверное, Кулаковскому были близки идеи славянофилов. Славянофилы пытались раскрыть духовный потенциал своего народа. Для этой цели выработали специальные методы исследования по раскрытию национального характера русского народа. А.Е. Кулаковский тоже обращал внимание на те стороны жизни, которые позволяют наиболее точно оценивать духовные возможности своего народа. Это показывает его исследовательская деятельность.
В 60-х годах XIX века в России установился четкий внутриполитический курс капиталистического характера. В связи с этим изменением спор славянофилов с западниками сводился на нет.
Вместо этого, на основе фундаментальной православной базы, в рамках раннего славянофильства, возникло новое философское движение, называемое философией всеединства, которое на рубеже XIXХХ веков принимало вид русского космизма. Метафизика всеединства была сформулирована В.С. Соловьевым. Выработанные им понятия использовали в той или иной трактовке почти все представители всеединства. Развитие науки, особенно естествознания, оказывало большое влияние на философию всеединства. В начале ХХ века человека начали воспринимать в качестве органической части космического единства. Появились движения, поддерживающие идеи космизма: религиозно-философское (Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.И. Булгаков, Н.А. Флоренский и др.); и методологическо-философское (В.И. Вернадский, Н.Г. Холодный, Н.А. Умов, К.Э. Циолковский). Идея всеединства развивалась до вопроса перестройки биосферы в интересах свободно мыслящего человека. Человека считали устроителем и организатором Вселенной [16; 17]. В 1950-х годах это движение завершает свое существование.
А.Е. Кулаковский возможно знал некоторые черты философии всеединства. Однако эта философия развивалась в эпоху революций и гражданской войны. Во время советской власти почти все философы всеединства находились в эмиграции. Поэтому Кулаковский не мог познакомиться с их трудами. Несмотря на это, современные исследователи находят в творчестве Кулаковского сходные со всеединцами идеи. Здесь может быть две причины: во-первых, Кулаковский, наверно, знал, идеи славянофилов. Он в своем творчестве воспользовался их приемами, их парадигмой мышления. Поэтому он мог добиться сходных с ними результатов. Во-вторых, может якутская действительность сама позволяла дойти до сходных результатов.
Сибирское областничество. Оно как общественное движение появилось во второй половине XIX века. Представителями были Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, М.Г. Сесюнин и др. [18, 25]. Они большое внимание уделяли судьбам малочисленных народов Сибири. Отрицали теории о неизбежности вымирания отсталых народов при столкновении с цивилизацией, верили в способность их культуры. Всю ответственность за вымирание переложили на политику государства [19]. В это время существовали противоположные взгляды [20, 2628]. Например, М.М. Геденштром считал, что якуты способны принимать от цивилизации лишь пороки, поэтому просвещать их нет смысла [21]. А миссионерское общество считало вымирание отсталых народностей и занятие их места другими народами почти божественным законом. К вымирающим нациям причисляли сибирских инородцев [22]. П.Н. Буцинский твердил, что в бедственном положении инородцы сами виноваты в своей тупости и биологической лени [23]. Якутский губернатор был уверен в том, что учреждение школ с преподаванием на якутском языке принесет не пользу делу просвещения, а вред [24]. Конечно, эти разные рассуждения о народах Сибири Кулаковскому были известны.
Народные духовные движения. В самом народе саха во времена Кулаковского были свои духовные движения. Самочувствие народа порождало их.
В конце ХХ века развитие олонхо находилось, по мнению некоторых исследователей, в апогее. Олонхо, как духовное произведение, всегда сохраняло свою целостность и имело автономный характер. Оно было приспособлено к воспеванию победы человека айыы над злыми силами. Текущие моменты жизни в содержании его почти не отражались. Отражались лишь в том смысле, что в сложной обстановке жизни нужда в олонхо увеличивалась и, в зависимости от обстоятельств, выбирались те олонхо, которые наиболее соответствовали самой жизненной идее в реальности.
В любом смысле олонхо было наиболее устойчивым и фундаментальным элементом духовности народа саха. Кроме того, в духовности народа были элементы, которые отражали его самочувствие на данном этапе истории. Эти элементы культуры мы называем практической духовной деятельностью.
По свидетельству И.А. Худякова в это время среди якутов заметно усилилось движение духовидцев: «современное направление якутской мысли создает этот новый класс людей, появившихся за последние годы и появляющихся в настоящее время. Этот разряд составляют якуты-пророки, или духовидцы, или, как якуты их называют, «люди, видевшие бога». Они отправляли по-своему церковные обряды и назидали людей покаяться в своих грехах, прекратить притеснение бедных, сквернословие. Они делали это деяние по велению бога или какого-либо святого, явившихся во сне или наяву с целью спасти якутов и тунгусов силою якута». И.А. Худяков, изучив текст их назиданий, приходит к выводу, что «видение пророка составляет нечто вроде правильной религиозной или философской системы, оценивающей житейские обычаи, объясняющей все выдающиеся физические явления обоснованной частью на переработке старых суеверий в новую форму» [25, 383]. Одновременно существовало представление о будущем перевороте жизни. Например, известна песня «Сон», спетая в 1896 году Николаем Жирковым, где говорится, что:
Подобную же по содержанию песню спел в 1905 году Петр Аммосович Охлопков (Наара Суох):
Одним из проповедников новой жизни был Михаил Константинович Попов-Иирбит Ньукуус [28; 29]. Это свидетельствует о том, что идея о перевороте жизни была широко распространена в якутской среде. Такие же произведения были и в русской литературе. Например, Лермонтов в 1830 году написал стихотворение «Предсказание»:
Н.А. Бердяев приводил в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» много таких профетических стихотворений XIX века о будущей судьбе России и писал: «В России вырабатывалась эсхатологическая душевная структура, обращенная к концу, открытая для грядущего, предчувствующая катастрофу, выработалась особенная мистическая чувствительность» [31].
Кроме того, тогда было довольно много ясновидцев особого рода, предвидящих далекое будущее. Они не только видели будущее, но и по мере возможности объясняли свои видения. Поэтому их считали народными мудрецами (сэсэн). По преданию выдающимся представителем этого направления был Сэсэн Аржаков, живший в XVIII веке [32; 33; 34]. Последующие сэсэны: Сонтуора [35], Сыппаха [36], Степанида [37] и др. продолжали его традиции. У них было общее устойчивое представление о будущем жизни: 1) пришествие новых иноязычных людей; 2) появление разных диковинных вещей в виде железного быка или птицы; 3) изменение природы в худшую сторону; 4) ухудшение физического качества людей, независимо от национальностей; 5) катастрофы в виде войн и голода. Историки и этнографы в любой культуре отмечают наличие архетипа нисходящего развития. В антропологии это представление оформилось в концепции вырождения [38, 5]. В основу концепции сэсэнов легла гармония человека с природой (гармония макрокосма с микрокосмом). И они видели неуклонное, прогрессирующее нарушение этой гармонии.
Эсхатология религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира получило оформление в миссионерской деятельности иудейских пророков. Христианство унаследовало это представление в виде «нового неба» и «новой земли»: после конца истории праведники воскреснут для вечной жизни, а грешники для вечной смерти.
В деятельности провидцев и предсказателей о перевороте жизни можно найти влияние христианской эсхатологии. Они оба говорят о спасении: первые говорят о спасении якутов и тунгусов силою самого якута, вторые о спасении обездоленных, угнетенных. А в третьем виде пророчества говорится, что прогресс неуклонно ведет человека к вырождению. Таким образом, в народной духовности были две линии практической деятельности: идея духовной свободы и идея нисходящего развития. Народные духовные направления вечная идея победы человека над злыми силами, идея свободы и идея о нисходящем развитии были знакомы Кулаковскому.
Значит, были два контекста: культурный контекст России и культурный контекст духовности народа саха. Эти два контекста были в сложной взаимосвязи. Но этим их связь не ограничивалась, в результате этой связи создавалась уникальная культурная программа саха.
Культурная программа народа саха. В советское время жесткие критики, как выше подчеркивали, на общественное сознание Кулаковского внимания не обращали. Пытались лишь определить его классовую принадлежность. Г.П. Башарин просветительство Кулаковского пытался доказать не только на основе его поэтических произведений, но и на основе его программной работы «Письмо якутской интеллигенции». Здесь он опирается на сам труд, представляя его как единоличное мнение писателя. Несмотря на это, на основе «Письма» ему удалось раскрыть общественное сознание Кулаковского в достаточно широком плане.
Во-первых, Г.П. Башарин резко отрицательно относится к представителям интеллигенции, которые участвовали в борьбе против советской власти и подчеркивает, что «Кулаковский не имеет ничего общего с антирусскими националистами типа Алтан Сарына, В.В. Никифорова и др» (в то время саха, которые участвовали в борьбе против советской власти, называли антирусскими националистами) [39]. На самом деле они много сделали для зарождения культурной программы народа саха. Во-вторых, привлекая в своей исследовательской работе «Письмо» Кулаковского, автор как бы утверждает существование культурной программы народа саха. Но носителем этой программы считает лишь самого поэта.
Постсоветские исследователи начали обращать внимание на традицию якутской интеллигенции. А.Е. Кулаковский несомненно выбрал тему народа саха в качестве актуальнейшей темы своего времени. А направление его деятельности сформировалось в рамках культурной традиции интеллигенции народа саха. Уже известно, что с конца XIX века интеллигенция сосредоточила внимание на будущем судьбы своего народа. Писарь Ботурусского улуса Е.Д. Николаев в своей «Краткой записке о современном положении Якутского края» [1883] выразил свою встревоженность о судьбе народа саха и ходатайствовал перед императором и министром внутренных дел «вникать в общественные нужды и потребности инородцев», обозначая широкий круг проблем [40; 41]. Как известно, это письмо составляли представители якутской интеллигенции и ссыльные, в том числе был известный В.В. Никифоров [42, 72].
В 1892 году М.А. Афанасьев обратился с частным письмом к «образованному меньшинству» общества, где поднял следующие проблемы: развитие образования, просвещения, самоуправления, культуры. Писал о том, что интеллигенция исполняет нравственную обязанность помочь своему народу сделать первый шаг на пути развития [43]. В 1905 году состоялось первое публичное обсуждение о положении народа саха на собрании Якутского сельскохозяйственного общества. Здесь обсужден доклад «Задачи земства в Якутской области», составленный под руководстом В.В. Никифорова [44; 45]. В докладе были обобщены те задачи, которые дорабатывались довольно долгое время.
В 1912 году написано знаменитое письмо Кулаковского «Якутской интеллигенции» [46]. Исследователи отмечают, что это письмо и предыдущие доклады имеют преемственность [47]. Таким образом, современные исследователи доказывают, что культурная программа саха существовала далеко до «Письма» и «Письмо» само является свидетельством присутствия данной программы.
В какой-то степени мировоззрение Кулаковского поражает широтой даже современных критиков. Потому что мы привыкли к советской реальности, когда информативность человека была односторонней. А.Е. Кулаковский жил и творил до советской власти, когда хоть и была царская цензура, но она была более лояльной, чем в советские времена, и поэт имел возможность знакомиться с различными культурными программами, распространенными в Европе и России. Конечно, благодаря такой возможности, он создал свою уникальную поэзию, выражая свободно свои общественные, даже политические взгляды.
Уникальность поэта в том, что он синтезировал свою западную образованность с народной философией в наиболее оптимальном варианте. Здесь большую роль сыграла культурная программа народа саха, выработанная общими усилиями интеллигенции саха. Именно эта программа имела основополагающий смысл в его творчестве.
Использованная литература:
Аммосов М. К. Открытое письмо к якутской национальной интеллигенции // Республика Саха. 1994. 6 июля.
Материалы I Всеякутской конференции якутских писателей. Якутск, 1936. С. 1920.
Бордонский С. А. О литературном «наследстве» Кулаковского, Софронова, Неустроева. Якутск, 1943. С. 5.
Башарин Г.П. 136.
Өксөкүлээх Өлөксөй (А. Е. Кулаковский). Якутск, 1966. С. 53.
Алексеев Е. Е. Мировоззрение А. Е. Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. М.: 2003. С. 95124.
Бурцев А. А. Наследие Кулаковского в контексте мировой литературы // Кулаковский А. Е. и время. М.: 2003. 411415.
Там же. С. 407444.
Там же. С. 410.
Там же. С. 114.
Там же. С. 443.
Мыреева А. Н. Новые аспекты в изучении поэтического наследия А. Е. Кулаковского // А. Е. Кулаковский в контексте историко-культурного развития в ХХ веке. Якутск : Изд-во СО РАН, 2004. С. 320.
Иванов В. Н. Феномен Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. М.: 2003. С. 6793.
Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. 527 с.