Они переехали к родителям матери из города в поселок, где начали с чистого листа. Где он снова стал для всех нормальным.
Школьные предметы быстро надоедали. Особенно русский язык, что изучают все одиннадцать лет. «Зачем так много?» думал он. Потеря необходимости к чему-то в его глазах тут же влекла за собой полную отрешенность и безучастность.
Почему снова три? ругался отец. Я не понимаю, ты же умный, ты же можешь лучше!
Потому что три это минимум. Нет смысла стараться выше. Я от этого не отупею.
Но твои оценки
Что-то там про средний балл, про аттестат. Старая песня.
В восьмом классе началась химия, и желание учиться вернулось. До десятого, пока органика не разрушила оставшиеся, и без того тлеющие, надежды.
Он не играл в компьютерные игры, не любил командные виды спорта, не читал и ничего не коллекционировал. Никак и нигде себя не проявлял. Учился ровно так, чтобы учителя не таскали по олимпиадам, как самого пытливого, и чтобы родители не выносили мозг. Сливался с окружающим миром настолько, что становился прозрачным.
Ничто не могло вызвать интерес у подростка, второй час смотрящего в потолок.
Сынок, все в порядке? обеспокоенно спросила мать, вытирая руки о полотенце после мытья посуды.
Да, все хорошо, спокойно отвечал сын.
Пока однажды двое гопников из соседней хрущевской панельки не привлекли его внимание.
Вонзая лопаты в землю, они яростно выкрикивали боевые кличи, разбавляя их матом, смеялись и, кажется, были всецело увлечены процессом. Июньское солнце неприятно припекало голову и плечи через темную ткань рубашки.
Что вы делаете? поинтересовался он.
Змей рубим! радостно выкрикнул первый, на вид кажущийся ровесником. Щель между передними зубами была до того приличная, что Коля гадал, влезет ли в нее простой карандаш.
И как?
Весело! ответил второй, чуть помладше. Хочешь с нами?
Делать все равно было нечего, и он согласился, пожав плечами.
Только свою лопату принеси, и сапоги резиновые одень! Эти сучки за пятки кусаются!
«Надень, бестолочь», мысленно поправил Коля, направляясь к дому.
Они прозанимались этим около часа. Должного эффекта от участия парень, к своему сожалению, не получил, даже с учетом восхищения товарищей их задора могло бы хватить на целый табор.
Не вкатило, да? спросил первый, жуя сорванную травинку. Похоже, его искренне огорчило, что их увлечение кому-то не понравилось.
Не-а, признался Коля.
Ай, блять!
Тот, что помладше, схватившись за стопу, упал на лавку и заверещал, словно резаный. Вернее, заколотый. Из старой потертой резины торчала узкая доска разваленного детворой забора с толстым ржавым гвоздем. Он и стал причиной воя.
Не трогай, среагировал Коля, присаживаясь рядом. Я вытащу.
Пакли свои убери! кричали на него.
Заткнись, говорю!
Врожденное хладнокровие приносило не только беды. В подобных ситуациях от него была и польза. Сосредоточившись на повреждении, парень крепко перехватил чужую щуплую щиколотку, предварительно закатав брючину спортивок. Кожа в месте сцепки побледнела.
Дернешься, с угрозой заговорил он. я тебе этот гвоздь достану и в глаз воткну. Кивни, если понял.
По второй руке стекала кровь. Неприятно теплая, она капала в песок, отвлекая внимание.
Вертеть палку было бессмысленно. Если вынимать то разом, не доставляя дополнительных мучений. Начав обманчиво считать вслух, он вытащил ее на двойке.
А теперь отведи его в больницу, встав с корточек, парень сунул в руку второго доску. Гвоздь ржавый, надо сделать прививку от столбняка.
Но тот не шевелился.
Очнись! Товарищу твоему, говорю, помощь нужна! Отведи его.
Чужие глаза все пялились на кровь, никак не хотевшую останавливаться, вмиг пропитавшую наскоро намотанную тряпку.
Никогда крови не видел, что ли? спросил Коля, насмехаясь. Вы же постоянно друг с другом в школе деретесь.
В таком количестве ни разу
«Придется все делать самому», и подхватил нытика, захлебывавшегося соплями.
Предупреди его родителей, что мы ушли. Понял? тишина. Понял или нет?!
Дома, уже вечером, ковыряясь в супе и вылавливая из него лук, он не мог разобраться, что чувствует.
Ты чего такой недовольный сидишь? мама поставила на стол рыбник. Уходил вроде с настроением.
Я сегодня одному идиоту помог.
Так это же хорошо! Сделал доброе дело!
Сын встал. Подошел к раковине и вывалил весь суп туда, не испытывая угрызений совести перед матерью, варившей его. Перед глазами была та секунда чужой боли, что исказила пацанское лицо, когда он вытаскивал гвоздь.
Незачем было так торопиться. Надо было медленнее
Мне не понравилось. Мерзкое ощущение.
И ушел.
Родители развелись, когда ему уже исполнилось восемнадцать, и на горизонте замелькала университетская жизнь. Отец второй месяц периодами не ночевал дома, а мама стала слишком часто захаживать к соседке. Конечно, они извинялись, стыдливо пряча покрасневшие лица, но он только махнул рукой, закрываясь в спальне.
Да ладно вам, сказал равнодушно Коля. Я не ребенок уже. Могли бы и раньше это сделать, все равно спите в разных комнатах. Конспирологи хреновы.
Прямота оскорбляла. Но ему было все равно.
Он ее не трогал. В буквальном смысле. Она все сделала сама сама напугала родителей, сама залезла на эту долбанную крышу, сама оступилась.
Он всего-то закурил сигарету.
Ты кто такой?! закричала девушка.
Хрупкое ограждение, в которое намертво вцепились короткие женские пальчики, не внушало никакой надежности. Под весом обычного человека оно могло не выдержать.
Первая, сладкая, словно мед, затяжка за сегодня. В университете хаос, быт вне дома сильно выматывал неприспособленный к такому количеству общения организм. Дешевые горькие сигареты показались ему раем в ту секунду.
Чего тебе нужно?!
Да не ори ты так, башка болит, хмуро ответил он и привалился к каменной кладке старого дымохода.
Не подходи! А то я прыгну! снова завопила незнакомка. На вид не старше его самого лет двадцать максимум.
Я и не собирался.
Тогда свали нахуй и не мешай мне! злобно рявкнув, она отвернулась, обращая взгляд своих заплаканных глаз на город, погружающийся в глубокие сумерки.
Он ждал, неспешно потягивая сигарету, а она все не прыгала. Становилось скучно.
Ну и долго ты будешь там стоять?
Что?!
Прыгать будешь или как?
Не собираюсь я прыгать! Семь этажей вообще-то! интонация была такая, словно и дурак догадался бы обо всем этом.
А зачем тогда залезла? Парапет-то довольно скользкий. Ты бы не стояла так близко к краю. Мало ли он облизал губы. что.
Предков напугать надо! Они меня не любят! Пускай обосрутся, им полезно! И только попробуй читать мне нотации!
Боже упаси.
Ты-то хули здесь забыл?! Свали, говорю! не унималась она.
Не припоминаю, чтобы крыша дома являлась чьей-то частной собственностью. Хочу и курю.
И, будто в подтверждение, сделал глубокую затяжку, выдыхая дым медленно, запрокинув назад голову.
Бесишь, раздосадовано буркнула девушка. Чего тебе вообще надо?
Хочу, чтобы ты прыгнула.
Ее глаза округлились. Голос повысился еще на тон.
Больной совсем?!
Смотря, что понимать под «здоровым».
Реально больной, Коля сделал пару шагов навстречу. Слышь, съебись, говорю! Я ведь прыгну!
Да-да, я понял. Прыгай.
Отошел! Отошел, я сказала!
Аккуратнее. Скользко.
Что?! огрызнулась она. Что ты вообще
Ее лицо в эту секунду было бесподобным, а падение логичным завершением всего. Мгновение, растянутое искаженным восприятием. Удивление и шок пронизывались страхом животным нечеловеческим ужасом, когда осознание происходящего не дает тебе никакого преимущества. Ты уже ничего не сможешь сделать, даже если бы очень хотел этого. Именно так выглядит обреченность и беспомощность человеческой жизни. Так выглядела и она, пока не встретилась с асфальтом.
Аккуратнее, сказал же.
Он стоял на краю, запрокинув одну ногу на парапет и высовываясь вниз. Юная девушка, внешне вполне красивая и опрятная, с высветленными до желтого цвета прямыми волосами лежала, возможно, под окнами собственной квартиры. Уличная одежда говорила о подготовленности и обдумыванию случившегося поступка. Молодой человек не мог разглядеть с такого расстояния, куда смотрят ее глаза, но почему-то ощущал нутром на него.
Сделав последнюю затяжку, Коля выкинул сигарету туда же, откуда минуту назад упал человек.
Пока-пока, помахал он затушенному об бетон бычку. Меньше будешь выебываться.
Внутреннее раздражение зудело под кожей. Он выпрямился.
Он ведь ничего не сделал. Она сама упала. Сама.
Несколько дней молодой человек не мог выкинуть случившееся из головы. Чувство вины его не терзало, скорее любопытство что будет, если сделать так еще раз? Может, ему удастся разобраться в собственном мировосприятии, высмотреть нечто глубинное, копошащееся под кожей. Предплечья он расчесал почти в кровь.
Мать звонит, спрашивает, как поживает. Когда приедет в гости. Нашел ли девушку.
Найдешь тут, ага, флегматично выдыхает он в трубку. И вообще мне некогда.
Да-да, понимаю, понимаю, учеба. Но ты все равно
Мам!
Прости. Просто я волнуюсь, ты же не рассказываешь ничего.
Они оба молчат. Чайная ложка в его руках медленно и с протяжным скрипом скользит по чашке со сладким чаем.
Сбрасывает звонок. Нет сил слушать этот бред. Он устал. Устал, ничего не делая.
Ему скучно, и скука выедает мозг. Как червяк. Как паразит.
Кончилась очередная пачка сигарет Коля нехотя выходит в магазин, успевая за десять минут до закрытия.
Дерганая грубая девушка расталкивает очередь.
Извините, а можно побыстрее, пожалуйста? сочатся ядом ее слова.
Встаньте за мужчиной, куда вы лезете, отвечает кассир.
Девушка переминается с ноги на ногу, поправляет капюшон, натягивая по самый нос и пряча огромные синие мешки под глазами. Рука, в которой она держит минералку, трясется.
Он пропускает ее перед собой. Не поблагодарив, она сразу ставит на ленту свои немногочисленные покупки и чеканит, стуча зубами:
И «Бонд Компакт» пачку.
У нас только обычный остался.
Дайте уже что-нибудь! И зажигалку.
Нерасторопная женщина пару раз пикает перед собственным носом, будто нарочно выводя незнакомку на еще большую злость.
Я тороплюсь!
Какие все торопливые. С вас двести пять рублей. Карта магазина? голос уставший, буднично повторяющий одно и то же в сотый раз.
Нет, нет, по карте.
Девушка открывает минералку прямо в зале, жадно выпивая половину маленькой бутылки и несколько раз забрызгав пол и подбородок. Уходя, роняет зажигалку, не заметив этого.
Он находит ее за углом продуктового, матерящуюся на саму себя.
Блять, да куда же куда ж я ее положила Вот, блять!
Это ваше? парень протягивает найденную вещь.
А, да, моя.
Шум колесика, и уже через секунду в воздухе витает запах табака. Не то чтобы он ждал от нее благодарности, однако от пары слов бы не отказался. Ему кажется странным, что он ждет от нее чего-то, сам не понимая чего.
У вас все в порядке? интересуется он, надеясь на продолжение разговора.
А что, по мне видно, что что-то не в порядке? язвит она.
Может, я могу чем-нибудь помочь?
Себе помоги, извращенец.
Тушит недокуренный бычок носком заляпанного весенней грязью кроссовка и скрывается где-то за поворотом. Он долго смотрит на стоптанную сигарету. Он ощущает что-то знакомое, но утраченное.
Он мечтает, чтобы они встретились вновь.
Знакомые черты лица грубиянки возникают перед ним спустя почти месяц. Опрятно одетая, она уже не шатается и не дергается, говорит знакомую фразу, после которой молодой человек оживляется, стоя в душной бесконечной очереди:
И «Бонд Компакт», пожалуйста.
Карта магазина? в этот раз кассир другой, а голос тот же. Один на всех.
Нет. По карте.
Не удержавшись, перегибаясь через пожилого низенького мужичка, Коля здоровается, махнув рукой.
Привет, надеясь, что она его помнит.
Она помнит: уголки губ немного приподнимаются, а затем ее отвлекают и подталкивают к выходу остальные покупатели. Сквозь полупрозрачный пакет проглядывается упаковка кефира, хлеб, пачка крабовых чипсов и мороженое.
Молодой человек выходит на скользкое после ночных заморозков крылечко, ветер, непривычно сильный для их местности, сдувает с него капюшон худи. «Мерзкая, отвратительная погода», думает он. Весна никогда ему не нравилась.
Эй.
Девушка курит в том же месте, в той же позе, сгорбившись над сигаретой, как если бы прошел не месяц, а пара минут.
Привет, повторяет он и мысленно называет себя попугаем.
Прости, что я в прошлый раз тебя обругала. Но ты тоже хорош нечего было лезть.
Да я не лез, пожимает плечами Коля, спускаясь к ней. Останавливается в районе метра.
Да знаю я. Просто не хочу чувствовать себя дерьмом.
А. И как? Получается?
С такими вопросами не очень.
Сейчас все нормально? он кивает на пакет.
Нет, но терпимо. Спасибо, что запинается, проглатывая дым от очередной затяжки. что предложил помощь. Я выглядела как наркоманка никто бы даже не приблизился, если бы я подыхала тут в подворотне.
«Я бы на это посмотрел».
Пустяки. Ты живешь где-то здесь?
Да, вон там, указала девушка на пятнадцатиэтажный панельный дом. Развалюха.
Ему нечего было ей ответить. Разговор зашел в тупик.
Не хочешь выпить?
Сегодня вторник.
А кого это волнует? она улыбнулась.
Пожалуй, это было логично.
В ее квартире намусорено и накурено. Стойкий, неприятный запах ударил в нос, стоило открыть дверь.
Ты проходи, сейчас я все уберу.
Но если убирать все, размышлял Коля, понадобиться очень много времени, которого у него нет, так что он, сдерживая недовольство человека, привыкшего к порядку, переступил через выставленные в тесной прихожей мешки на помойку, через грязную, стоптавшуюся обувь и предпочел бы даже не снимать собственную пол выглядел чем-то заляпанным.
Тапочки есть?
Да-да, сейчас, где-то были.
Она кинула ему проеденные молью, темно-синие тапки, какие продавались на рынке из его детства, когда он с матерью гулял по поселку. Теперешние ощущения не имели ничего общего с ароматом беззаботной жизни ребенка.
Я до сих пор не знаю, как тебя зовут, вспомнил он, проходя по длинному коридору на кухню. Девушка как раз пыталась запихнуть кефир в дверцу холодильника, куда он все никак не хотел влезать. Там полочка верхняя сбилась. Поправь.
Когда он аккуратно поправил полки, пачка спокойно поместилась.
Что бы я без тебя делала. Я Оля. Сейчас еще посуду помою
Коля. Оставь посуду, давай где-нибудь сядем.
На подоконнике кухни стояла коллекция из пустых банок пива, в основном жестяных, ликеров и пивных напитков. Заметив взгляд, девушка поспешила оправдаться:
Все времени не нахожу сдать на переработку. Вот и стоят там Я не так много пью, ты не подумай.
Да мне, собственно-то, все равно.
Давай посидим на кухне. В гостиной не убрано.
Какое-то время они просто пили, иногда закусывая купленными чипсами, временами смеялись. Их беседа лилась ни о чем. Потом Оля открыла дверцу шкафчика с мусорным ведром, и молодой человек заметил использованные шприцы, едва не падающие обратно на пол из переполненного пакета. Она проследила за реакцией молодого человека. Громко выдохнув, открыла вторую банку, пока он еще не выпил и половины первой, сказала:
Ты не подумай, я не наркоманка какая-нибудь.
Снова это «ты не подумай». С чего она решила, что он вообще будет о ней думать?
Если ты скажешь, что это твои уколы витаминов, прописанные терапевтом, то я поверю.
А если так, Оля начала закатывать рукава своей застиранной водолазки. Поверишь?
Бледно-фиолетовые пятна украшали сгиб локтя. Явно несвежие. Точечные маленькие синячки отдаленно напоминали чернику или голубику разрежь кожу и достань.