А могло ведь быть наоборот.
Вот вернулись из похода слуги
Из людей Давида, их глава
Иоав. Делёж добычи, ругань,
Как обычно Был Давид напуган
Тем, что может сделать Иоав.
На разбой ходившее с ним войско
Разнесёт весь город в пух и в прах,
Как услышит типа шутки плоской:
Пока вы шманали недоносков,
Был здесь Иоава кровный враг,
Что убил его родного брата
Асаила. Был здесь Авенир,
Пьянствовал, потом ушёл обратно.
Не иначе с царским аппаратом
Заключил он сепаратный мир.
Всех секретарей с пути сметая,
Иоав врывается к царю:
«Совершил, Давид, я точно знаю,
Страшную ошибку, не желая
Авенира срезать на корню.
Отпустил его живым и целым,
Нет, чтоб руки выкрутить назад
Да в подвал, где ноль покажет Цельсий
Был здесь Авенир с одной лишь целью -
Твои входы-выходы узнать
Да разведать пребываешь в силе
Или от безделья ты ослаб.
Как нас в Академии учили,
Тем, кому не дадено извилин,
Не поможет Генеральный штаб».
Вышел Иоав, гонцов приватно
Авениру вслед отправил он
И убийцу собственно брата
Без Давида ведома обратно
Возвратил в Хеврон для похорон
(Знали все, один Давид не ведал).
Иоав встречает у ворот
Авенира, вроде для беседы,
И со словом, сука, напоследок
Бьёт исподтишка ножом в живот.
Умер Авенир. За Асаила
Отомстили подлые братья,
Иоав, Авесса, заманили
Для беседы тайной и убили
Одному здесь удивляюсь я.
Что за идиот военачальник,
Заманить в ловушку дал себя,
Где братья вдвоём его кончали.
А Давид не ведал и в печали
Осудил горячих тех ребят,
Так сказал: «Пред Богом я невинен
В смерти Авенира на века,
И на сына Нирова судьбину
Не моя обрушилась дубина,
Не моя на нём лежит рука.
Пусть на лоб и темя Иоава
Кровь падёт, и пусть их отчий дом
Обретёт в веках дурную славу,
Пусть несчастий целая орава
Жизнь их проверяет на излом.
Семеноточивому в позоре
Суждено впустую семя лить,
Прокажённый сдастся в лепрозорий,
С посохом согбенному на зорях
Хлеб на пропитание просить.
О судьбе такой подумать страшно
Вы же, из налётчиков, кидал,
Иоав и прочие из наших,
Раздерите все одежды ваши,
Вретища оденьте, господа».
Сам Давид пошёл тогда за гробом
Авенира, и весьма скорбел.
Лицедеем царь был бесподобным,
Всем хотел он показать особо,
Как кончины этой не хотел.
Было людям даже неуместно
О мотивах смерти той судить -
Мол, двум чреслам тесно в одном кресле,
Не в Давида это интересе
С Авениром власть свою делить.
Когда тело в землю опускали,
Царь рыдал так громко, словно брат
Хоронил сестру в гробу хрустальном.
Пока солнце не уйдёт за скалы
Он дал клятву крошки в рот не брать.
Предлагали люди хлеба с муссом
Из желанья в горе поддержать,
Но Давид держался так искусно,
Что осьмушка хлеба без надкуса
Оставалась перед ним лежать.
Проявил Давид себя мужчиной.
Приумолкли злые языки.
Стало ясно даже дурачине
То, что умерщвление случилось
Царским интересам вопреки.
С белого, пушистого кто ж спросит?
И всегда найдётся психопат
Грязный, как свинья при опоросе
Всё, что делал царь и до, и после
Нравилось народу, это факт.
И сказал царь слугам не келейно:
«Пусть на царство и помазан я,
Не крепки ещё мои колени,
Саруи сыны меня сильнее,
Хоть и в подчиненье у меня
Иоав с Авессою. Признаться,
Я вершины власти не достиг.
Недосуг мне с ними разбираться.
Злое делающим всем мерзавцам
Да воздаст Господь по злобе их!"
Глава 4. Гроб об двух голов
Лишь узнал про Авенира, царь Иевосфей,
Что убили командира, в грусти и в тоске
Его руки опустились. Весь Израиль сник,
Как им жить без Авенира, до того велик -
Человек, царя назначил, как штрафной буллит
Отменил, переиначил Сам теперь убит.
Два других в Верховном штабе было у царя
Генерала (оба гады, честно говоря).
Сыновья они Реммона, сучьи потроха,
Баана с натурой подлой, брат его Рихав.
К власти рвущихся верховной не перевелось,
Но в роду других достойных к службе не нашлось.
Отрок от Ионафана, что Саулу внук,
Был хромым, упала нянька с ним, услышав вдруг
Что в бою при Изрееле пал отец, и дед,
А ребенку еле-еле пять неполных лет.
С хромотою неприглядным рос Мемфивосфей,
Приходился ему дядей царь Иевосфей.
При малейшей передряге долго ль до греха,
Если при царёвом штабе сучьи потроха.
Братья, сыновья Реммона, Баана, Рихав
В царский дом пробрались оба, про царя узнав,
Что один он без охраны, Авенира нет.
Над пшеницею привратник в довершенье бед
Закемарил, притомившись, очищая хлеб.
Якобы чтоб взять пшеницы, волки влезли в хлев
И зарезали разиню, прямо как овцу.
Так привратник кони двинул с думой про мацу.
Поразили его братья ножиком в живот,
Убежали, вдруг от раны резаный взревёт.
Тихо умер тот, как Дмитрий, что упал на нож,
В спальню ринулись бандиты, в доме ни вельмож,
Ни другой какой прислуги, лишь Иевосфей
На постели ночью лунной спит, не ждёт гостей.
Поразили, умертвили, как у нас Петра,
Братья при Екатерине, славных два орла
Рода древнего Орловых, а как есть шпана,
Так и те сыны Реммона, Рихав, Баана
Голову Иефосвею отрубили прочь,
С этой ношей два злодея шли в Хеврон всю ночь.
Принесут они к Давиду голову врага,
Наградит он их решили оба сапога
Пара, потому как братья, не хи-хи, ха-ха -
Из царёва аппарата, сучьи потроха.
За наградой так спешили в стан своих врагов,
Даже кровь они не смыли толком с рукавов
И сказали по прибытью, вынув свой трофей,
Пред Давидом не обмытый в кровушке своей:
«Голова Иевосфея пред тобою вот,
Недруг твой первостатейный, сын Саула мёртв.
Как искал отец, мы помним, царь души твоей.
Отомстил Господь по полной. Сын Иевосфей
За грехи отца ответил. Род исчезнет весь.
Голова Иевосфея пред тобою здесь».
Без приветствий с видом страшным встретил их Давид,
Не любил, когда рубашка у кого в крови,
Перебежчиков приблудных он терпеть не мог,
Всем расчётливым паскудам преподал урок:
«Жив Господь! Без всякой скорби жребий свой приму,
Вас, моральные уроды, толком не пойму.
Был до вас один ублюдок, радостную весть
Мне принёс про смерть Саула, был и вышел весь.
Думал он в своей отваге, как мне будет мил.
Без награды в Секелаге сгинул тот дебил.
Перед Господом не стану зря кривить душой,
Я убил его, признаться, просто ни за что.
А теперь, когда мерзавцы входят подло в дом,
Убивают домочадца служку, а потом
На постели человека режут без вины,
Неужели дольше века жить они должны?
Неужели в помощь Богу, за Его любовь,
Я не накажу ту погань за чужую кровь?
Дабы Господу не портить вид наш издали,
Истреблю я вас уродов с грешницы Земли».
Оба сыновья Реммона, сучьи потроха,
Баана с натурой подлой, брат его Рихав
Были слугами убиты и расчленены.
Руки, ноги им рубили с песней пацаны.
Тушки вешали амбалы прямо над водой,
Только ног не омывало пенистой волной.
На попутках не потея, к телу не везли
Голову Иевосфея, просто погребли
Прям во гробе Авенира. Без обиняков
Погребён в Хевроне с миром гроб об двух голов.
Глава 5. Всё так, но убивать-то их за что?
Пришли в Хеврон к Давиду все Израиля
Старейшины от всех колен сказать:
Твои мы кости, плоть твоя не крайняя,
Предупредить тебя хотим заранее,
Нас от тебя теперь не оторвать.
Ещё вчера, когда Саул тут царствовал,
Ты выводил Израиль и вводил
(Сомнительные здесь ассоциации.
Позволю себе малость позлорадствовать -
То Фрейд рукой писавшего водил).
Царём узреть Давида возжелавшие
Красиво излагали мысль в те дни,
Слова струились, как шелка атласные:
«Сказал тебе Господь ты будешь властвовать,
Пасти народ Мой. Бог тебе вменил
Над нами пребывать главой Израиля».
С Давидом свыше присланный завет
Спешили заключить вожди сакральные,
Вчерашнего изгоя их собрание
Помазало в цари. И сорок лет
Давид на царстве пробыл, над Иудою
Семь с половиной лет в Хевроне, а затем,
Монаршую влача судьбину трудную,
Он в Иерусалиме в зной полуденный
И в полночь свой окучивал гарем
Царём всего Израиля. Но прежде чем
Столицу в град святой переносить -
Не обойтись ведь с дурнем без затрещины -
Пришлось Давиду на земле завещанной
Иевусеев подлых усмирить,
Что жили до него там фон баронами.
И кто их надоумил заявить:
«Ты не пройдёшь к нам, даже огородами,
Слепые тебя выставят и хромые»,
Что значит: «не войдет сюда Давид».
Не ведали они, какими бедами
Им обернётся глупость слов таких -
Давид их победил, при нападении
Хромых кололи пикой при падении
И по приказу резали слепых
Всех, душу ненавидящих Давидову.
(А собственно, за что её любить?
За внешность у Давида колоритную
Или за дом, разрушенный бандитами -
Неплохо б у писавшего спросить).
Но говорят раввины и церковники
С тех давних пор: слепой, а с ним хромой
В дом Господа, где сплошь одни угодники,
Войти не смогут, точно уголовники;
Для инвалидов есть Собес иной.
Не каждой твари истинно обрящей быть.
Здесь можно согласиться без труда.
Слепой не видит света исходящего,
С забитым носом запаха смердящего
Не чует, хромый вечно не туда
Идёт, бредёт, а то и просто катится
В коляске, рук и ног наперечёт.
Глухой не слышит, а горбун горбатится,
Немой мычит, а лысый не лохматится.
Всё так, но убивать-то их за что?
Осел Давид тогда во взятой крепости,
Обстроил всё снаружи и внутри
И городом назвал не по нелепости,
А чтоб народ не ёрничал из вредности,
Мол, в их посёлке водятся цари.
Преуспевал Давид и в начинаниях
Господь Бог Саваоф был рядом с ним -
Так утверждает жрец в Святом Писании.
Ведь сущность Бога вовсе не в названии,
А в сущности всего, что мы творим.
Царь Тирский, звать Хирам, к Давиду плотников
Прислал (от гасторбайторов привет),
Построить особняк велел работникам
(А то живёшь, братан, ты хуже скотника,
Роняешь наш царёв авторитет).
Из кедров, что с собою притаранили,
Построили они Давиду дом.
Уразумел Давид, что над Израилем
Бог племенной, как клялся всем чуть ранее,
Законным утвердил его царём,
Возвысил царство ради кучки избранных,
Народа ради, что назвал своим.
Наложниц, жён Давид набрал невиданно,
За взятку, полагаю я солидную,
Всех прописал царь в Иерусалим.
Слегка устав от церемоний свадебных,
Плодить детей Давид не уставал,
Тем делом занимался непрестанно он.
По именам, что в Библии представлены,
Я больше двух десятков насчитал
Его детей, со счёта сбился точного
Филистимляне, слыша, что Давид
На царство сел, так стали озабочены,
Что начали его аж по обочинам
Везде искать в надежде изловить.
Не стал Давид слоняться полуночником,
Закрылся у себя и ждал, пока
Его разведка донесёт всё в точности,
Какая у врага сосредоточенность,
Насколько его сила велика.
Давид по устоявшейся традиции
У Господа спросил (чем не хасид?) -
Напасть ли на врага, не оступиться бы?
Бог сверху оценил все диспозиции
И дал добро филистимлян гасить.
Царь выступил на спящих ближе к полночи
(Так думаю, Давид ведь был хитёр,
Когда приспичит, то умел и сподличать),
Разбил филистимлян и с Божьей помощью
Взял ритуальный вражеский шатёр.
Оставили филистимляне в панике
Всех истуканов, а Давид с людьми
На них наткнулся и с отборной бранью сжечь
Ту мерзость повелел своим охранникам,
А капище святое разгромить.
Одобрил Саваоф такое рвение,
С Давидом разработал новый план
Добить врага, но выйти не навстречу им,
А сметку проявить свою еврейскую
И шибануть с засады по тылам,
До времени скрываясь в роще тутовой,
Дождаться, когда ветер зашумит,
Подкрасться незаметно до заутрени
Их и не ждали вовсе Уже тут они
Всех перебили. Да, умён Давид.
С таким вождём без помощи Всевышнего
Могли евреи вырезать врагов,
Под шум деревьев спящими чекрыжить их.
Жрецы потом в подробностях распишут нам,
Как по вершинам вёл их Саваоф.
Глава 6. Давид скачет перед Ковчегом
Всех людей отборных из Израиля
(Бишь, партийцев) царь собрал Давид.
Списки составлялись там заранее,
Кто в какой ячейке состоит.
Из того, кто в партактиве числился,
Тридцать тысяч лучших набралось
Активистов с помыслами чистыми,
Сердце чьё на клич отозвалось.
Жизнь полна событьями и вехами,
Не напрасно царь трубил аврал,
В Иерусалим всё переехало,
А ковчег в Ваале пребывал.
Господу на то смотреть обидно ведь
На Давида взгляд мой непредвзят -
Лидеру всей нации продвинутой
Жить неоцерквлённому нельзя.
Городок Ваал в земле Иудиной,
А столица Иерусалим.
С федеральной власти атрибутами
Израиль един и неделим!
Саваоф и власть всегда в приятелях,
И повозка двинулась уже
Как в любом большом мероприятии
Не могло не обойтись без жертв.
Праздники подобные нечастые.
Статус повышающий ковчег
Из Аминодава дома частного
Едет в дом казённый Радость, смех.
Царь Давид и все сыны Израиля
Музицировали громко так,
Что коты бродячие шарахались.
Сам ковчег везли на двух волах.
Дом Аминодава на холме стоял,
А к нему дорожка, так себе,
Даже те, кто знали тропы местные,
Часто спотыкались при ходьбе.
По ухабам братья, Оза с Ахио,
Колесницу новую вели,
А волы платформу чуть не жахнули,
Наклонив едва не до земли.
В сторону ковчег чуть-чуть продвинулся,
Плохо закрепил его малец.
Исправлять ошибку Оза ринулся,
За ковчег схватился и конец -
Правило есть, дурень стоеросовый,
Кто святыню тронет, тот умрёт.
Можно было просто все вопросы снять
И шестом ковчег подать вперёд
В общем, Бог прогневался и Озу вмиг
Поразил. Он умер близ волов.
Не пустыми Бог силён угрозами,
А воистину Господь суров.
Не помогут добрые намеренья
Тем, кто святотатство сотворил.
Даже если ты при исполнении,
За ковчег схватился, так умри.
(Встал сейчас на место я священника,
Чья обязанность ковчег блюсти -
Если всё так строго, без прощения,
Как же дом прикажите мести?
Пыль летит вокруг, а до святыни той
Я рукой дотронуться боюсь
Даже стороной ладони тыльною
Что на это скажет профсоюз?)