Делаю вид, будто читаю, и чувствую, как он сверлит меня взглядом.
Чего тебе? не выдержав, бросаю ему. Чего надо?
Он так и молчит. Раздраженно захлопнув учебник, я разворачиваюсь, но упираюсь в его колени своими. Картер с легкой улыбочкой опускает взгляд.
Ну мне типа понравилось заниматься в паре с тобой, вот и решил продолжить. Впрочем, тебе, видать, не зашло, поэтому
С этими словами он собирает учебники. Очень хочется вырвать книжки у него из рук, не отпускать, однако облегчение оттого, что он понял намек, сильнее.
Картер прячет тетради в рюкзак, а я боюсь сказать хоть слово. Знаю, что, кроме жалкой мольбы остаться, ничего выдавить не смогу.
Это мое место, говорят нам монотонным, глухим голосом.
Мы одновременно оборачиваемся и видим другого студента. Он смотрит на Картера невыразительным взглядом.
Я как раз ухожу, друг, отвечает Картер, кладя на парту рюкзак.
Нечего было вообще сюда садиться, продолжает парень. Это мое место. Потом указывает на меня. Ты тоже заняла чужое место. В понедельник здесь сидела другая девчонка. Не фиг чужое место занимать.
Выглядит он взволнованно. Похоже, мы его сильно расстроили. Мне дико жаль этого парня, потому что в нем я вижу одного из братьев. Я уже хочу сказать, мол, уходим, садись ты на свое место, но Картер в ярости вскакивает.
Ты пальцем-то ей в лицо не тычь.
Уйди с моего места, отвечает парень.
Картер со смехом роняет рюкзак на пол.
Чувак, говорит он. Мы че, в детском садике? Пиздуй уже, найди другое.
Парень потрясенно опускает руку. Хочет что-то сказать, потом закрывает рот и уходит на задний ряд.
Мое же место, сокрушенно бубнит он на ходу.
Картер снова достает из рюкзака тетрадь и выкладывает ее на парту.
По ходу дела, ты тут со мной застряла, говорит он. Никуда я теперь отсюда не уйду.
Я качаю головой и подаюсь в его сторону.
Картер, шепотом говорю ему, не надо было с ним так. У него расстройство аутического спектра, он не нарочно.
Картер резко оборачивается.
Реально? Без балды?
Я киваю.
У моего брата был аутизм. Я симптомы сразу вижу.
Бля, со стоном проводит он ладонью по лицу. Быстро встает и тянет меня за руку. Бери вещи, говорит, указав на мою тетрадь и рюкзак. Закидывает на одно плечо свою сумку, на другое мою. Потом находит бедолагу и машет рукой в сторону освободившихся стульев. Прости, друг, я сразу не понял, что это твое место. Мы пересядем.
Парень быстро возвращается на предпоследний ряд и садится за парту. Все явно смотрят на нас, но я не могу сдержать улыбки. Картер молодец, мне нравится, как он поступил.
Мы с ним идем на места, которые занимали в понедельник, и достаем свои вещи.
Снова.
Спасибо тебе, говорю я Картеру.
Он молча улыбается уголком губ, а потом, пока не началась пара, опускает взгляд в телефон.
Наконец занятие начинается. Я ощущаю неловкость, потому что у Картера явно есть вопросы: с какой стати я не захотела сидеть рядом с ним? Да он сам написал это черным по белому на листочке, который передал мне:
Чего это ты не захотела сидеть со мной?
От такой прямоты мне становится смешно. Я беру ручку и пишу ответ:
Чувак, мы че тебе, в детском садике?
Готова поклясться, что Картер нахмурился. Я пошутила, а он, видать, не понял. Пишет мне длинный ответ:
Слоун, я серьезно. Я что, вчера позволил себе лишнего? Ну извини тогда. Я знаю, что вы с Эйсой вместе, и лезть не буду. Просто ты такая интересная, честно, вот я и хочу сидеть с тобой. Мне уже не так сильно охота выдавить себе глаза от скуки.
Прочитав записку, я еще долго смотрю на листок. Для парня он здорово владеет каллиграфией, а уж как он заставил колотиться мое сердечко
Он считает меня интересной.
Казалось бы, нехитрый такой комплимент, а подействовал на меня неожиданно сильно. Я не знаю, что написать в ответ, поэтому просто принимаюсь строчить слова, совершенно не думая:
Жителей Вайоминга на самом деле не существует, а когда я иду покупать пингвинов, то не могу подобрать нормальный прикид.
Возвращаю листок Картеру, и когда он смеется в голос, прикрываю улыбку ладошкой. Мне нравится, что он понимает мой юмор, и в то же время это плохо не хочу, чтобы пара кончалась.
Картер снова передает мне листок.
Комары шепчут ерунду в бочонок с мартышками, которые слишком долго везли мне пиццу.
Я смеюсь, схватившись за живот: слово «пицца» напомнило о сильном голоде. Последний раз я ела сутки назад, вчера так расстроилась, что даже не поужинала.
Пицца это здорово.
Откладываю ручку, но листок Картеру не возвращаю. И зачем написала то, о чем думала?
Согласен, вслух говорит Картер.
Поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня с улыбкой, от которой становится больно. Он все, что я хочу и от чего бежала бы. Мне больно в прямом смысле этого слова.
После пар, шепотом предлагает Картер, я тебя угощу.
Говорит так быстро, будто знает, что обещать этого не стоит, а уж исполнять обещание и подавно.
Но я киваю в ответ.
Черт подери, я киваю.
Глава седьмая
Картер
После занятий веду Слоун на парковку. Она впилась пальцами в лямки рюкзака и постоянно оглядывается вот-вот передумает ехать. На тротуаре застывает и поворачивается ко мне, но я не даю ей и рта раскрыть.
Обед. Тебе надо поесть. Я угощу тебя пиццей и только, не воображай ничего лишнего.
Судя по ее потрясенному взгляду, я попал в точку. Слоун кивает, поджав губы.
Обед, говорит она, небрежно пожимая плечами. Как будто пытается саму себя убедить в том, что бояться нечего. Я обедаю, ты обедаешь. Что тут такого? Людям случается пообедать в одно время, в одном месте.
Вот именно.
Хотя на наших лицах улыбки, в глазах беспокойство.
Мы переходим границы дозволенного, и оба знаем об этом.
Подойдя к тачке, я машинально сперва хочу открыть дверцу для Слоун, затем, передумав, захожу с водительской стороны. Если не строить из себя кавалера, то это и не будет свиданием. Слоун и так переживает из-за нашего «случайного обеда», незачем все усугублять. Если честно, я сам переживаю за двоих. Не пойму, какого хрена делаю, но рядом со Слоун только и думаю о том, как сильно хочу быть с ней.
Садимся в салон, завожу машину и выезжаю с парковки. Увозя Слоун из универа одну на своей тачке, я словно играю в русскую рулетку. Пульс зашкаливает, во рту пересохло, я, считай, ставлю крест на карьере. А уж что будет, если Эйса узнает
Прогоняю мысли о нем и смотрю на Слоун. Раз этот день вполне может стать последним для меня, то я возьму от него все.
Я должна тебе кое в чем признаться, смущенно произносит Слоун.
В чем же?
Она пристегивается и кладет руки на колени.
У меня нет денег.
Я чуть не смеюсь, но если честно, то мне ее даже жаль.
Угощаю, говорю, потому что угостил бы ее в любом случае. А если бы я не повел тебя обедать, как бы ты тогда поела?
Она пожимает плечами.
Обычно я не обедаю. Обед стоит денег, а с деньгами у меня пока что негусто. Коплю на одно важное дело.
Сказав это, она отворачивается и смотрит в окно. Ясно, значит, объяснений, на что именно она откладывает деньги, не будет. Давить не стану. Впрочем, знать, почему ей не на что есть, я хочу.
А чего у Эйсы денег не попросишь? У него-то есть. Спорим, он бы не дал тебе голодать.
Слоун качает головой.
Не нужны мне его грязные деньги. Лучше уж голодной быть.
Я не отвечаю. Не хочу напоминать, что я для нее подельник Эйсы, а значит, и угощу ее на те же грязные деньги. Поэтому меняю тему, решив поговорить о чем-нибудь легком.
Расскажи о брате, прошу я, направляя машину в сторону автомагистрали.
О брате? переспрашивает Слоун. О котором? У меня их два было.
О том, у которого аутизм. Я про эту болезнь мало знаю. В Сакраменто по соседству со мной жил парнишка, который ею страдал. Я думал, это не лечится, но ты говоришь, что у твоего братишки был аутизм То есть все прошло?
Слоун опускает взгляд, сцепив руки на коленях, и тихо произносит:
Такое правда не лечится.
Но ведь она сказала «был аутизм». Или ее брата больше нет. Вот я баклан. На хрена вообще заговорил об этом?
Прости. Я порывисто стискиваю ей ладонь. Соболезную.
Слоун снова кладет руку на колено и откашливается.
Ничего страшного, вымученно улыбается она. Это было давно. И потом брат, к несчастью, страдал не только аутизмом.
Тем временем мы подъезжаем к рестику. Останавливаюсь на парковке и глушу мотор. Сидим неподвижно. Слоун, наверное, ждет, что я первым выйду из машины, но чувство такое, будто я испортил ей настроение.
Ну вот, я взял и обломал все веселье, говорю. Не знаешь, как мне загладить вину?
Слоун тихонько смеется.
Выведем игру в писанину на новый уровень, предлагает она. Попробуем немного развеяться. Пока едим, можно не писать, а говорить что-нибудь, не думая.
Я киваю и жестом указываю на рестик.
После вас, говорю. Моржовые бивни затуманивают мне взор, как шоколадный пудинг.
Слоун со смехом открывает дверь.
Одноногие тигровые акулы полезнее овощей.
Глава восьмая
Эйса
Джон!
Мобила чуть не ломается так сильно я ее стиснул. Я вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, пытаясь успокоиться и не пороть горячку.
Джон!
Наконец он с грохотом поднимается ко мне по лестнице. Входит и говорит:
Какого хрена? Уже посрать нельзя
Я смотрю на экран телефона с данными GPS.
Что за адрес: 1262 по Рикер-роуд?
Джон смотрит в потолок, барабаня пальцами по косяку.
Рикер-роуд, бормочет он себе под нос. Там кафешки вроде. Потом вбивает адрес в поисковик у себя на смартфоне. А че? Еду заказал?
Мотаю головой.
Нет, просто там сейчас Слоун.
Джон вскидывает голову.
Тачка сломалась? Ее забрать оттуда?
Я закатываю глаза.
Не надо ее забирать, дебил. Она торчит на Рикер-роуд, а должна быть в кампусе. Хочу знать, какого хера она там забыла и с кем она там.
До Джона наконец доходит.
Вот бля. Сгонять, проверить? Он ищет еще что-то у себя в телефоне. Это итальянское заведение. «Ми аморе» какое-то.
Бросив телефон на кровать, я встаю и принимаюсь расхаживать по комнате.
Нет, говорю. Туда ехать слишком долго, пробки. Она уже свалить успеет.
Делаю глубокий вдох и, зажав переносицу пальцами, пытаюсь успокоиться.
Если Слоун мне изменяет, я это выясню, и тогда ей пиздец. Козлу, с которым она пежится, повезет еще меньше.
Ладно, разберусь. Вечером.
Глава девятая
Слоун
Картер открывает передо мной дверь. Давненько я не ходила по кафешкам. Успела забыть, как вкусно в них пахнет.
Изо всех сил напоминаю себе, что это просто обед, он ни к чему не обязывает, однако страх того, что Эйса все выяснит, меня не покидает.
Хостес берет два меню и улыбается нам.
Столик на двоих?
Да, спасибо, говорит Картер. Бананы любят кипяток в Рино, невозмутимо произносит он потом.
Я громко смеюсь. Хостес смущенно оборачивается и, покачав головой, приглашает:
Следуйте за мной.
Картер берет меня за руку, причем переплетает свои пальцы с моими и улыбается, отчего сердце начинает колотиться, как бас-барабан.
Боже мой, так нельзя, нельзя, нельзя.
У столика Картер отпускает меня, и груди становится больно. Мы проскальзываем в кабинку и садимся, кладем на столик локти. Я смотрю на руку Картера, на ту, которой он только что держал мою. Рука как рука, поразительно, как простое прикосновение может взволновать душу. Что в нем, черт побери, такого особенного?
В чем дело? спрашивает Картер, и я словно выныриваю из омута. Картер смотрит мне в глаза, чуть склонив голову набок. Смотрит пристально, как будто старается прочесть мои мысли.
А что? спрашиваю я, делая вид, что не понимаю, о чем речь.
Он откидывается на спинку диванчика и скрещивает руки на груди.
Так, хотел узнать, о чем думаешь. Ты так на мои руки глядела
Щеки наливаются жаром, однако смущаться я отказываюсь. Откидываюсь на спинку и подвигаюсь к стене, лишь бы не сидеть прямо напротив Картера. Задираю ноги на сиденье рядом с ним и скрещиваю их. Устраиваюсь поудобнее.
Задумалась просто, отвечаю.
Он повторяет за мной, пристроив ноги у меня под боком. То ли и ему так удобнее, то ли он просто дразнится.
Я знаю, что ты задумалась, вот и хочу знать, о чем именно.
Ты всегда такой любопытный?
Он улыбается.
Если речь о сохранности моих конечностей, то да.
Ну, успокою: я не думала о том, как бы отрезать тебе грабли.
Он смотрит мне в глаза, расслабленно упершись затылком в стенку кабинки.
Расскажи.
Ишь, настырный, говорю я, заслоняясь меню. Под пронзительным взглядом темных глаз Картера отказать трудно, так что лучше в них вообще не смотреть.
Зацепив пальцем верхнюю кромку меню, он заглядывает ко мне. Так и ждет ответа. Я со вздохом откладываю меню на столик.
Картер, личные мысли неспроста личные.
Он прищуривается и подается вперед.
Мне что, не стоило тебя за руку брать? Ты из-за этого разозлилась?
От звука его бархатистого, чувственного голоса у меня в животе бабочки. Говорю себе, что это просто от голода.
Да не злилась я, вру, стараясь уйти от ответа. Беда в том, что мне понравилось, как он держал меня за руку. Очень понравилось.
Открываю меню. Не хочу видеть реакции Картера и в неловкой тишине просматриваю названия блюд. Однако молчание невыносимо: я чувствую на себе взгляд Картера, он прямо вынуждает меня посмотреть на него.
Можно мне уже пиццу? сменив тему, нарушаю я тишину.
Заказывай какую хочешь, говорит Картер и наконец сам открывает меню.
Пеперони с луком. Бросаю меню на стол. И воды. Я пока в туалет.
Выход преграждают ноги Картера. Хочешь не хочешь, а на него посмотришь: Картер сидит, уткнувшись в меню, но вот наконец медленно, по очереди опускает ноги на пол, и при этом с его губ не сходит легкая улыбка. Я ухожу в туалет, там запираюсь. Приваливаюсь спиной к двери, закрываю глаза и позволяю себе наконец выдохнуть.
Черт бы его побрал.
За то, что сел на паре со мной.
За то, что пришел ко мне в дом.
За то, что ведет дела с Эйсой.
За то, что привез меня сюда.
За то, что держал меня за руку.
За то, что ведет себя так мило.
За то, что он именно такой, каким я хочу видеть Эйсу и какой нужен мне.
Намыливаю и мою руки раза три, но ощущения не убрать. Картер как будто все еще держит меня своей мозолистой рукой и ведет по залу ресторана. Хоть до дыр ладони затри, а кожу все покалывает.
Вымыв руки в четвертый раз, я наконец набираюсь смелости, выхожу из уборной и занимаю свое место в кабинке.
Я подумал, что немного тонизирующего тебе не помешает, говорит Картер, указывая на стакан газировки.
Угадал.
Подвигаю стакан ближе и начинаю пить через трубочку.
Спасибо.
Картер снова вытягивает ноги, преграждая мне выход.
На здоровье, говорит он, улыбаясь почти соблазнительно и немного заносчиво невольно засмотришься на его губы.
Нечего так лыбиться, резко одергиваю его, потому что этот ненавязчивый флирт аукнется нам обоим. Заставляю себя откинуться на спинку дивана и кладу ноги на место напротив.
Перестав улыбаться, Картер смотрит на мои руки. При виде синяков, этого побледневшего клейма на моей плоти, в его глазах снова разгорается гнев.
Я вдруг ощутила себя словно голой и спешу прикрыть синяки. Ведь для меня они и правда клеймо.
Так мне не улыбаться? смущенно спрашивает Картер.
Да, отвечаю, не надо. Не улыбайся так, будто я тебе нравлюсь. Не садись рядом со мной на парах. Не держи меня за руку. Не заигрывай со мной. И обедом тоже угощать не надо, просто я так голодна, что об этом пункте пока забуду.
Опасаясь, как бы не сболтнуть лишнего, отпиваю еще газировки. Мне очень не хочется ему грубить, однако чем дольше мы рискуем, оставаясь тут вместе, тем сильнее я злюсь на себя из-за собственной глупости.
Картер оглаживает свой стакан.
Мне обращаться с тобой по-плохому? Его словно подменили, теперь он смотрит на меня очень холодно. Как с говном? Типа как Эйса? Он откидывается назад, скрестив руки на широкой груди. Как я сразу не допер, что ты подстилка.