Воины, не желая связываться с этим садистом, который голыми руками целый час мучительно убивал свинку, заставляя её визжать на все джунгли и нагоняя эпидемию инфарктов на округу, почтительно расступились, перестраиваясь в живой коридор.
Такая реакция придала Диме силы. Вернее, он сам их себе придал, не желая позориться в столь фееричном эпизоде своей жизни. Он вальяжно поправил верёвки, напрягся и потащил законное «своё» в родную нору.
Обрати внимание на реакцию женщин, назидательным тоном выдала вводную Джи, царственно восседая на поверженном кабане верхом.
«Где ты здесь видишь женщин?» удивился бурлак, бросая косые взгляды по сторонам.
А я тебе не про «здесь» говорю. Тебе ещё полпоселения тащить. Сейчас все набегут.
«И на что я должен обратить внимание?» продолжал про себя Дима.
Вот я и проверю твою наблюдательность. Только не делай скоропалительных выводов. Смотри, запоминай, думай, что представляют собой их реакции. А я вечером послушаю твои соображения вместо сказки на ночь.
Джи оказалась права. Как только вошёл в поселение, из всех нор, как тараканы, высыпали представительницы женского пола, а к ним в придачу целая кодла детёнышей, мгновенно устроившая кирдык тишине и спокойствию местного дебило-питомника.
Дима волок добычу и снисходительно лыбился, разглядывая лица набежавших самок. Вот только, кроме восхищения кабаном, он ничего не приметил, как ни вглядывался и ни настраивался на их эмоции. Ни одна сволочь на него, героя, даже мельком не взглянула! Только дотащив волокушу до дома, исследователь увидел реакцию, отличную от всех остальных. Единственной женщиной, кто вела себя никак все, была его Афа.
Супруга стояла у земляного забора, сгорбившись, низко опустив и без того длинные руки, и на её лице застыла улыбка наглой уркаганки. Она растянула рот от у́ха до у́ха, а зрачки, словно в прорези маски, метались из стороны в сторону. Но разглядывала она опять же не муженька с добычей, а реакцию соседок, всем видом как бы говоря: «Ну что, суки, съели?»
Лишь когда до предела вымотанный охотник подтащил кабанчика к ней вплотную, Афа наконец обратила внимание и на него. Сделав лицо попроще, она тут же кинулась к своему самцу и, нежно прижавшись, принялась поглаживать добытчика, наплевав на то, что он весь в крови. Притом делала это опять как бы напоказ для ненавистных товарок по селению.
Дима на ломаном обезьяньем, сопровождая речь сурдопереводом с тактильным комментарием, чуть ли не пинками погнал сожительницу за водой, желая умыться. А сам, бросив оружие и освободившись от пут, оглянулся.
Вот теперь было на что посмотреть. Самки поселения все как одна принялись проявлять к чужаку резко возросший интерес, несмотря на возраст и положение. Притом делали они это настолько вызывающе-бессовестно, что даже не обращали внимания на своих самцов, стоящих рядом.
«Похоже, одна половина меня сейчас будет насиловать от большой любви, а вторая убивать от ревности», подумал он, косясь на Джи.
Не делай скоропалительных выводов, напомнила училка, слезая с туши и отряхиваясь, будто замаралась. Сейчас не будут.
А, произнёс он вслух, поняв её по-своему, и продолжил мысленно: «Чуть попозже?»
По крайней мере, не сейчас, успокоила его Джи, но обязательно постараются сделать и то, и другое.
«Вот спасибо! Успокоила. И куда бежать?»
А бежать некуда, припёрла его наставница к воображаемой стенке. Так что срочно продумывай стратегию поведения. Ибо от этого зависит твоё выживание. Пока мне зачёт по этой теме не сдашь
Джи неопределённо покрутила ладонью в воздухе и с усталым видом, будто это не он тащил её с кабаном, а она их обоих, побрела в нору, оставив ученика на растерзание толпы. Хорошо, что пока только визуального.
С горем пополам содрав с кабана шкуру, он отпилил передние лапы, оставив себе на прокорм, а остальное мясо оттащил вождю, этим подношением убив сразу двух зайцев. Во-первых, подкупил власть, которая с подобающим пиететом приняла взятку, дав понять, что чужак всё правильно сделал по их обезьяньим понятиям. И поэтому может рассчитывать на «крышу». По крайней мере, на время, пока они этого кабана едят. А во-вторых избавился от излишков мяса, которое всё равно уже к утру по такой жаре начнёт вонять.
Вернувшись со «стрелки» с вождём, Дима застал в доме собрание женского кружка. Около десятка разновозрастных самок, забившись в его просторную нору, что-то невпопад «укали», «ыкали» и «акали», восхищаясь хоромами и бытовыми аксессуарами: аккуратным очагом, вертелом, самопальной посудой и «пылегоном» в виде пушистого веника.
Афа выступала почётным экскурсоводом, купаясь в лучах заслуженного зазнайства. Она держалась так высокомерно, что у неё даже «уши спаниеля» затопорщились, оторвавшись от пуза.
О, а вот это уже интересно, подытожила увиденное Джи, таскавшаяся с Димой к вождю.
С этой репликой она устроилась на бревне во дворе и жестом предложила ученику занять место возле себя, явно предвкушая интересное зрелище. Дима присел рядом, искоса поглядывая на довольное исчадье ада и ожидая подвоха.
Гостьи обнаружили хозяина быстро. Они, словно по выстрелу стартового пистолета, гурьбой кинулись в узкий проход на двор. Выражая взаимную ненависть, разнокалиберные самки пихались, пинались, оттаскивали вылезающих вперёд конкуренток за волосы и даже кусались, устроив при этом своим визгом переполох во всём селении. Каждая старалась оказаться первой.
Женщины живут эмоциями, прокомментировала Джи начало спектакля, а если учесть, что у большинства ещё и ума нет, то эмоциями неконтролируемыми.
Выскочив на простор, все как одна резко превратились в само обаяние. Они принялись расхаживать перед единственным зрителем, бессовестно поглаживая себя по голым задницам и нежно теребя выставленные напоказ молочные железы различных форм и габаритов. Диме даже стало как-то стыдно за их распущенное поведение, и он начал неосознанно отводить глаза в сторону, а Джи тем временем продолжала:
Если женщина принарядилась или принялась показательно демонстрировать элементы женской аутентичности, это безоговорочный признак, что она в своей милой головке «включила» неотразимость. В этом эфемерном состоянии любая особь женского пола уверена, что источник обольщения просто обязан пасть пред ней, поражённый её красотой и сексуальностью. И обязательно обидится, если тот, на кого направлено это воздействие, поведёт себя как-то иначе. Она ещё на заре человечества осознала, что природная красота вторична. Главное умение себя подать. На природной красоте мужчина лишь задерживает взгляд. А вот умение правильно себя подать вынуждает его действовать. В этом случае она исходит из простого женского правила: если она хочет, то ты просто обязан.
«Да щас», мысленно огрызнулся Дима.
Я довела ты услышал, равнодушно закончила Джи.
И тут потерявшие всякий стыд самки, резко закончив с вульгарной эротикой, приступили к грязной порнухе. Они как по команде принялись показательно мастурбировать, предлагая себя наперебой прямо здесь и сейчас.
Что любопытно, в этом бедламе не было однообразия. Наоборот, от обилия сценических образов глаза разбегались, потому что каждая творила это в меру своей испорченности. Кто стоя, кто лёжа, кто на четвереньках, и Дима сразу понял, что аморальность данного общества в своём бесстыдстве просто зашкаливает.
Спасла его от неминуемой измены Афа. Супруга выскочила с пушистым веником и, по-обезьяньи вереща, принялась «выметать» этот позорный мусор со двора поганой метлой. Сексуально озабоченные односельчанки повизгивали в ответ, но драться с хозяйкой не кидались. Руки были заняты. Какие тут могут быть драки, когда оргазм светил вот-вот.
Наконец Афа, видимо, поняла бесполезность своих действий и решила возникшую проблему кардинально. Она хлёстко врезала веником по возбудившемуся хозяйству, распустившему слюни муженьку, отчего тому резко стало не до просмотра порнухи. После этого насильно уволокла самца в нору, загородив проход заборчиком, смастерённым Димой в качестве входной двери.
Для него шоу закончилось. А вот гостьи, явно поймав кураж, расходиться и не подумали, продолжая свои непристойности до желанной эмоциональной разрядки. Только сладостно отстонав нестройным хором на всё поселение, труженицы секс-индустрии успокоились, но двор всё равно не покинули, устроившись там на групповой пикник.
Дима, загнанный веником в дальний угол, сидел смирно, исподлобья поглядывая на разъярённую Афу. Та металась из угла в угол в состоянии озверения. Грозно порыкивая и негодующе попискивая, она рвала и метала. Рвала и метала всё, что попадало под руки.
Джи за ними в нору не пошла, оставшись досматривать дворовое секс-шоу, и Дима несколько растерялся, не понимая, как себя вести в подобной ситуации. С одной стороны, в гости этих волосатых шлюх он не звал, глазки не строил. Но с другой грыз его какой-то червячок за случившееся. Не понимая вины, он вместе с тем винился.
Наконец рыжий вспомнил, что ему следует обуздать себя и перестать управляться внешними обстоятельствами. Он решительно встал. Расправил обезьяньи плечи. Почесал хозяйство, высвобождая мошонку. И с высоты приматского патриархата глянул на беснующуюся самку, потерявшую берега.
Удивительное дело, но, осознав силу своего мужицкого мяса и потного духа, Дима абсолютно по-другому взглянул на сожительницу и сложившуюся ситуацию. Её истеричная беспомощность даже возбудила, и он, не раздумывая, кинулся на Афу мириться прямо на пороге дома, где поймал.
Та как-то быстро перестала рычать, лишь продолжая повизгивать, но при этом явно поменяв тональность. Поотбивавшись от насильника несколько секунд, и то только для порядка, торопливо отдалась, посчитав подобный расклад её вполне устраивающим.
Эмоционально негодующее возбуждение Афы моментально переросло в сексуальное, и она с такой страстью помирилась, что у Димы «крышу снесло» от ощущений, переполняющих сознание. Они рычали и визжали, словно дикие обезьяны, а не одомашненные, то есть не проживающие в отдельно взятой земляной квартире.
Примирение вышло классическим, по разумению Димы, и в высшей степени качественным. Но вынырнувшая, как чёрт из табакерки, Джи, непонятно, когда успевшая по-турецки устроиться сбоку от парочки, его в этом не поддержала.
Дебил, ты чем занимаешься? устало поинтересовалась она, притом всем видом показывая, что усталость эта была не физическая, а моральная, потому что уже заколебалась объяснять тупому воспитаннику прописные истины.
«Не видишь? Мирюсь», так же утомлённо, но от усталости физической, мысленно ответил ученик, валяясь на спине и затащив на себя обмякшую и уже прикорнувшую на его груди самку.
Примирение дело хорошее, только делать его вот так нельзя. Моральные раны, нанесённые партнёрше, сексом НЕ ЛЕЧАТСЯ. Подобная процедура не только не способствует их заживлению, а наоборот. Глупо верить, что междоусобицу между мужем и женой сможет примирить совместная постель. Она рождает в её душе лишь стену отчуждения.
«А я-то тут при чём? непонимающе подумал Дима. Я виноват, что эти дуры меркантильные позарились на меня?»
А ты подумай. Чем можно ранить женскую душу?
Дима ничего не смог придумать и просто с неким раздражением буркнул носовое «хм», добавив про себя: «Да хоть чем».
Правильно, тут же расплылась в довольной улыбке Джи. Женщину можно ранить словом, поступком, нечистым телом. А можно, наоборот, ранить, что-то не сказав, не сделав и вообще поведя себя так, как она это не санкционировала.
«Кто бы сомневался, презрительно хмыкнул Дима. Как всегда. Ни так сидишь, ни так свистишь. Сама придумала, сама обиделась».
А отчего это зависит?
«Да кто вас знает».
Дебил, подытожила Джи короткий диалог. Это зависит от её настроения.
«А я-то каким боком к её настроению?»
А вот сейчас ты даже меня обидел, мужлан, наигранно надула губки белобрысая, уподобляясь жене с ПМС без таблеток, и самым натуральным образом пустив слезу, с надрывом, театрально продекламировала, вскидывая руку ко лбу. Ты меня не любишь.
Тфу! сплюнул раздосадованный самец в порыве чувств, грубо скидывая с себя размякшую самку.
Вау, презрительно улыбаясь, протянула Джи. Опять обделался.
Дима тут же спохватился и, нежно поглаживая ничего не успевшую понять Афу, показал жестами, что проголодался. Самка ответила звероподобной улыбкой сквозь заспанные глазки и услужливо поползла на четвереньках к очагу.
«Выйдем», мысленно скомандовал злой обезьян училке, отодвигая декоративный заборчик входной двери, и, не дожидаясь реакции наставницы на подобный тон, отправился на свежий воздух, воняющий нечистотами.
Ветерок дул от леса, вернее, с импровизированного туалета, отчего дышать было нечем. Джи выскользнула следом, заносчиво прогнув спину и укладывая руки на груди, замерев с кислой рожицей в ожидании очередного педагогического скандала.
«Ты полагаешь, что я должен каким-то образом регулировать её настроение?» мысленно поинтересовался Дима, заложив руки за спину и смешно переваливаясь сбоку набок, принялся вышагивать перед Джи туда-сюда.
Конечно, в полном изумлении всплеснула ручками белобрысая, выходя из оборонительной стойки и пристраиваясь к вышагивающему сбоку. Настроение женщины, как флаг, развёрнутый по ветру. И ты для него главный ветродуй. Внешние обстоятельства могут лишь вызывать порывы, нагоняя тучи, но в твоих силах и тучи разогнать, и флаг в нужном направлении выставить. В этом отношении ты стопроцентный «ведущий», а она «ведомая». Поэтому, если у неё плохое настроение это полностью твоя вина.
Дима остановился и, не расцепляя рук, пристально посмотрел в бесстыжие глаза Джи, которые в ожидании реакции на сказанное то и дело похлопывали ресничками, как у молоденькой дурочки в ожидании умопомрачительного подарка.
«Ты кого из меня выращиваешь, вражина?» подумал рыжий, зло прищурившись. «Ты из нормального пацана подкаблучника решила вылепить? Я что, по-твоему, всю жизнь жопу ей должен вылизывать?»
Насчёт последнего я бы не была столь категорична, опуская стыдливо глазки, смиренно проговорила Джи. Всю, конечно, не надо, но если у неё появится такое желание, то да.
«Да я тебя»
Ты меня?!
Суккуба блеснула ангельскими глазами со светящейся радужкой, в которой Дима с оторопью узнал диск планеты Земля на чёрном фоне космоса. Она моментально преобразилась в сверхъестественную сущность, одним только взглядом заставив ученика упасть на колени.
Не забывайся, смертный. Надо будет будешь вылизывать, пока язык не сотрёшь.
Адская сущность шипела с такой яростью, что Диму от эмоциональной плотности её «наезда» даже стоя на коленях качнуло, как от ударной волны, а по спине пробежал холодок. Но тут же она резко преобразилась в Джи и ехидно добавила:
Да не ведись. Любая женщина по своей природе брезгливая чистоплюйка. Она же не полная дура и прекрасно понимает, что после этого ей ещё с тобой целоваться. К тому же мужчина, делаясь по отношению к женщине «ведомым», превращается для неё в тряпку. И она, вытирая об него ноги, идёт искать того, кто стал бы для неё «ведущим». Вспоминай основной закон, по поводу изучения которого ты здесь находишься.
Дима ничего не ответил, тяжело поднимаясь с колен. Но задумался над нравоучением. После минутной паузы он пришёл к выводу: «Женщина может простить всё, кроме отсутствия внимания. А внимание и чрезмерная предупредительность вещи разные».