Рыжий в приступе звёздной болезни осмотрел фанатов, пребывающих в ступоре. Медленно крутанувшись, остановил покровительствующий взгляд на Афе и небрежным кивком выдал команду своей самке: «Фас».
Супруга, купающаяся в лучах славы её самца, без промедления кинулась выполнять повеление, но, боясь отчего-то прикасаться к самой стреле, натужно выдрала её из ствола, держась исключительно за тушку птицы.
Вожак тоже по достоинству оценил эффектную демонстрацию силы, но, будучи самоназначенным лидером этого обезьянника, отступить и тем самым передать бразды правления этому выскочке ну никак не мог. Вкусивший власть подвластным свиньям не товарищ. И в деле доминантности однажды высунувшийся, обратно ни в какую не засовывается.
Он считался в стае не только самым пузатым, потому что лучше всех питался, но и самым хитроумным. По крайней мере, он был о себе именно такого мнения. А раз так, то попытался решить конфликт дипломатическим путём, то есть обманом.
Главарь резко сменил гнев на милость. Он уже не размахивал копьём типа «всех убью, а кого не убью до дуршлага заты́каю», а использовал его как посох патриарха. Вождь миролюбиво и расслабленно направился к чужаку. Рыжий опустил лук, но разряжать не стал, ожидая, как и положено в подобных киношных сценах, отборной пакости.
Глава поселения подошёл вплотную к земляному забору. Сопровождение на такой смелый шаг не решилось, остановившись поодаль. Пузан осмотрел лежащего у ног охотника льва и, мило улыбаясь, сначала ткнул пальцем в трофей, а затем указал на себя, как бы говоря: «Дай мне его по-хорошему». И тут же мимикой добавил: «Ну очень надо».
У Димы моментально созрела идея, как можно разрулить данный конфликт с коммерческой для себя выгодой. Улыбнувшись в ответ, он одобрительно кивнул, соглашаясь, но тут же добавил на пальцах, казалось бы, ничего не значащие условия, мол, я тебе льва, а ты мне мяса макак пожрать на всю мою ораву. Так сказать, честный обмен по живому весу.
Вождь сначала растерялся, не понимая, чего хочет за льва чужак. А когда сообразил, принялся торговаться, будучи уверенным, что непременно облапошит лоха. Ведь он вождь. Ведь он хитрый.
Уже через пять минут дипломатические переговоры превратились в самый настоящий восточный базар с театральной жестикуляцией, подкреплённой «клятвами мамами» в обязательном порядке. Но, как и всегда бывает, когда схлёстываются пройдохи одной весовой категории, взаимно проиграв, оба остались довольны своими победами. Вождь получил льва, а Дима мясо четырёх макак, притом уже ободранных и разделанных.
Его женщины были в восторге. Они, как и он, оказались не кошатницами и понятия не имели, как готовятся львы. А вот это мясо было им знакомо, и поэтому, не соблюдая никакой санитарии при приготовлении пищи, прямо волоком по земле потащили тушки в нору.
Попада́нец хотел было возмутиться на уровне рьяного инспектора санэпиднадзора, но тут же, уверив себя, что поварихи таким нетрадиционным способом лишь добавляют специи в мясо, успокоился.
День прошёл на сытый желудок. А что ещё надо для счастья? Обожравшийся Дима сидел на подстилке у входа и, щурясь, как кот, отдыхал от забот, слегка подрёмывая. Даже вечно прилипчивая Джи его не домогалась, пропав куда-то после торгов, в которых принимала участие, между прочим, за две стороны.
Дима даже не сразу сообразил, как это у неё получилось. Но, вспомнив, с каких краёв это «милое» создание, успокоился, убедив себя, что эта адская дрянь может в собственном мире творить абсолютно всё. Особенно если это касается её развлечения. Только когда в джунглях «выключили» солнце, а именно так здесь наступала ночь, напрочь игнорируя понятие «вечер», Дима, находясь в полусонном состоянии, отправился спать.
В норе уже все угомонились. Домашний очаг догорал, превратившись в ночник. В его персональном углу был свежий настил, на котором он благополучно устроился, собираясь как следует отдохнуть от напряжённого дня. Но не тут-то было. Не успел Дима расслабиться, как ему под бок пристроилось женское туловище. Странно пофыркивая и чуть ли не мурлыча, как кошка, оно принялось нагло захватывать спальную территорию.
Сна, как и не было. Дима понял, что это не Афа, а старушка У-у решила отблагодарить его своей безотказностью. Вот только он не оценил её податливую жертвенность. Рыжий резко сел, но тут же наткнулся взглядом на вездесущую Джи, в одно мгновение поняв: всё, что сегодня произошло, это подстава. Поэтому мысленно спросил: «Ты хочешь сказать, что я должен буду собрать все отбросы и, вылезая из кожи вон, всю эту погань удовлетворять?»
Расслабься, притушила его эмоциональный крик потусторонняя сущность, ты здесь на учёбе, а не на «трах-тибидох» полигоне. И занимаешься не обезьяньим сексом, а познаёшь изначальную природу женщины.
«И что я должен познать с этой старухой?» не унимался ученик. «Да меня сейчас стошнит от одной её вони. Как я должен буду «окунуться в её чувства», если кроме омерзения у меня других ассоциаций не возникает?»
На что Джи, в отличие от импульсивного ученика, спокойно и назидательно проговорила:
Женщины с заниженной самооценкой, такие как Афа и У-у, считающие себя непривлекательными, не придают особого значения сексу. Для них желание создать семью, иметь детей и просто боязнь одиночества превыше.
«Ну создал я им семью. Что им ещё от меня нужно? Зачем же она ко мне в постель лезет? Мы же с тобой прекрасно понимаем, что старая кошёлка разлеглась тут не просто так».
Запомни, дебил, грозным ангельским тоном одёрнула его Суккуба. Как бы женщина ни выглядела снаружи, внутри она всегда остаётся женщиной. И раз ты её приблизил, то просто обязан дать то, что она хочет. Отказом ты её обидишь, а обижать женщину и тем более в интиме я тебе не советую.
«Уууу», негодующе провыл ученик, грубо хватая развалившуюся старую обезьяну за дряблую кожу живота и заросли лобка.
На что не ожидающая такого порывистого проявления страсти У-у вздрогнула и засопела.
Наощупь в темноте все женщины секси, подмигнув, с улыбкой подколола его Джи уже обычным голосом. А я по ходу дела расскажу одну поучительную историю.
Дима, с которого ангел сбил спесь, обречённо выдохнул и принялся наощупь определять, где у старухи что ещё осталось от женщины.
Была в истории человеческой цивилизации такая неординарная личность, как Бенджамин Франклин, начала рассказ Джи. Слышал о таком?
«Слышал. Какой-то там по счёту президент Америки».
Дебил. Франклин никогда не был президентом. Он был крупный политик, дипломат, государственный деятель, учёный, писатель, изобретатель, но он никогда не был президентом. Хотя его портрет и зафиксирован пожизненно на стодолларовой купюре. Так вот, этот деятель имел обыкновение заниматься постельными утехами исключительно со старушками. Ревностный защитник института брака, в любовницы выбирал женщин на тридцать, а то и сорок лет старше себя.
«Извращенец», скривился Дима.
Бенджамин был мужик умный и не зацикленный на комплексах, в отличие от тебя. А комплексы в нашем деле вещь недопустимая. Поэтому будем их в тебе ликвидировать. Американец правильно полагал, что у девочек в возрасте больше опыта. А самое главное они лучше хранят тайны и не вызывают у окружения подозрения в прелюбодеянии. Что же касается их орудия любви ни один член по ощущениям не отличит молодое влагалище от старого. Оно у всех женщин, за редким исключением, устроено одинаково.
«Конечно. У этой оно дряблое и мягкое», возмутился Дима.
Любое явление нейтрально. Позитивную или негативную окраску оно приобретает только благодаря отношению к нему. Ты идёшь по раскалённой пустыне и костеришь жару последними словами. А дойдя до дома, заваливаешься в баню, где температура значительно выше природной песочницы, и получаешь кайф. Явление жары одно и то же, а отношение к нему разное. Отсюда и разное восприятие. Так же и здесь. Можно думать о дряблости и противной мягкости, а можно о нежности и трепетной податливости.
Очаг потух, и Дима, увлёкшись в полной темноте тактильным изучением особи противоположного пола, уже входя в раж, сопел, как и У-у, с удивлением купаясь в новых для себя эмоциях партнёрши.
«Это что же получается? удивился он. Я к каждой должен буду персонально подстраиваться?»
Привыкнув к одной и соблазняясь на новую, ты теряешь то, что возбуждало раньше, и поэтому обречён заново привыкать.
«Женщина с новым мужчиной тоже учится заново получать удовольствие?»
Нет, обломала его скоропалительные выводы Джи. В этом отношении она качественно отличается. Мужчина может получить оргазм с любой женщиной. Ему, в принципе, без разницы, в кого совать, тем более, когда темно и ничего не видно. А вот для женщины всё сложнее. Ни один мужчина НЕ МОЖЕТ довести женщину до оргазма по определению. Он способен лишь помочь ей получить его самостоятельно.
Дима, к этому времени уже достаточно изучив особенности анатомии старушки, доведя себя до состояния «невтерпёж» с мыслью: «Да ладно, всё потом», полез на самку помогать ей в получении удовольствия.
Глава 6. Локация 1. Жизнь подобна поездке по скоростной трассе, где стоит только задуматься о высоком, как ты уже в чьей-то заднице.
Сон как рукой сняло. И Дима, выбравшись из норы побитой собакой, улёгся на покатую стену норы и, задрав голову, уставился на звёздный купол. Красота ночного неба завораживала. Такого сплошного ковра небесных светил он не видел ещё никогда в жизни. Даже находясь здесь уже достаточно долгое время, как-то ни разу не получалось полюбоваться ночным небом.
Всё у него тут как-то не по-человечески. Когда подходило время к «выключению» солнца, он уже был высушен, как сухофрукты, этим обезьяньим цирком. Ни то, что в родном мире, когда в это время суток «жизнь» у него только начиналась, особенно с пятницы. Здесь же наступление ночи проходило в постоянном процессе изучения женской первоприроды на одной и той же особи обезьяньей наружности, с последующей потерей сознания в виде крепкого сна. Притом даже без сновидений.
И вот сегодня впервые поменял особь для исследования и так же впервые не уснул, а вышел в ночь подышать. Почему-то сразу вспомнилась Москва. Почему? Да, наверное, по ассоциации с орущими вокруг джунглями. Местные дебри, подобно столице, тоже по ночам не спали. Это во-первых. А во-вторых, в джунглях в тёмное время суток постоянно кто-то кого-то жрал с визгом и воплями. И это тоже почему-то напомнило милый-премилый мегаполис.
Удобно устроившись на завалинке и размышляя на заумные темы межполовых отношений, он так увлёкся, что не сразу обратил внимание в общем ночном гомоне на подозрительный шум во дворе. А когда заметил источник, то медленно стёк со склона и по-пластунски пополз к старой пальме, где у него была обустроена оружейка.
Тут, как по заказу, из-за кромки чёрных джунглей, чётко очерченных звёздным небосклоном, показалась луна. Неполная, но в большей своей части. Двор посветлел, вырисовывая две тёмные фигуры, сидящие на корточках. Они с шипением о чём-то махали руками, в которых по контурам узнавались деревянные ножи. Эти деревяшки не резали, но зато кололи изумительно.
«Оба на!» подумал хозяин дома, нащупывая лук со стрелами. «Вот тебе и обезьяны. До чего хорошего ещё не додумались, а пакостное из них так и прёт. Это что, они меня убивать пришли? Ай да вождь. Ай да сукин сын».
Помахав некоторое время в жестах переругивания, обе фигуры замерли, распластавшись на земле, видимо, поняв, что вышедшая луна их демаскирует. Но, убедившись в своём полном инкогнито, синхронно поползли к входу в Димино жилище, где разделились. Один встал на четвереньки у входа, типа на шухере, а второй змеёй вполз внутрь.
И тут рыжего запоздало перекосило от ярости. До него только сейчас дошло, какую глупость он совершил, решив не кидаться сразу на подосланных убийц, а понаблюдать за ними. Интересно ему, видите ли, стало, что они станут делать, когда его не обнаружат. Дима с ужасом осознал, что в норе остались две взрослые самки и куча детей, которых эти твари уж точно жалеть не станут. А если вождь им поставил задачу не просто убрать политического конкурента, а вырезать всё его семейство? То, что операцией заказного убийства руководит толстопуз, Дима даже не сомневался.
Рыжий хотел было задуматься: «Что делать?», но нахлынувшее гормональное озверение решило эту дилемму без участия интеллекта. Резко натянутый лук, стрела, нацеленная в голову стоящего на корточках наёмника, и последующий приглушённый сиплый рык гомо-дебила разорвал замершую в статичности ночную картинку, превратив её в хаотично замелькавшее действо.
Выпущенный снаряд попал в шею лазутчику. Причём точно в гортань, пробив насквозь и награждая урода оригинальным шейным украшением в виде галстука-бабочки. Вместо того чтобы упасть замертво, раненый принялся изображать курицу без головы, хаотично мечась по огороженному двору, продолжая при этом сипеть.
Разъярённый защитник собственности вложил в лук вторую стрелу и ринулся в дом, не отдавая себе отчёта, как он воспользуется луком в полной темноте замкнутого пространства и притом практически лицом к лицу с убийцей. Но он тогда даже не задумался об этом. Этого и не понадобилось.
Второй убийца вылетел из норы орудийным снарядом, сметая всё на своём пути и опрокидывая Диму у самого входа. Живая болванка задела его вскользь, лишь сломав вставленную в лук стрелу. Хотя рыжий и брякнулся на задницу, но скорее от неожиданности, чем от столкновения.
Пролетевший через двор обезьян отшвырнул безголово бегающего и, сиганув через забор подобно бегуну с препятствиями, кинулся к поселковому костру. Дима, находясь в неописуемом бешенстве, ринулся вдогонку, но потерял время на поиск выпавших стрел, хватая, сколько нашёл. Под руку попало только две.
В тот момент он абсолютно не понимал, куда бежит, зачем. Его тушкой руководило то же самое чувство: «Убью!», как и в первый день пребывания в этом мире, когда он попытался грохнуть Джи за подставу. Только если на той поляне, набегавшись, разъярённый душегуб выдохся, заблудился и сдулся, то сейчас блудить было негде. Улепётывающая цель виднелась отчётливо в свете луны, что не давало успокоиться.
Вот только добежав до поселкового очага, ситуация резко изменилась. К свету ночного светила добавилось искусственное освещение костра, а к убийце свора вооружённых соплеменников, среди которой нарисовался и сам вождь. Пузан противно скалился, почёсывая беременную выпуклость, видимо решив, что на ловца и зверь бежит. Только зря он подумал так плохо про представителя своего далёкого будущего. Безбашенность с беспредельностью и в Димином мире цвела пышными кустами.
Не задумываясь о последствиях, да по большому счёту в тот момент вообще ни о чём не думая, взбешённый чужак схватил одну стрелу в зубы. Вторую наложил на тетиву и, не целясь, всадил снаряд прямо в глаз пузатому говнюку. А когда добежал до деморализованной группы гомо-дебилов, то ещё с разгона припечатал пяткой умершего, но не собирающегося почему-то падать в надутое пузо. В результате таранного удара жирдяй наконец с грохотом рухнул на землю.
Даже после этого внутренний «озверин» не отпустил мстителя. Продолжая сжимать стрелу в зубах, он перехватил лук как дубину, скорчив устрашающе злобную физиономию и приняв стойку типа «Сколько я зарезал, сколько перерезал», он взревел душераздирающим «Ыыыы».
Бывшее окружение местного царька, быстренько политически «переобувшись», плюхнулось на землю, свернувшись на бочок в позе эмбрионов, тем самым однозначно приняв законность смены власти и в усечённом варианте присягая на верность очередному правителю. И только после этого Дима начал приходить в себя, расфокусированно оглядывая место государственного переворота.