теперь не вышлешь больше ни гроша.
И за семью, за мать, за дочку с сыном
Теперь болит у каждого душа
А за окном готические взлёты:
"Биг Бен", "Вестминстер", "Трафальгарский сквер",
а в небесах бесстрастны самолёты,
а выше Боги всех известных вер.
И всем от пассажиров и до Богов
Нет дела до твоих печальных дел.
У каждого свой путь, свои тревоги
И свой, судьбой начертанный удел.
Вертись, маляр, скорей найди работу.
Ты сможешь, парень, сам себе помочь.
Рассчитывать не стоит на кого-то.
Спеши: настало утро скоро ночь
07.11.1999 г.
1 Чайнатаун китайский квартал в центре Лондона;
2 Пейнтер-декорейтер маляр
3 Овертайм сверхурочные часы работы.
На чужбине
Мальчики воюют на чужбине.
Нет, не за идею, а за хлеб.
Времена особенные ныне.
Прежний быт наивен и нелеп.
На просторах Родины чудесной
им теперь ни жить, ни умереть.
Про неё остались только песни,
но и песен этих им не петь.
Новых берегов и песен новых
наши дети постигают суть.
И суровый смысл чужого слова
брезжит им сквозь розовую муть.
Роскошь и вечерние приливы
европейских праздничных столиц,
люди от известной кино-дивы,
до простых, не власть имущих лиц -
всё отделено от них незримо
лёгкой дымкой, что крепка, как сталь.
Жизнь Европы, пролетая мимо,
Оставляет им свою печаль.
Мальчики воюют на чужбине.
Инженеры пашут в "лейборах"1.
Времена особенные ныне:
на чужбине жизнью правит страх.
Это страх остаться без работы,
страх, что знает каждый нелегал:
"Как бы не нарваться на кого-то,
чтоб властям тебя не передал"!
И мораль читает СНСу 2
строгий "форман" 3, важный, как король.
Он на стройке двигатель прогресса!
Работяги просто пыль, да голь.
И начальству преданно внимает
молодой российский инженер.
Он не спорит, он ведь понимает:
здесь ему не прежний ССР!
Нужно потерпеть и не перечить.
Форман он ведь тоже человек!
Стоит ли "прайсворк" 4 себе калечить?
Поорёт, но даст недельный чек!
И труды, закончив ближе к ночи,
чтоб набраться новых сил к утру,
инженер, тире чернорабочий,
держит путь куда-то в конуру.
А вокруг пожар иллюминаций,
плеск фонтанов и сиянье глаз,
смех и говор всех полов и наций.
Чудный вечер. Только не для нас.
Тело наработано до боли.
За день перетёрто десять стен.
На руках кровавые мозоли -
следствие великих перемен.
Но проходит время, и привычней
И работа и нехитрый быт,
бытие вдали от жизни личной,
ежедневный прессинг и лимит.
И подспудно главная задача
начинает мучить и точить -
если уж нельзя прожить иначе,
сделай всё, чтоб больше накопить!
Капиталец даст тебе надежду
вырваться из сети нищеты.
Только ты не будешь больше прежним.
Этим "кем-то" будет новый ты!
И вдали от Родины чудесной
сможешь жить и сможешь умереть.
И тогда страны родимой песни
сможешь петь, но сможешь и не петь!
1 «Лейбор» лейборер разнорабочий, уборщик на стройке;
2 СНС старший научный сотрудник;
3 «Форман» помощник прораба представитель хозяина;
4 «прайсворк» сдельная работа.
Лондонский велосипед
Мой велосипед,
друг мой двухколёсный!
Ты не знаешь, нет,
той тропинки росной,
что вела меня
под густые клёны,
что звала, маня,
утром в лес зелёный
по лугам, холмам
к дремлющему бору,
где плела сама
хитрые узоры.
Ты, велосипед,
в городе огромном
стелешь робкий след
сдержанно и скромно
через семь мостов,
парки и туннели.
Ты всегда готов
быть со мною в деле.
Мы с тобой, мой друг,
капелька движенья.
Капле недосуг
мучиться сомненьем.
Транспортный поток
мощною волною,
как судьба, как рок
нас несёт с тобою.
Но в потоке том
мы идём отлично.
Что нам шум и гром?
Мы рулим привычно!
Скромно обойдём
грозные машины
и всегда найдём
путь из мешанины.
Красный светофор,
жёлтый и зелёный
с нами в разговор
вступят увлечённо.
Подмигнут такси,
проревёт автобус.
Места не проси -
Он один на глобус!
Но квартал другой -
все в огромной пробке.
Только мы с тобой,
и скромны и робки,
продолжаем путь
рядом с тротуаром,
обогнав такси
и автобус ярый.
Побегут назад
памятники, зданья,
чей-то строгий взгляд.
И без опозданья,
вовремя со мной
ты, дружок, подкатишь.
Место под стеной
для себя захватишь
А меня пусти
на мою работу.
Стой и не грусти,
дремли без заботы
День пройдёт и ты
с привязью простишься
и без суеты
вновь со мной умчишься.
И прорежешь ты
весь усталый город:
парки и мосты
весело и гордо.
Утром снова в бой -
покорять дороги
и делить со мной
все мои тревоги.
Мой велосипед,
друг мой неизменный,
пусть не много лет
ты со мной бессменно,
но уверен я:
ты из мглы ненастья
вывезешь меня
на дорогу счастья!
Темза
Мосты широкими ремнями
стянули Темзы берега.
И Темзе тесно под мостами -
реке свобода дорога.
Она упрямо и упруго
скользит сквозь Лондон, как змея -
морей отважная подруга,
надежду древнюю тая,
что, слившись каждою волною
с морской заветной глубиной,
она свои тревоги смоет,
желанный обретя покой.
Но как обманчивы заветы!
Уж так устроено в веках:
с началом моря в мире этом
всегда кончается река!
А в старом Лондоне степенном,
одета в зелень и гранит,
прекрасна Темза неизменно.
Она привычно здесь царит.
Вестминстер бридж ей улыбнулся,
мост Ватерлоо подмигнул,
а древний Тауэр пригнулся -
в неё, как в зеркало взглянул.
И на груди её широкой
баркасы, яхты и суда.
Со всех морей речной дорогой
в Сент Кэт1 приплывшие сюда.
И развернулась гладь речная.
И в дали взор зовёт она.
О, Темза! Лондону родная,
Совсем особая страна!
1 Ст. Кэтрин док большая гавань и пристань на Темзе за Тауэр бридж.
Одесские мотивы
Одесса довоенная (отрывок из романа в стихах «Юрий Сонин»)
Как хороша была тогда Одесса!
Придумать город краше невозможно!
Беспечна, как шалунья-поэтесса,
Что к морю подошла неосторожно.
И вмиг обдало туфельки и платье
Прихлынувшей волною бирюзовой.
Она смеётся, не велит мешать ей,
И смело к морю подступает снова,
Стрелой летит по берегу, вдоль моря,
И песни озорные распевает,
Танцует, шутит, будто и не знает
Ни войн, ни бед, ни голода, ни горя.
Такой уж у неё характер странный,
Богами древними и синим морем данный!
А летним утром сонная прохлада
Ещё таится во дворах-ущельях,
Но тишину, что слаще лимонада,
На части рвёт торговое веселье:
«Ножи точить!», «Паяем-починяем!»,
«Стеклить, стеклим, остекливаем рамы!»,
«Старьё, бутылки, кости принимаем!»
Былые голоса Одессы-мамы.
«Черешня, вишня!», «Рыба, рыба, рыбка!»,
«Берите, дамы, даром абрикосы!»
Поёт хохлушка золотые косы.
И день вступает во дворы с улыбкой.
Но вот затишье, а затем извольте
Цыган на скрипке режет чардаш Монти!
Уж вечер лёгкой шалью ниспадает
На улицы, проспекты и бульвары.
Последний луч за горизонтом тает,
И ночь тотчас свои наводит чары.
В небесных звёзднобархатных глубинах
Укрылась ночь в торжественную тогу.
И волны на своих могучих спинах
Ведут на берег лунную дорогу.
В порту уснули странники морские,
Надёжно пришвартованы к причалам.
Им снится море, словно детям малым,
И страсти не волнуют их людские.
В депо ушли последние трамваи.
Затих усталый город, засыпает
Весна в Одессе (отрывок из романа)
Весна в Одессе. Солнечные вспышки
Сверкают в лужах, на брусчатке влажной.
И ветры день и ночь без передышки
Штурмуют с моря бастион отважный.
Для всех ветров распахнута Одесса.
Она грустит по небу голубому.
Бульвары, Молдаванка и Пересыпь
Тоскуют по весне с дождём и громом.
И грянул гром победный и весёлый!
И хлынул дождь, смывающий остатки
Больной зимы, бегущей без оглядки
С домов и улиц и деревьев голых.
Весна хозяйка принялась за дело:
Четыре дня и всё зазеленело!
И в первой травке, на газонах в парке
Уже цветёт лиловая яснотка,
А рядом одуванчик светит ярко.
Вот ласточка весенняя красотка
Под старой стрехой строит деловито
Гнездо из веток, пуха и соломы,
И голуби владеют сановито
Нагретой крышей собственного дома.
Зелёными овечьими ушами
Рванули ночью на каштанах почки.
Ещё три дня, ещё три тёплых ночки,
И вспыхнули роскошными свечами,
В листву оделись старые каштаны -
Одесских улиц стражи-ветераны.
А море по-весеннему бликует.
И напоённый вешним ароматом
Под солнцем торжествующим ликует
Земли, небес и моря каждый атом!
Прозрачен мир хрустальный вод прибрежных,
Пронизанных лучами золотыми.
Ковёр зелёный водорослей нежных
Насквозь просвечен и наполнен ими.
Бормочут волны под скалой нагретой,
На берег разбегаются игриво,
Шуршат и отступают шаловливо
И манят и зовут к себе, как летом.
Вольготно дышит солнечное море,
И чайки пляшут на его просторе.
Осеень в Одессе (отрывок из романа)
Пришла пора дождей, густых туманов.
Вздымает облаков седые ризы
Громадой фантастических обманов
Солёный ветер над простором сизым.
Из моря в город он доносит звуки
Сирен, что в море к кораблям взывают.
Их голоса полны животной муки:
«Сюда, сюда», и глохнут, замирая.
Пустынный пляж грустит в осеннем свете.
И в плеске волн, меж старых свой причальных,
И в криках чаек диких и печальных
Мольба о солнце и прошедшем лете.
Но лета не вернуть. Бессильем полны,
Шипят на берег ледяные волны.
Все улицы завалены листвою.
Повсюду жгут костры из листьев палых.
Дымок прозрачен, горьковат порою,
В нём грустно бродит осень по кварталам.
В огромных гнёздах, на седых платанах,
Кричат ворон хозяйственных оравы.
И вечерами в мареве тумана
На фонарях янтарные оправы.
Полны кино, театры, рестораны.
Тепло, уютно, очень интересно:
Здесь новый фильм, а там актёр известный,
Но завтра снова на работу рано.
К одиннадцати в городе всё тише
И в полночь только дождь стучит по крышам.
А утром солнце сквозь туман прорвётся,
Глядишь, и тучи за море угнало.
Красавица-Одесса улыбнётся
И сумрачной тоски как не бывало!
Асфальт сияет солнцем яркоглазым.
Туман вчерашний, словно по ошибке
На город навалился как-то сразу
И вот исчез от солнечной улыбки.
Бегут, звеня весёлые трамваи.
Народ приветлив солнце всем приятно.
И женщины свежи и аккуратны,
На мокрых окнах радуга играет,
И голуби толкутся и воркуют
Крадущейся зимы ещё не чуют.
Невыносимо непрестанно
Невыносимо, непрестанно
Вдувает ветер ледяной
Тоску холодного тумана,
Глухой набат, собачий вой.
Кому-то где-то неспокойно.
По ком-то кто-то слёзы льёт.
И тянутся толпой нестройной
Дни незначительных забот.
А ветер свищет над кладбищем,
Останки жизни леденя.
Он в душах рыщет полунищих.
Он ищет тёплого меня.
О, Энтропия мать порядка,
Который учреждён не мной!
Умерь кладбищенские грядки,
Уйми свой холод ледяной.
Живущим ты не даришь вечность,
Но семя жизни не губи!
Его ростки сквозь бесконечность
Пробьются силою любви!
Гамбургские зарисовки
На склоне лет
На склоне лет я пересёк границы
И оказался в чуждом далеке.
Мой старый дом теперь мне только снится,
А новый дом что замок на песке.
Гамбург
Мой Гамбург начинается с Альтоны,
С реки, где вновьотстроенный ковчег, *
Надёжно пришвартованный в затоне,
Впустил меня впервые на ночлег.
Тяжёлый шифф волна едва колышет,
А в нём живёт вселенская беда.
Там сотни душ одной надеждой дышат:
Сойти на берег, в Гамбург, навсегда.
И день за днём тревога и движенье
Царят на легендарном корабле.
Но в свой черёд, без страха и сомненья,
Находит каждый место на земле.
Мой Гамбург ежедневно открывает
Мне новые прекрасные черты.
К своим садам меня он приглашает
И стелет к ним дороги и мосты.
На Юнгфернштиге музыка играет.
На Сант Паоли весёлый карнавал.
Сегодня город Гамбург отдыхает:
Воскресный день всегда похож на бал!
А я брожу в старинном Сити-парке.
Деревья-великаны здесь царят.
И чувствую, дороже нет подарка,
Твой, Гамбург, искренний и добрый взгляд.
* Плавучая гостиница в речном затоне Эльбы для вновьприбывших эмигрантов.
Иммигранты в Гамбурге
Когда под душной, сизой тучей,
Очнувшись от дурного сна,
Людей, ограбив и намучив,
Куда-то тронулась страна,
Шлагбаум подняли. Народы
Сильней ничем не всколыхнуть.
Довольно воздухом свободы
Им дать дохнуть. Хотя б чуть-чуть.
Мы знали всё про заграницу -
Кто из кино, а кто на слух.
И вот он шанс! И нам не спится:
Мечта зовёт, тревожа дух.
Из разных мест, родных до боли,
От гор, лесов, полей и рек,
Кто от врагов, кто к лучшей доле,
Рванул советский человек.
Сквозь частокол меридианов,
За часовые пояса
Уносим боль свою и раны,
Сменяя жизней адреса.
И в Гамбурге ганзейском, вольном
Отныне с миром мы живём.
Нас много сытых, всем довольных.
Да вот счастливых днём с огнём
Январь в Гамбурге
Январь. В снегах российские просторы.
Уральский полдень от мороза сед.
А я сегодня весело и споро
выкатываю свой велосипед.
Над Гамбургом с утра клубятся тучи,
но ясен мир. Здесь влажно и тепло.
А там, вдали за Эльбою могучей,
На горизонте чисто и светло.
Качу и на педали жму привычно
впервые в молодом ещё году.
И множество явлений необычных
невольно отмечаю на ходу.
Ещё вчера был город бел от снега.
Увяз в сугробах у зимы в плену.
А ныне по дорожкам без помехи
Лечу на Альстер праздновать весну!
Зазеленели скверы и лужайки,
В рододендронах шастают дрозды.
На реках плещут утки, вьются чайки,
весной дохнули парки и сады.
А вот и солнце брызнуло сквозь тучи -
весёлый, жизнерадостный привет!
И в мире стало радостней и лучше.
И молодо взыграл велосипед!
Гамбургу
Я чувствую тебя, великий город,
и к новой жизни привлечён тобой.
Ты на ганзейских славишься просторах
своею красотой и добротой.
Твои каналы, реки и протоки -
могучей Эльбы радостный розлив,
накрыли город веером широким,
его своим теченьем оживив.
И тысячи мостов сплелись над ними,
как руки сильных, преданных друзей,
соединяя узами своими
потоком вод разрозненных людей.
Люблю весной твоих садов цветенье
и летних парков нежный аромат,
дроздов твоих безудержное пенье,
деревьев-великанов добрый взгляд,
дворцов и храмов гордое величье
и Баумваль,* восставший из руин.
Твой порт его товарищ закадычный -
реки и моря гордый господин.
В любое время дня здесь многолюдно.
Снуют по Эльбе малые суда.
Но вот большое парусное большое судно
из Питера подходит к нам сюда.
И радостно толпа его встречает.
Гремят оркестры, весело кругом.
И я его со всеми привечаю.
Я тут живу. И здесь теперь мой дом
У нас в Гамбурге
А в Гамбурге речном, где нынче мы,
почти что нет зимы.
Морозец редкость. Снег едва нагрянет,
растает враз. За день-другой не станет
от снега и следа.
Но это не беда!
Довольны климатом и тёплою зимою
и ты, и я с подругой дорогою.
Природа за окном спокойно ждёт,
когда весна с цветами вновь придёт,
когда сакура расцветёт роскошно,
когда нарцисс воспрянет придорожный
и зашумит листвой могучий клён,
и дуб прервёт короткий зимний сон.
Но в январе недолго, иногда
бывают холода.
Промозглый ветер улицы продует
и ледяной порошей атакует
проспекты и мосты.
И города черты
позёмкой злобною, секущею размоет
и белой пеленой дома укроет.
И кажется, что в городе беда,
что не наступит лето никогда.
В такие дни приятно тихо мирно
из дома ни на шаг, забраться смирно
под пледом на софу и замереть:
листать журналы да ТВ смотреть.
Но выгоняет из дому нужда.
Находятся всегда
дела и неотложные заботы -
без нас самих не разрешит их кто-то.
Нужда и в этот раз
на улицу на час
заставила меня пойти сегодня
в такой денёк январский непогодный.
Колючий ветер мне лицо сечёт,
как будто разъярённый небосвод
решил тотчас свести со мною счёты.
Но я иду. Житейские заботы
людей толкают через "не могу"
идти по делу в бурю и пургу.
От ветра жмурясь, вижу у стены,
с укрытой стороны,
зелёный куст почти что облетевший,
под ледяной порошей облысевший.
А на кусте, на том -
неужто там бутон,
явившийся на свет назло погоде?
Созревший, вопреки самой природе?
Я, затаив дыханье, подхожу.