Смотрит Пахан всё так же пристально и молчит, просчитать его пытается. Взгляд жёсткий. Ненависти нет, но и особенного обожания тоже. С чего ему обожать того, кто властвует сейчас над ним и ясно понимает манёвр бунта.
Э, нет. Не получится. По-человечески, я всё понимаю. Но с точки зрения закона никак. Ты, Пахан. А значит законы знаешь. Так уважай их!
Не шевели святое!
В колонию строго режима упекут ведь. Хочешь туда снова?
Не пугай, начальник! Пуганные.
О! Разговор получается. Так не ответил на вопрос: третью ходку хочешь? Статьи назвать и меру пресечения, аль сам знаешь?
А чё ж нет? Давай домой! Валяй!
Стало больно Пахану, одновременно тоскливо о жизни своей гончей. Не тюрьмы он боялся. Как зверь загнан был: позволить опустить себя нельзя. Но и в тюрьме сдохнуть, без неба ясного над головой не предел мечтаний. Мать единственный человек, перед кем стыдно ему лбу здоровому, но для неё по-прежнему родному и любимому. Вот и рвётся душа то. Мечется. Показать это ментам тоже нет никакого нужды. Лучше повадку звериную оголить, чтоб боялись и не приближались.
Побег с вооружённым нападением могут тебе дать. Да ещё на фоне организации бунта. Это пять лет минимум. Здесь ты на вольном поселении и уже сейчас можешь готовить фундамент на благополучную жизнь. Есть все шансы встретиться с матерью, любить женщину, обзавестись семьёй. Или хочешь оставшуюся жизнь провести так? Попов указал на руки, окольцованные наручниками.
Напряжение в комнате допросов держалось.
«Думать» мыслил в сию секунду Попов, «Надо заставить думать его головой, а не эмоциями и блатными догматами, которые сломали не одного здорового мужика. Система у вас, система у нас. Но жизнь вне системы есть. И она может быть счастливой»
Он продолжил:
Сюда не по тяжкой попал. И не по убийству с грабежом, как в первую ходку по малолетке. Голова у тебя светлая! Работает! Даже в угаре сдерживаешься. Знаешь, какой это показатель?
Пахан по-прежнему молчал. Капитан продолжил.
Это говорит о том, что ты дорожишь свободой. А вот пить Не бросил. Жаль. Пойло зелёное не одну жизнь сломало кто-то по пьяни в драку ввязался, кто-то с ревностью не справился. И ты вот по глупости здесь. Жалеть себя прекращай. Это ещё хуже пьянки.
Заключённый молчал. Чесал только постоянно кисти рук в наручниках, так, словно его щекотал кто. Оно и ясно, наркозависимые и алкоголики не в состоянии контролировать нервное напряжение: то пальцами щёлкают, то зубами скрипят, в людях чётки теребят, то чешутся, то взглядом шарят всегда есть особые приметы, которые опытный оперативник считывает на: раз-два. Такие редко умеют себя контролировать. От того и ходки первые бывают не по большому уму и самоконтролю. Матёрыми и злыми они становятся чуть позже, если выживают в колонии и если есть характер. Но коль попал в круги уголовные оттуда нет пути назад. Не отпустят. И повадка волчья останется.
Не был Пахан идиотом. И ясно понимал, что путь его определён.
Только вот Александр Попов никак не мог взять в толк, наивно полагая, что никогда не поздно бросить жизнь такую. Каждый раз при встрече диву давался насколько ж руки золотые у этого мужика: нарды резал, да в удовольствие! Шкатулки, мебель всё с молотка на рынок уходило.