В эпоху утраты американского доминирования лидеры США должны задать себе вопрос, чего они могут добиться без ущерба отношений с Пекином. Конечно, США хотят, чтобы Китай демократизировался и уважал человеческие права своего населения. Они также хотят, чтобы вопрос Тайваня решился таким путем, дабы был установлен мир и автономия для этого процветающего демократического общества. Но достижение таких целей означало бы прямой вызов коренным интересам КП Китая. Движение по этому пути препятствовало бы двустороннему сотрудничеству, угрожало бы отношениям партнёров США в регионе, которые стремятся поддерживать стабильные контакты с Китаем, содержало бы в себе риск военного столкновения. Поэтому сделка с Пекином должна включать в себя несколько вещей. Первое будущее американских союзов в азиатском регионе. Отношения со странами Восточной Азии представляют собой важный источник политической и военной мощи США, и жертвовать ими ради позитива с Пекином для Вашингтона было бы неразумным. Но США могут воздержаться от поиска новых союзников и военных партнёров, особенно вдоль границ с Китаем. Установление таких отношений с Китаем означало бы игнорирование его озабоченностей в той мере, в которой это имело место касательно России при приёме стран Балтии в НАТО. И в Азии США вновь придётся смотреть в глаза поднимающейся, а не приходящей в упадок державы.
В ответ на предложенные выше уступки Вашингтон мог бы потребовать от Пекина сохранения статус-кво вокруг Тайваня и других территориальных споров. По геополитическим и иным причинам в Вашингтоне не хотят силового решения тайваньской проблемы, равно как не хотят, чтобы споры в регионе по поводу нескольких островов или территориальных претензий привели к насилию, а затем и к настоящей войне. Если Пекин вначале согласится, а затем нарушит свои обязательства, Вашингтон может, если это потребуется, например, для защиты союзников, пойти на тайные подрывные операции во внутренней политике Пекина, определяя пределы ответных действий на основе масштабов китайской агрессии.
Возможно, Китай и заинтересуется подобного рода сделкой. Китайские лидеры неоднократно говорили о необходимости избегания конфликта с Америкой, о своём признании её присутствия в регионе до тех пор, пока США не стремятся сдерживать Китай. Пекин также осознает, что уход Америки наверняка подтолкнёт Японию к наращиванию военной силы и принятию более напористой политики в сфере безопасности, т.е. к тому, чего Китай предпочел бы избежать. Разрядка с Вашингтоном была бы более предпочтительным путём для Пекина, поскольку его руководство сталкивается с такими серьёзными внутренними проблемами, как коррупция, деградация окружающей среды, слабая социальная защищённость населения. Но Китай поднимающаяся и притом испытывающая гордость от своих достижений нация, преисполненная чувством правоты, подпитываемым разного рода рассказами о национальных унижениях в прошлом. Поэтому есть хорошее основание полагать, что Китай пойдёт на сделку, но гарантий таких дать нельзя.
Вызовы, бросаемые американскому превосходству в современном мире, не заканчиваются проблемами соперничества великих держав. Американская мощь также ослабляется внутренними противоречиями. В Соединённых Штатах и ряде их ключевых союзников большая часть населения утратила веру в либеральный проект, который на протяжении длительного времени определял внешнюю политику Запада. Утрата иллюзий частично является реакцией на последствия глобализации и автоматизации, которые привели к безработице в развитых странах. Это также рост недовольства растущей иммиграцией, что подтолкнуло Англию на выход из ЕС, увеличение влияния националистических и шовинистических партий во многих европейских странах и избрание Д. Трампа американским президентом. В одной из инаугурационных речей он говорил об «американском поезде разногласий», в возникновении которого обвинил своих предшественников и их соратников. Проводимая ими политика обогатила зарубежную промышленность в ущерб американской, принесла выгоду другим странам, в то время как собственные богатство, сила и уверенность сокращались. Но пренебрежение Трампа своими союзниками, противоречивая политика его администрации всё это привело к смятению давних партнёров США. Сомнения в надёжности США как военного союзника возросли. Союзники в Азии и Европе, готовые сохранять ценные экономические отношения с Китаем, не очень довольны конфронтационным подходом к отношениям с Пекином. С населением, уставшим от бремени глобального лидерства и с ослабленными союзами, Соединённые Штаты не располагают достаточными внутренними ресурсами и единством с союзниками для продолжения конфронтационной и затратной внешней политики14.
Противники США повсеместно в мире обнаружили, что можно противодействовать американскому влиянию даже в условиях обладания не столь огромными возможностями. Как известно, СССР состязался с США на протяжении более четырёх десятилетий, хотя его ВВП составлял 40% от американского. Китай уже превосходит это соотношение. Конкуренты США обладают преимуществом использования своих военных и политических ресурсов вблизи собственных границ, в то время как Вашингтону приходится распылять усилия по всему миру в целях поддержания статус-кво. Не исчезнет быстро и настрой внутри страны против либерального миропорядка. Но, если даже избиратели отвергнут наиболее экстремистских и некомпетентных политиков-популистов, источники недовольства сохранятся, и более эффективные лидеры откликнутся на положение избирателей. Иными словами, перемены в мире и внутри самих США не оставляют им иного выбора, кроме приспособления к новой ситуации. Выражаясь образно, «геополитические каникулы» для Вашингтона закончились, и надо идти на коррекцию внешнеполитического курса. «Некоторые, пишут Дж. Линд и Д. Пресс, видят в подобного рода корректировке некую болезненную перемену, но в действительности это надо рассматривать как возвращение к нормальному ходу вещей. Для почти всех стран в истории сущность внешней политики состояла в отстаивании, продвижении национальных интересов в мире ограничений и конкуренции государств. В действительности таких взглядов придерживались и американские лидеры в годы холодной войны, когда они в своей политике интенсивно состязались с СССР в глобальных масштабах, но одновременно считались с ключевыми интересами вблизи его границ. В то время ястребы громили такую политику сдерживания СССР как аморальную и уступчивую. Сейчас же американские деятели оценивают её как проявление блестящего государственного руководства. Если США хотят избежать войны и сотрудничать на базе совпадающих интересов с мощными странами, то их лидерам следует распрощаться с мыслями о превосходстве и соединить свои непомерные амбиции с прагматизмом, соответствующим эре конкуренции великих держав»15.
Вопрос о будущих отношениях Америки со своими союзниками и партнёрами занимает важнейшее место во вневременных внешнеполитических дебатах в Вашингтоне. При этом политика администрации Д. Трампа на данном направлении подвергается особо суровой критике. Так, старший научный сотрудник американского Совета по международным отношениям профессор Мира Рапп-Купер подчёркивает, что «за время своего пребывания в Белом доме президент Д. Трамп язвительно оценил многие проблемы внутренней и внешней политики США, и, возможно, наиболее губительные из них относятся к американской системе союзников, созданной за истекшие 70 с лишним лет. Он поставил под сомнение обязательства США по НАТО, потребовал существенного увеличения военных расходов от таких давних союзников, как Япония и Южная Корея, высказал мнение, что те союзники, которые не выделяют необходимого количества средств на военные цели, должны сами вести свои войны с соответствующими противниками. Гнев Трампа был столь суров и разрушителен, что американские союзники в Европе и Азии в настоящее время ставят под вопрос способность США восстановить своё реноме гаранта безопасности»16
Правда, профессор Купер, которая сейчас работает в аппарате СНБ, полагает, что в подрыве системы американских союзов виноват не один только Трамп. После десятилетий триумфа союзы Америки стали жертвой непрерывной цепи собственных успехов и находятся сейчас в опасности. Существующие пакты и партнёрства, убеждена М. Купер, поддерживали лёгкий мир между крупными индустриальными державами до конца ХХ века. И это обеспечивалось куда меньшими политическими и финансовыми затратами, нежели утверждал Д. Трамп и некоторые американские специалисты-международники. После развала Советского Союза американские политики поступили мудро, сохранив оправдавший себя инструмент государственного управления. Но, поскольку на тот момент у США не оставалось реальных соперников, то существовавшую систему союзов перенацелили на создание мира с превалированием Америки, вследствие чего она утратила свою ориентацию на оборону и сдерживание противников. Ну, а спустя 30 лет после завершения холодной войны несомненно укрепившийся Китай и ревизионистская Россия разработали военные и невоенные стратегии, нацеленные на полный подрыв американской системы союзов. Конечно, критические позиции, инстинкты Трампа носили разрушительный характер, но изменившаяся природа конфликта является подлинной, настоящей угрозой. В условиях кибератак, кампаний дезинформации, экономического давления и других проблем Вашингтон нуждается в существующей системе союзов, с тем чтобы сохранить нынешний миропорядок. Но для сохранения союзов их надо приспособить к нынешнему миру, в котором большинство угроз безопасности и процветанию пересекли военный порог.
Американские политики и специалисты напоминают, что между 1949 и 1955 гг. США предоставили гарантии безопасности 23 странам Азии и Европы, а к концу XX столетия они установили союзнические отношения уже с 37 государствами. Вашингтонские стратеги исходили из того, что система созданных ими союзов позволяет поддерживать выгодный баланс сил в мире на дальних рубежах, избегая конфликтов на собственно американской территории и не допуская второй сверхдержаве (СССР) установить господствующее положение в Европе и Азии. Приобретая союзников и создавая зарубежные базы на их территориях, Вашингтон будет в состоянии сталкиваться с кризисами раньше, нежели они достигнут американской территории. Что ещё важнее, располагая столь мощным передовым военным присутствием, США могли проводить политику так называемого «расширенного сдерживания», лишая противника возможности первым начинать войну. И явное большинство американских политиков и специалистов убеждено, что созданная система союзов действовала усиленно и эффективно.
Во-первых, за весь период холодной войны ни один американский союзник не становился жертвой крупных атак. И до событий 11 сентября 2001 г. ни один член НАТО не ставил вопрос о приведении в действие известной статьи 5, в соответствии с которой все остальные члены блока обязаны оказать ему помощь в случае нападения. Конечно, время от времени США приходилось вмешиваться в целях оказания помощи союзникам, как это было, например, в случае агрессии Китая против Тайваня в 19541955 и 1958 гг. Но делалось это в основном тогда, когда риску подвергались собственные интересы Вашингтона, и зачастую в целях предотвращения военного конфликта.
Во-вторых, помимо поддержания выгодного для США баланса сил в Европе и Азии, союзнические отношения содействовали процветанию ряда союзников, прежде всего Японии и Западной Германии, которые стали тесными военными партнёрами, консолидировались в демократии с устойчивой экономикой, постепенно превратились в ведущие региональные державы.
В-третьих, союзы позволили сократить затраты на военные и политические акции США повсеместно в мире. С начала 1950-х годов союзники США участвовали в каждой из крупных войн, которые вела Америка, хотя в большинстве случаев это и не предусматривалось их обязательствами по соответствующим союзам. И, что более важно, политика союзников в большей мере поддерживала, а не подрывала внешнюю политику Вашингтона.
И, наконец, в-четвёртых, США использовали свои гарантии безопасности, с тем чтобы убедить Южную Корею, Тайвань и Западную Германию отказаться от безумных программ по созданию собственного ядерного оружия. Другие государства, если бы они не вошли в американские союзы, наверняка искали бы иные пути обеспечения своей военной безопасности, т.е. встали бы на путь создания полноценных армий, военно-морских и военно-воздушных сил, вместо того, чтобы полагаться на военную мощь США. Америка же, поддерживая тесные связи с рядом этих государств, также получает поддержку в международных институтах по любым вопросам, начиная с миссий по поддержанию мира и кончая принятием санкций, т.е. поддержку, которую в противном случае было бы получить куда сложнее. Такая поддержка подчас имеет ключевое значение, поскольку позволяет Соединённым Штатам проецировать свою мощь без перенапряжения сил.
Как полагают многие американские эксперты, созданная Вашингтоном система продолжала плодотворно функционировать до 1991 г., когда рухнул СССР, противник, для сдерживания которого эта система собственно и создавалась. Но с исчезновением с мировой арены СССР рухнула и логика американских гарантий обеспечения безопасности союзников. В то время некоторые политики высказывали мнение о том, что в однополярном мире союзы устарели. Однако американская элита в целом не поддержала столь радикальный подход. Эффективное функционирование союзов на протяжении холодной войны стало главным аргументом в пользу их сохранения и переориентации на решение новых задач. Но поскольку в тот период США располагали ни с кем не сопоставимой военной и политической мощью, то «реформы» союзников не концентрировались на обороне или сдерживании в их традиционном понимании. США, начиная с администрации Б. Клинтона, вместо роспуска НАТО приступили к его расширению на Восток под предлогом расширения демократии и установления стабильности в постсоветской Восточной Европе. Американские специалисты повторяют при этом набившие оскомину аргументы о том, что администрация Клинтона таким образом расширила НАТО, чтобы это не вызывало раздражения России. Однако Российское государство было ослаблено и не смогло отстоять свои национальные интересы, на ущемление которых процесс расширения блока на Восток и был явно нацелен. Некоторые же заявления российских политиков о возможном на каком-то этапе вступления и самой России в Альянс были оторваны от реальной действительности, поскольку никто в НАТО этот вопрос серьёзно никогда не рассматривал. Поэтому права профессор Купер, что приём в Североатлантический альянс стран Балтии, вопреки прямым возражениям России, выглядел своего рода провокацией, а западные военные деятели якобы непреднамеренно усложнили проблему защиты блока. «Россия, признаёт она, всё ещё стремилась к созданию своего рода буферной зоны, которая была бы первой линией обороны в обеспечении её безопасности от Западной Европы и США. Бывший соперник Америки, испытывающий серьёзные экономические трудности, не был особенно озабочен первыми раундами экспансии НАТО на Восток. Но ситуация быстро изменилась после вступления в Альянс стран Балтии. Россия вторглась в Грузию в 2008 г. и в Украину в 2014 г., с тем чтобы, в том числе, предотвратить вступление этих государств в Североатлантический альянс. Наряду с этим Москва разработала военную стратегию, призванную продемонстрировать неспособность США защитить Балтийские государства в ситуации быстрого вторжения России, ставящего Вашингтон перед болезненным выбором между эскалацией и поражением»17.