Отчасти по этой причине французы под предводительством исследователя и картографа Самюэля де Шамплена84 продвинулись на юго-запад до долины реки Св. Лаврентия и в 1608 г. основали укрепленный пост на месте современного города Квебек. Между путешествием Жака Картье в 1535 г. и походом С. де Шамплена в 1608 г. жители селений Стадакона и Ошлага исчезли. Историки и по сей день спорят о том, что же с ними случилось. Очевидно, что к моменту появления де Шамплена долина реки Св. Лаврентия стала безлюдной территорией, отделявшей друг от друга две враждующие индейские группы ирокезов с территории современного штата Нью-Йорк, расположенной южнее озера Онтарио, и алгонкинов долины реки Оттава и районов к востоку от нее, а также их союзников гуронов. Принимая во внимание местную обстановку, не вызывает удивления то, что де Шамплен и его спутники вскоре оказались втянуты в конфликт. В 1609 г. он принял предложение присоединиться к отряду алгонкинов, живших в долине реки Оттава, и гуронов в их рейде на земли мохоуков, где на озере Шамплен (Шамплейн)85 была атакована их деревня. После этого насилие только росло.
Несмотря на дружественные отношения с некоторыми из алгонкинских племен на востоке, гуроны также стремились уничтожить торговую монополию двух алгонкинских племен среднего и нижнего течения реки Оттава кичесипирини86 и «маленького народа»87 и установить прямые торговые и военные связи с французами. С учетом двух этих целей гуроны пригласили С. де Шамплена посетить их страну; он согласился и в 1613 г. направился в Гуронию. Тем не менее на пути туда его отряд был остановлен кичесипирини, которые хотели сохранить свои позиции в торговой системе. Они отказали ему в праве прохода. У де Шамплена не было другого выхода, кроме как прекратить свое путешествие, хотя прежде чем удалиться, он преподнес кичесипирини дары и пообещал им помощь в борьбе с ирокезами. Такая дипломатия должна была дать ему возможность проследовать через их территорию двумя годами позднее, и в 1615 г. он наконец достиг Гуронии; его самого тепло приветствовали, но сопровождавшие Шамплена миссионеры были встречены с подозрением. Гуроны полагали, и небезосновательно, что на самом деле эти люди торговцы, которые пришли разведывать их торговые секреты. Они беспокоились, как бы французы не узнали, кто является их торговым партнером. Поэтому поначалу позиции французских священников были очень непрочными: вплоть до 1620-х гг. они не основывали здесь постоянных миссий.
К концу 1630-х гг. Гурония заняла центральное место во французской пушной торговле и стала главным средоточием миссионерской деятельности. Однако эта территория продолжала оставаться в высшей степени политически нестабильной: к этому времени ирокезы Нью-Йорка обладали в достаточной мере европейским оружием и начали совершать все более опустошительные набеги на низовья реки Оттава и Гуронию в надежде получить доступ к меховой торговле на территориях к северу от Великих oзер. Ирокезы больше не ставили себе целью захватить немногочисленных пленников, как это было до прихода европейцев, теперь их задачей было уничтожение противника. По мере развития этого конфликта среди гуронов началась деморализовавшая их эпидемия оспы. Миссионеры прибавляли к их проблемам искусственный внутренний раскол на обращенных в новую веру и необращенных. Как следствие, в 1649 г. Гурония была завоевана ирокезами и распалась.
После ее падения движение товаров по низовьям реки Оттава замедлилось, поскольку проходившие по этим местам партии часто подвергались нападению ирокезов. Многие из прежних торговых партнеров гуронов перемещались на запад и северо-запад, за пределы сферы досягаемости ирокезских военных отрядов. Это стало проблемой для французских торговцев, которые стремились сохранить контакты с этими группами. Так, в 1656 г. французскую экспедицию к верховьям Великих озер возглавил Медар Шуар де Грозейе. В 1659 г. к нему присоединился его шурин Пьер-Эспри Радиссон88, и к 1663 г. они дошли до озера Верхнее и, возможно, далее до залива Джеймс. В любом случае кри, которые в то время были поставщиками пушнины для племен оттава и оджибве89, разъяснили двум французам, что меха приходят к ним из страны, расположенной к северу от озера Верхнее. Индейцы также рассказывали о северном «замерзшем» море, и два торговца заключили, что это было море90, названное в честь Генри Гудзона несчастного первооткрывателя, в 1611 г. брошенного там умирать его собственной взбунтовавшейся командой. Памятуя о растущих издержках, связанных с расширением мехоторговли на территории к северо-западу от реки Св. Лаврентия (Монреаль и Труа-Ривьер), родственники решили, что нужно попытаться основать на побережье этого северного «моря» торговую базу. Тогда можно было бы по воде добраться до самого сердца территории, наиболее богатой мехами, отказавшись от затратных наземных перевозок, и благодаря непосредственному доступу к мехам отказаться от посредничества лишних групп туземных торговцев.
Радиссону и де Грозейе не удалось заручиться поддержкой во Франции. Просто это время было неподходящим для обращения к французским властям: в 1663 г. управление делами колоний взял в свои руки новый государственный секретарь Жан-Батист Кольбер91, являвшийся противником экспансии на Западе Канады. Его больше интересовало развитие в колонии земледельческого хозяйства, чтобы поставить ее экономику на прочное основание. Он не хотел, чтобы местное население вместо проживания в селениях занималось торговлей или прочими авантюрами.
Однако Радиссон и де Грозейе не отступили. После неудачных попыток получить поддержку своих идей в Бостоне и во Франции они отправились в Англию. При дворе короля Карла II они удостоились благосклонного внимания со стороны немногочисленной, но влиятельной группы придворных, сильно заинтересованных в создании сбалансированной имперской экономики. В эту группу входили Энтони Купер, ставший позднее 1-м графом Шефтсбери; сэр Питер Коллетон, сэр Джордж Картерет и Джордж Монк 1-й граф Албемарл. Это была группа предприимчивых высокопоставленных аристократов, которые в 1666 г. основали колонию Каролина, а в 1670 г. получили от короля Багамские острова. Они находились под покровительством брата короля Якова (Джеймса), герцога Йоркского92, и его энергичного двоюродного брата, принца Руперта (Рупрехта Пфальцского). После неудачной попытки отплыть в 1667 г. (благоприятная летняя погода закончилась до того, как они были готовы к отплытию), экспедиция наконец тронулась в путь 5 июня 1668 г.: в этот день корабли «Иглит» и «Нонсач» снялись с якоря на Темзе. Это были небольшие двухмачтовые корабли кечи, грузоподъемностью менее 44 т. Их размеры составляли приблизительно 5 м (16 футов) в ширину и менее 12 м (40 футов) в длину. «Иглит» с Радиссоном на борту был вынужден повернуть назад, однако де Грозейе на «Нонсаче» достиг южного побережья залива Джеймс 29 сентября 1668 г. Здесь его команда провела зиму, весьма успешно торгуя с племенами кри. «Нонсач» вернулся с таким большим грузом великолепных зимних шкурок бобров и прочих мехов, что пресса посчитала их «некоторым возмещением за ледяной плен». Окрыленные успехом английские инвесторы в 1669 г. снарядили следующий корабль с Радиссоном на борту и предприняли попытку поставить торговлю на постоянную основу. В связи с этим весной 1670 г. была составлена хартия КГЗ; 2 мая 1670 г. ее подписал Карл II. Король предоставил «управляющему и Компании» монопольные торговые привилегии и право колонизировать все земли, по которым протекают реки, впадающие в Гудзонов залив. Это обширное владение (по современным географическим представлениям, оно включало Северный Квебек, Северное Онтарио, всю Манитобу, большую часть Саскачевана, Южную Альберту и часть Северо-Западных территорий) получило название Земля Руперта в честь принца Руперта; в целом оно было в 15 раз больше современного Соединенного Королевства и в пять раз больше Франции. В некотором отношении дарование хартии КГЗ было одной из величайших насмешек в истории Канады. Компания была проектом двух французов; они помогали ей в первые, решающие годы ее деятельности, однако она стала одним из наиболее успешных и в то же время самым долговечным английским предприятием в канадских колониях.
В 1671 г. новая компания начала строить торговые фактории в устьях крупных рек. В течение десяти лет форты были основаны на реках Руперт, Мус, Олбани и Хейс именно они имели решающее влияние на торговлю. В 16501670 гг. группы ассинибойнов и кри, проживавшие в Восточной Манитобе, снабжали индейских торговцев из племени оттава и оджибве мехами в обмен на французские товары. Однако после основания прибрежных торговых факторий кри и ассинибойны перестали зависеть от племен-посредников и смогли торговать с англичанами напрямую. Кри и ассинибойны стали шестым поколением индейцев-поставщиков, сыгравших важную роль в насчитывавшей уже 100 лет торговле пушниной. Еще важнее то, что их стратегическое положение позволяло им самим выступать в роли купцов. Они быстро воспользовались этой возможностью, и через десять лет после основания КГЗ управляющий ее постами в Канаде Джон Никсон докладывал:
«Мне сообщили о том, что существует индейский народ, именуемый пойет [дакота / сиу], который не торговал ни с одной из христианских наций. <> Для развития нашей торговли было бы прекрасно, если бы мы могли наладить с ними отношения. <> Они были бы счастливы наладить с нами торговлю, но боятся проходить через соседствующих с нами индейцев из-за недостатка оружия <> наши индейцы [ассинибойны и кри] опасаются, что они [дакота] могут нарушить их торговлю с нами, потому что хотят быть единственными посредниками между всеми чужими индейцами и нами».
Учитывая решающую роль Радиссона и де Грозейе в налаживании коммерческих связей КГЗ с индейцами, неудивительно, что множество применявшихся французами методов торговли было взято на вооружение новой компанией. Первые отчеты КГЗ полезны для понимания общего характера торговли пушниной в конце XVIIXVIII вв. Одной из ее наиболее примечательных особенностей была церемония перед совершением сделки, в ходе которой происходил обмен дарами одинаковой стоимости. Это был индейский обычай; в туземном обществе торговля между группами, не имевшими родственных связей, не начиналось до тех пор, пока предводители сторон не устанавливали или вновь не подтверждали узы дружбы. В это же время раскуривали трубки мира и произносили торжественные речи.
В первые годы существования КГЗ церемония обмена подарками занимала центральное место в отношениях компании с теми группами аборигенов, которые жили на большом удалении от прибрежных торговых факторий и приходили к ним для торговли лишь раз в году. Согласно отчетам компании, индейские торговые отряды следовали за своими предводителями, которые были одаренными ораторами, знали пути к факториям и умело торговались. Англичане называли этих людей «торговыми капитанами». Руководители менее высоко ранга именовались «лейтенантами». Перед своим появлением торговые отряды останавливались на берегу, чтобы облачиться в свои лучшие одежды. Принарядившись, они продолжали свой путь. Когда они попадали в пределы видимости форта, начальник торговой фактории (chief factor) КГЗ, известный также как «главный торговый агент», салютовал из пушки или мушкета в знак приветствия, а индейцы отвечали ему огнем из своих мушкетов.
Когда туземцы появлялись около фактории, они располагались лагерем в некотором отдалении от нее на специально расчищенном месте. В то время как разбивался лагерь, «капитан» и его «лейтенанты» следовали в форт, чтобы приветствовать главного торгового агента и его подчиненных. Эндрю Грэм, главный торговый агент Фактории Йорк в конце XVIII в., так описывал типичный визит:
«Управляющему сообщили о прибытии предводителей; он посылает одного из торговцев привести их по одному, по двое или по трое вместе с их лейтенантами, которые обычно были их старшими сыновьями или ближайшими родственниками. В комнате расставлены стулья, на столе разложены курительные трубки. Капитаны располагаются по обе стороны от Управляющего. <> Затем тишину прерывает самый почтенный из индейцев. <> Он рассказывает, сколько каноэ он привел, какая зима у них была в этом году, какие местные племена, которые он встречал, придут, а какие задержатся, спрашивает, как идут дела у англичан, и говорит, что он очень рад видеть их. После этого Управляющий приветствует его, говорит ему о том, что у него есть много хороших товаров и что он любит индейцев и хотел бы быть с ними любезным. К этому моменту трубка набивается вновь, и беседа становится непринужденной с участием всех присутствующих».
Во время такого обмена любезностями служащие КГЗ одаривали «торговых капитанов» и их «лейтенантов» новыми одеждами:
«Мундир из грубого сукна красного или синего цвета, на байке, с обшлагами и воротником военного образца. Жилет и бриджи из байки; все украшено широкими и узкими полосками тесьмы разного цвета; белая или клетчатая рубаха; пара вязаных чулок с шерстяными подвязками ниже колена; пара английских туфель. Шляпа украшена лентой и разноцветными перьями. Концы связанного из камвольной ткани пояса, обвязанного вокруг тульи шляпы, свисают по обеим сторонам к плечам. Шелковый носовой платок уголком заправлен в петлю с тыльной стороны тульи; вместе с этими украшениями шляпа надевается на голову капитана и довершает его наряд. Лейтенант тоже получает костюм, но более низкого качества».
Одетые в новые платья «торговые капитаны» и «лейтенанты» торжественно выходили из форта вместе с управляющим и его подчиненными; за ними служащие несли дары для остальных индейцев, по большей части еду, табак и бренди. После следующего раунда переговоров в лагере аборигенов эти дополнительные дары преподносились вождю, который распоряжался о распределении их между сопровождающими его людьми. В этот момент служащие компании удалялись, а индейцы устраивали церемонию, во время которой они употребляли большую часть того, что им преподнесли. Когда празднование завершалось, торговый отряд собирался позади «капитана» и его «лейтенантов» и следовал обратно в форт, чтобы предложить управляющему ответный дар: «капитан» собирал от каждого из спутников по одной или две шкурки и от имени пришедших дарил их управляющему. Во время преподнесения подарка «торговый капитан» произносил длинную речь, подтверждавшую дружественные отношения его племени по отношению к КГЗ. Он также пользовался удобным случаем и перечислял все сложности, которые его спутникам пришлось пережить при доставке товаров в минувшем году; он детально описывал все трудности, которые индейцы испытали за зиму, и учтиво просил, чтобы с его людьми справедливо обращались. После утвердительного ответа индейцы возвращались в свой лагерь, и все было готово к началу торговли. В случае прихода больших торговых отрядов предшествовавшие торговле формальности могли занимать несколько дней.
Такие тщательно разработанные церемонии организовывались только для индейцев из внутренних областей. Местные группы туземцев принимали не так роскошно. Эти люди, которых стали называть «ополченцами» (home guard) из-за их тесных связей с торговыми постами, часто приходили в фактории. Помимо ловли пушных зверей они снабжали форты мясом, а в летний период нанимались на сезонные подработки, помогая обслуживать посты, собирая дрова и выполняя прочую черную работу. Несмотря на запрет КГЗ, ее служащие завязывали любовные отношения с женщинами «ополченцев». В своем большинстве эти связи отнюдь не были мимолетными; это были браки, заключенные по обычаям местного населения (или, если рассматривать их с точки зрения европейцев, внебрачное сожительство), и они включали «ополченцев» в социальную орбиту торговой фактории. В конце XVIII в. компания смирилась с неизбежным и отменила этот запрет, однако к тому времени уже существовало внушительное количество потомков от браков индейцев и европейцев, которых называли «полукровками» или «гражданами Гудзонова залива». Во французских торговых постах смешанные браки также были распространенным явлением, и отпрыски браков французов с индейскими женщинами позднее стали называться канадскими метисами.