Советские воинские захоронения в Рустахогде в Бардуфоссе. 1945 год.
Источник: Morten Kasbergsen.
В полицейском округе Сенья в 1945 году находилось большое количество безымянных захоронений. Трое неизвестных советских военнопленных, расстрелянных немцами в 1942 году, лежали на кладбище в Квефьорде; на кладбище Хольм был похоронен один неизвестный советский пленный, убитый выстрелом в затылок. На крупных кладбищах района 70 военнопленных лежало на погосте Страумен в Соррейзе, четверо на Элвеволле в Салангене, 104 пленных в Барду и 397 на кладбище у церкви Тронденес. Имена и причины смерти в этих местах установить не удалось. Количество жертв было указано в немецких документах, и, по сведениям полиции острова Сенья, удалось лишь установить персональные номера узников72. Норвежцы видели, как военнопленным приходилось нести своих мертвых товарищей. В январе 1945 года 12 погибших советских военнопленных перенесли на берег с немецкого транспортного судна на причале Соррейза в Траной. Ленсману сообщили о погибших и рассказали, что эти военнопленные умерли во время пути из Бардуфоса в Соррейзу. Мертвые оставались лежать на пристани до следующего дня. Ленсман находился в доме неподалеку, чтобы проследить, что будет с ними. Спустя некоторое время появилось множество пленных, которые начали уносить покойников с пристани. Под надзором немецких солдат военнопленные тащили волоком своих товарищей к могиле в 100 метрах от пристани. Когда они поднялись по дороге, ленсман прошел мимо. Ноги у пленных были связаны веревкой, три-четыре человека тащили один труп. Одежда на мертвых от волочения кое-где порвалась, и ленсман отчетливо мог видеть обнаженные и исхудавшие тела. Покойники были пугающе худыми. Он не заметил следов огнестрельных ранений, но у одного из мертвецов была небольшая рана над носом. Военнопленные, вынужденные выполнять эту тяжелую работу, не скрывали слез и смотрели на ленсмана так, будто искали сочувствия. Эта картина произвела на норвежца сильное впечатление. На следующий день мертвых погрузили на сани и увезли, чтобы похоронить в братской могиле в лагере Сёрстрём в Соррейзе73. В Тромсё и прилегающих районах не удалось получить точных сведений о погибших и похороненных советских военнопленных. Немцы держали всю информацию о состоянии лагерей военнопленных и обстановке в них в строжайшем секрете. Местному населению запрещалось подходить к лагерям, а любой контакт с заключенными приводил к жестоким репрессиям как среди узников, так и среди населения. Поэтому личные контакты с отдельными военнопленными были минимальными. Разница языков также затрудняла более тесное знакомство. Кое-кто знал некоторых пленных по имени, но получить какие-либо значимые сведения для опознания погибших узников в различных районах не удалось. Как правило, местные знали лишь само место захоронения, но не исключалась возможность обнаружения и неизвестных могил советских военнопленных. Представитель советских властей присутствовал при расследовании военных преступлений в Лингене, так что местный начальник полиции полагал, что он информирован о работах по идентификации погибших в этом районе74. Без сомнения, работа по сбору сведений об умерших советских военнопленных требовала немало времени, а начальник полиции не располагал информацией от ленсманов из Молсельва и Скьервё.
Прежде чем отправить домой, немецких солдат заставляли раскапывать могилы жертв военных преступлений. В ходе эксгумационных работ в Нурланне немецких солдат использовали в качестве рабочей силы, что порой вызывало немалые трудности. Местное население не желало видеть немцев, поэтому возникали проблемы с их размещением.
Вскоре после освобождения приходский священник Брённосунда связался с епископом Халогаланда, чтобы перенести 22 советские могилы в другое место как можно скорее. Могилы собрали в одном месте, но из-за близости ручья к месту захоронения покойные, по словам священника, оказывались в грунтовых водах. Все это импровизированное кладбище превратилось болото. Когда шел дождь, вода заливала могилы, находившиеся ближе всего к ручью. Священник указывал на острую необходимость достойного переноса могил до осенних дождей. Местное население сообщило, что некоторые из похороненных пленных скончались в результате жестокого обращения. На 21 могиле стояли кресты с указанием номера заключенного, в могиле без креста лежал военнопленный, которого застрелили при попытке к бегству. После выстрела он так и остался лежать на месте для устрашения и назидания другим пленным75.
Первая норвежская бригада имела в своем распоряжении 21 немца для работ по переносу захоронений. Командование Военного округа Северная Норвегия в сентябре отдало распоряжение подразделению в Мушёене задействовать немецких солдат в работах по переносу могил, если такая необходимость возникнет. В то время стоял вопрос о переносе захоронений из Брённойсунда, шести-семи британских могил из Хемнесберга, двух сербских захоронений в Илвингене в муниципалитете Вега и семи советских могил из Сельнеса в муниципалитете Лурёй. Также подчеркивалось, что перенос может быть осуществлен под надзором местного священника, могилы рекомендуется перенести либо на обычное кладбище, либо на специально организованное военное кладбище76. Семь могил из Сельнеса разместили поблизости от комплекса сооружений форта Грёнсвик. Захоронения находились далеко от населенных мест. На месте соорудили фундамент из цемента и водрузили греко-католический крест с надписью на русском языке: «Семь русских солдат, павших жертвами немецкого фашистско-нацистского террора»77. В случае переноса могил приходский священник муниципалитета Лурёй высказал пожелание перенести их на центральное кладбище Хаугланд в Алдерсунне. Перезахоронение советских жертв в этом районе не стояло на повестке дня в качестве первоочередной задачи, и в декабре 1945 года местный священник снова обратился в командование военного округа Северная Норвегия. Он заметил, что население деревни Мосхейм в Брённой все чаще выражает недовольство тем, что 22 советские могилы до сих пор не перенесены на освященное кладбище. Командир норвежского батальона охраны в Брённойсунде пообещал организовать перезахоронение с помощью немецких солдат в ноябре, но ничего не сделал. Летом от могил распространялся смрад, а ручей представлял опасность для пасущегося поблизости скота. Если военные не могли решить этот вопрос, то, по мнению священника, наверняка найдутся молодые добровольцы, которые помогут с эксгумацией и перевозкой, если армия предоставит транспортные средства. Священник просил ответить, можно ли рассчитывать на помощь со стороны Министерства обороны. На кладбище выбрали подходящее место и собрали пожертвования в размере около тысячи крон на украшение могил. В этой связи приходский священник желал знать, имеются ли специальные инструкции по украшению советских могил78. Мы не располагаем документальными подтверждениями, получил ли священник ответ на свой вопрос. Прежде чем отправить на задание немецкую эксгумационную команду, необходимо было решить ряд других задач. В командовании военного округа Северная Норвегия желали знать, какие именно транспортные средства необходимы для этого задания, как далеко и куда будут перевозить останки и, наконец, существует ли возможность для подходящего размещения немецкой рабочей силы79. Священник из Брённой ответил, что требуется один грузовик. Кроме того, для перевозки останков к дороге необходима лошадь и сани. Нынешнее захоронение находилось на расстоянии около 200300 метров от дороги, а путь до кладбища Брённой составлял в общей сложности 4,5 километров. Что касается размещения, то священник предложил предоставить в распоряжение местный клуб80. Однако на деле выяснилось, что клуб слишком мал для немецкой эксгумационной бригады в 16 человек, да еще и со снаряжением. Приходский священник обратился к начальнику гражданской обороны, чтобы узнать, нельзя ли арендовать один из бараков в Брённойсунде. Он получил ответ, что руководство города не желает видеть там немцев. В то же время священник получил указание решить вопрос с размещением как можно скорее, иначе немцев снова отправят в Тромсё. Дело все-таки решилось благодаря мэру Брённойсунда, который нашел барак, достаточно вместительный для немецкой бригады81. Раскопки в Брённой начались в апреле 1946 года. О работах известили местного ленсмана и районного врача, которые должны были осмотреть останки на предмет огнестрельных ранений и переломов. В связи с подъемом уровня воды на месте захоронения после таяния снегов раскопки пришлось остановить82. Спустя некоторое время работы возобновили, и в конце апреля останки четырех советских жертв были подняты и перенесены на кладбище в Брённойсунде. Фенрик Арильд Фигеншоу из Брённойсунда делал все, чтобы эксгумационные работы в Хельгеланне завершились к лету. Поэтому он предложил разделить рабочую бригаду на два отряда, которые бы одновременно работали в Му и в Хемнесе/Лурёй83. Весной 1946 года немецкая бригада продолжила работы по раскопке советских захоронений в Брённойсунде. Задача оказалась весьма неприятной для солдат. Раскопки и перезахоронение четырех советских военнопленных из Брённойсунда описаны в отчете. Могилы были около 1,5 метров глубиной и находились в глинистой почве. Всего лишь в нескольких метрах от импровизированного кладбища находился ручей, и вода залила могилы. В результате глина превратилась в вязкое месиво, которое затрудняло эксгумацию скелетов. Немецким солдатам приходилось руками доставать останки. Все найденные кости сначала вымыли в ручье, а затем уложили в гробы. Также сообщалось, что в районе есть несколько противопехотных мин и что немецкие солдаты должны ликвидировать их с помощью динамита84. В отчете о ходе эксгумационных работ в Брённойсунде Фенрик Фигеншоу ссылался на планы раскопок в Лурёй, Му-иРана и Хемнесе. Он снова указал на необходимость дополнительной рабочей силы, чтобы к лету привести военные захоронения в порядок85. Однако новых немцев для эксгумации в Хельгеланне не прислали, и та же бригада продолжила работы и в других местах. После завершения работ в Брённойсунде местный священник выразил свою благодарность за проделанный труд, особенно он благодарил командование военного округа Северная Норвегия за организацию работ. В то же время военные вернули неоплаченным счет от муниципалитета за размещение немецкой эксгумационной бригады. Священник выразил недоумение, поскольку именно по инициативе командования военного округа Северная Норвегия состоялся перенос советских военных захоронений. Пастор не мог даже представить себе, что расходы по проведению работ возложат на муниципалитеты. Он порекомендовал военным направить запрос в муниципалитет Брённойсунд об освобождении от арендной платы за барак86. У нас нет сведений о том, кто в результате покрыл эти расходы, но Министерство обороны явно стремилось избежать значительных финансовых затрат.
Эксгумационная бригада по плану должна была продолжать работы по раскопке захоронений советских, польских и сербских жертв в Бьерке, Коргене, Коргфьелле и Вестерфьелле. Затем их предполагалось перебросить в Дундерландсдален у Му-и-Рана. Командование военного округа Северная Норвегия сообщило о многочисленных захоронениях в этих районах и о том, что для работ потребуется значительное количество гробов. Это вызывало беспокойство в связи с вероятностью больших расходов, и для экономии было предложено использовать несколько раз одни и те же гробы для транспортировки останков, опорожняя их каждый раз в готовые могилы, расположенные вдалеке от населенных пунктов. По сведениям приходского священника в Му-и-Ране, такой метод оказался эффективным и использовался при эксгумации останков летом 1945 года87. Сбор и перенос захоронений в этом районе явно оказался для Министерства обороны затратным как в финансовом отношении, так и в отношении времени. Немецкая эксгумационная бригада закончила работы в начале сентября 1946 года, после чего ее направили в Осло. В Лёдингене местный священник сам занялся советскими захоронениями на территории прихода. Немецкий сержант, возглавлявший эксгумацию, доложил о 37 погибших. Они умерли довольно быстро один за другим, вероятно, в результате какой-то эпидемии. Священник полагал, что есть все основания не доверять этим сведениям, поскольку все эти пленные умерли осенью и зимой 19411942 годов, когда условия в лагерях были особенно тяжелыми. Вскоре после немецкой капитуляции пастор связался с офицером союзников, лейтенантом Иверсеном, и предложил задействовать немцев в обустройстве захоронения, где лежали советские жертвы. Благоустройство места собирался взять на себя приход. Лейтенант сообщил, что могилами займется союзная комиссия. Священник возразил, что до сих пор, а именно в августе 1945 года, так ничего и не было сделано в отношении советских захоронений. Прихожане собрали деньги на благоустройство захоронения и на памятники всем павшим и умершим солдатам союзников в Лёдингене. Священник предложил создать и освятить отдельное кладбище для советских жертв там, где находились могилы. Он считал, что каждого погибшего следует эксгумировать, чтобы установить причины смерти. К тому времени все немцы из Лёдингена уехали, так что для эксгумации пришлось бы брать немцев из других мест88. Нигде не говорится о том, состоялась ли в августе 1945 года эксгумация погибших для установления причины смерти.
Похороны 25 августа 1946 года.
Старое церковное кладбище Брённой, фотограф неизвестен.
Источник: личный архив Игоря Тряпицына, Центр Фальстад
Немецкие солдаты выкапывают останки военнопленных, умерших в Осане. 1945 г.
Источник: Helgeland Museum.
Не всегда использование немцев в качестве рабочей силы оказывалось выгодным. Что касается захоронения на кладбище Бреннхей, сообщалось, что немцы соберут останки из отдельных могил, разбросанных по району. В результате они попросту выкопали останки югославских жертв, похороненных на Бреннхей, и собрали их в большой братской могиле, чтобы освободить место для найденных советских погибших. Капитан Арнтцен из Службы по уходу за захоронениями сообщил в 1950 году, что на кладбище Бреннхей было похоронено 200 советских и 80 сербских погибших89. За период 19451948 годов предполагалось перенести военные кладбища из Наббвола и Болны в Бреннхей, но их перенесли позднее, в ходе операции «Асфальт».
В связи с переносом останков на новые кладбища возникла проблема с маркировкой могил. Карстен Ларсен из командования военного округа Северная Норвегия указал в 1945 году на непоправимую ошибку собрать погибших в новой братской могиле на общем кладбище. В результате оказалось, что о захороненных неизвестно ничего, кроме их количества. Он даже привел в пример одиного из ответственных за перенос могил районных начальников, знавшего только количество погибших. Только маленькая квадратная насыпь указывала на то, что здесь находится новая могила. Жертв хоронили без обозначений, поэтому не представлялось никакой возможности установить, где лежал каждый конкретный человек. Когда в район приехал с инспекцией советский майор, у начальника сложилось впечатление, что так и надо. Майор считал, что это не имеет значения. Ларсен решил, что это произошло из-за того, что работа по переносу захоронений оказалась в руках случайных людей, не имевших никакого представления или мало представлявших сущность задачи. Все это привело к тому, что подготовительные работы вообще сочли нецелесообразными. Ларсен ссылался на предложение начальника района и директивы по переносу захоронений, о которых должны были знать и в командовании округа Северная Норвегия, и в бригаде. Перенос захоронений это трудоемкая работа, поэтому все директивы должны были быть доведены до сведения районных начальников. В первоначальный план были внесены некоторые изменения, например могилы из Аспфьорда перенесли в Эйрвик, а захоронение Сёрфьордмуен сделали официальным кладбищем. На кладбище в Ботне перенесли 110 советских и 75 сербских жертв. На кладбище Хестбринкен похоронили 693 советских военнопленных. Перезахоронение в этом районе происходило под строгим контролем, приходский священник регистрировал в журнале каждую могилу. Общее кладбище привели в порядок, кресты на могилах периодически поправляли. Завели отдельный журнал, где можно было ознакомиться с данными о погибших, которые заносились по мере поступления90.
Останки одиннадцати сербских погибших перенесли на кладбище Хестбринкен в Сальтдале в 1945 году. По сведениям Первой норвежской бригады, сербских узников расстреляли свои же товарищи при освобождении за предательство в годы войны91. На всех могилах на кладбище Хестбринкен в 1945 году поставили белые кресты, это было достойное место упокоения. 207 из погибших были узниками лагеря Бьорнэльва, 133 лагеря Крокэльва. Многие могилы изначально не имели никакой маркировки, особенно это касалось кладбища у лагеря Бьорнэльва в Сальтфьелле.
Немецкие солдаты проводят эксгумацию останков своих жертв, чтобы перенести их на другое кладбище. К сожалению, место не указано, но автор предполагает, что это Корген.
Источник: Arne Langvik-Hansens arkiv / Rana Museum.
С помощью недавно обнаруженных регистрационных карточек узников лагеря Бьорнэльва удалось установить имена 94 ранее неизвестных погибших военнопленных. Кроме того, эти карточки содержат подробные сведения как о самом лагере, так и об импровизированном кладбище, находившемся в километре от лагеря.
На отдельных могилах в 1945 году указывали только номер заключенного, на других как имя и фамилию, так и номер. На некоторых могилах были указаны имя, фамилия, дата рождения, дата смерти и номер узника. При кладбище лагеря Крокэльва рядом с захоронениями было указано 80 имен на больших деревянных табличках, отдельные могилы не имели маркировки. В захоронении Русонес жертвы лежали друг на друге в братской могиле, все имена были указаны на доске, установленной на месте захоронения. В дальнейшем это создало трудности с маркировкой могил после переноса останков на кладбище Хестбринкен92.
Уже 20 мая 1945 года майор А. Йонсон из Будё командир гарнизона в южной части провинции Нурланн, позвонил пастору Вогдалу в Сальтдал. Майор попросил священника создать группу вместе с районным врачом и мэром и начать работы по сбору всех захоронений военнопленных в долине на одно или два общих кладбища. Майору сообщили, что в районе много могил и немалая их часть находится в таком состоянии, что они угрожают здоровью и людей, и животных. В Сальтдале находилось в последний год войны в общей сложности 1214 лагерей военнопленных и около 15 тыс. узников. Вогдал предположил, что в районе находится примерно 12001300 умерших военнопленных. В это число входили как советские, так и югославские погибшие. Югославских пленных, как правило, хоронили в братских могилах. Планировалось создать два больших кладбища, одно в Стурйорде (Хестбрикен), другое в местечке Ботн у Рогнана. Могилы из района от Сальтфьелле до половины деревни Потхус подлежали переносу на Стурйорд, а все, что находилось в оставшейся части Потхус вплоть до Рогнана, а также в ответвлениях фьорда, следовало перенести на кладбище в Ботн. Кладбище в Ботне было устроено так, что братские захоронения должны были находиться во внутренней части, а отдельные могилы сербских и советских жертв располагались бы вокруг них. Вогдал возглавил работы при содействии норвежской военной охраны. По его мнению, работа была крайне неприятной и тяжелой, но он был готов сослужить погибшим последнюю службу и похоронить их останки по-христиански на освященной земле93.