Земля покрылась алым, и Эйра подняла окровавленную руку. Широко распахнув глаза, она нашла его взглядом, и по ее губам он смог прочитать свое имя.
Морозко скривил рот и ударил рукой по горячей поверхности воды в ванне. Та сразу же зарябила, искажая отражение его оскаленного лица. «Еще один фрагмент того же момента». На долю секунды он немного пожалел, что Эйра не согласилась пойти с ним в ванную. Главным образом потому, что тогда бы он смог с помощью интимной близости избавиться от этой злости. Заодно, может быть, и проклятое видение бы прояснилось, если бы он был ближе к ней.
Впрочем, было еще не поздно послать прислугу и найти другую девчонку. До Эйры ему еще никто и никогда не отказывал. От воспоминания о том, как она резко отшвырнула его плащ на пол, его кровь должна была вскипать в венах, но вместо этого он, скорее всего, был заинтригован этим поведением. Какая она все же бойкая маленькая птичка.
Но почему же она кричала его имя в том видении? И кровь крови раньше не было. Сердце грохотало в ушах, а комната начала немного покачиваться.
Он поднялся из ванны, дав воде свободно стечь по стройной фигуре. Терпкий запах корицы и гвоздики лип к нему и витал в воздухе. В тот же момент, когда он взял в руки сухое полотенце, дверь открылась и кто-то тихо прокашлялся.
«Уже даже помыться спокойно нельзя».
Ваше величество, пробормотал Ксезу от дверей, кланяясь, прежде чем войти в огромную комнату. Девушка уснула вы не хотите
Что? огрызнулся он. В кровать ее отнести? Нет. Морозко вытер сначала лицо, а затем и остальное тело. Бросил взгляд на распорядителя и завернулся ниже пояса в полотенце.
Ксезу сложил руки за своей спиной:
Что вы планируете с ней делать?
Морозко поджал губы. Он не знал, сколько времени ему может понадобиться, чтобы сложить все кусочки пазла воедино. Даже не знал, есть ли у него вообще столько времени. Чем дольше он будет откладывать кровопролитие, тем сильнее ослабнет печать. Это повлечет за собой нарушение равновесия всего этого мира, и тогда кто знает, что станет с Фростерией. Его острые клыки непроизвольно впились в нижнюю губу, прокалывая ее насквозь.
Не знаю. Он уставился на потрескивающее в камине ванной пламя и пожал плечами. Отсрочу ее смерть, видимо.
Вы что-то видели, ваше величество? нахмурился Ксезу, поймав его хмурый взгляд.
Распорядителю позволялось задавать такие вопросы, потому что Морозко целиком и полностью доверял ему, пусть тот и был всего лишь человеком. Может, это было потому, что он мог в любой момент угрожать жене Ксезу, а может, из-за взаимного уважения, это было не столь важно, да и даже сам Морозко не мог уже этого разобрать. Да и не собирался.
На этот раз не только перевертыши скреблись об лед. Вокруг была деревня и она тоже. А на земле еще много крови. Морозко говорил совсем несвязно и сам это понимал, но изображение в его голове было слишком мутным, и он ничего не мог разобрать, кроме перевертышей и лица Эйры.
Ксезу попытался сдержать встревоженную гримасу, но получилось у него плохо.
Уверен, скоро у вас будет еще одно видение и все наконец-то прояснится. И вы сможете принять правильное решение, ваше величество.
Прям так уж и уверен? Морозко подошел к распорядителю, возвышаясь над ним, и наклонился немного ближе к нему.
Ты правда так считаешь? Или просто пытаешься потешить мое эго?
Ксезу опустил глаза в пол, но не дрогнул.
Я столько лет служу вам верой и правдой, ваше величество. Разве стал бы я так вам врать?
Конечно же, нет. Его нынешний распорядитель никогда бы себе и в мыслях такого не позволил. Это предыдущий отличился, поэтому теперь он был мертв.
Морозко жестом показал ему уходить, и тот кивнул.
Ах да, Ксезу не привязывайся, пожалуйста, к девчонке. Она всего лишь призрак, витающий в коридоре. Все понял?
Ксезу посмотрел ему в глаза и сглотнул.
Разумеется.
И все же проследи, чтобы для птички обогрели клетку в восточном крыле. И поищи для нее в сундуках одежду, уверен, что-то ей подойдет.
В глазах Ксезу промелькнуло удивление, но он отвернулся и кивнул, прежде чем выйти.
И еще, Ксезу, до ужина чтобы у нее ни капли воды во рту не было, понял?
Распорядитель вдруг нахмурился, словно пытаясь понять, что Морозко задумал, но тут же решил, что проще будет просто подчиниться. Цыкнув языком, Ксезу поспешно удалился по коридору.
Снова оставшись в одиночестве, Морозко с недовольством прошагал к ширме, за которой его ждала чистая одежда. Натянув черные брюки и зашнуровав их, он накинул белую льняную рубашку, методично закатав рукава по локоть длинными пальцами. Одевшись, он подхватил кожаный шнурок и завязал свои волосы в высокий пучок.
Не было смысла бросать Эйру прозябать одной в гостиной. К тому же уже наступило утро. Над горизонтом сверкнул первый луч солнца, окрасив землю в мягкие пурпурные оттенки. Морозко предполагал, что настроение Эйры будет лишь ухудшаться, подобно рваной ране, и становиться все ядовитее с каждой минутой неважно, спит сейчас она или нет. Пока что ему было плевать, как она там себя чувствует, но если она станет для него проблемой и будет портить настроение ему, то придется это мнение весьма быстро изменить.
Он прошел по коридору, внутренне напрягаясь все сильнее с каждым шагом. Когда он дошел до места, где оставил Эйру, Морозко кивнул стражнику Кусаву.
Я проверил ее один разок, ваше величество.
Только разок? Морозко повел немного губами, представляя себе, что осталось целым от комнаты. Открыв дверь, он заозирался, пока наконец не обнаружил Эйру мирно спящей на софе. Усталость от подготовки к празднику, стресс от ожидания его прибытия, поездка до замка он не сомневался, что она и правда сильно вымоталась.
Морозко мог бы оставить ее здесь, пока сама не проснется, а мог разбудить и показать ей комнату, которую Ксезу для нее подготовил. Выбрав вторую опцию, он вошел в комнату, стараясь не издавать ни звука. Подойдя к софе, он всего на минуту замер, разглядывая ее смягчившиеся черты, ранее искаженные злостью. С такого расстояния он лучше всего видел в ней ту девушку из видения. «Кто ты такая?» спросил он мысленно, склонившись над ней. Подумал было опрокинуть софу, напугать ее хорошенько, но решил просто тронуть за плечо. Впрочем, он даже не успел этого сделать, как она в ужасе распахнула глаза и попыталась его ударить. Поймав тонкое запястье, Морозко слегка сжал его в пальцах.
Ты что делаешь? тяжело дыша, спросила Эйра.
Он цокнул языком и покачал головой.
Ну, ну. Не советовал бы тебе злить гостеприимного хозяина дома, птичка, процедил он сквозь зубы и дернул ее к своей груди, заставляя подняться с софы.
Из глаз Эйры мгновенно пропали последние остатки сна. Она была бодра, насторожена и готова к драке.
Морозко с ироничным смешком ослабил хватку, правда, не спеша ее отпускать.
Для тебя комнату подготовили.
Комнату? С тюремной камерой ничего не перепутал? Или там есть решетки на окнах? Ее губы превратились в тонкую ниточку.
Морозко вскинул бровь.
Я думал о камере, но ты долго не протянешь в подземелье замка. Превратишься в ледышку, а мне потом ни капли крови из тебя не выцедить. Он закатил глаза к потолку. Ее пренебрежение всем, что он ей предлагал, уже начинало его утомлять. Ну вот сколько жертв могут похвастаться, что гостили в замке, да еще и в том же крыле, что сам король? Отпустив ее руку, он жестом указал на дверь.
Тебя проводить?
Эйра вздернула подбородок, и он увидел как едва заметно дрогнули ее губы, сдерживая поток ненависти. Интересно, что бы она сказала ему, разреши он ей свободно выражать все свои эмоции?
Пройдя мимо, Морозко провел ее по коридору в восточное крыло, где находились и его комнаты. Может, и глупо с его стороны подпускать Эйру так близко к месту, где он спал по ночам. Но их обоих ночью будет охранять стража, так что он не особо боялся маленькой пичужки.
Пройдя коридор на три четверти, Морозко остановился и приоткрыл дверь.
Будешь жить здесь. Он зашел внутрь и быстро окинул взглядом комнату. Как он и приказывал, в камине пылал огонь, облизывающий свежие поленья. Стены, похожие на северное сияние, были сине-зелеными и украшенными тонкими золотыми линиями, напоминавшими прутики.
Добро пожаловать в твою золотую клетку, птичка. Он вытянул перед собой руку, указывая на удобства. Посреди комнаты стояла пышная кровать, а на другом ее конце виднелся огромный шкаф.
Клетка и есть, надулась вдруг Эйра.
Морозко согласно кивнул.
Да, она и есть, но эта комната буквально называется птичьей клеткой. Он сам не заметил, как залюбовался комнатой, вспоминая, как прятался здесь в своем детстве. Только он и его волчонок, забившиеся в угол. Тогда все здесь было заполнено десятками клеток с птицами. Но, когда его мать убили, Морозко кинулся сюда и выпустил всех их на волю, потому что ничто живое не заслуживало сидеть всю свою жизнь взаперти. Большинство выпорхнули через балконную дверь, но некоторые остались позади. Он не собирался разбираться, почему выбрал для нее одну из своих любимых комнат.
Переоденься во что-нибудь поприличнее. Он даже не посмотрел на нее, разглядывая приготовленную одежду, ждущую ее на кровати.
В платье с меховой опушкой, которое для нее подготовил Ксезу, Эйра бы точно не замерзла. Его распорядитель прекрасно знал, что она была человеком, как и он сам, и не могла выносить холод так, как Морозко.
Не нужны мне твои ворованные платья, прошипела Эйра, привлекая его внимание обратно к себе.
Вспыхнув от негодования, он вдруг рванул вперед.
Позволь мне перефразировать, если создалось впечатление, что меня хоть немного волнуют твои желания: ты переоденешься в это платье, приведешь себя в порядок и встретишь меня вечером за ужином. Морозко пошел было прочь, но ненадолго замер в дверях. И я не ворую платья. Я держу запасные на случай, если какие-то из них пострадают в процессе секса. А то, на которое ты смотришь, мне и вовсе оставили в качестве подарка.
Эйра плюнула на пол рядом с его сапогом и отвернулась, хлестнув воздух тонкой косой.
Промахнулась. Он с усмешкой вскинул бровь. Я прослежу, чтобы для тебя набрали теплую ванну, и оставлю указания слугам. Если же ты предпочитаешь мою помощь, то я с удовольствием скручу и помою тебя лично.
Бросив взгляд через плечо, она оскалилась ему в ответ.
Уж лучше пусть меня дикое животное моет.
Хмыкнув, он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и прислонился к стене. Да, дразнить Эйру было весело, но это лишь отвлекало его от гораздо более важной задачи понимания, кто она такая и какую роль играет в этом безумстве.
«В чем дело, сынок? Не можешь разобраться?» Словно мать никогда и не уходила. Ее голос, такой насмешливый, звенел в его голове и вновь дразнил его.
Разберусь. Неважно как, черт возьми, но разберусь, прорычал он. Но, в отличие от его игр с Эйрой, у него не было на это месяцев или лет. Печать заметно слабела, видения учащались, а значит, нужно было спешить. Он не мог предугадать, сколько времени у него осталось на принесение жертвы, но знал, что его было ничтожно мало. Видения всегда осаждали его перед наступлением рокового часа.
Морозко не мог позволить печати треснуть.
Эйра должна была умереть.
8. Эйра
Утренние лучи игриво просочились сквозь стеклянные балконные двери и залили комнату, посреди которой сейчас стояла Эйра, мягким светом. Птичья клетка. Она крепко стиснула зубы, думая о Морозко и уже жалея, что плюнула на пол у его идеального сапога, а не ему прямо в самодовольную физиономию. Почему он ее до сих пор не убил? Планировал ли он все это с самого начала? Хотел ли он оставить ее себе в качестве игрушки? Издеваться над ней, прежде чем нанести последний удар? Лезть он к ней явно не пытался. Если только, конечно, приглашение искупаться вместе с ним не считалось у него за ухаживания, потому что в таком случае ему стоило поработать над своими подкатами. А еще лучше самоудовлетвориться своей рукой.
Ледяной Король ушел совсем недавно, но дверь так и оставалась немного приоткрытой. Эйра не собиралась убегать, но ей стало чуточку интересно, оставил ли он кого-то сторожить ее комнату снова, как было в прошлый раз. Высунув нос наружу, она наткнулась на взгляд того же высокого и голубоволосого демона, что охранял ее в предыдущем помещении.
Вас куда-то проводить? спросил тот глубоким и почти что дружелюбным голосом.
Нет, спасибо. Она закрыла дверь и оглядела свою комнату, в которой ей предстояло оставаться так долго, как это будет угодно Морозко.
В дальнем правом углу к кремовой стене была прислонена большая кровать, подходящая по меньшей мере королеве, покрытая черными мехами и синим шелковым бельем. Поверх нее лежало желтое женское платье, отороченное мехом, которое король приказал ей надеть. На противоположной стороне комнаты стоял высокий светлый шкаф с резными узорами и золотыми ручками. В углу помещения незаметно спрятались два вельветовых кресла и маленький круглый столик, а напротив в широком камине ярко трещал огонь, согревающий всю большую комнату. Эйра немного покопалась в ящиках стола, надеясь найти нож для вскрытия писем или еще что-нибудь острое, что можно было бы использовать для защиты, но там было пусто.
Сняв плащ, она повесила его на спинку стула. Как бы Эйре ни хотелось этого признавать, комната была милой и даже уютной. Немного погрев руки у камина, она подошла к шкафу, распахнула резные дверцы и обомлела от его содержимого.
Множество прекрасных платьев разных тканей и размеров. Кружевные. Шелковые. Меховые. Вельветовые. Кожаные. Она провела рукой по каждому из них, жалея, что не может показать все это Сарен. Подруга бы влюбилась в них и тут же бросилась примерять каждое. От мысли о Сарен, да и об отце сердце Эйры налилось тяжестью и тоской. Отец сейчас наверняка сидел за их общим рабочим столом и ковырял что-нибудь, что угодно, лишь бы отвлечься, как это было после смерти ее любимой матери.
Дверь тихо открылась, и Эйра сразу же развернулась в комнату вошла Ульва, на этот раз в уже другой, алой тунике и черной кожаной юбке. В руках она несла два полотенца и ведро с мылом. Ее взгляд притянул к себе открытый шкаф.
Я их шью для всех девушек, которые приходят сюда. Что-то вроде подарка на память, по приказу короля.
Неудивительно, что смертные распространяли такие чудесные слухи о Ледяном Короле. Они уходили с дорогим подарком после того, как их ублажал сам король, а потом, разумеется, рассказывали обо всем другим. Эйру бы симпатичное платьишко совсем не успокоило, если бы ее вот так низко вышвырнули из дворца. Но ее тяга к творчеству решила обратить внимание совсем на другое.
Вы сами все их сделали? спросила Эйра, проводя пальцем по кружевному рукаву.
Да, их сшила я сама, улыбнулась Ульва, подходя ближе и притрагиваясь к кожаному корсету. Потом она отступила назад. Я и форму для всех во дворце шью.
Вы очень талантливая, сказала Эйра, закрывая дверцы шкафа. Мы с отцом тоже всякое делаем ну, делали. Но такой красивой одежды у меня никогда не получалось. Мы мастерим игрушки и другие поделки для ближайших деревень.
Принесли с собой что-нибудь? тут же заинтересовалась Ульва.
Мне не разрешили ничего взять. Эйра грустно поджала губы, но, вспомнив фигурку Морозко, которая на ее глазах обратилась в пепел в гостиной, не смогла сдержать легкой улыбки.
Ульва прикусила губу и кивнула, словно вспомнив, что говорит вовсе не с девушкой, которой суждено покинуть замок, а с будущей жертвой.
Я подготовлю вам ванну.