Всматриваясь в них, я волей не волей как будто примеряла на себя выражение их лиц: я читала истории жизней, которые иногда внезапно обрывались, потому что человек выходил на станции, а я продолжала ехать дальше, представляя себе, что я такая же, как они, по крайней мере, им кажется, что это так. Игры разума порой доводили меня до ощущения полной идентичности с ними, и я начинала думать о том, что моя Звезда это всего лишь сон, приснившийся когда-то давно в детстве. Почему же мне так хотелось быть человеком? Наверное, в этом было виновато мое тело и то, что происходило в нем, включая гормональные всплески, которые я про себя называла солнечными вспышками, однако, предсказать их не удавалось, и я успокаивала себя тем, что так случается со всеми женщинами моего возраста, поэтому ничего сверхъестественного со мной не происходит. Главная проблема заключалась в том, что я не могла любить себя в этом теле, чувствуя, что на самом деле я совсем другая. Мне хотелось порой кричать: «Это не я! Вам только кажется, что видимая часть меня это главное и настоящее!». Но знала ли я сама их настоящих, когда во мне «работал» наблюдатель, или они тоже что-то скрывали от меня?
В Совет Исследований Объектов Солнечной Системы (модуль «Земля»).
Данные о землянах: Биологическое тело землян воспринимает только 32 КГц, а далее находятся другие тела, но они более высоких частотных напряжений и соответствующих диапазонов. Однако, разница их позволяет существовать им вместе, дополняя друг друга, что делает жизнь человека полноценной, потому что астральное тело дает ему ощущения, эмоции и желания, а ментальное тело отвечает за его рассудок, мышление и память. Эти тела прикреплены к нервным центрам биотела и через него взаимодействуют и обмениваются информацией между собой. Но сверхвысокие частоты ее могут быть услышаны только высшим приемником (или, как говорят земляне, «высшим планом», в который, впрочем, их ученым не рекомендуется верить). На Земле во все времена это называли по-разному: древние греки атомистическим планом, индусы говорят о том же Атма, а христиане называют Богом Единым. И все они правы, особенно в том, что касается единого целого, в котором выражена взаимосвязь микро с макрокосмосом, и где все времена слиты воедино: «Действие даже самого крохотного существа приводит к изменениям во всей Вселенной».[2]
Иногда, глядя на какой-нибудь пейзаж или, входя в чей-то дом и садясь на удобный диван, человеку кажется, что он где-то уже это видел, но не помнит, где именно, и тогда он улыбается и думает, что просто переутомился. Мне так и хочется сказать людям: «Не наговаривайте на себя лишнего вам не привиделось и не придумалось оно есть, но не в этом месте». Но земляне объясняют такое явление очень сложно, считая, что иногда воспринимаемая информация поступает в отделы памяти раньше, чем в ту область, где она должна проходить первичную обработку и анализироваться мозгом. И что из-за этой «ошибки» мозг решает, что такое уже было. Как донести до них мысль о том, что это не психическая аномалия и не расстройство нервной системы, а всего лишь шанс более полного раскрытия психических возможностей человека, если конечно он научится управлять этим процессом(конец связи).
Но на этой планете мне заданы такие параметры: длина, ширина, высота и чуть-чуть времени (как соль к супу), потому что люди не умеют заглядывать в систему информационного поля, чтобы прочесть сценарий других своих жизней. Для этого нужно было бы погрузиться в Океан, где плывет Голубая Рыба в Мео, как называли древние греки такое состояние пространства, в котором пересекаются все пути Голубой Рыбы, проплывающей сквозь времена. Океан древнее, больше и умнее нас. Это такая же правда, как то, что существует Вселенная, а всё остальное только темная материя, о которой известно лишь то, что она есть. Я не могу объяснить это сложными формулами: они будут не понятны здесь, но попробую сделать иначе. Ведь легко представить верующему человеку, что Бог был, есть и будет в одно и то же время. Но если можно представить себе так Бога, то как можно отделить от него Время, в котором он пребывает? Значит, и оно вместе с ним всегда одно, неделимое на части. А всё остальное придумали люди от извечного желания раскроить мир на более мелкие кусочки, чтобы его было легче видеть, потому что вместить бесконечность в свое сознание невозможно до тех пор, пока человек знает, что он смертен и когда-нибудь всё закончится. С этим можно поспорить, ведь время течет с разной скоростью, и один человек ощущает его совсем иначе, чем другой И вполне возможно, не перемещаясь в пространстве, перемещаться во времени: вот же оно тикает в часах, что у вас на руке, даже когда вы стоите на месте. А для того, кто движется, оно течет медленнее, но это как раз сложнее всего понять и почувствовать при такой маленькой скорости, с какой движутся на Земле люди. Поэтому им легче думать, что время подобно потоку, который течет и течет постоянно и неотвратимо, чем представить себе, что всё происходит только сейчас в настоящий момент: сейчас я поднимаюсь с кресла, за окном идет дождь сейчас, где-то в Бразилии сейчас танцуют румбу, сейчас с крыши дворца в Неаполе слетает голубь, сейчас родился мальчик в китайской провинции, сейчас я рассказываю вам об этом: момент за моментом, как кадр за кадром на кинопленке, и если выстроить эти кадры в одну линию, можно будет увидеть всё время сразу: всё, что происходило на Земле и во Вселенной когда-то и всё, что еще только произойдет, можно увидеть любую точку в пространстве и любой момент во времени, потому что их невозможно разделить. Как жаль, что нет такого проектора, который бы смог последовательно высветить кадр за кадром на экране кинотеатра с названием «Жизнь». Но я думаю, что человеку интересен только его дом, и даже не Земля: он, по-видимому, не считает ее домом, потому что, если бы имел такое высокое сознание, здесь бы не исчезали целые виды животных и растений, не погибали бы люди в бесчисленных войнах и перестрелках, под колесами машин и от рук убийц. Человек уже давно занимается этим, судя по увиденному мной. Иногда мне начинает казаться, что земляне воплощают некий сценарий, заложенный в их сознании, и делают это автоматически, не задумываясь. Наблюдая со стороны, я хочу подойти к каждому и тронуть его за плечо, чтобы он проснулся, и, очнувшись, посмотрел вокруг себя осознанно. Я говорила об этом со своим Учителем, и он сказал, что это невозможно.
Неужели тогда тем немногим так и придется жить среди невидящих (ведь и у слепых могут быть открыты глаза, и вы не сразу понимаете, что они видят только тьму)?
Я искала тех, кто бы увидел меня, но чувствовала себя невидимкой: проходящие мимо люди, словно не замечали, что я существую и нахожусь совсем близко. Я пробовала писать стихи, но чувствовала себя еще более одинокой, чем раньше, потому что становилась чужой, говорящей на каком-то незнакомом языке, который почти никто не понимает Почему же тогда на Звезде мы были так уверены, что земляне стремятся в Космос, воспринимая его не только астрономически, но и мистически, философски, так, как тысячелетия тому назад его понимал грек Аристарх, говоривший, что затмение Луны это день Земли, и что Земля вращается вокруг Солнца, а звезды вовсе не дыры в небесах, но другие солнца такие же, как наше. И это в 300-м году до н. э., задолго до Галилея, которому пришлось отказаться от своего запоздалого открытия
Учитель ответил мне, что на Земле мысль растет медленнее всего, но и то, что проросло может погибнуть, как в поле от ветра или от солнечного жара гибнет урожай. И только голод заставляет людей более внимательно смотреть за своим полем.
Но они всеядны, воскликнула я, теряя терпение. Они едят то, что им дают, из рук того, кто их кормит, другой еды они не знают, потому что им не показывают ее, а если вдруг увидят что-то непонятное, то, скорее всего, решат, что оно несъедобно, потому что привычка делать то, что делают все остальные уберегает их от опасности быть отторгнутыми своими
Я понимала, что жду от людей большего, но их жизнь от этого никак не менялась, ведь я продолжала оставаться для них невидимкой, хотя находилась в человеческом теле рядом и даже вступала в контакт с ними. Но невозможно ничего сделать, пока есть такая отличная, приобретенная людьми способность: видеть только то, что необходимо им для выживания. На самом деле человек не может представить себе, как выглядит реальная картина бытия, потому что он видит менее 1 % от электромагнитного спектра и слышит не более чем 1 % от акустического. Когда я раньше говорила о квантовой теории, что при всей красоте и точности, она бесполезна, я имела в виду также искусство абсолютно бесполезное в жизни землян, но в этом его уникальность, а не слабость. Оно подобно квантовому миру, о котором никто ничего не знает, хотя живет в нем давным-давно, даже не подозревая об этом. Можно сказать, что я утешилась этой мыслью. И разговоры о том, что я зря занимаюсь творчеством, потому что поэзия никому не нужна, были не способны никак повлиять на ее существование, ведь если подумать, то моя жизнь тоже не нужна никому из проходящих мимо людей, им ни к чему наличие меня в этом пространстве, но мой мир существует независимо ни от чего, потому что он и есть Космос.
Я нащупала пальцами тетрадь, открыла ее и в полной темноте начала писать, потому что если слова приходят ночью, они должны сами освещать себе путь: «Обратная дорога всегда короче, особенно, если это дорога домой»
5
Когда-то очень давно люди считали, что Земля центр Вселенной, и что стоит она на трех китах, а вокруг нее вращаются все планеты и Солнце, и Луна. Примерно так ощущает себя человек в мире: всё движется вокруг него он здесь главный, и его жизнь, и его планы, и его дела.
Маленькая девочка, родившаяся в районном родильном доме 5, закрученная, как куколка гусеницы в паутину пеленок, по самую грудь, с высунутыми наружу руками, пальчики которых скрывались под зашитыми наглухо рукавами, была самой главной для ее мамы. Когда меня принесли на вечернее кормление, я тихо лежала, и мне совсем не хотелось есть, в отличие от орущих вокруг детей, похожих на изголодавшихся птенцов (они замолкали только тогда, когда сосок, из которого уже капало молоко, попадал им в рот, и тогда раздавалось сопение и чмокание по всей палате). Это было уже не первое кормление, но я почему-то не брала грудь. Я просто внимательно смотрела на свою маму с таким интересом и с такой сосредоточенностью, что Елена (так звали ее) начала уже волноваться, подумывая о том: нормальный ли ребенок родился у нее.
Ничего, мамочка, не переживайте, мы накормим ее. Бывает такое: немножко нарушена адаптация. Как это сказать проще: привыкает ребенок. Есть и такие, которые вообще не хотят жить
Что вы такое говорите? Как это не хотят? со слезами в голосе спрашивала она у медсестры.
А вот так: совершенно отсутствует адаптация. Те, которые орут, когда время кормления подходит самые нормальные, с ними никаких проблем.
После этих слов медсестра взяла меня на руки и положила на тележку, а рядом со мной в ряд еще несколько упругих кулечков-конвертиков, уже притихших и успокоившихся. Она покатила тележку по коридору. А моя мама, отвернувшись к стене, тихонько заплакала, ей стало обидно, что у всех дети, как дети, а у нее странный какой-то ребенок: принесут на кормление, а она смотрит в глаза, будто сказать что-то хочет, но не может, и глазищи такие глубокие Ночью Лене все время казалось, что ее малютка плачет от голода. Она прислушивалась к голосам, пытаясь понять, есть ли в этом хоре голос дочки, но вдруг вспоминала, что только однажды слышала крик своей девочки в первый момент ее появления на свет, и больше никогда. Но она верила тому, что говорил врач, и ждала, что эти «временные трудности» скоро пройдут. И в надежде на то, что ребенок все-таки возьмет грудь, она старательно сцеживала молоко, чтобы «не перегорело», как советовали ей женщины в палате, рожавшие уже по второму разу.
Но через несколько дней я, наконец-то, поняла, чего от меня ждали, или, как говорил доктор, адаптировалась, и с удовольствием начала посасывать молочко, распробовав его на вкус. Никаких необычных проблем больше не наблюдалось и после того, как меня привезли домой. Я не заходилась в истерическом крике, подобно некоторым младенцам, не путала день с ночью, и не плакала при виде чужого человека. Удивляло скорее мое молчание. Одно дело, когда я спала, но даже в бодрствующем состоянии, если была сухой и сытой, я совершенно спокойно вела себя, не требуя постоянного внимания или того, чтобы меня носили все время на руках. Елена с мужем даже шутили по этому поводу. «Ну, что она спит? спрашивала Лена». «Нет, не спит думает, отвечал он, улыбаясь». Впечатление, действительно, складывалась такое, что ребенок о чем-то сосредоточенно думает. И это на самом деле было так: у меня оказалась масса свободного времени, чтобы как-то сродниться с этим незнакомым миром, в первое время представляющимся мне перевернутым с ног на голову, что довольно сильно искажало реальность и требовало некоторой сноровки в определении форм, чтобы разобраться каким всё являлось на самом деле. Но как только я научилась видеть так, скоро пришлось привыкать к другим изменениям, переучиваться, потому что мир почему-то перевернулся, и всё стало на свои места. Но обратный процесс произошел намного легче для меня, по крайней мере, я не помню даже в какой день это случилось. Правда, родителей я стала узнавать гораздо раньше, и для этого мне было не важно стоят они на голове или на ногах: я просто их чувствовала и всё. Я слышала их голоса и каким-то образом понимала смысл сказанного, еще не зная значения слов, и, по-моему, это их очень умиляло и приводило в полный восторг, который мне нравилось в них поддерживать просто потому, что было приятно видеть, как они улыбались: тогда от них бежали теплые, веселые, светлые лучики и щекотали меня, отчего я тоже улыбалась им своим большим беззубым ртом. Потом, когда перед моим носом стали вешать игрушки, я трогала их маленькими пальчиками с такой осторожностью, и с таким интересом рассматривала каждую игрушку, и это опять почему-то удивляло моих родителей. «Что она так их щупает внимательно? Может, она слепая? волновалась мама». Но со зрением у меня было всё в порядке. И вообще, никаких отклонений в развитии ребенка врачи не находили. Я довольно рано начала говорить: вначале, как все дети на своем тарабарском языке, который способны понять только родители, восхищаясь любым членораздельным звукам, и с гордостью объявляя, что их ребенок «говорит», и значит он такой умный и сообразительный, каких свет не видел еще. Позже я стала задавать, как и все дети, много вопросов, порой сама же на них отвечая, так что было не совсем понятно вопрос ли это был. Скорее всего, мне просто хотелось узнать, как на это могут ответить взрослые. «А если всё будет кружиться, что тогда будет? Кружительная материя? Я одна кружительная материя» говорила я в 4 года, заключая при этом, что душа это то, что любит, а жизнь это когда я думаю. В 3 года мне казалось, что окошки дрожат светом, а птички гуляют по небу. Совершенно простые и, так называемые, вечные вопросы не разделялись мной по степени сложности, потому что это уже с возрастом человек начинает подразделять все на категории. «Я ночной конь. Почему же мы не ходим гулять ночью? Ведь я же ночной конь», спрашивала я у мамы, вызывая всего лишь улыбку, потому что она не знала, что на это ответить. Гладила меня по голове и целовала в носик, а я упрямо повторяла: «Мама, я уже взрослая. Разве ты не знаешь, что я ужасно взрослая?» Тогда я еще не могла объяснить ей, что настоящий возраст определяется несколько иначе, чем думают люди. Вселенная похожа на вытянутое яйцо, и жизнь цыпленка, как и жизнь человека, начинается с яйца, ведь яйцеклетка это и есть самое маленькое яйцо, а эта клетка была рождена в моей маме в то время, когда она была еще эмбрионом. Поэтому именно то другое событие нужно считать первым моментом начала моей жизни, а оно случилось еще до маминого рождения. Легко посчитать: если ей было 30 лет, когда она родила меня, то в мое 18-летие на самом деле мне будет примерно 48 лет. В Космосе всегда так, как в известной и любимой мной книге «Алиса в стране чудес», в которой писатель (впрочем, он, Чарльз Лютвидж Доджсон, диакон и британский математик, посвятивший большую часть своей жизни логике, а уже потом писатель, объяснивший в образах в мифе в сказке свою теорию устройства мира, в котором улыбка кварка, этого крошечного создания с энергией, как улыбка чеширского кота, постепенно исчезает). Ох уж эти мне большие взрывы, черные дыры и кроличьи норы в пространстве-времени