С дедом общение не заладилось с первой минуты. На протянутую в приветствии руку деда Виктор даже внимания не обратил. На любой вопрос отвечал односложно «да», «нет». О себе говорить ничего не хотел, да и у деда ничего не спрашивал. Просто взял свой телефон и пошел фотографировать двор, огород. Я знала, что всё это он позже выложит в свои соцсети, и мне было стыдно за то, как видел наш родной дом мой любимый человек. Явно всё его в деревне смешило и вызывало брезгливость.
Были мы в гостях всего один день. Дед как раз построил новую баньку, протопил её для дорогих гостей. Я с радостью побежала в баню соскучилась в городе по живому пару. А Виктор остался в доме. Не захотел идти париться.
Когда я вернулась, разомлевшая от банного жара, то застала неприятную картину. Виктор стоял у порога, уже надевая свои ботинки, а дед ему вдогонку кричал: «Давай, катись, шалопутный! Чтобы духу твоего в моём доме не было!» Мама сидела на кровати в горнице и рыдала, прижимая платок к лицу, чтобы не было слышно голоса. Я ничего не могла понять, что случилось. Виктор уже выбежал во двор, завел машину, а я почти голышом, в одном махровом полотенце, побежала за ним.
Оставайся в своей грязной деревне! Тебе здесь самое место!
И с пробуксовкой ринулся по улице к старому мосту.
Я вернулась в дом, мать уже успокоилась, но у деда желваки ходили от злости.
Ой, Светка, кого ты себе нашла! Он же тебя за человека-то не считает. Не уважает ни тебя, ни нас. Мы для него грязь деревенская, дикари необразованные. И где ты его такого нашла?!
О чем тут разговаривали Виктор с дедом, мне было неизвестно, но я примерно догадывалась. Всю дорогу до Малого Острова я слушала лекцию, что деревни это отстойник для быдла, для несостоявшихся в этой жизни людей с низкой самооценкой или для стариков, доживающих свой век.
Меня в пример приводил, что вот мол, ты хоть и из деревни, но в люди выбилась, выучилась на дизайнера, вырвалась из дыры. А кто ничего из себя не представляет тот и живет в деревне, ходит по колено в навозе. Я не хотела портить себе настроение, думала, вот приедет любимый в мою родную деревню, увидит, как у нас красиво, познакомится с родными, и поймёт, что был не прав.
Оказалось, что пока меня не было, мать снова пригласила зятя к столу. Где это видано, чтобы гость и не поел нормально. На что Виктор заявил, что есть вечером не будет, да и ей не советует лишний вес налицо. Мать пошутила, что ей её вес не мешает, а хорошего человека должно быть много. На что Виктор парировал «И Светка тоже считает, что жирной быть нормально. Теперь понятно, в кого!»
Дед заступился на сноху и внучку, а там слово за слово и услышал о себе и о деревенской жизни много интересного.
Когда я всё это услышала, мне стало так горько на душе. Ведь я любила Виктора, и не хотела с ним расставаться. Но и с родными не хотелось портить отношения. Я-то выдержу, а им обидно.
Виктор с первых дней подтрунивал, что я деревенская, и мне было немного неловко и стыдно из-за этого. Постоянно подчеркивал какие-то мои деревенские особенности, черты характера, привычки. Но я как-то привыкла, старалась не замечать сарказма в его словах. А тут он задел моих родных.
Дед мне в тот день заявил, что такого мужа рядом со мной не хочет видеть. Своего благословения на свадьбу не даст. Если я совсем рехнусь и выйду за этого сноба замуж, то видеться со мной больше не желает. Мол, выросла, а ума не нажила, а ему за меня стыдно.
Тут уж я сама поднялась: «Нечего мне указывать, кого любить да за кого замуж идти. Прав Виктор в деревне жизни нет, только и доживают здесь одни неудачники. А я женщина современная, в жизни состоявшаяся, проживу спокойно и без ваших предрассудков. Не нужно мне ваше благословение, не в царской России живем».
В тот вечер в доме деда больше никто не разговаривал. Я наутро уехала в районный центр, а там и к себе в город. Это была наша последняя встреча с дедом. Он мне не писал, а я сама не шла навстречу. Мать пыталась нас помирить, да видно, нашла коса на камень.
Вот поэтому мне и хотелось сходить на могилку к деду, покаяться, и в то же время совестно. Обидела я его, а он прав был.
Деревенское кладбище
Хоть деревенька Малый Остров и небольшая, но и у неё свой погост имеется. Расположен он в берёзовом лесочке неподалёку от деревни, как бы на отшибе. Между берёзками то тут, то там стояли железные кресты и жестяные треугольные со звёздочками обелиски солдат Великой Отечественной. Где-то здесь должна быть могилка деда Николая.
Я снова была рада, что никого по дороге в деревне не встретила. Не то сейчас настроение, чтобы общаться с деревенскими. Может потом сама захочу встретить земляков, но пока есть дела поважнее.
Всегда удивлялась атмосфере на деревенских кладбищах. В какое бы время года сюда не приди здесь тишина и умиротворение. Ветер не дует, дождь, если и идет, то тоже как-то тихо и спокойно. Бесшумно летают бабочки, шепотом шелестит листва берёз. Здесь даже птицы поют благочинно, без задора. Ну, или мне так кажется. Ведь место обязывает. Последний приют.
Могилу деда я нашла почти сразу. Не пришлось плутать по заросшим тропинкам. По памяти шла я к могилке бабушки Елены мамы моего отца. Тут и папа мой лежит. Как и следовало ожидать, деда похоронили рядом с ними. Долго он ждал встречи с любимой женой. Надеюсь, они ТАМ встретились и снова вместе.
Теперь нужно рассказать, почему я не приехала на похороны к деду. Не только из-за нашей ссоры, но и потому, что именно в то время, когда дед умер, я с Виктором отдыхала в Турции. Это была последняя моя попытка удержать рядом с собой любимого мужчину. Отпуск наш вспоминаю с содроганием, после той поездки мы окончательно расстались.
После расставания я заболела. Сначала просто всё тело ломало от температуры, а потом началось кровотечение. Оказалось, что я была беременна и от стресса случился выкидыш.
От всех этих переживаний я впала в глубокую депрессию, в больнице почти месяц пролежала. А вернувшись домой нашла запоздавшее письмо от бабы Мани, знакомой нашей из Малого Острова, о том, что дед умер.
В письме было сказано, что дед не болел, а просто с вечера всех предупредил о том, что пора ему к любимой жене. А наутро к другу Михею не вышел. Тот его и нашел дома в парадном костюме, с фотографией бабы Лены в руках. Лежал он на кровати с видом умиротворенным, видно, что со спокойной душой отошел в мир иной. Похоронили его на третий день, кроме меня некого было звать на похороны, а до меня не добраться было.
По хорошему, мне бы стоило сразу ехать в родную деревню, хоть на могилке у деда постоять. Но я была тогда в душевом раздрае от расставания с Виктором, от горя, что умерла мать, от потери ребенка, а тут еще и дед. И тогда я решила, что приеду к нему, как только отпуск очередной будет. Все равно уже поздно деда мой визит не воскресит. Я себя успокаивала, что мне легче не станет, а ему уже ничего и не надо. Но на душе было неспокойно. И вот только сейчас, спустя три года, смогла я себя заставить повидаться с близким человеком.
Пока я шла по кладбищенским дорожкам, то чувствовала, как натягивалась какая-то душевная струна. То ли от тяжелых воспоминаний, то ли от самой атмосферы деревенского погоста, но внутри у меня всё дрожало, готовое лопнуть в любой момент. И только я увидела знакомое лицо, глядящее на меня с деревянного креста, тут же колени у меня подкосились, и я упала с протяжным стоном на траву перед могилой деда.
Слёзы градом потекли из глаз, я, как маленькая, заревела белугой. Не от горя, а от невыплаканных слёз, невысказанных слов я рыдала. И с каждой минутой мне становилось легче, будто незримая рука гладила меня по спине и растрепанной голове. Я ревела о своем несостоявшемся женском счастье, о боли разбитого сердца. Я жаловалась деду, что не стала матерью, хоть и мечтала о том всю жизнь. Я рыдала о том, что нет мне места в том большом шумном городе. Видно, как родилась я деревенской, так и век доживать мне придется в деревне. Не понимает меня город, и я его не понимаю. Чужие, враждебные мы друг другу
Не знаю, сколько я так просидела у могилы деда, но солнце уже поднялось высоко. Время было не важно. Ведь мне не только на душе стало легко, но и тело как будто стало легче. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая рассказала свои переживания любимому дедушке. Как в детстве он дул на мою разбитую коленку, так и сейчас на душу мою израненную подул, и мне стало хорошо и легко. Теперь я знала, что дедушка не сердится на меня, что он всегда незримо был со мной рядом.
И теперь я начала понимать, чего мне так не хватало в моей жизни. Я решила, что не просто пару недель поживу в родном доме, а всё лето, чтобы наполнить себя красотой и спокойствием деревни. А осенью, Бог даст, и новую жизнь начну!
Деревенские бабульки
Весна в деревне всегда разная. Бывает, что затянется до мая грязь, кое-где еще нерастаявшие сугробы в оврагах лежат, пойдут дожди, размывая и без того сопливую дорогу. А бывает, что на Благовещение уже трава зеленеет и можно в лёгкой одежде ходить.
Такая весна в этом году приключилась. Как сошел снег в конце марта, в апреле солнышко землю прогрело, так и радует тёплыми деньками. В городе от жары сразу пыль поднимается, а в деревне благодать всё расцветает, поёт и живёт!
Я, как на крыльях, летела по знакомой с детства улочке. После кладбища мир вокруг показался мне шумным и весёлым. А может я сама на мир по-новому смотреть стала. Сама удивлялась, как это я утром не заметила, что ласточки прилетели. Это же верная примета лето почти началось!
Душа моя пела и вот сейчас я была готова с кем-нибудь пообщаться. Как назло, никого на улице не видно было. Знала я, что на Малом Острове совсем жителей не осталось, но кто-то же жил здесь. Не один же дед Михей.
Вот к соседу я и заверну, прежде чем домой возвращаться. Узнаю, кто вообще в деревне живет, какие порядки нынче. Расскажу ему, что решила на всё лето остаться.
Во дворе соседского дома меня ждал сюрприз. Дед Михей не один куковал, а в компании двух бабулек весело смеялся.
Одна была похожа на мою маму крупная полная женщина лет шестидесяти пяти. Она была одета в ситцевый халат, поверх которого накинула вязанный свитер. Её круглое лицо светилось добротой и домашним уютом.
Вторая бабушка была полная противоположность первой. Невысокая, очень худая, в трикотажных штанишках и болоневой курточке. Она была старше, ближе к восьмидесяти. Лицо тоже улыбчивое, но черты его были резкие, мужские. Что её совсем не портило. Чувствовался в ней железный стержень.
Я узнала их это же баба Маня и тётя Шура. Всё детство я у них пропадала с подружками. Тогда у них ещё мужья были, детей и внуков полный дом. И лишнюю девчонку никто и не замечал всех накормят, всех приветят. Баба Маня (которая худая) в молодости работала на тракторе, что нередко было для тех времён. Оттого и жесткость в ней была мужская, и внутренний стержень. Попробуй-ка работать с мужиками, да чтобы еще в передовиках.
А тётя Шура работала до пенсии няней в детском саду. Был когда-то и в Малом Острове свой садик, пока деревня жила, пока ребятишек было много. Меня тоже нянчила тётя Шура, я помню, как её любили все в садике.
И вот я снова вижу своих любимых бабушек. Кажется, они совсем не изменились, может стали чуть ниже, старее. Но старость им была к лицу.
При моём появлении весёлая троица резко замолчала, замерла, и тут же двинулась ко мне. А я и сама уже кинулась их обнимать, не стала дожидаться, чтобы смутили меня, как дед Михей вчера.
После крепких объятий и первых приветствий потащили меня во двор, да усадили за стол. Ну, куда ж без этого?! Я так поняла, что меня при любом удобном случае кормить будут, как в детстве. У деда Михея тоже летняя кухня с уличным столом имелась, тут и разместились. Хоть я и позавтракала, но не отказалась от угощения.
А угощали меня на этот раз домашним творожком и омлетом. Вы бы видели этот омлет! Уж точно не на газовой плите жареный, а в печи. Толстый, ноздреватый как сыр, с румяной корочкой и ярко желтого цвета. Сразу понятно, что яйца от домашних курочек, которые на вольном выгуле пасутся. Видела я этих курочек вчера, когда по улице шла.
Оказалось, что в Малом Острове на самом деле жителей почти не осталось, только эта троица. Но летом деревня оживает приезжают дети, внуки, во многие дома заселяются дачники. Как раз со дня на день ждут наплыва летних жителей. И то хорошо, всё какая-то жизнь. Не совсем зачах Малый Остров.
А еще я узнала, что в деревне существует настоящий колхоз! Не такой, как при советской власти, а такой коммунизм, когда от каждого по способностям, каждому по потребностям. Именно такой мечтали построить наши родители.
Звучит фантастически, а на самом деле трое стариков давно уже живут сообща, каждый делает, что у него лучше всего получается и помогает другому чем может. Дед Михей на правах (и обязанностях) единственного мужчины помогает бабам по хозяйству, где что приколотить, подремонтировать. На нём сенокос, пахота и дрова. Из огорода у него только картошка, а остальные овощи ему подруги дают. А он им рыбки взамен.
Баба Маня держит двух молочных коз и курей. Хорошо у неё получается с животными ладить. Она снабжает всех молочными продуктами и яйцами. Огород почти не сажает, говорит, не может уследить за хитрыми козами, те всё норовят на грядки заглянуть.
А самый урожайный и богатый сад-огород у тёти Шуры. Про таких говорят «лёгкая рука». Что ни воткнёт всё хорошо растёт. И сажает вроде немного, но урожай такой, что на троих хватает, и даже дети по осени заготовки в город увозят. У бабы Шуры и сад плодовый имеется с яблонями, вишней и другой вкусной красотой.
Слушала я рассказки островитян (так сами себя жители Малого Острова называю) и радовалась за них. На первый взгляд может показаться тоскливой жизнь на старость лет в глухой деревне в одиночестве. Но я видела перед собой счастливых, самодостаточных людей, любящих жизнь и свою малую Родину. Они не были одиноки, потому что у них была крепкая дружба и взаимовыручка. Такие забытые слова и в 21 веке. И какое счастье, что где-то еще в ходу эти понятия!
Я любовалась деревенскими стариками, такими с детства родными и близкими, и в голове крутилась песня «Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас поцелую. Молодые мои старки, мы еще, мы еще повоюем!»
Глаза боятся, а руки делают!
До чего ж на душе тепло стало от встречи с бабульками деревенскими! Столько радости мне принесло общение с ними. И больше всего радость, что, не смотря на заброшенность родной деревни, старики эти как сердце качают ещё жизненную энергию в Малом Острове.
Вот ведь затейники коммунизм они построили! И вроде ничего сложного, о том и мечтали в Советском Союзе «Каждому по потребностям, от каждого по возможностям»! Но самое главное в советском правительстве не учли коммунизм из-под палки не построишь. Для него нужно, в первую очередь, поддерживать у людей дружеские отношения, душевные. А тогда в душу не верили, и вместо душевного общения было товарищеское. Вместо слово «хочу», было слово «надо».
С такими мыслями я вернулась к родному дому. Да, здесь бы коммуна помощников-тимуровцев пригодилась! Порядок во дворе навести нужно, а подступиться страшно.
Но, как гласит народная мудрость, «глаза боятся, а руки делают»! И вот тут тоже слово «надо» не поможет. Только «хочу»! Я действительно хотела взяться за эту грязную работу, знала, что тяжело будет, и уйдет на это много времени. Но я хотела увидеть родной двор таким, каким помню его с детства просторным, выметенным под метёлку, с ровными кирпичными дорожками и цветущей сиренью в палисаднике.
Пока была только сирень, и то задавленная засохшим вьюном и мышиным горошком, а под кроной трёхлетний слой опавшей листвы. Дед всегда каждую осень и весну наводил порядок в палисаднике, убирал мусор, рыхлил почву. Каждую весну здесь расцветали мускари и тюльпаны, а летом цвели оранжевые лилии и розовые пионы наследство бабушки и мамы.