Эти обстоятельства обусловили появление общих представлений о ценности жизни каждого члена рода исходя из его ролевой значимости. Вероятнее всего, это стало причиной появления первичных морально-нравственных представлений [42]. Ввиду дифференциации личной ценности членов родового сообщества их утрата воспринималась по-разному. Неполноценные физически или умственно рассматривались как обуза, и ценность их жизни в глазах других членов сообщества была минимальной. При исследовании социального устройства диких сообществ в XIX веке был сделан вывод о том, что ценность жизни женщины и ребенка во многом уступает ценности жизни мужчины. Весьма яркую картину представлений о ценности жизни различных социальных групп в современном ему мире показал русский писатель Павел Засодимский в своем труде «Наследие веков. Первобытинстинкты и их влияние на ход цивилизации»18. Борьба за ареалы обитания родов, скорее всего, стала причиной избирательного отношения к ценности жизни членов другого рода. Сообщество идентифицировало свой род как ценность, тогда как другие сообщества рассматривались по степени создаваемой ими конкурентной угрозы данному роду. По-видимому, тогда же возникла дифференциация между ценностью жизни женщин и мужчин различных родов, поскольку женщины не представляли внешней угрозы и были средством для расширения возможностей воспроизводства рода с одной стороны, а иногда и более легкодоступной пищей с другой. В результате морально-нравственные представления древних были дополнены системой исключений, касающихся деления людей на своих и чужих. Следует отметить, что современные морально-нравственные представления весьма мало отличаются от примитивных представлений древних людей. Они лишь дополнены последующим опытом человеческого общества, который был однонаправлен в сторону снижения ценности абстрактной человеческой жизни по мере роста численности людей.
С появлением государственности произошло усовершенствование общественных способов дифференциации ценности жизни. Признавалась ценность жизни народа внутри каждого государства, и малоценной представлялась жизнь народов других государств. Внутри государства появилась сословная дифференциация [43] ценности жизни, признаваемая всем сообществом. Личная ценность жизни человека исходя из общественной морали определялась его сословной (кастовой) принадлежностью и местом во властной вертикали.
Становление рыночных отношений явилось переломным моментом в определении критериев ценности человеческой жизни. Общественная полезность человека стала определяться его местом в экономической жизни общества. Углубление классовых противоречий привело к тому, что для буржуазии общественная ценность человека ассоциировалось с размером его богатства, а для человека труда с его профессионализмом. Стоимость человека как товара (характерная для рабского и феодального периодов) превратилась в стоимость [44] человека как носителя труда (включая творческие формы труда). Сохранение жизни членов стало заботой всего общества, поскольку все они являлись элементами единого экономического процесса, в результатах которого они были равно заинтересованы. Именно в этот период появляются системные общественные институты [45], направленные на повышение качества жизни членов сообщества: образование, здравоохранение, социальное обеспечение и др.
Вместе с тем национальная и сословная (классовая) дифференциация в отношении к ценности жизни человека продолжает углубляться. Особенно остро это проявляется в периоды революций, колониальных завоеваний и мировых войн.
Социалистическое мировоззрение, глубоко гуманистическое в теории, в процессе его практической реализации в XVIII XX веках показало жесточайшие примеры античеловечности.
Современное общество, в большинстве своем приверженное либеральным идеям, к сожалению, демонстрирует все то же дифференцированное отношение к человеческой жизни.
Какие же могучие механизмы питают в человеческом обществе приверженность к осознаваемому им как тупиковому пути развития общественных отношений, основанных на антигуманном отношении к человеческой жизни?
Вера едва ли не главный инструмент воздействия на отношение к жизни. Диалектика веры в утверждении вечности духовной жизни (вечного существования души и после биологической смерти человека) и противопоставлении и внутреннем единстве жизни земной и небесной. Большинство религий выстраивает позитивную картину мироустройства, основанную на восприятии земной жизни как этапа «воспитания души», ее подготовки к загробной жизни. Чем нравственнее жизнь земная, тем вероятнее благостное существование души после смерти. Отдельные религиозные течения и взгляды, не встраиваемые в систему мировых религий, оценивают жизнь человека негативно. Они либо выводят жизнь человека за пределы религиозного мировоззрения (как ранние формы религий), либо рассматривают жизнь как ненужный этап перед переходом к вечной жизни.
Атеизм [46] абсолютизирует ценность жизни, ибо считает биологическую жизнь человека единственной ее формой. Определить степень ценности жизни для людей по степени приверженности их к вере или безверию, скорее всего, невозможно. Вместе с тем перспективы человеческого бытия неразрывно связаны с самоопределением в отношении к вечности загробной жизни и к ее биологической продолжительности.
Осознание человеком (и обществом) абсолютной истинности постулатов веры неизбежно трансформирует взгляд на земное существование до полного его отрицания. Вся человеческая история подвешена на тонком волоске сомнения, утверждающего, что, может быть, нет другой вечной жизни, а есть только та, которую ты проживаешь здесь и сейчас. Получи мы всеобщее и абсолютное свидетельство вечной загробной жизни и неизвестно, как изменится наша земная жизнь. Пока сомнение живет внутри каждого разума, неизбывно его стремление к вечной жизни на земле или хотя бы к такому ее продлению, которое заставит пресытиться жизнью и возжелать ее окончания.
Поиск бессмертия [47] или долголетия одно из основных направлений научной мысли. Достижение активного долголетия одна из главных задач современной науки, которая при благоприятном стечении обстоятельств, скорее всего, будет решена в ближайшем будущем. Способы ее решения различны, и человечество уже движется в этом направлении несколькими равнонаправленными путями. Долголетие связывают в первую очередь с воздействием на генетически наследуемые процессы старения, связанные с прекращением при достижении некоторого возраста репродукции клеток человека. Долгоживущие биологические объекты, например некоторые растения и даже животные, сохраняют воспроизводство клеток в течение сотен и даже тысяч лет. Возможно, что направленное изменение генома [48] человека приведет к увеличению срока его жизни. Вторым возможным вариантом решения проблемы долголетия является замена изношенных органов и тканей тела их биологическими или техническими аналогами [49]. Получение искусственных фрагментов тел позволяет хирургическим путем омолаживать организм либо замещать его элементы сложными агрегатами. По-видимому, возможны и другие способы решения проблемы долголетия человека.
Как может повлиять растущая продолжительность жизни на отношение к ней как к абсолютной ценности предмет нашего отдельного изучения.
Литературные поиски смысла жизни не раз побуждали авторов искушать своих героев достижением вечной жизни или вечной молодости. Решая моральные проблемы человеческого бытия, мыслители обращались к светлым и темным сторонам личности человека и убеждали, что достижение вечной жизни не всегда способствует моральному возвышению личности.
Мы склонны поверить в то, что они были правы, и в то, что рост продолжительности жизни, скорее всего, будет способствовать возвышению эгоизма. Радикальное увеличение продолжительности жизни не может не сказаться на репродуктивном поведении человека. Вероятно, что включатся социальные или популяционные механизмы, ограничивающие число рождений. Значительное число брачных союзов будут бездетными. Институт брака также будет претерпевать изменения. Сохранение брачных отношений в течение больших временных периодов менее вероятно, чем возвышение института неформальных половых связей, не обремененных деторождением и воспитанием новых поколений. Вместе с тем человек будет больше заботиться о собственной безопасности, поскольку личная ценность более продолжительной жизни потребует исключения рисков случайной преждевременной гибели. При данных обстоятельствах человек, скорее всего, откажется от таких личностных проявлений, как самопожертвование, экстремальное поведение, авантюризм. Индивидуализм [50] достигнет максимума. Мотивация поведения будет обусловлена интересами сохранения жизни. «Вечноживущие» будут постоянно находиться под страхом случайной смерти.
Рисунок 6. Вечноживущий человек «по представлению» нейросети
При регулируемом долголетии время жизни является способом метризации ее ценности. Это может означать, что человек будет приобретать дополнительные сроки жизни и принудительно лишаться их при попрании общественных интересов. При негативном стечении обстоятельств не исключено, что продление жизни приобретет форму специфической и наиболее востребованной услуги наряду с медицинскими услугами.
Сама возможность радикального увеличения продолжительности жизни не может не сказаться на отношении личности к вере. Отодвинутая в перспективу неизбежность смерти разрушит главный постулат веры о вечности исключительно загробной жизни. Скорее всего, религиозные институты при этом ослабеют, а вместе с верой подвергнутся сомнению и некоторые морально-нравственные религиозные догматы (отчасти мы наблюдаем это в нашей современной жизни). Новая нравственная основа общества, скорее всего, будет связана не с религиозной антитезой добра и зла, а с абсолютной ценностью земной жизни человека. Как это может сказаться на общественных отношениях, рассмотрим позднее.
Признание добра и зла как реально существующих первооснов бытия в религиозных верованиях порождено неосознанным диалектическим отношением древнего человека к оценке событий и явлений с точки зрения удовлетворения его внутренних желаний. Все, что противостоит человеку в его биологической и духовной жизни, является злом, включая и действия других людей. Все, что способствует в достижении поставленных целей и реализации желаний, является добром. В религии зло и добро было персонифицировано. Так появились их образные носители. Вместе с тем человек в оценке тех или иных событий часто не приходил к однозначному их позиционированию (добро это или зло), кроме того, и оценка разными людьми одних и тех же событий была различна: одни считали их проявлением добра, другие зла. Философия этого процесса, с одной стороны, требовала универсализации подходов в системе оценок и выработки общих для большого числа людей взглядов на часто повторяющиеся события, с другой стороны, она указывала на слабость таких оценок, поскольку они не разделялись всеми членами общества.
Общественная мораль была выстрадана человечеством. Ее стержнем является утверждение о величайшем зле убийстве, отнятии земной жизни. Но одновременно это представление порождает и общественное или личностное воздаяние за зло. Это ответно равное зло, которое признается справедливым, или талион [51].
В личностном плане человек рассматривает свою жизнь через призму возраста. Естественное течение жизни, как правило, разделено на возрастные фазы: детство, юность, молодость, зрелость и старость. Представление о ценности жизни в каждом возрасте свое. Ребенок, если он не болен, не осознает конечность жизни, поскольку впереди у него «неопределенно долгая жизнь». В юном и молодом возрасте человек задумывается о тщетности бытия, осознавая, что прекрасная и беззаботная жизнь когда-то непременно закончится. В этом возрасте на его отношении к ценности жизни сказывается отношение к вере и принадлежность к религиозным институтам, качество и образ жизни, психические свойства личности [52]. Для зрелого возраста характерно осознание неизбежности конца и стремление получить от жизни все, что возможно (для деятельных личностей), либо вялое существование (для пессимистов). Старость это медленное отключение человека от жизни. В глубокой старости человек, как правило, физически становится настолько изношенным, что биологическая смерть воспринимается им как естественное прекращение бремени жизни.
Любое отклонение от естественной программы жизни приводит к отклонениям в ее оценке. Например, задержка зрелого возраста и старости (активная старость) порождает для старого по возрасту человека проблемы расставания с жизнью (ценность жизни повышается). Для человека, страдающего хроническими болезнями, утратившего части своего тела в молодом или зрелом возрасте, ценность жизни снижается раньше.
Образ и качество жизни индивидуума определяют ее течение. При этом существует глубокая диалектическая связь между тем, как человек стремится жить, и тем, какие условия для жизни формирует среда его обитания. Наибольшее количество людей живет по инерции. Это пограничное состояние между активной жизненной позицией и асоциальным поведением. И три этих состояния характеризуют психосоциальную типологию человека. Инерционисты, как правило, наемные работники, осуществляющие любую доступную им деятельность, образующие семьи (реже одинокие), не поддерживающие общественные изменения (но и не сопротивляющиеся им). Иногда это малообразованные люди, не имеющие творческих интересов. Их отношение к жизни не выходит за рамки установленных стереотипов поведения. Они жизнерадостны и испытывают удовольствие от каждого дарованного им дня. Их жизненное кредо может быть выражено словами: «Живому все хорошо».
Люди с активной жизненной позицией (назовем их активистами) характеризуются постоянным желанием переустроить и улучшить свою жизнь, а часто и жизнь других людей на основании собственных мировоззренческих взглядов. Это, как правило, люди, образующие семьи, участвующие в политической жизни общества, высокообразованные, входящие в состав различных элит. Часто это люди с творческим складом ума. Для них характерно критическое отношение к жизни вообще. В отдельных случаях они могут быть не удовлетворены жизнью, но в целом они скорее оптимисты, чем пессимисты. Собственная жизнь для активистов исходя из ее образа, вероятно, более ценна, чем для инерционистов, чего не скажешь об их отношении к жизни других людей активисты часто более эгоистичны.