С августа 1964 по конец декабря 1972 года шли бомбардировки и обстрелы с моря территории ДРВ, как правило усиливаясь, временами прекращаясь. Началось массовое вторжение американских регулярных частей в Южный Вьетнам. Вместе с американцами свои войска во Вьетнам послали Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия и Таиланд. Формально Филиппины, Тайвань, Япония, Бельгия не участвовали в войне, однако оказывали США различную помощь, направляли военных советников, различные грузы, разрешали заправку у себя военных самолетов США. Одновременно американцы бомбили территории Лаоса и Камбоджи, через которые по дорогам Тропы Хо Ши Мина шла помощь силам, сражавшимся против американцев и сайгонского режима.
Стратегический выбор Ханоя объединение Вьетнама любыми методами, вплоть до военных был именно выбором руководства ДРВ. Китай помогал Вьетнаму в строительстве дорог и мостов, других экономических объектов, поставками продовольствия и части вооружений. Для него главным было сохранение независимости Северного Вьетнама, недопущение его оккупации войсками США и их появления на китайской границе. Опасность наземной войны с Китаем, возможное вмешательство СССР в Вашингтоне учитывали, поэтому и ограничились бомбежками и обстрелами с кораблей 7-го флота.
Для СССР, который позиционировал себя как лидер «социалистического лагеря» и «прогрессивных сил мира», американские бомбежки социалистической страны были неприемлемыми. Поэтому советское руководство приняло решение оказать ДРВ разностороннюю военную и экономическую помощь, прежде всего усилить его противовоздушную оборону и истребительную авиацию.
В феврале 1965 года состоялся визит председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина в Ханой, где были подписаны соответствующие документы. Во время его визита США усилили бомбежки Северного Вьетнама якобы в ответ на успешные операции регулярных частей ДРВ на Юге. У Косыгина сложилось личное отрицательное отношение к президенту США Линдону Джонсону.
Из Ханоя Косыгин направился в Пекин, где провел переговоры с китайским руководством. Обе державы, несмотря на углубляющиеся противоречия, пока оставались союзниками. Была достигнута договоренность о переброске во Вьетнам по китайским железным дорогам военной техники, в первую очередь зенитно-ракетных комплексов.
Первоначально не предполагалось, что использовать это оружие на первом этапе придется советским военным, одновременно обучая вьетнамцев. В обстановке полной секретности немедленно начался отбор ракетчиков в советских частях ПВО. Офицеры и солдаты, которым предлагали поехать во Вьетнам, были добровольцами. Отказы были исключением. Чувство воинского долга и «интернациональной солидарности» среди офицеров и солдат преобладало. Так и появились во Вьетнаме бойцы льенсо все только в гражданской одежде и всегда без какого-либо личного оружия и даже документов. Объясняю читателям: льенсо «советский», а значит русский вьетнамское произношение французского LUnion Sovietique (льунион совьетик) Советский Союз. О них, в частности, и пойдет речь в этой книге.
Глава 1
От Ханоя к тропе Хо Ши Мина
Многие считали, что Северный и Южный Вьетнам разделяла условная линия, совпадающая с 17-й параллелью. Это не совсем так. Рубеж проходил по извилистой реке Бенхай. На несколько километров в обе стороны от нее лежала нейтральная, точнее, демилитаризованная зона. На севере к «ничейной» зоне примыкал округ Виньлинь.
Вскоре после начала корреспондентской работы в Ханое, в феврале 1967 года, я подал заявку в МИД ДРВ с просьбой разрешить поездку к 17-й параллели, в самые южные провинции страны, посетить округ Виньлинь.
Пожалуй, трудно назвать другой район в Северном Вьетнаме, который подвергался бы столь же яростным бомбежкам американской авиации и обстрелам из тяжелых орудий 7-го флота США. Я немало читал и слышал о Виньлине. И мне казалось, что, побывав там, можно лучше прочувствовать и понять тогдашние великие и трагические события во Вьетнаме.
«Сверхзадачей» поездки было познакомиться с началом Тропы Хо Ши Мина, то есть сети дорог, ведущих в Лаос и далее в Камбоджу. По ним на юг перебрасывались войска, оружие, бронетехника, боеприпасы, продовольствие. Сама Тропа была неким мистическим фантомом. Она существовала, о ней все знали, но она была табу в официальной пропаганде ДРВ и, соответственно, в советском информационном поле. Почему? Во Вьетнаме шла гражданская война. На помощь марионеточному сайгонскому режиму была переброшена чудовищная по силе армия США и их союзников около 700 тысяч человек, включая сухопутные войска непосредственно в Южном Вьетнаме, авиацию, несколько авианосных соединений флота. Против интервентов и сайгонской армии сражались силы Национального фронта освобождения и регулярные части из Северного Вьетнама. 17-я параллель находилась в самой узкой части Вьетнама (43 километра), она превратилась в зону боев, переброска через нее на Юг подкреплений и материалов была затруднена. Начиная с 1959 года по территории Лаоса и далее Камбоджи стали прокладывать дороги в обход американских баз у 17-й параллели. Все годы долгой войны ДРВ отрицала наличие своих войск за пределами территории Вьетнама, а значит, и существование Тропы Хо Ши Мина, а американцы отрицали свои бомбежки Лаоса и Камбоджи и присутствие там своих подразделений.
В начале июня нам сообщили: все в порядке, местные власти и военное командование Виньлиня согласны принять советских корреспондентов.
Можно ли добраться туда на автомашине? спросил я своего переводчика с вьетнамского языка на английский товарища Тьена, побывавшего в Виньлине год назад.
До Донгхоя наверняка. А дальше, несколько десятков километров, скорее всего пешком.
Когда днем я вышел на улицу под убийственное июньское солнце, такая перспектива меня несколько смутила. «Ну ладно, подумал я, где наша не пропадала. В конце концов для пеших прогулок есть ночи».
После долгих поисков и хлопот в нескольких транспортных конторах Ханоя удалось добыть два газика. Один из них, в легковом варианте на пятерых, предназначался для нас, двух советских журналистов (моим спутником был корреспондент «Известий» Михаил Ильинский), сопровождающего сотрудника отдела печати МИД ДРВ Чан Тьен Кана и переводчика. Второй газик предполагалось загрузить продуктами, бочками с бензином и другими необходимыми вещами. Неделя на сборы обязательная каска, два дорожных костюма, запасная пара обуви, термосы, фонарики, батарейки, фляжки, транзистор, фотоаппаратура, «вспышка», записные книжки, москитник. В отдельном ящичке индивидуальные пакеты, марля, вата, набор медикаментов: различные антибиотики, специальные капли для очистки глаз, мази против всевозможных кожных раздражений, средства против желудочных заболеваний, йод. С собой приходилось брать много провизии и три ящика с минеральной водой все на случай непредвиденных ночевок или, точнее, дневок.
Тьен не смог нас сопровождать в этой поездке у него разыгрался ревматизм, и нам подыскали другого переводчика, отличного знатока французского языка Нгуен Нгок Лыонга.
День отъезда. Телефонные звонки друзьям.
На посошок? В пять? Будем.
Два газика пока без зеленых ветвей или пальмовых листьев, но уже затянутые маскировочной сеткой; над ветровым стеклом козырек, чтобы не было ночью отблеска. Хором тянем песню на слова Константина Симонова «От Москвы до Бреста нет такого места». (Помнят ли ее сегодняшние молодые журналисты?) Шесть часов тридцать минут. Пора.
Ханой-Нгеан Куангбинь
С ярко горящими фарами (здесь не признают запретов на «дальний свет») едем по полутемным улицам Ханоя. Редкие трамваи, последние велорикши, тысячи горожан, все так же неутомимо и неспешно вращающих педали велосипедов, неяркие электрические лампочки, мерцающие у входа в магазины. Кимлиен несколько корпусов гостиницы; здесь сегодня волейбол наши специалисты против посольства. Каменные дома сменяются бамбуковыми, редкие скверы рисовыми полями, огородами, и вот уже развалины ханойского пригорода Вандьема, смутно различимые в темноте.
Дорога 1, пронизывающая Вьетнам с севера на юг. Железнодорожная и шоссейная ось страны. Фары вскоре пришлось погасить. При тусклом свете подфарников мы увидели первый город-призрак. Развалины и развалины. Это Фули. Поворот, перекресток. Здесь когда-то был центр города: кинотеатр, кафе, пагода. Сейчас здесь нет ничего. Впрочем, во Вьетнаме руины не остаются долго для всеобщего обозрения. Их затягивает тропическая растительность.
За эту поездку я не видел ни одного целого города.
Скоро мы свернули с приличного асфальтированного шоссе. Машины медленно шли по дамбе, где участки дороги без какого-либо специального покрытия затвердели, образовали ребристую поверхность с ямами и ухабами. Стоит немного прибавить скорости начинается «езда верхом». Изо всех сил цепляешься за ручку на спинке переднего сиденья, чтобы не швырнуло в сторону, не ударило сильно головой о верх, не вытряхнуло из машины на неожиданном ухабе. Надеваешь пробковый шлем. Удары становятся мягче. На следующий день на плечах и лбу все равно синяки, на голове шишки.
Изредка открываешь термос и прикладываешься к холодному лимонаду последний привет Ханоя.
Неожиданная пробка из десятков автомашин. Эх, если налетят американцы! Я посматриваю на автомашину, груженную снарядами, впереди нашего газика и тяжелый бензовоз сзади. Пробка понемногу рассасывается. Трогаемся дальше. Снова «езда верхом», и снова пробка. Понтонный мост громыхает под колесами, рядом рухнувшая одним концом в воду чугунная ферма старого моста. Десяток километров сравнительно приличной дороги. Из темноты появляется девушка-ополченка, по-русски повязанная платком, с измученным лицом, но улыбающаяся. Она сигналит фонариком, указывая, что надо остановиться. Перед будкой КПП красный флажок: движение по новому понтонному мосту открыто с той стороны. Урчат встречные машины. Падает красный флажок, мы трогаемся. Посреди моста, на одном из понтонов, почти под колесами проходящих грузовиков две девушки-ополченки, не обращая ни на кого внимания, уплетают рис из белых тряпочек, положенных в конические шляпы нон, и весело болтают. Вряд ли можно придумать более универсальный головной убор, чем эти шляпы, плетенные из пальмовых листьев с каркасом из тонких прутиков расщепленного бамбука. Они спасают от дождя и солнца. Ими можно зачерпнуть воду и напиться, в них можно положить тряпочку с рисом и перекусить. В жару их используют как веер. Девушки очень кокетливо завязывают ленточку от шляпы под подбородком.
Навстречу идут колонны автомашин, как правило пустых. Они побиты, с измятыми крыльями, покрыты слоем пыли, замаскированы ветками. Иногда нам приходится посторониться, и мимо катится техника ракеты, тяжелые орудия, зенитки, радары, кухни. Дороги Вьетнама живут только ночью, днем на них не увидишь автомашин.
Проезжаем мимо тихих деревень, где перед рассветом дороги наполняются легким топотом тысяч ног. Женщины и реже мужчины в конических шляпах с двумя корзинами на бамбуковом коромысле идут танцующим шагом. Как-то раз пришлось взять это коромысло на плечо, я удивился: в корзины клали килограммов по сорок-шестьдесят груза, а когда прошелся с ним, понял тайну танцующего шага коромысло пружинит и в такт ему пружинят ноги идущего.
Вот и старый знакомый мост Хамжонг. Я побывал здесь месяца два назад. Снова он показался мне живым, со стальными повязками бинтов, с рваными ранами размером от копеечной монеты до большого блюда. Одна из скал, клыков «Пасти дракона» (перевод слова Хамжонг), между которыми он повис, лопнула от мощного взрыва. Куски камня весом, наверное, по центнеру отброшены на полторы сотни метров. Опрокинутые тела паровозов, искореженные вагоны. Но по мосту по-прежнему идут машины. И это после двух с половиной лет бомбежки!
Въезжаем в Тханьхоа. У какого-то небольшого домика шофер остановил газик и выскочил.
Семья у меня тут, я на несколько минут.
Если жена, оставайтесь на ночь, мы сами доберемся до гостиницы.
Нет, жена в эвакуации, здесь одни старики.
Несколько минут в тихом-тихом, как будто совсем безлюдном городе. Я уже бывал здесь. Город стал одноэтажным. Больших каменных зданий почти не осталось. Видим рухнувшее от взрыва тяжелой бомбы крыло госпиталя с явно различимым знаком Красного Креста; расколотый надвое слон валяется перед входом в пагоду Двух Слонов.
Прибегает шофер, заводит машину. Едем уже не с подфарниками, а с фонариком, запрятанным под бампер. Он освещает дорогу метра на два. Сажусь рядом с водителем и пытаюсь с таким же вниманием вглядываться вперед, в кромешную тьму. Через несколько минут глаза начинают болеть. Вдруг рывок и машина останавливается в метре от зазевавшейся крестьянки с бамбуковым коромыслом и двумя корзинами огромных грейпфрутов. Как ее успел различить шофер, трудно представить.
Перед рассветом прибываем в так называемый «центр приемов», «гостиницу» под Тханьхоа. Несколько строений под соломенными крышами, сверху неотличимых от обычных крестьянских хижин, чистые постели, тазики с водой, мыло, чистые полотенца, по-европейски приготовленные обеды. Здесь работают те, кто раньше были официантами, поварами, администраторами гостиниц в городе Тханьхоа, сейчас разрушенных, и остались живы после бомбежек.
Отдыхать можно в сравнительной безопасности. В провинции Тханьхоа еще есть деревни, которые не подверглись бомбардировке. Тем не менее под каждой койкой сделан неглубокий окопчик, а во дворе видно несколько входов в бетонированное бомбоубежище.
Томительный, душный день. Заняться нечем. Несколько раз устраиваешь себе душ, обливаясь водой из бадейки, благо колодец рядом.
Вечером снова в путь. Переправа, с воронками, совсем свежими. Небольшой объезд. На некоторых пересечениях дорог установлены указатели, кое-какие даже с подсветкой, невидимой сверху.
Наш шофер, Тинь Мань Фунг, великолепен: энергичный, выносливый, спокойный, но с мгновенной реакцией. Он постоянно оглядывается назад, следит, чтобы не отстал второй газик. В полночь остановились перекусить на траве у дороги: консервы, колбаса, хлеб, чай, вода. Потом по какому-то наитию погасили фонарики, завернутые в зеленый лоскуток шелка осветительной ракеты. Через минуту над дорогой проскрежетал американский самолет. Первый за поездку. Снова тишина, прерываемая криком обезьян, громким стрекотом цикад, какими-то таинственными ночными звуками. Лягушки квакают низкими, утробными голосами. В полной темноте вспыхивают искорки светлячков над дорогой, над бесформенными кустами, где-то в отдалении. Из-за облака вышла луна и залила серебром невидимые ранее прямоугольники рисовых полей, покрытые водой. Фунг несколькими ударами тесака рубит крупные ветки и ловкими, натренированными движениями маскирует ими машину, затем вторую. Теперь сверху наши два газика кажутся движущимися кустами или холмиками.
День пока еще не настал, но он придет внезапно здесь почти не бывает сумерек. Участки хорошей дороги, ожидания на переправах, гонка за уходящей ночью. Сейчас рассветает. Через несколько минут ехать будет нельзя. Скорее