Прямо перед ними, из ниоткуда, возникла синяя сфера, красиво отражающая по всей поверхности теплые рефлексы тумана. Скиталец ухватился за рукоять своего меча и тихо окликнул Гелвина. Сфера, медленно вращаясь над головами, слегка приоткрылась, похожая на гигантский глаз незнакомого мира. И когда друзья осторожно попятились от нее, сфера помутнела и, перетекая разными формами, изменилась, неожиданно став похожей на женское лицо. Пробыв таковой совсем недолго, она изменилась вновь, приобретая сходство с женской фигурой и вдруг, растянувшись в тонкую нить, также внезапно исчезла.
Хватит уже с нас девок, каминов и окороков! Гелвин, ты можешь сейчас ни о чем не думать! скиталец был раздражен и сильно не в духе.
Это как так ни о чем? Не моя вина, что мне не в башни охота, а в корчму, к пиву и девкам!
Всем охота, скиталец постарался взять себя в руки и понимающе улыбнулся. Но пока мы здесь, стоит повременить со всякими желаниями. Не нравится мне, как этот мир на наши мысли реагирует!
Ну пока-то, не так уж и плохо, заметил бальтор, оправляя свою секиру, торчащую из котомки. Будто с нами в какую игру играют.
А может, мы еще просто о плохом не думали?
Тогда и не будем!
Таркель застонал и начал оседать на землю. Тотчас камни, плывущие по воздуху, застучали градом, кругом осыпаясь вниз. Словно чья-то невидимая рука придавила вдруг сверху, и каждый из них почувствовал огромную тяжесть на своих плечах.
Вот теперь еще и на карачках ползти придется, совсем как котам диким!
Скиталец удержал Таркеля, не давая ему опуститься на землю, и упрямо зашагал дальше.
Мысли и желания, влияющие на окружающую реальность. Как знать, насколько глубоко вторгся орден в законы мироздания?
Глубоко ковырнул, нечего сказать. Главное, чтобы выбраться из этой дыры вовремя! Гелвин не отставал и помогал писарю, придерживая его с другой стороны.
Туман понемногу редел или, быть может, снова менялся. Становилось жарче, и в воздухе витал соленый вкус моря но явно нездешнего периодически сменяясь ароматами леса и прочими, куда более экзотичными и не всегда разборчивыми. Дорога от причала, а точнее, ее древние остатки, вывела друзей к круговому подворью с парапетом разрушенного фонтана по центру и входным порталом, который не избежал гнета времени, как и все остальное. Изящные колонны по бокам, некогда обрамляющие портальную арку, надломленные и потрескавшиеся, лежали у входа. Сам вход зиял темнотой, в которой не угадывалось ничего, кроме первых шагов под обширными сводами нефа. Башня не подавляла размерами, но красота и величие архитекторов поразили друзей. В оттенках розового и лазури, которые опустились нежданно, но не отталкивали и не пугали, казалось, башня сияет чистым спектральным светом. Материал ее стен был знаком им ведь именно из этого редкого камня однажды был выложен шпиль Магистрата.
Красивые цвета все сгущались и прозрачной пеной оседали на камнях, на разрушенных скульптурах древних вождей и на лицах друзей. Вскоре они загустели настолько, что превратились в поток разноцветного дождя, который быстро затопил все подворье и залил путников буйством красок. Но никто из них не ощущал сырости, скорее наоборот: одежда под цветными разводами быстро просохла, и почти сразу начала заметно дымиться.
Таркель вскрикнул первым, насильно вырванный из своего забытья, и ухватился за покрасневшую руку. Бальтор, чертыхаясь, тушил первые искорки в своей бороде. А повсюду уже танцевали задорные огоньки, жаждавшие разрастись в неудержимое пламя. Скиталец ринулся вперед, увлекая остальных за собой. Круг фонтана уже ревел, охваченный огнем, цветные лужи в нем полыхали, как нутро обезумевшего дракона. Казалось, сами камни под ногами плавились от жара, словно воск. Вокруг вовсю бушевал огненный шторм
Все трое лежали на холодном полу, еще дымясь и сбивая с одежды самые цепкие огоньки.
Вот так вот, бальтор сокрушенно осматривал свою опаленную гордость бороду, за которой и не следил-то особо. Как пичуг в печке! Всех троих, на одном блюде, и до корочки прожарить намеревались!
Оглядев придворного и не найдя на нем ран, кроме незначительных ожогов и покраснений, старик остался доволен. К нему понемногу возвращалось его обычное настроение. Мрачный скиталец сидел, разглядывая почерневшую местами куртку, и избегал смотреть на своих друзей. Наконец он пробормотал:
Еще немного, и все было бы кончено. Похоже, я опять налажал, и вы двое чуть не погибли из-за моих прихотей!
Ты это брось, скиталец. Чего вдруг хныкать надумал? Я не стану говорить, что мол, предупреждал для этого поздновато с тех самых пор, как мы свернули с тропы на болотах, покачал головой бальтор, помогая Таркелю с несколькими глотками воды из фляги, которые никак не хотели литься в его пересохшие губы. Мы теперь здесь, а судя по тому ласковому огоньку, который порог гложет, здесь нам и предстоит пока оставаться. Ты, как я помню, намеревался тайные знания отыскать, что-то такое запретное. Давай тогда подниматься, тайны опоздавших не любят!
В голосе старика сквозила издевка, но в словах не было злобы. Скиталец первым поднялся на ноги и протянул руку бальтору:
Очень похоже, что здешние тайны никого не любят.
Ну, нас они точно полюбят! Мы ведь очень настырны и от природы неотразимы!
Раздались смешки, и Таркель, с усилием приподняв голову, прошептал:
Что за наваждение: в груди жжет, снаружи пылает? Неужели я умер, и теперь обречен страдать на задворках какой-то дырищи?
Зато компания у тебя какая! радостно воскликнул бальтор, незаметно приподняв слипшуюся повязку на груди у придворного и тяжелым взглядом окинув рану под ней. Так вот, спешу тебя обрадовать, ты малец жив и будешь жить еще долго! Голос у старика дрогнул, но это заметил только скиталец, поскольку черная волна забытья накрыла Таркеля вновь.
Так плохо?
Да уж хуже только на погост уносят! едва слышно пробормотал Гелвин. Я боюсь за него, Эйстальд
Скиталец промолчал и только крепче обхватил писаря. Нет, чтобы не случилось, но Таркель увидит Серое Убежище! Он сделает все, лишь бы они добрались живыми!
Коридор с высокими колоннами, ведущий их незамысловато вперед, был даже по-своему приятен. После невыносимого жара снаружи прохладная полутьма не отталкивала, а висевшие светильники на каждой колонне, и давно уж не горевшие, радовали глаз своим бездействием. Напольная плитка была узорной и искусно сработанной, но трещины и разломы наползали на нее со всех сторон, не пощадив изысканности ее образа. Непривычно было здесь, и все же камень оставался камнем, воздух и не думал гореть, а свод над ними мирно исчезал в полумраке, как самый обыкновенный свод.
Чересчур тихо, проворчал бальтор. А всего-то в паре шагов от огненной бури снаружи.
Все здесь выглядит незыблемым и неизменным, ответил скиталец. Но что-то мне подсказывает, что неизменность эта мнимая, будто затаившийся хищник. Нам следует быть начеку!
Я вот только никак не пойму, что именно ты надеешься здесь найти: силу, знания, выход? бальтор говорил серьезно или только казался таким.
Скиталец повернул голову и, глядя на старика, медлил с ответом, затем все же сказал:
Помощь
Помощь?! От безумия прошлого? В глупых попытках твоего ордена создать своего ручного Изначального? старый бальтор и не заметил, что его голос звенел, заполняя окружающее пространство и гулко отражаясь под сводами. Нет, мой мальчик, помощь может прийти от друзей, а не от осколков прошлого. Ты ищешь здесь новой силы Я ведь вижу, что давно уж ты сам не свой. Твоя кровь отвечает зову башен, ты упрямо рвешься в их западню!
Гелвин, да ты разошелся! скиталец выглядел удивленным. Мы еще далеки от ближайшей корчмы для выяснения отношений.
И то верно, ответил старик и устало кивнул. Чего это я раскричался, как кликуша на ярмарке? Видимо, рана бедолаги Таркеля на меня так подействовала.
Я и сам на пределе. Всю дорогу я не перестаю ломать голову, отыскать хоть какое-то решение! Пятеро Коронованных и Великий Клык Наломали мы с тобой дров, Гелвин, и моей вины в том немало. Как нам быть со всем этим?
Старик слушал, не перебивая, только поглядывая изредка по сторонам, да может, тихо считая казавшуюся бесконечной линию колонн. Они углубились настолько, что свет от входа едва доставал к потемкам внутренних помещений. Он причудливо вырисовывал силуэты и заставлял дрожать длинные тени.
И в лодке на меня накатило тогда словно озарение! Когда море едва не забрало нас, я вдруг почувствовал, что не луна указывает путь, а сам путь предстал перед нами. Нам не совладать с Коронованными, не остановить новых ударов, но это не значит, что мы не должны хотя бы попытаться!
Даже ценой жизни? Я знаю, скиталец, что, последовав за тобой, я рискнул и своей. Но Таркель Ведь этот бедолага увязался с нами от безысходности, и вот теперь, погляди на него едва живой, и мы тащим его в пущие дебри.
Может мы зря уговорили его остаться. Может быть и не зря Не верю я, что его путь обрывается здесь, да и сам я сдаваться пока не намерен!
Колонны, поддерживающие свод над головами, наконец закончились, выведя друзей к обширному помещению, в котором еще было чему удивляться. Перед ними раскинулся дикого вида сад, утопающий в зелени, где мягким светом лучились невесомые сферы, точно такие, как и та, что повстречалась друзьям снаружи. Однако теперь никаких трансформаций с ними не происходило, и создавалось впечатление, что единственное назначение этих сфер поддерживать рассеянное освещение. Быть может, так оно и было. В центре сада возвышалась скульптура элнарита, хорошо знакомая Эйстальду. Основатель ордена Галлар, его историю знал каждый скиталец.
Если мне не изменяет память, то этот красавчик, из жемчужного камня, встречал Изначального лично? Бальтор разглядывал скульптуру, не торопясь вступить на мягкий ковер из ароматных трав под ногами. Великий Галлар, кто же не знает знаменитого спасителя от проказников тьмы!
Гелвин, но ведь он же и в самом деле остановил Изначального. Именно ему удалось собрать под свои знамена всех тех, кто разбил легионы Искаженных. Его силы были действительно велики. Говорят, сам Изначальный страшился дать ему бой.
Ой! История твоего ордена, написанная самим орденом, и место для нас бальторов, там весьма скудное. Тут и рассуждать-то нечего: старшая раса могла возводить и города, и прекрасные памятники, потому тем и занималась, вот только увековечивали они своих героев, по большей части. С чего бы им сребробородого Каррона лепить?
Ворчлив ты, однако, старик, сильнее обычного! У вас ведь свой город-наследие имеется, или ты запамятовал улицы Гроденорга? Там одних только скульптур, обделенного Каррона, десяток наберется!
Да, что с тобой спорить, мальчик! притопнул Гелвин, сверкнув взглядом. Вам ведь только Сребророжденных подавай, да только таких, что горы свернуть могут! Истории про карликов бородатых только для корчмы и годятся, негоже им, плюгавым, облик мира менять.
Все же обиделся, сказал скиталец и отвернувшись, скрыл улыбку. И в Селлтирианде, конечно, никогда не бывал и своими глазами не видел: десятки полок той самой истории, где ваша раса, еще как охоче, облик мира меняет! Ведь мы, в самом деле, не в Гроденорге. Возвели эти башни элнариты, не без помощи твоего народа, однако цели у них были иными
Да, да, да! бальтор с помощью скитальца уложил Таркеля на траву. Я прекрасно знаю, что ты сейчас скажешь: мол, за все это время не родилось ни одного бальтора с наследием серебряной крови. Такие мы вот безнадежные чурбаны И вообще, мне здесь совсем не место!
Эйстальд, забыв об осторожности, расхохотался. Опомнившись, он примиряюще добавил:
Гелвин, твое место здесь, бок о бок со мной, и я несказанно рад этому! Не представляю, что бы я делал без тебя и как долго смог бы протянуть!
Довольный бальтор оправил плащ на писаре, что-то бурча себе под нос. Помедлив, он поднял голову на скитальца, и в его взгляде плескался смех.
Как долго? Да вот столечко, и то, наверное, меньше! сжал он между пальцами невидимую горошину. Однако мы заболтались, а для привала неподходящее время. И что это за сады такие, чего нам ждать от них стоит?
Эйстальд не торопился с ответом. Опустив руку на рукоять меча, он не спеша двинулся сквозь заросли, раздвигая кустарник и задевая дивные цветы. Еще раз взглянув на писаря, бальтор последовал за ним. Друзьям не пришлось долго идти. Убрав в сторону очередные ветви, они вплотную приблизились к зеркальной стене, которая, казалось, опоясывала всю окружность помещения.
Хитро! разглядывая свою физиономию с опаленной бородой, сказал бальтор, подытожив окончание своего пути. Сразу и не понять: откуда бы взяться здесь такому необъятному чулану?
Возвышаясь рядом с другом, в окружении зелени, Эйстальд молча взирал на свое отражение. Ничего примечательного он не обнаружил с тех самых пор, как последний раз глядел на себя. Ни выдающегося профиля, никаких бы то ни было иных признаков величия. Куртка, более походившая на тряпье, чем на одежду, что, впрочем, было и неудивительно, учитывая, как непрост оказался их путь; обтрепанный, грязный плащ, давно превратившийся из серого в бурый. В целом, весь его вид был весьма своеобразен и далек от привлекательности. Только глаза, цвета бездонного неба и глубины морей, выдавали в нем мечтателя. В этом взгляде скрывалось гораздо большее, чем скиталец желал показывать.
Старый бальтор, устав любоваться своим отражением, поднял взгляд на друга. Яркий, как блеск стали под полуденным солнцем, его глаз не унывал и почти всегда смеялся.
Очень красивые, причем оба! довольно заметил он. Я-то, понятное дело, совершенно неотразим, но и ты, вроде еще не подпортился
Фразы закончить он не успел, поскольку неожиданно отвлекся, сосредоточив все свое внимание на зеркальной поверхности перед собой.
Ты гляди-ка! Кажется мне или зеркальце вокруг тебя рябью взялось?
Эйстальд уже и сам заметил слабую дрожь зеркала. Вся поверхность вокруг него казалась спокойной и мирно отражала зелень и скульптуру за спиной. Лишь его собственное отражение взялось мелкой рябью, точно в самый центр бросили камень. Заинтригованный, скиталец пристально наблюдал за необычным явлением. Необычным, как таковым, оно уже переставало для него быть, поскольку он все больше убеждался, что видит перед собой структуру нестабильного портала, организованного энергией селлестила. Не испытывая страха и не ощущая угрозы, Эйстальд протянул руку, легонько коснувшись своего отражения, и тем самым усилив интенсивность расходящихся волн. Пожалуй, это было совсем не то, что он испытал у врат Великого Клыка никакой пустоты и бесконечности. Нечто, гораздо более знакомое, наполнило его сознание. Более близкое и оттого, с каждым мгновением, все более желанное. Все еще противясь, и убеждая себя в бессмысленности риска, скиталец ясно осознал, что через мгновение он шагнет навстречу своей довольной физиономии.
Я просто не могу оторвать руку, Гелвин! Селлестил по ту сторону, будто вцепился в меня!
А я-то смотрю застыл, как приклеенный, и роже своей лыбишься! А нам чего, с Таркелем, делать прикажешь? Дверки никакие передо мной вот так не дрожат, да и черного входа здесь не видать!