Гепатит А это эндемичная болезнь Средней Азии. Наверно в условиях уличных сортиров и недостатка воды там болеют все. Вот и я подцепила. Видимо, когда мотались по сёлам во время первого посещения территории заповедника. Ну и иммунитет ослаб после простуды. Ребята как-то держались. Или просто не говорили. В сущности всё лечение сводится к строгой диете и витаминам группы "В". Главное не заразить окружающих.
В советское время врачей и учителей для Туркмении учили в основном в Ленинграде. И в больницах кадры были неплохие. А медсёстер готовили в медучилище в Ташаузе. Но мне ни разу не попалась криворукая. Капельницы первые дни ставили часто, но обходилось без синяков.
Кормили в больнице овсянкой во всех видах и даже отварным фаршем. Женщинам домашние приносили плов и маркапчу (острая корейская морковь). Всё это поднималось на веревке на второй этаж через окно в туалете. Там оно открывалось, а в палате нет. Я соображала, что это вредно, но милые больничные спутницы тосковали по привычной жизни, угощали меня и удивлялись, что я не люблю ни плов, ни корейскую морковку.
А мама всё же прилетела в Ташауз. И даже один раз переночевала в моей комнате. Потом ей хозяйка выделила комнату с печкой. И слава богу, она не простыла и не заболела тоже. Мама же приносила мне под окно всё, что нужно: протертые овощные супчики и паровые фрикадельки. Ну и конечно письма от подруг и друзей. Только поддержка близких и вселяла в меня надежду на освобождение из больничного плена. Новый 1982 год пришлось встречать в казенных стенах.
Меня выписали как и положено, после хороших анализов в середине января. Прописали диету и минимальные физические нагрузки. Мама через пару дней улетела обратно в Свердловск. Потом я узнала, чтобы купить билеты на самолёт, она продала свои золотые украшения. И любимое колечко, только камушек остался в серванте. На зарплату секретаря-машинистки не разбежишься, а единственную дочь надо было спасать. Слово "желтуха" на Урале звучало страшно.
Полтора года спустя, когда наш научный коллектив увеличился, желтухой в явной форме переболели ещё трое. И позже мои дети в детсаду подцепили этот вирус. Хорошо, что у нас были в Ташаузе старшие товарищи, зоологи из Ленинграда с противочумной станции. Они нас просветили и успокоили: желтуха обычное дело в Средней Азии. Вот холера, это хуже. И даже как-то мы делали прививки от холеры, когда была плохая эпидемиологическая обстановка в области.
Вот такая история со мной приключилась в первый год жизни на чужбине. Но оптимизма это не убавило. Впереди была весна и полевой сезон.
Письмо от 15 января 1982 г.
Письмо написано после выхода из местной инфекционной больницы после лечения желтухи (гепатита-А).
"Приветствую тебя, моя милая Вакуоля!
Сначала хочу сказать (вернее отписать) тебе огромаднейшее спасибо за заботу о болящем и немощном Пухе. Два письма твоих, кои я получила в больницу, читала и перечитывала, тем и жила. Честное слово! Я бы там издохла, т.к. кроме физической болезни на меня напала и душевная. Если бы не приехала мама, если бы не весточки с родины, то больница для меня оказалась бы жёлтым домом, во всех смыслах этого сочетания.
Но теперь я за стенами этого богоугодного учреждения. И живу эти дни как у христа за пазухой. Ничего не делаю, плюю в потолок. Но скоро это кончится. Мама уезжает в субботу (16/I), с ней и передам это письмо.
Тут в магазинах появилось биоогуречное молочко той же фирмы. Я тебе купила флакон, но с мамой не передам, ей и так много тащить.
Меня переселили в комнату с печкой и дают теперь кажный день по литру молока от коровы, что стоит и жуёт солому у меня под окном. Стало тепло и сытно, словом, неплохо, если бы не "эдики", которые живут за печкой. А там их умещается несчётное количество.
Пока я валялась в больнице, ребята опять собирали справки. На сей раз для получения ружей. Своими глазами видела у них бумажки из медвытрезвителя и психдиспансера. А сейчас они по вечерам плетут сети для лучков. Вчера я получила и отдала долг в 300 рублей. С ноября жила в долг, это ж надо же!
Рисунок автора. В описании специальная игра букв
Несбывшаяся поездка в зимний лес бередит мою душу. Очень хочу поэтому домой. Но подальше от соблазнов! Полгода мне предписано вести дворянский образ жизни, т.е. без физической (какой бы то ни было) работы. Правомерность и обязательность этого условия уже сейчас чувствую. Совершенно не могу ходить долго, только 1,5-2 км, а потом начинается светопредставление. Боже мой! Вот какая я теперь дряхлая, кому я теперь такая неспособная нужна! Разве что маме. Я конечно не хотела, чтобы она ехала сюда, с её-то личными болячками. Но сейчас понимаю, что без неё мне бы оставалось одно, лезть в петлю. Как ни крути, а существо я слабое (теперь и физически).
К нам пришли новогодние поздравления от Глеба, от Шурки Трунова, от Балеевских. Но я ответить не могла. Вышла из жёлтого дома 9/I ровно месяц, как мы с с тобой расстались (и ты говорила, что у меня глаза жёлтые). По приходу сразу же прочла Скворцова. Классная книжка! Спасибо тебе, друг! И за Вышивкина и остальных. Их (авторов) я буду искать в библиотеке АН. В феврале туда поедем, в Ашхабад.
Заодно деловой вопрос. Я писала уже об этом, но может, ты не получила письма. Спроси пожалуйста у геоботаников, откуда они получают информацию о конференциях, съездах и пр. по их профилю и данные о вновь выходящей г/б литературе. Может, существует некий геоботанический комитет (или общество), как у орнитологов. Ребята уже наладили с ними (с комитетом) связь. Об экологии видов уточню позже.
Пиши мне, дружок! Не рви нить, которая связывает меня и с "бандой", и с тройственным союзом. Твои послания я жду больше всего
Ну вот и всё, крепко тебя обнимаю. Хотя как на счёт вирусов? Будь здорова!
Всегда твой, Пух! 15/I, 82"
Как я уезжала в пустыню
А уезжала я туда долго. Вернее сборы были неспешные, благодаря нескольким обстоятельствам.
Ребята, двое орнитологов, Володя и Серёжа, отбыли 22 февраля 1982 г. Им непременно надо было наблюдать пролёт птиц. Поэтому поехали аж зимой. А мне конечно после болезни в холода было нельзя, да и что делать ботанику зимой в поле Решили, что как почки начнут распускаться, так и поеду. А тут ещё к Сергею собралась приехать в гости жена Галя. Логично было её дождаться, встретить и отвезти к мужу, так сказать, непосредственно на место работы.
Но самым главным препятствием к отъезду в мою первую пустынную экспедицию стала азиатская неспешность и пофигизм. Ещё с января во дворе конторы стоял вагончик-бытовка на колёсах. Новенький, с четырьмя спальными местами, с кухонькой, такие газовикам и геологам поставляли. Ну и нам купили. Вот его-то и надо было переправить на стационар в 300 км от города, на самую дальнюю северо-западную точку Ташаузской области, да и Туркмении. Понятно, что дороги трудно было назвать дорогами, направления. И не могли найти водителя, который бы согласился увезти наш дом в пустыню. Поэтому ребята уехали с палаткой и печкой. Володя несколько сезонов на севере в экспедиции в палатке провёл, поэтому его не смущал такой выбор. Но за холодом февральского Устюрта наступает весенняя жара. И палатка не спасёт от неё. Так что вагончик и его транспортировка на стационар легли на мои плечи.
Весна в 1982 году наступила как-то внезапно, уже в десятых числах марта начали распускаться почки на деревьях, полезла трава на газонах и пустырях. И я пошла поговорить со своим непосредственным начальником, заместителем по науке. А у того свои проблемы, огород, хозяйство и запой. Вот этого я не ожидала совсем.
Пару дней ловила на рабочем месте директора заповедника. Должность директора по туркменским обычаям не обязывала его постоянно присутствовать в конторе. И виделись мы чрезвычайно редко. И где он отсутствовал, было понятно всем: не в чаяниях и заботах о заповеднике, а на своем хозяйстве. Самыми дисциплинированными в конторе были секретарша и бухгалтер. Они были всегда на месте и даже могли подсказать, когда я смогу увидеть руководство. В общем, руководство заповедника не спешило отправлять меня с вагончиком в пустыню. А уже приехала Галя, жена Сергея. И тоже не чаяла встречи с мужем, как и я со своими объектами наблюдений: пустынными растениями.
Но самое главное, мужики были в 300 км от цивилизации без связи, без ружей, без транспорта уже почти месяц. И никто даже не собирался проведать их за это время.
Тут я вспомнила свою комсомольскую молодость, и пошла по инстанциям "бить кулаком по столу". Первым пунктом был начальник лесхоза. Вторым горисполком или облисполком, ещё не решила. Но и слава аллаху, решать не пришлось, так как первый визит к Пириеву Тату Пириевичу (о! до сих пор помню с благодарностью) дал результаты. Бедного директора заповедника мгновенно доставили "тёпленького" и испуганного в домашних галошах на ковёр к начальству. И через два дня мы с Галкой уже "мчались" вместе с вагончиком на наш пустынный стационар.
Наш первый стационар. Перед вагоном стоит бочка на 1 т воды, покрытая тентом
А место, куда мы ехали было по рассказам ребят очень интересное. Карстовый район Южного Устюрта, граничащий с песками Каракумов, впечатлил их с первого раза. Тут и глинистые равнины, и песчаные барханы, и провалы с воронками, из которых зимой шёл пар. Несколько пещер с водой, куда на водопой приходили архары. Древнее кладбище над пещерой и следы волков. И чёткие следы прошлой цивилизации в виде построенных водотоков. Это место, где когда-то разливалось озеро Сарыкамыш. Всё это они увидели в январскую поездку в заповедник, и решили, что лучше места для стационара и искать не надо.
Карстовый провал Южного Устюрта недалеко от нашего стационара. Скан слайда 1982 года
Так начиналась моя научная работа и новая жизнь. Встречи с медоедом и волками, каракалом и джейраном, новые находки краснокнижных видов растений и птиц, всё было впереди.
Письмо от 26 января 1982 г.
"Здравствуй, милая Вакуоля! Сегодня изъяла с почты два твоих письма Спасибо тебе! И не передать на бумаге все чувства, которые я вкладываю в это "спасибо". Ты одна пишешь мне из Свердловска. А всем остальным не нужен немощный Пух. Да, у всех свои заботы. Я понимаю И всё же. А, может, я избалована письмами. Просто-напросто. Но как же я тогда вообще буду жить? И ещё трудно жить без веры А живу я исключительно надеждами и верой: в следующий день, в следующий месяц, в ближайшую весну, в лето.
Верю, что поправлюсь, и весной буду в поле; а летом на Урале. А осенью, верю, приедут Иванова and K. И все мелкие неприятности (холода, печень, тараканы за печкой, зам-алкаш) кажутся шелухой. Есть и маленькие радости. Сегодня вот книгу из читалки на дом дали, на три дня. Спасибо тебе за список литературы (книжка-то из него). А Вышивкина кончай конспектировать (в смысле прекращай) и высылай, что есть. Потому что скоро едем в Ашхабад. А я уже здоровая и не хочу наглеть дальше. Занимайся своим делом.
Кстати о деле. Ребята из пустыни привезли мне сувенир: камушек с лишайниками! И говорят, что в том месте (а в этом месте вероятно и будет стационар) их (и камней, и лишайников) полно. Вот так, нежданно-негаданно появилась возможность заняться Lichens Слушая их рассказ о дырах в земле, из которых идёт пар, о провалах до 40 м (как на Серге), о старом кладбище, о стойбище скотоводов, я тихо подвывала от зависти.
Провал на Южном Устюрте. Высота кустов саксаула наверху около метра
А вообще, внутр. отношения держатся на дружбе и доверии. Живём мы теперь в изолированных комнатах и ходим по вечерам пить чай друг к другу. Это стало вечерним ритуалом, основанным на необходимости (причем, уже рефлекторной) общения.
В отношении культурных ценностей. Для нас остаются только книги. А со звуковой аппаратурой дело заглохло. Поскольку ещё не коммунизм. И за все вещи надо платить наличными (коих нет). Так что мою пластиночку (какова нахалка! а!) занеси домой, маме. Но слушать её на моём проигрывателе не стоит, там уже очень паршивая игла, которая зараз всё исцарапает. И после всех указаний прими мою благодарность за такой роскошный! подарок. Когда только услышу?
Уехать домой, гляжу вперёд, трудно, почти невозможно. Хоть комплекс причин придумывают для отговорок, но тут действительно: и деньги, и здоровье, и полевые, и командировка в Ашхабад Так что день рож-я буду отмечать в мужицком окружении с кефиром на столе. Но ничего. Шубенкин отмечал свой вообще один (8 декабря, в роковой день отлёта). Сижу сейчас с 3-мя рублями. Благо продукты, закупленные мамой, ещё не кончились.
Ещё раз хочу сказать: всегда и очень жду твоих писем. И благодарна тебе за всё. А у меня на сей раз вся информация и умозаключения. Целую крепко! Пух.
26/I,82
P.S. "Быть человеком, значит быть борцом" Гёте"
Немножко пояснений: Lichens это лишайники. Автор защищал диплом по экологии лишайников, поэтому относится к ним с нежностью
Жизнь в пустыне и встречи с волками
Вот и начался наш первый полевой сезон в пустыне. У ребят-орнитологов с 22 февраля 1982 года, а у меня с 24 марта. Поскольку я прибыла к месту работы на месяц позже, то меня начали инструктировать, куда ходить надо, куда не стоит, а куда и вовсе не соваться. Потому что место стационара было не только привлекательно для биологов, но и очень нравилось волкам.
В трёх километрах от нашего лагеря находился сорокаметровый провал с водой на дне. Вода в пустыне, даже очень солёная, водопой для животных. А хищники обычно и подкарауливают жертву на водопое. Так вот в этом провале ребята обнаружили множество волчьих следов и их лёжек. А в километре от провала Володя нашёл волчье логово в овраге. Это была огромная нора, куда мог бы пролезть и человек. К норе вела заметная тропа, хотя почва была щебнистая.
Ещё, куда не стоило мне ходить, было древнее кладбище в полукилометре от лагеря. Оно располагалось над пещерой. Именно там в этой пещере с высоким сводом Сергей встретил первого волка живьём. Волк лежал на куче хвороста в 20 метрах от входа. Сначала Сергей услышал рычание, а потом приглядевшись, увидел взъерошенный загривок волка и его глаза. Ну что делают истинные исследователи природы: бегут в лагерь за фототехникой, чтобы запечатлеть живой объект. Вот и Сергей побежал. Вместе с Володей, фотоаппаратом с чувствительной фотоплёнкой и лопатой для обороны они быстро вернулись обратно. Но волка уже не было на месте. А ветки остались, наверно человек ночевал тут когда-то, может быть даже басмач какой-нибудь в 20-ые годы
Пещера с лежбищем волка. Скан слайда автора. Апрель, 1982
И ещё волки были встречены на плакоре (почти плоская равнина между оврагом и обрывами Сарыкамышской впадины). На плакоре с его низкой полукустарничковой растительностью гнездились несколько видов жаворонков и каменки. Сергей заложил там маршрут на несколько километров для учёта птиц. Может быть он занял волчью тропу, а может протоптал так свою, что волк увидел в нём конкурента. Но однажды они встретились. Орнитолог обычно смотрит в небо, поэтому Сергей только краем глаза обнаружил волка в 100 метрах от себя. Надо сказать, что наш товарищ был штангистом и весил немало, поэтому самонадеянно решил, что с мелким пустынным волком справится, и пошёл дальше по маршруту. А волк не отставал, делал обходные манёвры и явно загонял жертву. Вот тогда Сергей решил прервать учёт и повернул назад в лагерь за каким-нибудь оружием. Причём делал это очень быстро: бегом. На соседнем плакоре Володя в бинокль увидел бегущего товарища и решил, что надо помочь. Но Серёжа взял нож и пошёл делать учёт дальше, не пропадать же погожему утру