Со временем «забитый и бессловесный» Кирилл пошёл получать профессию и поселился в общежитии, где на него «положил глаз» местный силач. Задираемый им Кирилл однажды попал на своеобразный вечер спорта. Перед зрителями устраивали показательные боксёрские бои. Особенно поразил Кирилла один поединок щуплый боксёр бился против массивного. Очень желал Кирилл, чтобы щуплый победил. И восторг: щуплый победил! Настолько эмоционально Кирилл поздравлял его с победой, что боксёр решил походатайствовать перед тренером о принятии Кирилла в секцию бокса. И вот Кирилл в секции.
Тренер Кирилла обладал чутьём и опытом, он знал, что люди могут перевоспитать себя. И этому перевоспитанию он старался способствовать. Ему «интересно было следить, как из бузотёра и наглеца постепенно получается подтянутый и спокойный юноша, умеющий сдерживаться, уступать, готовый на благородный поступок». Любители подраться его интересовали не столь сильно, как ребята наподобие Кирилла. «Он любил из робких и неуклюжих подростков выращивать не только сильных, стройных и ловких парней, но и крепких, волевых бойцов, смелых и великодушных». Спросив Кирилла, для чего тот пришёл в секцию, и узнав о желании проучить силача из общежития, тренер сказал: «Цель мелковатая и попахивает обычным хулиганством, хотя в ней, на первый взгляд, как будто и есть проблески благородства».
И вот Кирилл начинает учиться владеть своим телом, контролировать движения рук и ног. Тренеру было понятно, что этот тщедушный подросток не скоро станет бойцом. Ясно виделись его минусы: тонкие руки, слаборазвитая грудная клетка, истощённое тело. И в то же время интуиция подсказывала: займись этим парнем и не пожалеешь.
На первых же занятиях внимание тренера привлекли удивительная лёгкость ног Кирилла и умение мгновенно реагировать на любую опасность [возможно, оно было выработано в то время, когда Кирилл ожидал экзекуции, когда пытался увернуться от ударов]. Правда, пока речь шла только о судорожных защитных движениях, которые люди делают, стремясь сохранить себя. «Но такой быстроты тренеру ещё не доводилось наблюдать. Видно, мальчик в своей жизни получил немало тумаков и затрещин».
И вот тренер стал воспитывать из Кирилла бойца. Однажды после боя, во время которого Кирилл показал себя не лучшим образом, тренер сказал ему: «Люди не рождаются мужественными. Храбрец не тот, кто не боится, а тот, кто, страшась, наперекор всему держится, не даёт малодушию победить себя». И вот со временем Кирилл стал бойцом взвешенным, с чёткими движениями. Стал чемпионом.
У него был один противник Ян Ширвис дерзкий и наглый. Но и ему жизнь предоставила возможность изменить свои, казалось бы, природные качества. Более того, противники стали друзьями. Вместе они пошли в авиацию.
В то время не было ни интернета, ни электронных баз данных, и отслеживать деятельность человека было гораздо сложнее, чем в XXI веке. Не желая раскрывать, что оба они профессиональные боксёры, два друга сосредоточились на лётном деле. Каждый из них перенял от другого некую частичку: Кирилл чему-то научился у Яна, а Ян чему-то научился у Кирилла. «Курсантская жизнь заметно повлияла на обоих. Ян выглядел подтянутым и более выдержанным, а Кирилл словно перенял у него частицу бесшабашности. Без шутки и усмешки ни шагу». А затем началась Великая Отечественная война, и курсанты стали боевыми лётчиками
На примере Кирилла и Яна мы видим, как высшие смысловые надстройки смысловая вертикаль способны изменить то, что, казалось бы, родилось с тобой. Что «вколачивала» в тебя суровая реальность. Несмотря ни на что, смысловая вертикаль даёт возможность противостоять этому давлению.
Опыт духовной жизни и его влияние на восприятие стрессовых ситуаций
Известно, что сербский народ в годы Второй мировой войны не был сломлен. Мощное партизанское движение, существовавшее несмотря на колоссальное давление немцев, демонстрировало, что условный рефлекс страха так и не был выработан у этого народа. Литературным памятником тех лет осталась написанная святителем Николаем Сербским книга «Земля Недостижимая». В ней рассказывается о том, как в одном из немецких концлагерей происходил суд над участником партизанского движения сербским капитаном Спасом Спасовичем. Он остался несломленным. С этой книгой, хотя бы в аудио-формате, стоит ознакомиться всякому, кто хоть раз задумывался о том, как остаться человеком в экстремальных условиях. Размышления православного христианина капитана Спаса Спасовича являют собой, если так можно сказать, обучающий пример построения второй сигнальной системы, способной противостоять испытаниям и выстраивающейся на усваиваемых смыслах.
В упомянутой выше книге автор, святитель Николай Сербский, излагает и своё отношение к пребыванию в концлагере Дахау. Да, святитель Николай писал образ Спаса Спасовича, зная об этом концентрационном лагере не понаслышке. Но вместо ужаса и психологической травмы у него от пребывания там осталось иное воспоминание. Он говорил, что всю жизнь, какая ему отпущена, он «отдал бы за один час жизни в Дахау». Его душа возносилась там в молитве, и этот опыт можно сопоставить с опытом архимандрита Иоанна (Крестьянкина), который в годы гонения на веру прошёл через пытки и заключение. В заключении, как рассказывал архимандрит Иоанн, он каждый день был на краю гибели, и потому у него была истинная молитва. Повторить такую молитву во дни благоденствия невозможно. «Хотя опыт молитвы и живой веры, приобретённый там, сохраняется на всю жизнь»[37].
Согласитесь, по-разному будут воспринимать угрозу смерти человек, отрицающий бытие Божие, факт загробной жизни, и человек верующий. Первый, сколько бы ни «щеголял» своим безбожием, при приближении смерти даже не представляет, с какими переживаниями может столкнуться. Христианин же встречает известие о приближающейся смерти совершенно иначе[38]. Так, например, священномученик Василий Соколов[39] чем ближе был к расстрелу, тем спокойнее становился. Укреплялась его молитвенная связь со Христом, а «без молитвы, как писал отец Василий, прямо можно было бы пропасть, впасть в безысходную тоску, в смертную агонию». О том, что вкладывает автор в эти слова, раскрывается в том же письме. И в противовес приводится история Петра, криминального авторитета (не высшего чина), приговорённого к расстрелу. Из-за приближающейся казни его психика, напротив, начала распадаться (чтобы избежать полного безумия, Пётр подполз к стене, желая нацарапать крест, и, как оказалось, крест там уже был; «если бы не тот крест, Пётр бы издох от одного звука дверной задвижки»; через некоторое время мера наказания была изменена).
Как здесь не вспомнить слова со стяга бесстрашного казака генерала Якова Бакланова, которого уважали даже горцы. Чёрное шёлковое полотнище украшал череп с двумя скрещёнными под ним костями (голова Адама) и золочёной надписью из «Символа веры»: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь»[40]. Имя этого генерала носит казачья штурмовая сотня, принимающая участие в СВО
Влияние темперамента и характера на восприятие стрессовой ситуации
Учитывая сказанное, можно вернуться к учению Ганса Селье. Не всё в человеке можно объяснить лишь с позиций физиологии высшей нервной деятельности, вряд ли представляется возможным объяснить весь спектр описанных реакций выбросом гормонов, вырабатываемых надпочечниками. Здесь можно обратиться к профессору А. Д. Павлову, который приводит следующую мысль советского физиолога академика П. К. Анохина: «Теория стресса Ганса Селье, исключающая участие нервной системы в активных реакциях организма на агрессор, является недостаточной для объяснения механизма возникновения патологических состояний». Сам же профессор отмечает, что «наличие стрессора ещё не обусловливает развитие стрессовой реакции»[41].
Многие люди обладают по отношению к стрессорам стойким иммунитетом, обусловленным как физиологическими, так и социальными факторами. Реакция на стресс зависит от «индивидуального стрессорного порога, обусловленного свойствами личности». Здесь важными факторами являются и отношение человека к стрессовой ситуации, и особенности его психических процессов, и свойства его нервной системы, и характер, условия и опыт жизни, определяемые, в первую очередь, его духовно-нравственными ориентирами.
Солидарность с некоторыми мыслями профессора выражает один нейрохирург (с которым автор по данному поводу общался). Он подчёркивает, что нет спора о том, что гормоны надпочечников оказывают влияние на психику, но это влияние идёт не напрямую, а опосредованно. Выброс гормона влияет на обмен веществ, на воспалительные процессы, и трудно усмотреть чёткий алгоритм взаимосвязи между гормоном и устойчивой реакцией центральной нервной системы. Если же кто-то будет постулировать чёткую биологическую связь, то не все учёные будут на его стороне.
Сводить палитру человеческих реакций к одной физиологии не совсем уместно по той причине, что в норме у человека выработка гормонов и работа прочих систем сбалансированы. Нарушение баланса приводит к болезни.
Нельзя сказать, что многообразие сложных реакций возникает только по какой-то одной конкретной причине, ведь человек представляет собой сложную систему. Особенности реагирования на внешние стимулы, о которых идёт речь, задаются типом высшей нервной деятельности. Этот тип в значительной мере определяет темперамент и характер человека. Есть, скажем, люди, особенности характера которых являются следствием того, что тормозная система не поспевает за возбуждающей.
Например, южане чаще «кипятятся» и таким образом «выпускают пар». Северяне же в силу ряда причин, с которыми связано их выживание в северных широтах, экономят энергию и более сдержаны. Однако нужно помнить, что любой безудержный характер может вписаться в определённые рамки, заданные социальным окружением. И в этом велика роль воспитания и духовно-нравственного развития самого человека.
Есть многое, что не вписывается в удобные схемы, пытающиеся всё объяснить действием механизмов внутренней секреции. Например, существует точка зрения, что люди уходят в употребление ПАВ (психоактивных веществ) вследствие недостаточной выработки мозгом серотонина. Но исследования последних лет свидетельствуют, что «серотонин не оказывает такого же действия на психику, как психоделики, которые действуют преимущественно на серотониновые рецепторы». Психоделики могут проникать внутрь нейронов и воздействовать на рецепторы, которые недосягаемы для серотонина[42].
Также невозможно с помощью сугубо биологической схемы объяснить, например, тот факт, что лётчики сталкиваются с запредельными для многих людей стрессорами, но тем не менее остаются работоспособными. Ведя речь о лётчиках, профессор А. Д. Павлов не сводит их деятельность исключительно к физиологии. Он пишет, что способность пилота выполнять свои обязанности, его квалификация «зависят от физиологических и психологических механизмов, лежащих в основе его поведения»[43]. Постоянное сознание опасности влияет на лётчика, однако «конечный результат частично зависит от интенсивности стрессоров, а частично от индивидуальных адаптивно-защитных реакций на эти стрессоры». Каждый лётчик должен считаться и, наверное, считается с возможностью аварии, но основное значение имеет отношение пилота к этой возможности аварии, умение справляться с опасностями, а также факторы, вследствие которых он хочет летать и любит свою профессию несмотря на весь её риск. «Положительные мотивационные факторы и нормальные психологические защитные механизмы обычно уравновешивают отрицательные последствия эмоционального стресса в полёте»[44].
Иными словами, перед нами открывается широкое поле для воспитания личности. Появление ценностной вертикали, любовь к людям, а также мировоззрение, сквозь призму которого человек смотрит на стрессовую ситуацию, создают положительный иммунитет, помогающий человеку не сломаться и выстоять.
Упомянутый нейрохирург наблюдал, как некоторые военнослужащие после Афганистана снимали шинель, вешали её на стену и начинали жить. Да, есть и разные типы конституции человека, есть и определённые предрасположенности, на которые могут наслоиться воздействия агрессивной среды и описанная выше реакция организма. Есть и психология, есть и физиология, но есть ещё и духовный уровень. Известно, что мысль способна влиять на материальные субстанции организма. Поэтому человеку на его жизненном пути прежде всего и нужны ценностные ориентиры, среди которых первое место по праву занимают Церковь и любовь как верные спасательные средства в море житейском.
Любовь и вера, помогающие выжить на войне
Любовь, по свидетельству митрополита Митрофана (Баданина), может помочь воину избежать развёртывания ПТСР даже при нахождении в самой гуще боевых действий. Такой пример он видел в жизни своего тестя Ивана Михайловича, прошедшего Вторую мировую войну. Стоит отметить, что и митрополит Митрофан потомственный военный, моряк. До своего монашеского пострига он служил на флоте, был женат.
На жизненном пути и в духовном устройстве этого русского воина (тестя митрополита Митрофана), профессионала военного дела, «в полной мере отразилась как страшная неправда войны с её жестокой разрушительной силой, так и неисчерпаемый потенциал любви», которая всё покрывает (1 Кор. 13, 7) и изцеляше вся (Лк. 6, 19). Каждый, кто воевал по-настоящему «и в силу обстоятельств должен был убивать, неизбежно становится духовно больным человеком. Единственное лекарство от этого тяжкого недуга любовь».
Самым целительным средством, конечно, является любовь Божия, и её силу испытывает каждый, кто прибегает к таинствам Исповеди и Причащения. Этими проверенными средствами в течение двух тысячелетий Церковь Христова излечивала те тяжёлые раны души, которые война наносила воинухристианину. «Грех убийства, снятый на Исповеди с души воина, терял свою разрушительную силу, и человек постепенно исцелялся от этих внешне не видимых ран».
(Понятно, что здесь речь не идёт о том, насчёт чего иронизируют атеисты: мол, убивай, а после кайся. Как этот, так и другие с ним связанные тезисы разбираются в книге «Победить своё прошлое: Исповедь начало новой жизни»[45]. Глава из этой книги, «Несколько слов о военнослужащих и их душевных травмах», включена в книгу «Щит веры. Воину-защитнику в помощь». С остальным материалом, касающимся поднятого вопроса, каждый может ознакомиться самостоятельно, прочитав главы: «Можно ли откладывать покаяние на потом или разбойничать в надежде, что потом покаешься?», «Что такое прощение: списание долгов со счёта или нравственный переворот в душе?».)
Возвращаясь к тестю митрополита Митрофана, стоит сказать, что Иван Михайлович прошёл три войны и тем не менее остался духовно здоровым человеком, полным неиссякаемой душевной доброты. Его боевой путь лежал на переднем крае (помимо прочих наград, он имел три Ордена Красного Знамени). Однажды, будучи тяжело раненным, он отказался от рекомендованной ему ампутации ноги. Он сказал, что непременно поправится, если только разыщет свою семью. «Мне надо помочь найти моих родных, говорил он, и тогда никакая ампутация не понадобится»[46]. Так и произошло. Его прошение было удовлетворено, и со временем он встретился со своей горячо любимой (взаимно) супругой.