«Наверное, я уже умер, подумал он, неужто так говорят ангелы?»
Он попытался вслушаться в разговор, казавшийся поначалу сплошным гулом, и постепенно начал различать отдельные слова.
Андрей Иванович, что вы думаете насчёт трепанации черепа? спросил кто-то невидимый.
Как вам сказать, Пётр Сергеевич, положение, конечно, серьёзное, но всё же давайте немного подождём. Детский организм гораздо выносливее взрослого, даже несмотря на то, что ребенок порядком истощён. Хотя удар головой об рельсы был очень сильный.
Вы не узнавали, задержали ли тех подонков, что столкнули мальчика под поезд?
Говорят, ищут.
Голоса стали звучать громче и внятнее. Тимка приоткрыл один глаз, чтобы подглядеть, как выглядят ангелы.
«Вдруг это не ангелы вовсе, а черти пришли по мою душу», опасливо подумал он и хотел было снова закрыть глаз, но любопытство пересилило.
Оказалось, что голоса принадлежали совсем не ангелам, а двум господам. Один был одет в мягкую куртку, а второй в яркую военную форму.
Смотрите, Андрей Иванович, вы были правы, он открыл глаза, обрадовался барин в куртке и надел пенсне, чтобы лучше рассмотреть Тимофея.
«Человек в пенсне из третьего вагона!» озарило Тимку, и он вспомнил свой побег от вредной тётки, железную дорогу, воров и удар в спину.
Ты меня слышишь? спросил офицер.
«Да», хотел ответить ему Тимка, но губы совсем не слушались. На всякий случай он снова смежил веки, чуть-чуть подсматривая в щёлочку между ресницами.
Он слышит и даже пытается отвечать. Это великолепно, Пётр Сергеевич!
Ну, слава Богу, размашисто перекрестился господин в пенсне, а то я уж начал тревожиться. Всё-таки мальчик три дня лежит без памяти. Теперь быстро пойдёт на поправку. Сима, Сима, иди сюда, позвал он, и в комнату вошла пожилая женщина с приветливым лицом. Серафима, мальчик очнулся. Напои его, пожалуйста, водой и накапай вот эту микстуру. Если его не стошнит, можно будет дать бульон.
Пётр Сергеевич протянул тётке бутылочку с лекарством и вслед за Андреем Ивановичем вышел из комнаты. Женщина торопливо взяла из рук Петра Сергеевича микстуру и опустилась на стул рядом с Тимошкой. На него повеяло тонким запахом цветущей черёмухи.
Очнулся, голубчик! Вот и хорошо. Вот и молодец! Сейчас тётя Сима тебя обиходит, приговаривала она мягким голосом.
Она казалась такой мягкой и нежной, что Тимофей не стал больше таиться и широко распахнул оба глаза. Тётя Сима ответно улыбнулась и, приподняв его голову, поднесла к губам Тимо-хи чашечку с носиком наподобие заварочного чайника.
Сейчас кушать будем. Желаешь похлебать тёпленького?
Тимка сглотнул микстуру и понял, что больше всего на свете он хочет есть. «Варёный сапог бы съел», говаривал в таких случаях его отец.
Тётя Сима ушла и вскоре вернулась с красивой белой чашкой в руках. Она принялась осторожно кормить Тимку чуть тёплым солоноватым варевом. Какая вкуснота! Тимошка даже зажмурился от такого блаженства. Нет, не зря он подумал, что очутился в раю. Ну, чисто рай!
Сразу после еды к мальчику подошёл Петр Сергеевич с блестящим молоточком в руках и осторожно погладил его по грязным спутанным волосам:
Изрядно напугал ты нас, дружок. Считай, второй раз на свет родился.
Он покрутил в руках молоточек и поднёс его к Тимкиному носу.
«Бить будет!» ужаснулся Тимка.
Пётр Сергеевич, заметив его испуг, усмехнулся и попросил смотреть на самый кончик молотка, покачивая им из стороны в сторону перед глазами мальчика. Тимка заворожённо следил за молоточком, а сам в это время думал: как же странно всё обернулось чужой господский дом, барин из третьего вагона с молоточком в руках, незнакомая тётя Сима, которая кормит его с ложечки
Пётр Сергеевич как будто прочитал Тимошкины мысли. Он удовлетворённо отложил молоточек в сторону и прищёлкнул пальцами:
С помощью молоточка я проверяю, в порядке ли твой мозг и зрение. Я, видишь ли, доктор. Зовут меня Пётр Сергеевич. А тебя как?
Тимка.
Ну вот, Тимофей, я подобрал тебя на вокзале без сознания и взял к себе на квартиру. Но скоро ты выздоровеешь и сможешь пойти домой. Там уже тебя, вероятно, с полицией ищут.
Тимошка попробовал отрицательно помотать головой, но тут же поморщился от резкой боли в шее.
Некому меня искать, глядя в глаза доктору, выговорил он запёкшимися губами, сирота я, никому не нужный. Сам себе голова.
Пётр Сергеевич нахмурился и постучал молоточком по ладони:
Голове ещё полежать требуется, а с твоей персоной мы что-нибудь придумаем. Я постараюсь похлопотать насчёт сиротского приюта. А ты спи пока, набирайся сил.
«Приют» это страшное слово заставило Тимку забиться под одеяло. Ещё в деревне он слышал, как заезжая барыня в сердцах кричала своим расшалившимся дочкам: «Не будете слушать маменьку сдам в приют».
«Зря я признался, что сирота, огорчился Тимошка, ну да ладно. Наступит ночь, убегу».
5
Несмотря на задуманный побег, сытый Тимошка спал всю ночь так крепко, что около его кровати можно было палить из пушек.
«Ладно, убегу следующей ночью», решил он утром, когда открыл глаза.
Голова не болела, глаза смотрели ясно, и все вещи в комнате, виденные прежде словно сквозь дымку тумана, выглядели резко и чётко. Прямо над головой, на потолке, мальчик увидел большой лепной венок, посреди которого был приделан стеклянный шар.
«Экое чудо, подивился он. И чего только в барских домах не выдумают. У нас в избе весь потолок закопчён, куда уж там шары да горшки привешивать. Одно баловство».
Эти мысли прервала тётя Сима. Она вошла в комнату и повернула маленькую ручку на стене около двери. Шар на потолке вспыхнул жёлтым светом.
Проснулся, голубчик? С добрым утром.
Она проследила за недоуменным Тимкиным взглядом и пояснила:
Это электрическая лампа, изобретённая господином Яблочковым. Пойдём, дружок, помоемся, я тебе ванну налила.
Уж на что дивом показалась Тимофею лампа Яблочкова, но дальше чудес стало ещё больше. Сначала тётя Сима отвела его в маленький чуланчик, посередине которого стоял большой фаянсовый горшок странной формы с деревянным сиденьем и дыркой посередине:
Это ватерклозет, туалет по-нашему, строго сказала хозяйка, когда сделаешь свои дела, надо потянуть вот за эту ручку.
Она дёрнула за привязанную на верёвку ручку, и из дырочки внутри горшка с шумом потекла вода.
Тимошка вздрогнул от неожиданности и разинул от удивления рот: ну и ну! Кому рассказать в деревне нипочём не поверят.
Потом тётя Сима завела его в комнату, которую назвала «ванная», и посадила в огромное белое корыто на ножках, до краёв наполненное тёплой водой.
Да у тебя одни кости, заметила она, намыливая мочалкой худые мальчишечьи лопатки, точь-в-точь, как у Вадика, сынка Петра Сергеевича. Уж три годка прошло, как они с матушкой, женой хозяина, умерли. Так доктор, бедолага, до сих пор в себя не пришёл. Даже плачет иногда ночью, произнесла тётя Сима. Я-то, почитай, уже лет десять у них в семье живу, всё про них знаю. Сначала в прислугах была, а позже в экономку-домоправительницу превратилась. Нынче весь дом на мне. А сам-то Пётр Сергеевич сейчас на работе. День и ночь работает. Что поделаешь, лекарь должность наиважнейшая.
Я видел здесь вчера дяденьку-военного, робко сказал Тимка.
А, это Андрей Иванович, тоже доктор, только военный, махнула рукой тётка, друг нашего барина.
Разве бывают военные доктора? удивился Тимошка.
Знамо дело, бывают. Кто же солдатиков и господ офицеров лечить будет? А если война? Без врача в армии никак нельзя. У нас в Гатчине две бригады расквартированы артиллеристы и кирасиры. Да и то сказать сами государь император с семьёй частенько сюда в свой дворец наезжают.
Сам царь! У Тимки от такой удачи аж дыхание остановилось. Вот ведь! Ладил попасть в столицу, разыскать государя да в ноги ему кинуться, а тут, нате вам с кисточкой! Царь сам сюда приезжает!
«Погожу пока бежать, авось, Господь сжалится надо мной да сведёт с царём-батюшкой. Всё ему тогда расскажу про долю сиротскую», принял решение Тимофей и по уши погрузился в изрядно почерневшую мыльную воду.
После ванны Тимка почувствовал себя лёгким, как цыплячье пёрышко.
Домоправительница выдала ему чистую мальчишескую одежду, в точности как у виденного на ярмарке барчука, и расчесала спутанные волосы:
Какой ты у нас красавчик!
В просторной кухне с жарко натопленной чугунной плитой она наложила мальчику полную тарелку каши с молоком и от души полила её сверху вареньем. Такое богатство Тимошке было очень удивительно в их селе кашу с молоком только по праздникам в печку ставят, а варенье он вообще всего один раз в жизни пробовал.
Тётя Сима, а ты царя видела? спросил он с набитым ртом.
Конечно, видела, няня намазала маслом хлеб и протянула мальчику. Правда, он не так часто здесь гостит, как его батюшка, Александр Третий. Тот вообще в Гатчине жил. Каждый день в парке гулял. Своей царской рученькой уток в пруду кормить изволил.
Вот бы и мне царя увидать, мечтательно протянул Тимка и выглянул в окно.
Он представил, как перед окнами прогуливается сам император в короне и мантии. В руке он держит большой шар державу, а в другой скипетр. Как на открытке, привезённой отцом из города.
Если царь самолично кормил уток, то куда он в это время девал державу и скипетр? Наверное, на камень клал? спросил Тимошка тётю Симу.
Она рассмеялась:
Да нешто государь так каждый день наряжается! Я его в самой обыкновенной одежде видала. Такой, как у Петра Сергеевича.
А я думал, он всегда в царской ходит, разочарованно протянул Тимошка.
«Поджоги в Гатчине! Поджоги в Гатчине! За три дня сгорело два дома! Покупайте свежую газету!» раздался на улице звонкий мальчишеский голос разносчика газет.
Что делается, что делается! покачала головой тётя Сима и перекрестилась. Вот уж напасть, так напасть. Люди говорят, что сюда из Франции самого знаменитого французского сыщика выписали, чтоб быстрее поджигателей сыскать. Вчера к Петру Сергеевичу в больницу сразу трёх обгоревших привезли. Он и сейчас там с ними возится.
Здесь я уже, здесь, раздался снизу знакомый голос.
Доктор тяжело прошёл в кухню и обессиленно опустился на стул.
Целый день спасали пострадавших на пожаре. Мать и дочь. Малышка лет шести. Угорели сильно. Едва выжили.
Он пристукнул кулаком по столу:
Эх, попался бы мне этот варнак, что дома поджигать удумал, живым бы не ушёл.
Дяденька доктор, тревожно посмотрел на него Тимошка, вдруг это те самые разбойники, которые со мной на поезде ехали и хотели украсть твою сумку?
А ведь верно! оживился Пётр Сергеевич. Поджоги как раз и начались с того дня, как тебя под поезд столкнуть пытались. Молодец, Тимофей, верно рассуждаешь! Давай, рассказывай, что помнишь.
Тимка, собираясь с мыслями, поёрзал на удобном высоком стуле, совсем не похожем на лавки в тёткиной избе, глубоко задышал и принялся рассказывать нехитрую историю всей своей коротенькой жизни. Хотя его рассказ занял от силы десять минут, тётя Сима успела пару раз жалостливо поплакать, а Пётр Сергеевич недовольно нахмуриться.
Наконец в кухне воцарилось молчание, изредка прерываемое потрескивающими в плите угольками и бульканьем кофейника.
Знаешь что, Тимофей, сказал хозяин и посмотрел на тётю Симу, оставайся-ка ты пока у нас, а там видно будет.
6
Тимошка жил в доме Петра Сергеевича уже вторую неделю, за этот срок он успел всей душой привязаться к добрейшей тёте Симе и к вечно занятому доктору. Время от времени мальчик подумывал, что нехорошо быть обузой в чужом доме, «лишним ртом», как сказала бы тётка Маня, и тогда начинал изобретать планы самостоятельного зарабатывания денег.
Завтра мы с тобой пойдём на лотерею-аллегри, однажды сказал Тимошке Пётр Сергеевич. Благотворительное общество будет продавать выигрышные билеты, все деньги от которых пойдут в пользу больницы для бедных.
Он радостно потёр руки:
Хорошо бы оборудовать приличный хирургический кабинет с новейшей лампой для освещения операций.
«Лотерея-аллегри! Выигрышные билеты!» Это известие взбудоражило Тимошку. Даже в его родном селе все знали, что такое выигрыш в лотерею, что уж тут говорить про почти столичную Гатчину.
В городе только и было разговоров про предлагаемые призы. Накануне выходного дня Пётр Сергеевич принёс программу гуляния, и Тимошка, изрядно вспотев от старания, громко по складам прочитал: «2 июня 1903 года, в воскресенье, на военном поле против Дворца, в 2 часа пополудни начинается гуляние с лотереей-аллегри. Главные призы: три лошади, две коровы и коза. Цена лотерейного билета 10 копеек. Драматической труппой под управлением А.Лучезарова будет разыграно сочинение Полевого «Дядюшка на трёх ногах» и водевиль Григорьева «Иголкин купец». Кроме театра будут выступать музыкальные клоуны братья Акатовы. По заключении гуляний, в 10 часов вечера, будет зажжён фейерверк».
О драматической труппе Тимошка слыхом не слыхивал и фейерверка никогда не видел, но что значит стать хозяином лошади или коровы, представлял даже очень хорошо.
«Больше всего повезёт тому, кто выиграет лошадь, хозяйственно рассуждал он. Ах, если бы это был я! Тогда бы на всем белом свете не нашлось такой тётки, пусть даже самой злющей, которая посмела бы обозвать меня дармоедом!»
Тимофей воображал, как въезжает на собственном коне в Соколовку, а со всех сторон к нему сбегается честной народ: мужики завистливо цокают языками, бабы всплёскивают руками, соседские девчонки таращат глаза от удивления, а пацаны просят прокатиться.
«Да если бы у меня была лошадь, то жил бы я себе припеваючи и горя не зная. А Петру Сергеевичу и тёте Симе за их доброту каждый день возил бы из села свежее молочко».
Ночью Тимке приснилось, что он едет на лошади вдоль реки, а с берега напротив ему машут рукой мама с папой.
Сынок, сынок, изо всех сил кричит матушка, омут глубокий, нам реку не переплыть.
Оставайся там, где стоишь, вторит ей отец и кидает через реку извивающуюся змею. Возьми, это тебе пригодится в жизни!
Проснулся Тимошка весь в слезах: надо же такому присниться. И опять непонятная змея. Не иначе как придётся идти в заклинатели змей. Отец зря не посоветует.
Что-то ты с личика спал, заохала тётя Сима, когда Тимка пришёл в кухню на завтрак. Ну да я тебя враз развеселю. Она покопалась в кармане передника и выудила оттуда медную монетку в десять копеек. Вот тебе от меня подарочек. Купишь себе лотерейный билетик.
Тимошка чуть булочкой с повидлом не подавился: вот она, удача, сама в руки скачет! Потом в кухню зашёл Пётр Сергеевич и тоже дал Тимке десять копеек. На гулянье паренёк летел, как на крыльях. Да и как иначе, если на нём был новенький матросский костюмчик в точности, как у барчука, который махал ему рукой из вагона поезда, а в кармашке лежало целых двадцать копеек. Время от времени Тимошка гладил их пальцами через плотную шерстяную ткань и думал, что он, наверное, самый счастливый мальчик на свете.
Военное поле было полно народа. У входа стояли балаганы с призами, в загоне, окружённые толпой крестьян, подрагивали лоснящимися боками каурые кони, а рядом неспешно жевала сено пёстрая тёлка-однолетка.
Лотерея-аллегри, покупайте билеты! в широкий медный рупор кричал зазывала и крутил большой стеклянный барабан, в котором, как живые, скакали свёрнутые в трубочку билеты.
«Аллегри» это значит мгновенно, пояснил мальчику Пётр Сергеевич, купил билетик, развернул и готово: смотри, какой приз ты выиграл.
Доктор взял Тимку за руку и пристроился в очередь за лотерейными билетами.