Любовь по требованию и без… - Дарина Ромм 5 стр.


Так что пришлось наглую руку с себя решительно скидывать и приступать к выяснению отношений.

 Эрик, какого ты опять в моей постели делаешь?  зашипела я, поворачиваясь к небритышу лицом и по странной случайности, с ходу утыкаясь губами в его губы.

Мужская ладонь легла на мой затылок и сильно надавила, так что попытка отстраниться пропала впустую.

Наглая твердая грудь притерлась к моей. Мускулистая нога, покрытая жесткими волосками, придавила своей тяжестью мое бедро, окончательно отрезая пути к отступлению.

Думаете, после этого между нами началось что-то чувственное и невыразимо прекрасное? Как же

Вместо этого небритыш жестко сдавил мой затылок и прорычал в мой возмущенно приоткрытый рот:

 Снежок, это мой дом, моя комната и моя постель. Если ты помнишь, я велел тебе собирать вещи и переселяться в другое место. И заметь, позволил выбрать любую спальню, а не вышвырнул на цокольный этаж.

 Эрик, я первая заняла эту комнату, и она мне нравится, поэтому выкатывайся из моей постели,  по моим представлениям, я привела очень весомые аргументы в свою пользу, должные пробудить в этом придурке честь, совесть и высокую мораль.

Не прокатило и не пробудило. Зато его темная бровь насмешливо приподнялась, нога еще крепче прижала мое бедро, а рука поползла по спине как-то уж совсем по-хозяйски.

И это я еще молчу про живущее своей собственной жизнью эм-м, наглое кое-что, все настойчивее упирающееся мне в живот.

В ответ на мои доводы Эрик хмыкнул и процедил, растягивая слова:

 Если так сильно хочешь ночевать в этой спальне, я не буду возражать, Снежок. Но тогда не удивляйся моему присутствию в своей постели.

 Вот ведь гад этот Эрик,  пожаловалась я, сама не знаю кому, и начала отодвигаться от его чересчур горячего тела и насмешливого взгляда.

Он и не подумал меня останавливать. Поэтому я старательно поползла прочь из-под его руки и ноги, собираясь покинуть кровать, а заодно и комнату.

Но когда совсем близко почувствовала запах свободы, он взял и опять все испортил. Зацепил меня своей лапой, не давая подняться.

Затем подтащил к себе и потребовал:

 Не спеши. Давай-ка поговорим о том, что произошло вчера. Что с тобой случилось, почему ты потеряла сознание, Снежа?

Ну, точно, придурок! Вот зачем лезть, куда не просят. И ведь по глазам вижу, что не отвяжется, пока не услышит объяснение.

 Ты меня избил,  буркнула мрачно, отворачиваясь от его настойчивого взгляда.

 Да ладно,  взяв жесткими пальцами за подбородок, Эрик повернул мое лицо к себе.  Я даже замахнуться не успел, как ты отъехала. А после Такая реакция ненормальна, Снежок. Что это было?

 Тебе-то какая разница?  вскинула я на него глаза.  Да, вот такая у меня реакция! Такая, и все! И нечего лезть в мою душу. Ты не мой психоаналитик, подобные вопросы задавать.

А если боишься, что я ненормальная или бешеная, и могу тебя покусать, то просто свали из комнаты и держись от меня подальше. И все у тебя будет конфеточно.

 Снежок, у меня и так все прекрасно. Вот, например, красивая и почти раздетая женщина лежит со мной в постели,  пошутил Эрик и вдруг отпустил мой подбородок.

Обхватил мою шею сзади ладонью и потянул на себя.

Я честно пыталась отпихнуть его, краем сознания понимая, что всего одно движение, одно касание, и я опять пропаду.

Снова растворюсь в этом чужом, незнакомом, странном мужчине, забыв обо всем и теряя саму себя. А мне нельзя, никак нельзя

Поэтому уперлась ладонями в каменную грудь, чтобы оттолкнуть. Да так и замерла, наткнувшись на жадный, потемневший взгляд, горящий жгучим, голодным огнем. И, не в силах сопротивляться, обмякла, сдалась, чувствуя, как уже плавлюсь, растворяюсь, исчезаю в этом пламени

 Снежа,  пробормотал он хрипло и потянулся ко мне.

Легко коснулся губами моего рта, будто пробуя на вкус забытую сладость. Поймал губами нижнюю губу. Помял, пососал, чуть прикусил. Перебрался к верхней, гладя и обводя изнутри языком.

И когда я судорожно вдохнула, пронзенная тысячей маленьких иголок удовольствия, накрыл мой рот своим, окончательно выбивая из моей головы все мысли.

«Девочка моя маленькая»  не знаю, откуда мог взяться этот шепот, но я его слышала.

И руки,  жесткие, уверенные, идеальные,  смяли мою спину, стиснули ягодицы и снова пошли по спине, гладя, придавливая и трогая ровно так, как мне надо.

Поднялись к шее, ведя по коже кончиками шершавых пальцев, занырнули в волосы.

Потянули, гладя затылок и снова спускаясь по шее вниз, к крыльям лопаток, которые он накрыл ладонью.

И в следующий миг я уже лежала под ним, бесстыдно постанывая и запрокидывая голову, а его губы и язык, оставляли влажные дорожки, проходясь по подбородку и шее.

Двигались вниз к выступающим ключицам, прихватывая зубами и проводя по ним языком. И ниже, к затвердевшим соскам.

Потрогали их, сначала губами, затем языком, резко втянули в рот, заставив меня дернуться от болезненного, сладкого удовольствия Двинулись ниже еще ниже, туда, где все давно корчилось от дикого, почти неконтролируемого желания.

И когда я, задыхаясь и поскуливая от нетерпения, выгнулась, вцепилась в каменные плечи и, широко разведя ноги, со стоном потянула Эрика на себя, он остановился.

Прижался губами к моему рту и хрипло потребовал

 Скажи это

Глава 14

 Скажи потребовал хрипло, кусая мои губы и почти рыча от нетерпения.  Попроси меня

Прижимая меня своей горячей, сладкой, неподъемной тяжестью, выдавливая из меня воздух, мысли, все чувства, кроме одной: «Хочу, хочу тебя»

Заставляя меня хныкать и задыхаться от нетерпения. От узнавания и острого желания его тела, его рук, запаха, движений. Всего того, что я отчаянно пыталась и не смогла забыть, бессонными ночами ворочаясь и изнывая от воспоминаний.

И я хриплю, мычу, извиваюсь под ним. Вцепляюсь в него и тяну к себе: «Мой, мой, наконец, снова мой».

 Скажи, Снежа,  на краю сознания его голос, тяжелый и хриплый. И рваное дыхание, обнимающее меня даже крепче его рук.

 Эрик, пожалуйста,  сиплю искривленным ртом. Царапаю его спину и с силой кусаю плечо, маячащее рядом с моим ртом.

 С-сука,  сдавленно шипит он и впивается в мой рот. Жадно, жестко, требовательно, не жалея и не думая о моих чувствах.

Но мне и не надо, чтобы о моих, если я с тобой. Мне и не нужны мои чувства. Их давно нет, а может, и не было никогда, я уже не помню Это с тобой я живая, настоящая, реальная Без тебя нет

 Эрик жалко скулю, потому что еще миг, и меня опять не станет.

И чтобы выжить, подаюсь к нему бедрами, кусаю заросший щетиной подбородок, трусь, толкаюсь в его тело.

Он рычит и глухо матерится и, на миг отстранившись, входит в меня. Наконец, во мне, со мной, вокруг меня. И теперь, я живая, настоящая, я чувствую. Чувствую, как он начинает двигаться во мне и вокруг меня. Длинно, остро и сильно. Так что я тоже рычу. Хватаю воздух пересохшим горлом, стискиваю его спину и скребу по ней скрюченными пальцами, оставляя красные полосы. Развожу ноги еще шире, сгибаю в коленях, открываюсь для него возьми, возьми, не щади меня

Он берет все, что я даю. Жадно, ненасытно, взахлеб.

Влажно вколачивается в мое тело, заставляя мои ступни подскакивать вверх с каждым его толчком, вскрикивать с каждым его движением, растягивающим меня до невозможности. Заполняющим собой до предела, до боли.

До грани, за которой я больше не могу терпеть и разлетаюсь, взорвавшись фейерверком огненных конвульсий, разорвавших мое тело на части. И его рычание, и низкий стон вперемежку с бранью, когда он содрогается и догоняет меня на той вершине, куда взобраться могут только боги.

После мы долго лежали рядом, легко касаясь плечами, не думая, уже не чувствуя, просто существуя. Я таращилась в потолок и глупо улыбалась, зная, что живая. Просто, обыкновенно, волшебно живая.

И даже когда этот придурок повернул ко мне лицо и, насмешливо прищурившись, протянул:

 Снежо-ок, сваришь мне кофе?

Я только хихикнула и, греясь под его ласковым взглядом, известила наглого небритыша:

 Признаешься, что секс был хорошим,  сварю.

Он странно посмотрел на меня, помолчал и, подтянув к себе на плечо, крепко обнял. Потерся заросшим подбородком о мою макушку и негромко спросил:

Ты уверена, что это был просто секс?

Глава 15

 Снежанка, а чего у него глаза закрыты? Ты его что, того замочила?  расстроено прогудела Маря в трубку.  Жалко мужичка. Так-то он ничего, брутальненький такой. Опять же, щетина, вон какая сексуальная И плечи широкие.

Несколько минут назад я отправила подруге фото небритыша, и сейчас она, сопя и хмыкая, делилась со мной впечатлением от увиденного.

Я насыпала кофе в турку, взгромоздила ее на плиту и зашептала, косясь на плотно прикрытую дверь кухни:

 Маря, он просто спит. Зачем мне его того?

 Ну-у, вдруг он начал до тебя грязно домогаться,  философским тоном предположила подруга.  А ты у нас дама высокой морали и непоколебимой нравственности, вот и пришила охальника.

Вспомнив, что этот охальник проделывал со мной сегодня утром, потом еще раз утром и снова, но уже после завтрака, я покрылась стыдливым румянцем и в ужасе вскричала:

 Маря, да как ты можешь такое говорить? Неужели бы я стала труп фотографировать? Я его того живого.

Подруга на том конце трубки зловеще замолкла. Видимо, подсчитывала вероятность того, что я соврала и все-таки прислала ей посмертное фото небритыша.

Потом тяжко вздохнула, так что даже до меня долетел шелест занавесок в ее спальне, раздуваемых движением могучих Мариных легких:

 Ладно, закину его фотку своим мальчикам, пусть по базе пошарят, может, где проходил по криминалу.

 Маря, а просто, без криминала, ты узнала про него что-то?  зашептала я совсем тихо, потому что мне послышалось какое-то шевеление за дверью.

 Узнала, но немного,  пропыхтела подруга недовольно.

Маря терпеть не могла, когда у нее не складывался какой-то пазл. Мне кажется, она и бухгалтером стала, чтобы всегда иметь четкую картинку. Потому что бухгалтерский баланс без вариантов, должен только сойтись. А если не сошелся до ноля копеек, значит, пазл не сложился, начинай сначала.

Но, насколько я знаю, у Марьяны Эдвардовны не сойтись не может в принципе. Поэтому мне понятно, отчего сейчас в голосе подруги звучит такая маета и неуспокоенность.

 Мутная там история, с этим новым хозяином,  наконец выдавила она из себя.  И Лерка божится-клянется, что ничего не знает, и мои мальчики ничего особо не накопали. Ясно только, что домик этот совсем недавно сменил хозяина. Причем старый пердун, владевший им до этого, приходится твоему спящему бруталу родственником, вроде как двоюродным дедулей по маминой линии.

 Зовут твоего красавца Эрик Игоревич Раевский. Лет ему тридцать семь. Имеет двойное гражданство наше и швейцарское. Про детей и жен информации нет, и вообще почти ничего нет. Единственное, мелькнула мутная история с отмывом денег несколько лет назад, но там ничего не доказали или не захотели копать слишком активно.

Выдав информацию, Маря надолго замолчала. Зная, что в такие моменты подругу лучше не сбивать с мысли, я тоже помалкивала.

Осторожно помешивала поспевающий кофе, косясь в окно, где с самого утра сыпал снег, укрывая белой ватой хмурые елки и стоящие ровной шеренгой голые рябины.

 А вы с ним, как вообще, контачите?  наконец отмерла Марьяна и шмыгнула носом верный признак, что она чем-то расстроена.  Он тебя не того, не разоблачил?

Я сняла турку с плиты, отошла к окну и прижалась к стеклу лбом, наблюдая за кружащими в воздухе белыми хлопьями.

Новый год скоро, а праздника и радости ни в каком месте не ощущается.

 Раз еще не выгнал из дома, значит, все нормально,  оптимистично возвестила я.  В доме чисто, курицу ему вчера приготовила, чего еще мужику надо.

На том конце повисло тяжелое молчание. Наконец, голос Мари недоуменно, с расстановкой протянул:

 Что ты сделала, подруга? Ты приготовила?..

 Курицу,  подтвердила я,  в духовке. Катя вчера принесла

 Фух! Так это Катя постаралась,  облегченно выдохнула Марьяна,  а то я уже перепугалась, что ты там в своей глуши в Иное превращаться начала.

Назад