В диахроническом анализе концепта «игра» А.Б. Бакмансурова использует семасиологичский подход, чтобы определить «структуру концепта и его исторические изменения, исходя из лексического материала рассматриваемых периодов». В процессе исследования она применила также «ономасиологический подход, в рамках которого данные лингвистического анализа были подтверждены сведениями из таких наук, как культурология, история литературы, этнология и других» [Бакмансурова 2011: 163].
По результатам исследования факторов вербализации ментального представления об игре в древне- и средневерхненемецком языке, проведенном на базе лексических единиц немецкого языка на разных этапах его истории, А.Б. Бакмансурова пришла к выводу, что «изменения в структуре концепта «игра», произошли в силу ряда экстралингвистических факторов: исчезновение язычества как религии, усиление роли церкви, переоценка морально-этических ценностей и др.» [Бакмансурова 2011: 167].
В этнолингвистическом исследовании лексики игр С.К. Матробов создает классификацию игровой терминологии по лексико-семантическим группам на основе лексико-грамматических особенностей. При этом он указывает, что «одну и ту же игру разные информаторы называют и описывают но-разному, если они живут в разных селениях, хотя общее содержание игры одно и то же, а только ее отдельные элементы отличаются друг от друга» [Матробов 2005: 101].
Матробов пришел к выводу, что основным источником формирования терминологии традиционных игр служит общеупотребительная лексика, причем за основу берется семантическое ядро общеупотребительного слова. «Сравнительно-сопоставительный анализ показал, что большинство исследованных названий и терминов игр составляют собственно ваханские слова, хотя в компонентах некоторых слов осуществляется фонетическая адаптация заимствований из персидско-таджикского языка» [Матробов 2005: 101].
Относительно иноязычных заимствований С.К. Матробов отмечает, что они «ассимилировались ваханским языком, согласно действующим лексико-грамматическим и фонетическим нормам», а на сам процесс заимствования «повлияли внеязыковые факторы культурно-экономических связей» [Матробов 2005: 102].
Этнокультурную специфику ассоциативных полей, связанных с игрой, и выявление роли домена «игра» в языковой картине мира исследует Л.П. Медведева. Она исходит из того, что «игровой фактор имеет огромное значение в обычаях, обрядах, традициях, которые в общественной жизни выполняют роль социальных регуляторов», с помощью которых «осуществляется связь поколений, передача социального опыта, утверждаются определенные мировоззренческие системы» [Медведева 2005: 4].
В результате исследования Л.П. Медведевой ассоциативных полей, входящих в семантическое поле домена «игра», были определены слова-стимулы, сопоставительный анализ которых позволил выявить наиболее общие из них. Дальнейший анализ слов-стимулов «показал сходство в стратегии ассоциативного поведения представителей русского, английского и бурятского этносов, свидетельствующее о более или менее одинаковом содержательном наполнении» [Медведева 2005: 134].
Рассматривая ассоциативное поведение в игре, В.Д. Шинкаренко выявляет три формы манифестации смыслов: «биологического (инстинктивного) поведения, знакового (социального) и символического (культурного) поведения» [Шинкаренко 2006: 15]. Проводя действенный анализ социальных механизмов, он декларирует, что на физиологическом уровне наблюдаются совместные действия тел, на психологическом уровне возникают механизмы управления этими телами, что приводит к обмену информацией и последующему воспроизводству социокультурных моделей на высшем социальном уровне [Шинкаренко 2006: 16]. Однако предложенная В.Д. Шинкаренко конструкция объясняет только формы игрового поведения в рамках воспроизводства социального норматива. Его утверждение, что «если ритуал, как и игра, воспроизводится в физическом пространстве, то миф, как и все другие речевые структуры, воспроизводится во внутреннем знаково-смысловом интерсубъективном социокультурном пространстве» [Шинкаренко 2006: 359], исключает два крупных кластера в спортивной и развлекательной индустрии интеллектуальные игры и игры для лиц с нарушением интеллекта (так называемая Специальная Олимпиада)22.
Стремительное расширение границ понимания игры привело к новому смысловому наполнению этого феномена, в его изучении сейчас преобладают подходы, описывающие его проникновение во все сферы жизни. Такой подход демонстрируют российские авторы В.А. Разумный [Разумный 2000], Л.Т. Ретюнских [Ретюнских 2002], И.С. Кон [Кон 2003], Н.А. Хренов [Хренов 2005] и другие, они используют термин «играизация», который С.А. Кравченко представляет «естественным результатом нелинейной динамики, ее имманентной сутью» [Кравченко 2008]. У этого термина есть аналог «геймификация» (англ. gamification), также получивший распространение в российской науке.
Здесь же стоит отметить и появление неоправданных заимствований. Например, термин «геймплей» (от англ. gameplay) широко распространен в индустрии компьютерных игр, но из-за своей смысловой пустоты постоянно критикуется даже простыми пользователями игр. Интересно, что в русском языке не прижились и аналоги «геймплея» киносмотрение, книгочтение, звукослушание и другие, что позволяет нам игнорировать этот странный образец новояза. Другой термин, который безуспешно пытаются русифицировать «играбельность» (от англ. playability) тоже имеет смутные перспективы аккультурации на фоне устойчивых русских выражений этого действия играния, проигрывания, сыгранности, играемости и других.
Но есть и довольно интересный и даже перспективный на наш взгляд опыт словотворчества в обновлении тезауруса игровой культуры зарубежных авторов: Г. Жауэн [Jaouen 2010], Д. Орти [Orti 2011], П. Парлеба [Parlebas 2001] и другие используют определение «лудокультурные» практики (от лат. ludus игра и cultura возделывание), которое, впрочем, пока не вызвало интереса ученых за пределами круга общения этих авторов внутри Европейской ассоциации традиционных игр и спорта23.
Игровая терминология складывается в обширном перечне литературы по теме игр. Большинство произведений по этой тематике вот уже целое столетие начинаются с обращения к хрестоматийной работе Й. Хейзинги (не стало исключением и наше исследование), в которой убедительно обнаружено присутствие духа игры во всех институтах современного общества. Й. Хейзинга убежден, что именно игра приучает нас к правилам, а несоблюдение правил или их вольная трактовка ведут к неизбежной деградации общества. Иными словами, он видел единственно верный путь в непреклонном следовании правилам от «природной анархии» к развитому обществу.
После Второй мировой войны другой, также ставший впоследствии хрестоматийным, автор культурологической теории игр Р. Кайуа (19131978), усмотрел игру даже в нарушении привычного хода жизни в войне казуальном пренебрежении правилами мироустройства (по Й. Хейзинге):
«Даже и сама война не является областью чистого насилия она стремится быть областью упорядоченного насилия» [Кайуа 2007: 38], в ней есть определенная игра образов, начиная с самого ритуального объявления войны и заканчивая символизмом акта капитуляции, которому предшествуют атаки и контратаки, траурные и наградные церемонии, парады, казни, пленения и многое другое. Здесь важно отметить, что Р. Кайуа не сильно расходился во взглядах с Й. Хейзинга и видел в следовании правилам «прогресс цивилизации, поскольку та заключается в переходе от первозданно-грубого мира к миру управляемому, основанному на стройной и уравновешенной системе либо прав и обязанностей, либо привилегий и ответственности» [Кайуа 2007: 3839].
Теоретическая конструкция следования правилам идеального (и заметим недостижимого) миропорядка у Й. Хейзинги и Р. Кайуа была обусловлена рефлексивным желанием объяснить конфликт европейского капитализма и тем агрессивным моделям нового мироустройства, которые ему противопоставлялись Нового мирового порядка нацистской Германии и Коммунистического будущего Советской России. Объяснение этого конфликта с обращением к образу игры и апологией единых правил для всего мира стали воплощением идеи «общечеловеческого», которая привела к оправданию роли США как «мирового жандарма» и индоктринации образа мировой закулисы, ведущей скрытую игру в роли «глобального центра принятия решений по управлению периферией», согласно определению И. Валлерстайна [Валлерстайн 2001]. Анализируя унификацию мировой системы, академик РАН В.А. Черешнев и В.Н. Расторгуев используют образ игры в качестве ключевого элемента для понимания статуса современного конституционного права: «Конституционные правила это, конечно, ограничение для всех, но тот, кто их разрабатывает и диктует, лишь расширяет тем самым свои полномочия и возможности. Слишком очевидно сходство такой игры с казино, чтобы согласиться с позицией адептов теорий глобального конституционализма» [Черешнев, Расторгуев 2018: 312].
Примечания
1
Для женщин были свои агоны, об этом речь пойдет далее.
2
Тезисы по теме восполнения триединства культурных форм в спорте были представлены в докладе «Формы и функции спорта в мировой культуре: динамика изменений» на заседании Генерального директората по образованию, культуре и спорту (EAC) Европейской комиссии (Мартфу, Венгрия, 05.03.2015).
3
Впервые дефиниция была предложена автором на конференции «Молодежь культура политика: историческая память и цивилизационный выбор: VIII юбилейные Панаринские чтения» (2010) в докладе «Этноспорт культурное наследие», опубликованном в сборнике статей. См. в списке литературы.
4
Maison du Sport International, Avenue de Rhodanie 54, CH-1007, Lausanne, Switzerland.
5
Global Association of International Sports Federations. URL: https://gaisf.sport/ (дата обращения: 02.04.2020).
6
Smithsonian Institution. URL: https://www.si.edu/ (дата обращения: 02.04.2020).
7
Всемирное общество этноспорта (EWS) также использует сокращенную форму Мировой этноспорт (World Ethnosport), утвержденную в 2018 г.
8
Этому анализу посвящена глава «Рекомендации к базовой версии этноспорта».
9
Результаты этого исследования были изложены в научной статье «Габитус боевых искусств в России» (2019), вызвавшей широкий общественный резонанс после публикации ее тезисов ИА REGNUM под заголовком «Кулачный бой нам ближе, но восточные боевые искусства доступней»: https://regnum.ru/news/
sport/2863470.html (дата обращения 02.04.2020).
10
См. далее в п. «Национализация игровой культуры».
11
International Savate Federation. URL: https://fisavate.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
12
Ju-Jitsu International Federation. URL: http://www.jjif.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
13
International Judo Federation. URL: https://www.ijf.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
14
International Federation of Muaythai Associations. URL: https://muaythai.sport/ (дата обращения: 02.04.2020).
15
International Aikido Federation. URL: https://www.aikido-international.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
16
International Kendo Federation. URL: https://www.kendo-fik.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
17
International Sumo Federation. URL: http://www.ifs-sumo.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
18
International Wushu Federation. URL: http://www.iwuf.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
19
World Karate Federation. URL: https://www.wkf.net/ (дата обращения: 02.04.2020).
20
World Taekwondo. URL: http://www.worldtaekwondo.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
21
Фраза из арии Германа в опере П.И. Чайковского «Пиковая дама» по повести А.С. Пушкина. Автор либретто Модест Ильич Чайковский, брат композитора.
22
Special Olympics International Committee. URL: https://www.specialolympics.org/ (дата обращения: 02.04.2020).
23
European Association of Traditional Sports and Games. URL: http://jugaje.com/ (дата обращения: 02.04.2020).