Я дотащил арбу последние двести метров по прямой дороге до большой каменной колоды, из каких обычно поят скот, и, не глядя на железные решетки, которыми были закрыты ямы с людьми, начал таскать из бочки воду выливая ее в колоду с идущими сквозь решетки трубами. Вычерпав все, я понял, что вода в колоде покрывает дно лишь на пару сантиметров и до труб не достает, но обдумывать этот факт не стал. Нужно было еще дотащить арбу до загородки, где она стояла, и срочно бежать в землянку-сарай. Я успел. В сарае горела керосиновая лампа. Лян меня ждал. Он запер дверь на щеколду и повел в пещеру. Дедушки, принявшие домашний вид, ожидали моего появления.
Когда я вымылся, оказалось, что запах никуда не девается. Он проник уже, казалось, везде, и так будет всегда. Дед-дуб поморщил нос, но ничего не сказал, только кинул внимательный взгляд на деда Боджинга, но тот даже глазом не повел. Кивнул на стол и жестом показал ешь.
Большой казанок мяса с кашей и две лепешки исчезли у меня в брюхе за пятнадцать ударов сердца. Большая кружка молока тоже была проглочена махом. Я бы и саму кружку сжевал, будь она съедобной. Обвел голодным взглядом стол и понял, что добавки не будет. Посмотрел на сидящего напротив дедушку.
Хватит пока. У тебя еще много дел. Пойдем, я приведу тебя в порядок и начнем.
Меня снова положили на стол. Привязали, обмазали маслом, не обращая внимания на раны на ступнях.
Какой ты нежный, только приговаривал дедушка Боджинг и аккуратно массировал пульсирующие мышцы. От этого массажа все тело расслабилось, а в местах, где он давил на какие-то специальные точки, вспыхивала резкая боль, которая тут же проходила. После получасового массажа снова последовал сеанс акупунктуры. Когда я пришел в себя, то был готов снова взяться за арбу с бочкой, если бы потребовалось, и притащить ее хоть дважды. Силы переполняли!
4.
Пойдем, сказал дедушка Боджинг и повел меня в темный угол пещеры. Оказалось, что там находится проход в соседнюю пещеру. Войдя, я долго озирался, но ничего не мог рассмотреть в темноте. Под ногами чувствовался какой-то липкий песок или мелкий-мелкий гравий. Но я уже не так болезненно реагировал, когда что-либо впивалось мне в ступни.
Твоя задача добежать до конца этого тоннеля и принести из выемки над естественной ванной, то, что там будет лежать.
Хм А, как я его увижу и вообще, как дойду до конца в такой темноте?
Твои боги тебе помогут или не помогут. Посмотрим. И будь осторожен через два часа с небольшим, пространство пещеры начнет заполняться водой из горячих вулканических пазух. Ты можешь утонуть или задохнуться от газов, идущих вместе с водой на поверхность. Иди и помни об этом. Убери из головы любые мысли, верь в себя, и все должно получиться. Ну а если нет, и мы в тебе ошиблись, то так тому и быть, добавил он. Все лучше, чем ожидать пыток и умирать долго и мучительно. Хотя я бы выбрал все же пытку, буркнул он. А когда вернешься, я отвечу на все твои вопросы, уже громче закончил Боджинг и легко скользнул к еле видимому проходу.
Я остался один. Пещера жила своей жизнью. Я это слышал и чувствовал. Чтобы перенастроить зрение, нужно сильно зажмуриться несколько раз подряд. Так я и сделал. После этого появилась возможность хоть как-то различать темное и светлое и на ощупь убедиться: то, что темнее, это препятствия в виде валунов или каменных наростов сверху и снизу сталактитов и сталагмитов. Надо же. Еще вспоминается что-то из моей прошлой жизни
И тут меня снова накрыло. От безысходности скрутило болью все тело. Все, что я старательно заталкивал в глубь сознания, прорывалось через плотину и приносило ощущение безнадеги. Я завыл. Слезы текли из глаз и тут же высыхали. Долго я так выл или нет не определить. Мне казалось, что это происходило целую вечность. Время как будто остановилось. Но через боль, обручем сковавшую голову, тело и душу, через переставшее биться сердце, пришла мысль: борись. Борись и, возможно, победишь.
Эта мысль ширилась, вытесняя боль и отчаяние, принося облегчение и ярость. Белую, холодную ярость. Обруч распался. Сердце застучало в висках, как колокол. И я пошел.
«Я найду эту ванну. Я принесу им то, что будет лежать возле природного колодца. Я буду ждать, когда стану готов, и сбегу из этой долины. Доберусь до посольства СССР, вернусь домой, и никто меня не остановит», просто орал мой внутренний голос.
Я шел, считая шаги, как когда-то исследуя Красную. Несколько раз ноги проваливались в теплую глину, а голова ударялась о каменные наросты. Я шипел, но знал, что это не страшно. Я все равно сбегу отсюда и вернусь домой, к сестре, маме, папе, Аленке, друзьям домой. На три тысячи восьмисотом шаге я почувствовал дальше дороги нет. Что-то булькало в двух шагах впереди меня и запах был не из приятных. Чуть приблизившись, я ощутил под ногами пузырящуюся зловонными газами воду. Самое интересное я видел. Видел желтый камень, лежащий на небольшом карнизе над природной ванной в виде прямоугольного колодца. Забрав камень, я чуть было не уронил его от неожиданной тяжести. Весил он килограммов десять. Но долго размышлять над этим не смог.
Пузыри из колодца пошли без остановки, появлялось ощущение давления снизу. Дабы не попасть под водяной да еще и горячий, судя по идущему пару, душ, я развернулся спиной к жаркому колодцу, поудобнее ухватил тяжелый, неудобный камень и потрусил в ту сторону, откуда пришел. С каждым шагом становилось жутко. Очень уж не хотелось попасть под выброс вонючего газа и горячей воды. Пришлось ускориться, но и это, похоже, не помогало вода, пар и газ меня догоняли. Повезло мне только в одном. Я преодолел уже 3047 шагов и различал не только сгустки темных и светлых пятен, но и очертания. Когда я почувствовал первый выброс, а за ним стремительно бегущую по полу воду, мне пришлось еще больше ускориться. Легкие разрывались. Дыхания не хватало. Хорошо, что я не сбился со счета. 3728, 3729, 3730
Я несся и чувствовал, что под ногами течет горячая вода. Считаю шаги И где же проход? Его не было. Я поднялся выше, чтоб не обваривать ноги. Горячая вода доставала до щиколоток и быстро прибывала. Ошпаренные ноги разрывались от жгучей боли. Ощущение было такое, как будто кожа вместе с мясом слезает и идти приходится оголенными костями. Я поднимался все выше и выше. Дышать от серного запаха было невозможно. Я пытался нащупать проход, но не мог. Воды становилось все больше. Вот она покрыла каменную глыбу, в которую я уперся, когда начал идти в сторону колодца. Значит, проход чуть дальше. Где я ошибся в счете? Еще 10, 11 шагов по небольшому карнизу, и я нащупал проход, буквально вываливаясь в такую родную, такую желанную для меня пещеру. Фу-у-у-ух! Выдохнул. Получилось. Но зачем? Я же мог обвариться там. Задержись я хоть на минуту и все. Аж зло пробрало, выталкивая все остальные мысли.
«Пойду и спрошу у этих странных стариков. Зачем все это?» думал я, пытаясь унять боль в обожженных ногах, выдавливая ее ментальным посылом, как учил Харлампиев. «Почему просто не помочь мне сбежать, а еще лучше сбежать вместе со мной? Зачем они сидят здесь, причем, видимо, уже давно?»
Все эти и многие другие вопросы крутились у меня в голове, пока я не вышел из-за ширмы, укрывающей умывальную теплую ванну из какого-то темно-пепельного гладкого камня.
За празднично накрытом столом сидели оба деда в странных одеждах, а Лян, одетый в белые штаны и рубашку из ткани, похожей на шелк, стоял столбиком, смотря перед собой. Пуговицы на его рубашке были снизу доверху застегнуты так, что стоячий воротник закрывал всю шею. На ногах были кожаные мягкие туфли рыжего цвета.
Лян стоял возле печи и вел себя странно, как будто кол проглотил. Оба деда были одеты в длинные белые рубахи с неизвестными мне рунами по стоячим воротникам и подпоясаны широкими наборными поясами. Штаны, похожие на шаровары, были синие и, видимо, тоже шелковые. На поясах у обоих дедов с каждого боку в черных ножнах с черными же рукоятями висели длинные кинжалы. В навершие каждого кинжала был вставлен камень своего цвета.
«Красный, похожий на рубин, зеленый, напоминающий изумруд, синий с голубым явно сапфир, а желтый видимо, топаз или янтарь», про себя озвучил я, вспоминая уроки Агея Ниловича.
По краям рун на ножнах сверкали в свете свечей камни, похожие на брил лианты. «Ого-го!» подумал я, забыв закрыть рот от удивления.
Садись, Ученик Воина, мы ждали тебя сорок лет сказал дед-дуб Александр Всеволодович и поклонился мне. Я твой новый учитель на этом пути. Отныне зови меня Сруб. А для меня ты Ученик до тех пор, пока я не поведаю тебе то, что должен.
Челюсть у меня опустилась еще ниже. Я так и стоял с открытым ртом.
Садись, Ученик Воина, мы ждали тебя долгих сорок лет, повторил, как формулу из какого-то ритуала, дедушка Боджинг и поклонился. Я твой новый учитель на этом пути. Отныне зови меня Смотритель или Учитель Бо.
Я плюхнулся на стул и замер, переваривая услышанное. Оказывается, меня ждали. Да еще и так долго. Как они могли знать за двадцать семь лет до моего рождения, что я здесь появлюсь? Бред! Я тихонько ущипнул себя за руку. Вот же ж! Больно. Чуть не зашипел. Александр Всеволодович, он же Сруб, заливисто заухал в голос, видимо ему было смешно.
Говорил я тебе, Боджингушка. Гони железку, как обещал.
Боджинг, он же Смотритель или Учитель Бо, улыбаясь, полез под стол и передвинул к Срубу часы с цепочкой. На крышке удалось разглядеть сову, держащую в одной лапе меч, а в другой шар. Выполнена работа была настолько филигранно, что можно было разглядеть каждую черточку на перьях.
Нравятся? спросил меня Сруб. Бери, дарю.
Я ошалело посмотрел на него, на массивные часы, по всей видимости, серебряные, на деда Боджинга Смотрителя. Тот кивал и улыбался.
Бери, бери. Все равно собирался тебе их подарить. Они изготовлены в мастерских Фаберже для императорского дома из цельного самородка платины. Ни к одному императору не попали. Об истории этих часов можно написать книгу. Сначала часы «Победоносец» предназначались для Его Императорского Величества Александра III, но так и не попали к нему. Потом должны были достаться Николаю II и снова не дошли до получателя. После, их хотели подарить английскому королю из дома «Саксен-Кобург-Гота», сыну английской Императрицы Виктории Эдуарду VII. Но и тогда часы не захотели идти и показать победу рыцаря над драконом. Появилась легенда. Кому часы, дойдя до цифры двенадцать, будут показывать картину победы рыцаря в алом плаще над золотым драконом, тому быть Великим Императором. До того, как эти часы попали к Боджингу и заняли на полке артефактов свое место, они еще несколько раз бывали в руках власть имущих. Но ни разу не захотели показать эту сцену. Боджинг утверждает, что их привозили из логова Ананербе даже Гитлеру и за деньги, большие деньги, давали на сутки Муссолини. Но никому они не подчинились. Смотрителю верить в этом можно. Он ведь и работал там с тридцать восьмого по сорок четвертый год, в этой самой Ананербе. А потом забрал, что хотел, и ушел. Сколько его искали Личным врагом у фюрера числился, так ведь, Боджингушка?
Так, так, закивал дед-Смотритель.
Это ж сколько ему лет-то, интересно? подумал я вслух и поперхнулся. Может, и нельзя задавать таких вопросов? снова вслух Да, что ж со мной такое, обалдел я, что ли?
Скоро 121 год будет, Ученик сказал дедушка Боджинг, Скоро. А вопросы задавай. Я ж тебе перед испытанием сказал, что отвечу на все твои вопросы, если вернешься.
Александр Всеволодович, а вам сколько лет? спросил я невпопад.
Так почитай, я на пять лет помладше Боджинга 106 мне минуло.
А кто вы, откуда, и почему ждете кого-то сорок лет? Здесь, в пещере живете? И что такое Ананербе?
Стоп, сказал Александр, так мы все вопросы не упомним, заулыбался он. Ты, Боджинг, может, чаек предложишь? А я начну рассказывать помаленьку. Родился я в Москве, в семье потомственных военных высокого дворянского чина в 1885 году, при правлении Его Императорского Величества Александра III. Служить начал Императору Николаю II. В 1921 из Севастополя, раненым, меня увезли в Стамбул, а потом я перебрался в Париж. Там меня нашли люди Мальтийского Ордена и предложили познакомиться с Великим Магистром Гелеаццо фон Туд унд Гогенштейном. Это было в двадцать четвертом. Мне было предложено, как потомственному поручику Великого Приорства, восстанавливать деятельность Великого Приорства Российского.
Вообще, сделал паузу и, увидев, что я не перебиваю вопросом, продолжил, что ты знаешь о Мальтийском Ордене, а если быть точным об Ордене Госпитальеров? спросил у меня Александр Всеволодович.
Ничего не знаю, честно ответил я, теребя тяжелую цепочку часов, лежащих на столе.
Эх, молодежь! Учить вас и не переучить. А ведь между тем, это величайший и самый древний рыцарский и военный Орден в мире, влияющий на политику, экономику, монархические династии, революции, а потом и демократическую обманку власти во все времена. Ладно, быстро и кратко расскажу.
Я слушал внимательно, стараясь запомнить каждое слово, чувствуя, что моя судьба как-то напрямую связана с этим рассказом.
Суверенный Иерусалимский военно-монашеский Орден Госпитальеров имени Святого Иоанна, Родоса и Мальты, продолжил дед Сруб, был основан в 1080 году от Рождества Христова. Последние 150 лет он является и государством, которым руководит Князь и Великий Магистр. В первом крестовом походе был создан амальфийский госпиталь для заботы о неимущих, больных и раненых в Святой Земле. После 1099 года амальфийский госпиталь превратился в религиозно-военный орден. Рыцари Ордена охраняли и защищали Святую Землю. Когда же ее захватили мусульмане, Орден перебрался на Родос, а после падения Родоса в 1522 году начал действовать с Мальты.
После захвата Наполеоном Мальты Российский Император Павел I, единственный из монархов Европы, предоставил рыцарям убежище в Санкт-Петербурге, не побоявшись Великого Корсиканца. Предательство тогдашнего Великого Магистра Фердинанда фон Гомпеш, рыцари Ордена посчитали оскорблением. Они объявили, что Фердинанд фон Гомпеш низложен, а Император Павел I был избран новым Великим Магистром. Решение Ордена было утверждено Папой Римским. В 1802 году Пажеский корпус был расширен до военной Академии, основанной на идеалах ордена Святого Иоанна. До самой революции она растила военную элиту государства. Так или иначе, все великие люди девятнадцатого века в России принадлежали к этому Ордену. А Императоры Павел I и Александр I были Великими Магистрами, протекторами. Николай Иванович Салтыков был поручиком Великого Магистра.
После Русского периода Орден вернулся в новую штаб-квартиру в Риме. А уже к 1880 году вернулся в свой замок на Мальте.
В 1905 году я закончил именно эту Академию и был потомственным рыцарем Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, поручиком, обязанностью которого было созидать во благо, по завету еще первого Русского Великого Магистра Павла I. Именно поэтому мне предложили озаботиться созданием Приорства. Я и еще четырнадцать потомков рыцарей Госпитальеров восстановили Великое Приорство Российское и признали над собой власть Великого князя Александра Михайловича, а потом князя Андрея Владимировича и приняли название «Приорат Дация». Ну и хватит тебе пока для понимания, закончил он свой рассказ. Если захочешь узнать больше, книг у нас много, читай и познавай.
Боджинг. Дашь ты чаю нам сегодня или совсем высохнуть придется? жалостливо и с улыбкой проговорил Александр Всеволодович. И, дождавшись чуть ли не литровой чаши, сказал мне: Ты, вот что, ешь и слушай. Нам много тебе еще всего рассказать нужно.