Слава богу, Сайлас не отпустил мое запястье. Я бы не выбралась, если бы он не бежал впереди и не вел меня по бесконечному лабиринту могил. Я мыслю слишком линейно для такой ситуации. Побежала бы прямо, а надгробия не ставят в один ряд.
Херувимы подгоняют нас, хлопая в свои крошечные ладошки. Гранитный ангел торжественно качает головой. Я против воли думаю о своей маме, о том, как она во мне разочаруется.
Беги быстрее, просит Сайлас. Давай, Эрин!
Он дергает мою руку влево, и та чуть ли не ломается. Не успела я увидеть, куда падаю, как уже оказываюсь на земле. Шею щекочут травинки. Сайлас зажимает мне рукой рот, и я знаю, что должна быть как можно тише, но все во мне кричит.
Могила. Мы лежим на чьей-то могиле, прячемся за надгробием.
Я изо всех сил пытаюсь задержать дыхание, когда мимо проходит охранник, позвякивая цепочкой ключей. Мы с Сайласом прижимаемся друг к другу, сжимаемся, вжимаемся друг в друга, чтобы поместиться за надгробием. Даже после того, как охранник пройдет мимо, мы не шелохнемся, пока не убедимся, что горизонт чист.
Как думаешь, сбежим? спрашивает Сайлас. Я вдыхаю его слова. Ощущаю их на языке. Солнце взойдет через пару часов. Мы можем сбежать, а можем
Нет, я целую его так сильно, что он ударяется головой о мрамор, но не отстраняется. Я пропускаю пальцы сквозь его волосы, нащупывая опавшие листья. Останься со мной.
Я не хочу выходить из тени надгробия, наши головы прижаты к нему, грудь поднимается и опускается с каждым судорожным вдохом, сердца не успокаиваются, вдохи сливаются воедино, пока мы не синхронизируемся, дыша в унисон, разделяя легкие на двоих.
Моя рука блуждает вниз по его груди и опускается на штаны.
Что ты делаешь? спрашивает он.
А ты как думаешь?
Ты уверена? У меня нет защиты.
Да.
Нам нельзя шуметь.
Мы и не будем, шепчу я.
Рука Сайласа опускается мне на талию. Это же его рука, да? Мне требуется мгновение, чтобы убедиться, что по моей коже не проходят крохотные ножки всяких тварей.
Надо сосредоточиться на теле Сайласа. На его плоти. На его руках. Я чувствую шероховатость его пальцев, когда они проникают под мою кофту, и на мгновение выпадаю из реальности. Это больше не его пальцы, а волнистые насекомые, живущие в этих гробах, копошащиеся в навозе и грязи, лакомящиеся плотью каждого трупа на этом забытом богом кладбище. Давно забытых звезд. Генералов Конфедерации.
А теперь и мной. Я следующая. У меня в голове крутится этот дурацкий детский стишок червячки снаружи, червячки внутри, червячки играют с ночи до зари и теперь он так и застрял у меня в голове.
Червячки снаружи, червячки внутри
Пальцы Сайласа оказываются в моем теле.
червячки снаружи
Я знаю, что всего лишь отхожу от наркоты, но это не мешает червякам ползать под моей кожей. Мне надо сосредоточиться. Идти за Сайласом.
червячки внутри
Губы Сайласа впиваются в мои, но его губы не губы, а личинки. Я чувствую, как одна падает на язык, заползает в горло.
червячки играют
Звенит молния на моей ширинке. Сайлас нашел то, что искал. Что я предложила. А мне лишь надо пережить этот путь. Если я не буду открывать глаза, все пройдет не так уж плохо. Нужно лишь держаться за Сайласа.
Держаться
Держать
Теперь я их слышу. Всех внизу. Мертвых. Видимо, мы их разбудили. Нарушили их вечный сон. Теперь они двигаются, кувыркаются в гробах, осознают, что мы тут над ними извиваемся. Я слышу скрип их хрупких кулаков и не могу не представить, как они все дрочат прямо под нами, сотни костей, обернутых в простыни, бьются о тесные стенки своих гробов.
Мы воскресили мертвых. Каждый последний, ускользающий вздох, срывающийся с моих губ, должно быть, сильно их заводит. Они подбадривают Сайласа своими пересохшими голосами: «Давай-давай-давай!»
Они хотят меня.
Я больше не чувствую Сайласа. В ту же секунду, когда он кончает в меня, его тело теряет очертания. Вся полнота его физической оболочки взрывается, и теперь я держу в объятиях не плоть, а клубок червей, все они переплетены друг с другом, извиваются на моей коже, прокладывают себе путь сквозь меня, поверх меня, о боже, они все извиваются, кормятся мной, они снаружи, они внутри, они играют с ночи до зари.
Часть первая. Потеря друга
Дата на камне
Я не могу нащупать пульс. Никакой реакции. Даже дыхания. Все указывает на летальный исход. Дефибриллятору нужна еще секунда, а я не могу столько ждать. Я его теряю. Можно сделать искусственное, но обычно я припасаю это на сладкое.
Я слышал, тут вкусные крылышки, говорит Таннер.
Надо просто смириться. Объявить время смерти этого свидания вслепую и убрать труп, пока не закончился счастливый час, но нет, я не сдаюсь. Сегодня никто не умрет. Не в мою смену.
Официант наконец-то приносит мой долгожданный джин-тоник. Тут важен каждый глоток, поэтому я быстро прикладываю электроды Разряд! надеясь вернуть жизнь нашей беседе.
Итак, начинаю я.
Итак, повторяет он, стуча пальцами по столу.
Ничего. Все еще никакого пульса. Я прошу официанта подготовить новую порцию адреналина, поднимая уже полупустой стакан и позвякивая льдом.
Откуда ты знаешь Амару? спрашиваю я.
Через ресторан.
Ты тоже там работаешь?
Нет-нет. Она была официанткой на мероприятии моей компании.
Твоей компании? Я не знала, что ты
Ну, я просто там работаю, кажется, он покраснел. Вы только посмотрите на эти щеки! Таннер меня застеснялся? Я увидел ее на перекуре. И она дала мне траву на парковке.
Не сомневаюсь.
Святая Амара! поднимаю я стакан.
Она сказала, у нее есть подруга, с которой я могу сойтись, и
И вот мы здесь, я удивлена, что Амара приписала мне Таннера. Он милый, но какой-то плюшевый. Ни одной татуировки. Уверена, к нему все клеятся, и это наверняка его смущает. Чистая одежда, еще и отутюженная. Его парфюм перебивает еловый запах моего джина, но он помылся, что уже лучше парней в грязных майках, с которыми я иногда зависаю. А еще он знает, как забронировать столик.
Знаешь, что раньше тут было? спрашиваю я.
А должен?
Тут была плантация. А мы сидим на доме рабов.
У Таннера подпрыгивает кадык.
Основная часть дома сгорела еще до Гражданской войны. Осталось только это. Кухня была в подвале. Рабы-повара спали наверху, спускались готовить хозяевам, а потом снова поднимались наверх. Почти не выходили из дома.
Я выглядываю из ближайшего окна на Фоуши-стрит. Остальная часть квартала была застроена много лет назад, но именно это здание так и не снесли двухэтажное свидетельство славной истории Ричмонда. Но его легко можно и не заметить. Рядом с входом стоит табличка с выгравированным числом 1797, намекая на прошлое здания, но не говоря напрямую. Таннер прошел мимо, даже не оглянувшись.
Теперь я смотрю на столовую. Мест не так уж и много; десять столиков, за каждым сидят богато одетые посетители. Все белые. Кажется, мы тут самые молодые. Ресторан открылся совсем недавно, так что Таннеру наверняка пришлось постараться, чтобы выбить место. Он так хотел произвести на меня впечатление, но по окаменевшему выражению его лица ясно, что он и понятия не имел об истории этого здания.
В этом весь Ричмонд. Повсюду уроки истории. Весь этот город кладбище. Куда ни ступи, везде могилы.
Ничего себе я и не знал. Это было на сайте ресторана?..
Я решаю больше не мучить бедолагу.
Меня всегда интересовала история Ричмонда. Сначала изучала в колледже, а потом и сама, не буду вдаваться в детали, как рабовладельцы гордились готовкой своих рабов, и что жареная окра за пятнадцать баксов, не говоря уже обо всем дорогущем меню, уходит корнями к рабам, которые готовили для богачей Ричмонда.
Ты типа историк-самоучка? Может, мне делать записи?
Это не самый плохой разговор. Можно сказать Таннеру, что меня не определяет карьера, и сейчас я не работаю, потому что борюсь за место в известном рекламном агентстве, а все лето бездельничаю в юридической конторе моего отца под ярлыком менеджера соцсетей. Но я ведь пришла не работой хвастаться, да?
Вообще-то, я серийная убийца.
Таннер смотрит на меня так, будто видит впервые.
У нас с Амарой отработанная схема продолжаю я его подкалывать, пока он так внимательно слушает, она выбирает какого-то парня из разных компаний, накуривает и как будто невзначай упоминает классную подругу. Потом я пью с ними, они теряют бдительность, увожу обратно к Амаре, и мы вместе режем их на кусочки.
Таннер не моргает.
Я ожидал не такого.
Поверь, я наклоняюсь и шепчу: Никто не ожидает.
Ну и он наклоняется в ответ, ставя локти на стол, куда же вы прячете тела?
Он начинает мне нравиться.
Выбрасываем, конечно же. Скидываем в реку.
Логично, улыбается он. У него красивая улыбка, признаю. Но нельзя выкидывать в одном месте. Надо как бы раскидывать. Подальше.
Дамы и господа, Таннер решил пошутить.
Ты тоже так делал?
Я? Да нет парочка серийных убийц зарезали моего брата.
О нет! Я и не знала.
Ничего. Последние годы я искал его убийц. Чтобы отомстить.
И вот нашел! Видимо, это судьба.
Он смеется. Искренне. Я вижу его впервые такого, каким он, наверное, был в детстве.
От нее не уйти.
И вот он. Совсем слабый, но я чувствую. Пульс. ЭКГ его ловит, отображает маленькую кривую на мониторе.
Может, свидание не такое уж и мертвое.
Ну ладно, говорю я. Живи. Пока что.
Фух.
Мой телефон вибрирует. Наверное, Амара спрашивает, как дела. У меня сводит ребра, когда я вижу, что это Сайлас. Только не сейчас. Я переворачиваю телефон и возвращаюсь к разговору.
Ты уже ходил на свидания вслепую?
Вроде нет. А ты?
Нет, Ричмонд настолько мал, что твоя романтическая история известна всему населению. Надо находить совершенно новый круг общения, чтобы умудриться сходить на свидание не с другом бывшего.
Тогда почему согласилась? спрашивает Таннер.
Ради пульса. Учащенного сердцебиения. Меня достал мой типаж мужчин, и в двадцать четыре года давно пора отказаться от плохих привычек. Я как та рыба, выползающая из первобытного ила прошлых отношений, готовая избавиться от бывших, чтобы ходить на своих двоих. Чтобы дышать. Надо эволюционировать от такой катастрофической личной жизни.
У Амары шестое чувство на мужчин, я ей доверяю, вру я.
И как сработало ее шестое чувство?
Ответ неясен, отвечаю я монотонным голосом игрушек-предсказателей, спросите позже.
Таннер и правда очаровашка, но я пока не готова на второе свидание. Но я его не солью. Я пришла, как и умоляла Амара, чтобы «расширить горизонты». Чтобы выйти из зоны комфорта бомжей-барабанщиков и принять неизвестность. Никаких гарантий. Никаких местных революционеров в куфиях. Я бы и не согласилась на свидание, если бы Амара так не умоляла. Она как кошка, которая принесла мне дохлую окровавленную птичку во рту. Смотри, я поймала тебе айтишника!
Ну, кашляет Таннер, возвращая меня в реальность, Амара сказала, ты общественный организатор?
Не могла придумать ничего получше? Господи, теперь я в шоке, что он согласился встретиться.
Была в колледже, поясняю я. Теперь уже нет. Я много работала с местными благотворительными компаниями, которые пытались искоренить предвзятое мнение при приеме в университет
Глаза Таннера потускнели.
помогала координировать социальные кампании
Я снова его теряю. Пульс пропадает.
Может, не будем обсуждать работу? Даже мне скучно себя слушать.
Таннер возвращается к жизни.
Хочешь сразу покопаться в грязном белье?
Да. Перейдем к горячему. Скажи что-то, чего никогда не говорил на первом свидании.
Звучит слишком страшно.
Да ладно. Чего тебе терять?
Ну хорошо, Таннер умеет подыгрывать. Дамы вперед.
Как галантно, мне требуется минутка, чтобы придумать что-то стоящее. Вспомнить что-то по-настоящему неожиданное. Ладно. Есть одно. Готов?
Готов.
В детстве глубокий вдох, я участвовала в конкурсе красоты.
Да не гони.
Маленькая мисс Конфедерация. Такая Барби Джонбенет, еще и со светлой ковбойской шляпой. В школьном альбоме мои фотки как из журнала «Гламур», мне даже вспоминать стыдно, но Таннера не сломить.
Я тебе не верю.
Это правда!
Прости, но звучит как хрень.
Зачем мне врать?
Я просто даже не могу представить. Есть доказательства? Требую фотографий.
Ни за что, не буду говорить, что в десятый день рождения я сломала все выигранные короны. Мама увидела в центре моей комнаты кучу костей со стразами. Она до сих пор меня не простила. Столько блестящих останков. Это для третьего свидания, если тебе повезет.
Боже, я и не знал, что иду на свидание с южной королевой.
Не забивай себе голову, а еще не буду говорить, что я прямой потомок генерала Эмброуза Поуэлла Хилла с папиной стороны. Мне встречались парни, которые прямо кайфовали от всей этой Гражданской херни. В этом городе до черта исторических задротов. Твоя очередь.
Как мне такое побить?
Никак.
Ну ладно, кажется, придумал
Телефон снова вибрирует. Я переворачиваю и смотрю на имя звонившего. Опять Сайлас.
Тебе нужно ответить?
Нет, вымучиваю я улыбку. Это просто друг. Ничего важного.
Я не против.
Нет, все нормально. Я выключаю телефон и убираю в сумку. Ну что? Какой у тебя секрет?
Я убеждаю Таннера оставить машину и пойти пешком, чтобы полюбоваться граффити. Чисто для меня это может потенциально стать романтической прогулкой. Узнаем, что он видит на улицах.
Помню, как я впервые поняла, что в нашем городе есть буквально параллельная вселенная. Все, что произошло в Ричмонде, нацарапано на стенах почти каждого здания. Однажды, во времена колледжа, я ковыляла ночью из бара и замерла как вкопанная при виде темнокожей девушки, смотрящей на меня сверху вниз. Все ее лицо было в слезах размером с кулак, но в глазах горел гнев. Я протянула руку, чтобы дотронуться до нее, и наткнулась на кирпичную кожу. Над ее головой были баллончиком выведены закольцованные, кружевные буквы, складывающиеся в слова:
ПРАВОСУДИЕ КЕНДРЕ
Что за Кендра?
Вернувшись домой, я искала в гугле, пока не нашла: Кендра Томас. Девятнадцать лет. Застрелена на том самом месте. Никто не знал, кто спустил курок, и теперь уже никто и не пытался узнать. Ее убийство даже не попало в местные газеты, неудивительно, что я не слышала этого имени. Но Кендра Томас все еще там, висит над углом Грейс и Норт-Генри, пристально вглядываясь в каждую проезжающую мимо машину и пешехода, настаивая на признании своего существования. Граффити не добилось справедливости это невозможно, но все же не дает никому забыть о существовании Кендры.
Кендра здесь.
Таких рисунков много. Они повсюду вокруг нас, ждут, когда мы увидим их, записывают историю, о которой никто не говорит, выживают даже после того, как каждые пару лет город сбрасывает кожу. Истории за этими граффити, может, и не до конца рассказаны, но само их количество говорит мне о том, что это не тот город, в котором выросли мои родители. Рисунки множатся, а статуи генералов Конфедерации вдоль Монумент-авеню только и ждут, пока их снесут.
Я хочу поделиться этой версией Ричмонда с Таннером. Мне любопытно, как он отреагирует. Во мне даже теплится что-то типа надежды? Оптимизма? Давно я так ни с кем не гуляла. Ни разу после
Куда ты меня ведешь? Ты же шутила про всю эту историю с убийствами?
Вот. Одно из моих любимых, мы останавливаемся перед осьминогом-альбиносом, покрывающим всю восточную стену магазина. Его бледные щупальца разветвляются по широкой стене кирпичного здания, огибая угол, будто сдавливая камень. Как тебе?
Ух ты. Никогда его не замечал.
Как это возможно? Он же на все здание.
Видимо, я даже не смотрел.
Граффити повсюду. Их так много. Надо просто посмотреть.
А это легально? Вот так портить городское имущество?
Ты об этом думаешь? минус сто очков тебе за это, Таннер
Черт. Тупая была фраза, да? А можно отменить? Вернуться на десять секунд назад?