В довершение симфонии разрушительства, она в гостиной тяжелой пепельницей разбила телевизор. Ей по-прежнему никто не мешал, очевидно, хозяева находились в невменяемом состоянии, она с удовольствием трахнула бы чем-нибудь увесистым по их глупым головам, но убить человека она не могла, даже таких совершенно ненужных, вредных и опасных человеков, как «птенчики».
Уходя, она оставила дверь нараспашку, пусть заходит к ним кто хочет. Вечер она провела, бесцельно бродя по городу, ночь на вокзале, с утра возобновила свои бессмысленные блуждания. Какая-то тоска невиданная, беспокойная гнала ее с места на места, не давая ни покоя, ни возможности подумать, решить что-нибудь. Именно она, эта тоска и привела ее на мост, где на нее наткнулся Влад.
И теперь повторялось все то же самое, он взял ее в дом как приблудную собачку, он пользуется ее телом, и плевать ему тридцать три раза на бессмертную ее душу, а она, обладательница этой самой души ведет себя как дура! Условия какие-то выдвигает! Чем они ей помогут, эти условия? Ничем. Она и раньше их выдвигала, однако оказалась на мосту. Ладно, теперь уж будь, что будет.
Вещь не получалась, Катька меняла освещение, подходила к ней так и этак, но ничего не выходило, она бесилась, швыряла кисти, снова подбирала их и суеверно что-то шептала над ними, просила прощения за свой срыв.
Влад несколько раз приходил во время работы, то в один день, то в другой, вроде как бы невзначай. Разумеется, Катьке это не нравилось, но запретить она ему не могла. В один из очередных приступов ее отчаяния он вдруг промолвил, «эй, дитя природы! Нет смысла бросаться на полотно очертя голову, ты подумай лучше, что ты хотела выразить, как только разберешься с этим, все у тебя наладится».
Она огрызнулась злобно, чтобы не говорил под руку, не мешал ей. Влад не обиделся, хмыкнул, покрутил головой и ушел. После его ухода, она отложила кисти и задумалась, может, он прав? Посмотрела с сомнением на полотно. Изображенная на нем женщина, уже отчетливо проступающая сквозь нагромождение мазков, была неуловимо похожа на Лельку, но в отличие от подлинной Лельки совершенно безжизненна.
Задумавшаяся Катька поймала себя вдруг на том, что грызет ногти, совсем как та, чокнутая. Ну да, она пытается изобразить Лельку нормальным человеком, потому у нее ничего и не получается. Надо что-то одно выбрать, либо порочная девка и практически ненормальная, либо это не Лелька. Теперь она работала, словно одержимая.
Да, Влад выполнил свое обещание, он, видимо, не был мелочен, отвалил ей три тысячи долларов. Еще совсем недавно, она схватила бы их и была такова! И, наверное, это было бы гораздо правильнее, чем оставаться тут. Но ехидный внутренний голос моментально начал нудеть, что это не сумма, снять на какой-то срок квартирку на них можно, но уж тогда никакого творчества, надо будет быстренько устраиваться на работу, и вкалывать, вкалывать, чтобы иметь возможность питаться и платить за жилье.
В процессе работы, когда пристально вглядываешься в полотно, ты его видишь и как бы не видишь, выхватывая взглядом ту частность, которая тебе нужна, но в целом вещь не воспринимаешь. Поэтому, когда Катька кончила вещь и поглядела на нее уже совсем другим взглядом, то даже испугалась немножко.
На нее смотрела с недобрым прищуром живая Лелька, загадочно и цинично усмехаясь. Ангельская внешность осталась при ней, но под ней, сквозь нее выступала ее настоящая, дьявольская сущность. Как это удалось сделать, она и сама не знала, и наплевать, что не знала, ведь удалось, вот в чем победа.
Постучав для приличия, вошел Влад, он всегда стучался, прежде чем войти в комнату, которую определил ей как студию, уважение оказывал что ли? Катька кивнула на картину, сообщив, что закончила ее. Он смотрел долго, неотрывно, когда повернулся, наконец, в глазах сквозило удивление.
А ты, оказывается, не без способностей! Мне кажется, я знаю девицу, это не Ольга Ступишина случаем? Ее еще зовут Лелькой. Я хорошо знаком с ее отцом, та еще скотина и сволочь. Она или не она?
Катька пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной.
Это Лелька, но ее фамилия Доппер, она замужем.
Точно, точно, она же замуж выскочила за какого-то слюнявого щенка, это наверняка его фамилия. Значит, она. Что ж, судя по тому, как ты ее изобразила, она от своего папеньки недалеко ушла, как говорится, яблочко от яблони а яблонька-то изрядно червивая, это уж я точно знаю. Эта вещь мне нравится, я бы ее купил. Но ты, наверное, выставить ее хочешь?
Где я ее выставить могу? Если только в окне, больше мне негде.
Но ты же где-то выставлялась раньше? Ты же мне говорила, что две твои вещи были куплены.
Катька опустила голову, воспоминание о краткой ее удаче, сопровождавшейся тут же большой неудачей и позором, все еще жгли ее.
На улице я с ними стояла, где всякие уличные художники тусуются, там их и купили. Кто меня пустит в галерею или выставочный зал? Это надо иметь большие знакомства, да и деньги, наверное, тоже.
Он задумался. Она ему не мешала, ждала плодов его раздумий, вдруг он найдет для нее какой-нибудь выход?
Не буду тебя чересчур обнадеживать, но я попробую пробить одно место, где можно выставляться. Но одной картины мало, пиши еще, время у тебя есть. Я ведь не слишком часто отвлекаю тебя?
Да нет, не слишком, пролепетала она, пытаясь понять, шутит он, или вправду собрался ей помочь.
Но задаром я ничего делать не буду, вдруг заявил Влад, разрушив благостное представление о себе.
Но у меня же ничего нет! Во всяком случае, ничего своего. Телом моим ты и так уже пользуешься, я уж и не знаю теперь, мое оно или твое?
Давай так: ты мне картину, а я тебе возможность выставляться?
Обрадованная Катька закивала головой.
По-прежнему она составляла сексуальную утеху для Влада, и все-таки она чувствовала, что он относится к ней не так, как прежде. Говоря высоким стилем, он увидел в ней человека. Самое приятное для Катьки, однако, заключалось в том, что дома он стал бывать куда меньше. То ли у него какие-то осложнения в бизнесе были, которые требовали немало времени и сил, то ли раньше он себе послабление давал, но факт тот, что приходил он теперь поздно вечером.
Домработница вышла из своего загадочного отпуска, присутствие Катьки в доме приняла весьма неодобрительно, но зато все, что надо делала. Катька своими ушами слышала, как прислуга ворчит и ругает на все корки хозяина, натащил, мол, в дом всякую шваль! Это она ее так называла.
Никаких скидок и поблажек себе теперь Катька не делала, работала тщательно, оценивала придирчиво. Работа не шла, летела, и сама Катька как бы порхала вокруг мольберта в ореоле света и собственных фантазий. Она принялась за портрет Влада, почему-то изображая его в виде древнеримского воина.
По-твоему я такой грозный? Мне кажется, что ты мне здорово льстишь! Вот все его слова по-поводу портрета.
Из четырех ее работ отобрали только две, но она не стала расстраиваться, все равно это удача. Взяли портрет Лельки и «мечтающую девушку», которую она тоже рисовала по памяти, с бывшей коллеги по малярному делу, девицы хорошенькой, но очень уж глупой. Естественно на портрете не было никакого намека на глупость, та дуреха даже не узнала бы себя в этом нежном, мечтательном лице с широко открытыми глазами, кажется, ждущими чуда и любви.
Портрет провисел всего два дня, как на него нашелся покупатель. Катьке причиталась только половина суммы, но это составляло целых пять тысяч долларов, и она была в восторге, еще никогда у нее не было таких больших, по ее разумению, денег. Она их сразу с бережливостью скопидома положила в банк, пополняя счет, открытый для нее Владом.
После выставки Влад притащил ей небольшую газетку, где была статья с обзором выставки, и где осторожно хвалили обе ее картины, похвала была скупа, но она была! И это первое, если не считать похвал преподавательницы, поощрение наполнило ее таким теплым чувством, словно полузабытая мать воскресла вдруг и погладила ее по голове.
Чем ты все недовольна? раздраженно спросил Влад, две твои картины пристроены, через пару, тройку месяцев я тебе организую еще одну выставку, теперь это будет легче, поскольку ты уже заявила о себе, как о художнике. Что ты еще хочешь?
Катька опустила голову, она всего лишь попросила у него позволения съездить на экскурсию по Золотому Кольцу. Ему бы даже не пришлось за нее платить, она бы сама за себя заплатила, ведь она теперь не нищая! Наверно, надо было как-то не так ему говорить об этом. А она бухнула, что скучает.
Я хочу впечатлений, упрямо заявила она, отстаивая свое право, право художественной натуры на разнообразие жизни.
Ах, впечатлений! всплеснул руками Влад, мало тебе, бедняжке, впечатлений, оказывается!
А какие, какие у меня впечатления? разозлилась в свою очередь Катька. Работа, да секс с тобой, вот и все мои впечатления!
Ладно, будут тебе впечатления.
Катька огляделась вокруг, сохраняя непонятную, напряженную мину на лице.
Это все наше? повела она рукой.
Конечно, это наш с тобой номер, не понимая ее состояния, и оттого слегка раздражаясь, процедил Влад, тебе он не нравится?
Она вытаращила глаза.
Конечно, нравится, только все непривычно. Я думала, номера в гостинице маленькие, а он вон какой огромный! А там что? ткнула она рукой в сторону золотистых фестонов вздуваемой ветром занавески.
Там балкон, выйди, посмотри, предложил он ей, забавляясь ее детской наивностью.
Катька вышла на балкон и через секунду оттуда донеслись ее восторженные повизгивания.
Когда он вышел вслед за ней, она благодарна ткнулась головой ему в плечо, не находя слов, чтобы выразить свою радость. Поглазев на роскошные виды, она заторопилась переодеваться.
Зачем? удивился Влад, когда она достала из чемодана купальник, сейчас на обед пойдем, потом надо отдохнуть немного, успеешь еще в него влезть.
А купаться когда? Я так хочу искупаться в море! жалобно попросила она, прекрасно зная, что он подразумевает под послеобеденным отдыхом, и негодуя на него за это. Он рассмеялся, уж очень уморительной показалась ему ее рожица умоляющая и рассерженная одновременно.
Купаться будешь позже, сейчас самое пекло, ты сразу обгоришь.
Не обгорю, мы же крем взяли, отозвалась она неуверенно.
Это с твоей-то кожей? Фыркнул Влад.
Что тебе не нравится в моей коже? Кожа как кожа.
Обед в ресторане произвел на нее впечатление, дело было вовсе не в качестве блюд, публика ее удивила. На улице было за тридцать, жарко и влажно как в бане, но женщины не только разоделись в пух и прах, но и нацепили на себя бриллианты. За соседним столиком сидела тощая женщина лет тридцати пяти, бриллиантов на ней не было, но зато шею обтягивало три ряда жемчужных бус, а на руках красовались кружевные митенки.
После обеда состоялся запланированный Владом «отдых», от которого в такой жаре Катька изрядно устала, но полежала мало, всего полчасика, ужасно хотелось на море. Шутка ли, потрогать морскую воду, войти в нее, услышать прибой!
Выходи из воды, посмотри ты уже вся синяя!
Ничего и не синяя, стуча зубами, заявила Катька.
Дальше он с ней препираться не стал, шагнул в воду, где на мелководье уже больше часа барахталась совершенно счастливая Катька, вытащил ее и, сунув себе под мышку, прошагал по галечному пляжу и опустил на лежак. Продолжая хохотать, она вырывалась из его рук, а он вытирал ее полотенцем, изрядно взлохматив волосы.
Ах, какая трогательная, семейная сцена! Заплакать от умиления можно!
Ядовито прозвучало рядом с ними, и они синхронно обернулись, и так же синхронно сморщились, не увидев ничего хорошего.
Рядом с ними в бикини и прозрачном парео стояла ослепительная блондинка, стройная и длинноногая. Поэтому Катькина реакция была понятна, с реакцией Влада на это неземное видение еще предстояло разобраться.
Как ты меня нашла?
Ты так предсказуем, что найти тебя ничего не стоило, если бы я тебя искала. В начале августа ты всегда на пару дней заглядываешь сюда, и останавливаешься в одном и том же месте, с кем бы ты ни приехал. Но я тебя не искала, кому может прийти в голову тебя искать? Ты же не алмазный король, не олигарх какой-нибудь, так, средний неудачник с завышенным самомнением.
Катьке стало понятно, что блондинка за что-то сильно зла на Влада. Видимо, это было ясно и ему, потому, что он не только не разозлился, но расхохотался.
Узнаю твое обыкновение, никак нашла толстенький денежный мешочек на ножках, и не поленилась подойти, похвастаться мне. И все та же глупая привычка ходить в брюликах на пляж, это уже не модно, Дан.
Женщина невольно поднесла руки к ушам, где красовались сережки с крупными прозрачными камнями, но тут же опустила и приняла надменный вид.
Обсохшая Катька с большим интересом следила за перепалкой.
Это твоя бывшая жена?
Я не идиот, чтобы на шлюхах жениться, да и вообще, брак, это не для меня.
Почему-то ей показалось, что слова эти сказаны именно для нее, чтобы ни на что не рассчитывала. А она и так не рассчитывала! Он ей и в качестве любовника не очень нравится! И Катька вырвала свою руку из его ладони. Он на этот жест никак не прореагировал, потому, что в эту минуту собрался поздороваться за руку с каким-то знакомым.
Хорошенькая девочка с тобой, игриво заговорил очередной знакомый, пожирая Катьку взглядом, не уступишь на денек?
Гневный румянец жарко выступил на ее щеках и шее, она смерила наглеца прищуренным взглядом, но осечь его не успела.
Потише на поворотах, Никеша, что-то ты чересчур резв, возразил ему Влад, но возразил лениво, не оскорбляясь сделанным ему предложением.
Ты один здесь?
Если бы! сморщился как от зубной боли Никеша, приходится ездить в Тулу со своим самоваром.
Ну, пока, хотел распрощаться с ним Влад.
Эй, эй, постой! всполошился Никеша, ты, что же, так и бросишь меня на произвол судьбы?
Так твоя судьба, не моя, что я могу с ней сделать? Разве только твою Матильду ублажить в постели?
Катька при таком обороте разговора навострила ушки и посмотрела на приятеля Влада, будет он негодовать или нет? Он не стал, правда, было заметно, что ему неприятно.
На ужин Влад заставил ее надеть узкое золотое платье. Платье ей шло, но мало того, что было узким и облегало, как змеиная кожа, так еще имело обширный вырез и разрез на боку. Катька очень удивилась, когда смогла, наконец, увидеть Матильду. Ей представлялась крупная, громкоголосая женщина с повелительными манерами, покрикивающая на мужа. Ничего подобного в действительности не было.
Женщина, представленная ей, была невысока ростом, даже ниже Катьки, имела довольно темные, вьющиеся волосы, светло-зеленые глаза, тихий голос и смущенную улыбку. Вдобавок ее звали Аней, а вовсе не Матильдой.
Катька решила сначала, что она все перепутала, и пресловутая Матильда совсем другая женщина. Но Никеша в разговоре вдруг назвал ее Матильдой, и бедной Катьке, совсем сбитой с толку только и осталось, что хлопать глазами.
Такую кличку мне дал мой милый муж, пояснила Аня, сжалившись над ней, его любимая ария, которую он часто исполняет дома и в кругу друзей, это ария Роберта. Помните: «кто может сравниться с Матильдой моей?»
Ничего такого Катька не помнила, потому, что попросту не знала, ни в какую оперу она никогда не ходила. Но происхождение двух разных имен у одной женщины стало ей понятно.
Вы долго еще здесь пробудете? продолжила светский разговор Аня.