Анна Сесилия Брон, улыбнулась она, руководитель отдела безопасности. Я немного пообщаюсь с тобой и затем сообщу тебе вердикт по поводу твоей дальнейшей судьбы.
Все ее движения были изящны, говорила она плавно, но я не сомневалась, что лидер ОБ это жесткий и расчетливый человек. Тот, кто и нужен на подобную должность.
А как же суд? вырвалось у меня.
Ну, если это так принципиально, то считай, что ты уже на нем. Я сглотнула, а ее улыбка так и продолжала раздражать мой взгляд. Твое имя Алиса Кастерли?
Да.
А вот и нет.
Простите?
Имена твоих родителей Эрик и Наоми Кастерли?
Да.
Неправда.
Да о чем вы? Я не понимаю!
Имя твоей сестры Саманта Кастерли?
Да, но что
Очередная ошибка.
Перестаньте!
Только я могу тут что-то требовать, девочка. Лежи тихо и жди, когда я задам вопрос, в ее голосе послышались стальные нотки, и я поежилась от дурного предчувствия. У Эрика и Наоми Кастерли, бравых охотников Города, была только одна дочь Саманта. А ты другая кровь.
«Другая кровь!» слова Сэм всплыли откуда-то из глубины памяти, то, как она кинула эту фразу мне в лицо. И вот сейчас то же самое. Я приемная? Не может быть! Сестра и ша знали? Здесь все пытаются обмануть меня!
Это ложь, мой голос прозвучал уверенно.
Твои родители, биологические я имею в виду, Дэвид и Катерина Макклейн. Они были Тенями и всю свою жизнь провели в Пустоши. Насколько мне известно, они и родились там, так же, как и ты. Во время охоты Дэвид и Катерина были убиты четой Кастерли, и Наоми проявила жалость, она бросила на меня многозначительный взгляд, и забрала младенца к себе. Она боялась, что никогда не сможет иметь детей. Тебя вбили в систему, метки на твоей руке не было, ведь ты никогда не жила в Объединениях, так что никаких проблем не должно было возникнуть. Хотя я предупреждала их обоих, что таковые однажды произойдут, ведь у тебя изначально подпорченная кровь. Ну, вот и доказательство моей правоты! Ты на допросе в отделе безопасности и обвиняешься в позорнейшем и удручающем преступлении. Хорошо хоть, Эрик и Наоми этого не видят.
Меня словно бросили в кипяток, а потом резко в холодную воду, казалось, что я разваливаюсь на атомы и больше никогда не смогу соединиться вновь. Одни мои родители убили других моих родителей, а потом сами погибли в Пустоши? Мне не удалось сдержать нервный смех. Это слишком много для одного человека. На мгновение показалось, что меня вырвет.
Так, Алиса. Мы разобрались с твоей личностью, давай поговорим о том, что ты натворила.
Почему вы не можете просто оставить меня? я еле шевелила губами.
Итак, я хочу получить лишь пару ответов. Зачем ты позволила изгнаннику войти в дом?
Он истекал кровью, умирал, вам же, наверняка, уже все известно, устало повторила я.
Да, разумеется. Это всего лишь формальности. Он тебе что-нибудь рассказывал про Пустошь или об изгнанниках?
Они могут ходить во время Тумана.
Да, это уже не новость.
Это все.
Надеюсь, Алиса, ты понимаешь, что находишься не в том положении, чтобы скрывать что-либо. Ложь только все усугубит. Ты говоришь правду?
Он больше ничего мне не говорил.
Что ж, ладно. Почему ты решила впустить в дом его сторонников?
Они хотели уйти обратно за стены.
И ты могла позволить бежать преступникам?
Я не слышала, что бы они что-то нарушили.
На них метка, этого уже должно быть достаточно. Ты все прекрасно понимала, но готова была их отпустить.
Я просто пожалела
Не стоило.
Мне уже говорили.
И правильно делали. Я полагаю, ты намекаешь на своего друга Троя? меня передернуло, и это не укрылось от взгляда Брон. Не думай о нем плохо, Алиса. Юноша хотел спасти тебя. Он боялся, что Тени станут пытать вас, попробуют выяснить любую возможную информацию о нашей системе, ее слабостях. Так и было бы. Он умолял помочь тебе, сказал, что ты добрая и наивная девушка и не смогла справиться со своим милосердием. Мальчишка был так напуган, но неужели он, будущий охотник, не догадывался, куда тебя приведут? Он способный юноша, но, кажется, не очень хорошо разбирается в работе системы и в людях. Но ничего, мы это поправим.
Слезы попадали мне в рот, мне никак не удавалось сдержать их. Трой, какой же ты дурак!
Он не вытащит меня, да? Вы меня убьете?
Мы не тираны и не убийцы, Алиса, но за ошибку придется расплатиться. Если все мы будем безнаказанно следовать своим слабостям, то куда же это приведет наш мир? Туда же, где он был до появления Объединений. Скажи, девочка, если бы был шанс вернуться назад, ты бы помогла тому человеку, зная о том, что ждет в будущем?
К чему рассуждать, если это невозможно?
Ты не уверена? Как бы ни были плохи твои дела сейчас, ты не знаешь, смогла бы ты смотреть на него, умирающего. Дурное решение, дурной поступок. Ты предала Город.
Я до боли сжала кулаки и ничего не смогла ответить. Я никого не предавала, никогоЯ просто
Еще один вопрос, Алиса. Когда патруль вошел в дом
Вломился
Что?
Он вломился в дом.
Не придирайся. Дверь Саманты была закрыта с наружной стороны, а комната вашей няни забаррикадирована тумбой, это ты сделала? Зачем?
Не хотела, чтобы они случайно увидели Теней.
То есть, они были не в курсе? Но как они не заметили его в собственном доме?
Они боятся ходить на чердак из-за глупых суеверий. К тому же, расскажи я об этом сестре, она бы точно вызвала стражей. Смерть родителей заставила ее возненавидеть Пустошь и всех, кто там существует, а про ша и говорить нечего.
Ну, мы это еще проверим, она встала, разговор был окончен.
Советник внимательно посмотрела на меня, и я приготовилась услышать ее вердикт. Я почти ничего не чувствовала, слишком устала.
Это недопустимая ситуация, а Закон не прощает ничего. Мне жаль, Алиса, но ты подвела память Эрика и Наоми Кастерли, а изменить прошлое мы не в силах. Тебе сделают метку, и система забудет о тебе навсегда!
Ее каблуки застучали по полу, а я в ужасе приподнялась:
Постойте, что?! Только не метку! Лучше сразу убейте меня!
Я же говорила тебе, она на секунду задержалась в дверях, мы не убийцы.
Нет, нет, пожалуйста! Я думала, что никогда больше не смогу чувствовать страх больший, чем в прошедшую ночь, но ошибалась. Сейчас я снова кричала в ужасе. Они отправят меня в Пустошь, выставят за стены! Лучше убейте меня! Прошу вас, только не метку!
Брон уже вышла, а в комнату заскользили белые силуэты, которые везли за собой какой-то аппарат, грохочущий на круглых ножках и напоминающий уродливое пузатое чудовище.
Нет-нет-нет! я отчаянно пыталась вырваться из ремней, это причиняло дикую боль, но мне было не до нее.
Держи крепче! раздался чей-то властный голос.
Я почувствовала небольшую свободу, видимо, они развязали одну руку, чтобы сделать метку. Это был единственный шанс. Я попыталась ударить и приподнялась, но меня с силой прижали обратно. Кажется, я кого-то укусила, и мне со злостью дали затрещину. Это на мгновение выбило меня из колеи, щека пламенела, а голову намертво прижали к кушетке. Не могу вздохнуть. Не могу пошевелиться. Помогите! Трой, где ты? Мне больно, больно! Я не могу совладать со своей паникой. Воздуха, как же не хватает воздуха!
Дерется, как звереныш! чей-то противный голос.
Делаем без анестезии?
Да, она слишком бойкая, можем не успеть.
Я едва понимала их разговор, но страх накатывал почему-то еще сильнее.
Так, мы готовы, начинаем?
Да, мы держим.
Словно ток проходит сквозь тело. Я задыхаюсь от собственного крика. Я умру. Это конец.
Приходить в сознание тяжелее, чем когда-либо. Голова раскалывается на кусочки, горло сильно першит, тело какое-то не мое, будто его превратили в нечто вязкое и расплывающееся. Я жалею, что очнулась. Мое сознание еще в темноте, но боль уже отбивает чечетку по всей левой руке, а я даже ей и не шевелила. Гудение вокруг или внутри черепа, не разобрать, чувствую, как разгораются огнем лоб и щеки. В памяти мелькают чьи-то лица, склонившиеся надо мной, слышатся обрывки разговоров, и мне становится противно от всех этих людей, от Города, от системы, от всего этого мира. Я не хочу даже открывать глаза. Кажется, если этого не сделаешь, то метка Тени, метка изгнанника волшебным образом испарится с моей руки. Но этого никогда не случится. Мне становится страшно за Сэм и ша. Сестра еще слишком юная, а няне в ее почетном возрасте подобного точно не выдержать. Смогу ли я увидеться с ними в последний раз, прежде чем меня выставят за стены?
Алиса? голос раздается словно из другой комнаты, но я чувствую, что его обладатель здесь, совсем рядом. Ты очнулась? он звучит как-то робко, неуверенно, хотя совсем недавно Дмитрий говорил в другом тоне.
Я разлепляю глаза, в комнате полумрак, но так даже лучше, дурацкая лампа больше не выжигает мне глазницы.
Кивни, если понимаешь, что я говорю.
Неохотный кивок. Я пытаюсь различить его лицо. Странно, выражение мягкое и жалостливое. Хочу что-то произнести, но из горла вырывается только сдавленный хрип.
Не спеши. После он запинается. После процедуры твоему телу нужно восстановиться, да и, вероятно, ты голос сорвала. Я должен перевести тебя в другую комнату. Давай, помогу подняться.
Он кладет одну руку мне под спину, другой хватается за плечо, очень осторожно и нежно, я чувствую и понимаю это, но все равно раздраженно хочу отдернуться. Однако получается лишь слабое непонятное движение. Дмитрий даже не обращает на него внимания, хотя я уверена, он не мог не заметить. Его ладони широкие и теплые, я улавливаю от него легкий запах мыла или чего-то подобного. Не понимаю, почему я замечаю столько разных мелочей. У него серьга в ухе, которой раньше, кажется, не было, или же я просто ее не видела? А еще у него странный цвет обуви, какой-то серо-зеленый. Противный.
Ботинки дрянь, хриплю я, и Дмитрий на мгновение столбенеет. Это явно не то, что он ожидал от меня услышать. Он усмехается:
Знаю. Подарок отца, ношу только ради него.
Дмитрий помогает мне сесть, и я невольно испытываю чувство благодарности за то, что он продолжает меня держать. Голова слегка кружится, а к горлу подступает тошнота. Не уверена, что смогу сейчас и шаг сделать. Он улавливает мое состояние и предлагает:
Немного посиди, может, станет легче. Не торопись, его заботливый тон злит меня, но сил, чтобы показать это, нет совсем.
Когда она Когда меня не могу произнести вслух.
Завтра ночью, его голос дрогнул. Как странно! Алиса, мне, правда, жаль!
Да ну? Недавно ты так не считал, как же больно говорить! Горло словно режут перочинными ножами.
Лис, я Я думаю, что ты сделала ужасную ошибку, и не понимаю тебя. Но но такого вердикта не предполагал. Тебе даже нет двадцати трех, такое наказание немыслимо! Я не ожидал, правда, Лис. Будь мое право решать, я бы не поступил таким образом. Мне очень жаль!
Думаешь, твое сочувствие мне чем-то поможет? огрызнулась я. Да пошел ты со своей жалостью!
Я вырвала руку, но покачнулась, и Дмитрию снова пришлось ухватить меня. Сил нет совсем, словно всю мою энергию выкачали из тела. В груди нарастала боль, и я, наконец, решилась посмотреть на левое запястье. Три пунктирные линии, окрашенные несколькими каплями крови, еще не переставшей сочиться из раны. Так уходит моя привычная жизнь, капля за каплей, она покидает меня. Мое тело нервно затрясло, а я как загипнотизированная продолжала смотреть на эту метку.
Лис не говори со мной! Я тебя ненавижу, ненавижу вас всех! Алиса, прости
И тут моя боль вырвалась наружу вместе с потоками слез. Я даже не заметила, как оказалась на плече Дмитрия, и как он робко приобнял меня. Он гладил меня по волосам, но ничего не говорил, за что я снова ощутила к нему невольную благодарность. В моем случае все было кончено, и лживые слова о том, что все наладится, были уже ни к чему.
Ты хочешь попросить что-нибудь? вдруг произнес он. Я отстранилась и задумалась лишь на мгновение:
Да. Сэм и ша ничего не знали. Удостоверься, чтобы с ними все было в порядке.
Хорошо.
И могу я с ними попрощаться? С Бетти еще и с Троем?
Думаю, можно устроить. Встречи вроде как не запрещены.
Спасибо! я попыталась выдавить из себя улыбку.
Здесь не за что благодарить. Но Лис, ты уверена, что хочешь увидеться с Троем?
Да, уверена.
Только постарайся понять его.
Не надо. Сама разберусь.
Конечно! он усмехнулся. Пора идти.
Я аккуратно встала, Дмитрий поддерживал меня. Но всего через несколько шагов я повалилась, едва сохраняя себя в сознании. Он вздохнул и подхватил меня на руки. А дальше светлые коридоры, голоса, шаги и снова забытье.
Ненавижу приходить в сознание. Обморок это словно издевка над твоей памятью, твоими чувствами. В первые секунды кажется, будто ты просыпаешься от долгого кошмарного сна, и, стоит открыть глаза, как снова окажешься в своей маленькой комнатке в родном доме. Но потом Потом реальность окружает тебя, и ты многое готов отдать за то, чтобы вновь уйти в темноту. Там хотя бы нет боли. Там нет ничего.
Я нахожусь в небольшом помещении, стены которого фосфоресцируют ровным белым цветом, а воздух пропитан вонью каких-то лекарств. От одного вида на все это меня начинает мутить. Здесь есть раковина и толчок, подобие кровати, на которую я умудрилась сесть, и больше ничего, кроме гудящих лампочек. Дверь, скорее всего, заперта, даже не буду пробовать. Какой смысл? Убежать мне в любом случае не удастся, да и в Городе прятаться не получится. Одна дорога в Пустошь, но мне и так туда любезно подарили билет в один конец. Интересно, если бы я солгала, сказав, что изгнанник сам залез в мой дом в ту ночь, они вынесли бы другое решение? Сильно сомневаюсь. Очевидно, что Бэн прожил в доме несколько дней, а для этого у них нет оправдания. И о чем я только думала? Как вообще допустила подобное?
Мои мысли прервал резкий щелчок в двери, и в комнату вошла молодая женщина с подносом. Он поставила его прямо на кровать и бесцеремонно склонилась надо мной.
Открой рот, я подчинилась. Женщина что-то осветила своим маленьким фонариком, потом проделала то же самое с моими глазами. Левую руку, медсестра грубо потрогала мою метку, что-то проверяя, и мне не удалось сдержать восклицание боли. Почти прижилась. Ешьте, через двадцать минут поднос заберут, и она вышла из комнаты.
Не знаю, что ела, вкус не чувствовался, да я и не обращала внимания. Нужно было просто постараться запихать в себя как можно больше. Мне понадобится энергия, чтобы выжить в Пустоши. Но хочу ли я пытаться на самом деле? Поднос забрали, кажется, минута в минуту, и оставили меня снова одну. Ни слова, ни жеста. Как бы одиночество не свело с ума раньше, чем меня выставят из Города.
Подобная процедура с едой и осмотром повторилась еще через несколько часов. Я попыталась что-нибудь спросить, но меня крайне грубо заставили молчать. Кто у них тут вообще работает! Прошел, наверное, еще час, когда в комнате появился незнакомый мужчина.
У вас есть право на разговор с посетителями. Пять минут.
Я вздрогнула от волнения, и когда мужчина отстранился, то в комнату вошли Сэм и ша. Хотя сестра скорее влетела и набросилась на меня с объятиями. Да я была и не против, совершенно не против. Ша опустилась рядом и приобняла нас обеих. Мое сердце сжалось, и мне едва удалось удержать внутри истерические рыдания. Я никогда их больше не увижу, не хочу, чтобы они запомнили меня плачущей. Ох, святой Закон, я действительно их больше не увижу, как же мне не разорваться от боли?
Сэм отстранилась, ее лицо опухло, а глаза немного покраснели.
Лиса, что же делать? прошептала она. Мы вытащим точно отец Троя влиятельный.
Да, и работает в отделе безопасности. Не нужно, Сэм, я знаю, что ничего не исправить.
Прости, Лиса, прости!
Да за что же? Это только моя вина, ведь я пустила его в дом, верно? Глупо отрицать. И вас подвергла опасности. Они говорили с вами?
Да, ответила ша, но все хорошо. Из-за того, что наши двери были заперты всю ночь, они сразу подумали только на тебя. Нами почти не интересовались. Ох, дитя мое, я им тут все конторы обойду, выпотрошу их всех, пока они не вернут домой нашу девочку!
Я по-доброму усмехнулась:
Не навлекайте на себя еще больше проблем. Они еще уважают память Кастерли, вас не тронут. Пока.
Но к тебе разве они не могут проявить это уважение? возмущалась няня.