Ладно, говорю я задумчиво и несколько секунд выжидаю, если проиграю верну тебя в Москву в течение года. Если не верну, посадишь. Через год.
Он наклоняет голову вперёд и смотрит, набычившись. Глаза наливаются кровью. Повисает пауза.
Ишь ты, наконец, произносит он. Сучий потрох. Ну ладно, но если не вернёшь я лично и девку и тебя отымею и поедешь ты прямёхонько в петушатник сексуальный опыт нарабатывать. На том и порешим. Минимальная ставка тысяча, лимит на раздачу двадцатка. Давай, организовывай. Я пока горло промочу, да скажу, чтоб деньги привезли.
За счёт заведения, бросаю я проходящему мимо официанту и указываю на генерала.
Я нахожу Бакса и говорю ему, чтобы готовил приватный зал для большой игры. Потом подзываю Лиду и прошу позвонить в больницу, узнать информацию о состоянии Айгуль.
Лида, если будет информация во время игры, подходи ко мне и сразу докладывай. Тихонько только.
После этого подхожу к Цвету.
Я возьму из кассы тысяч двадцать. Буду играть с Печёнкиным в приватном зале. Если проиграю, возмещу из своей доли.
Мы столько ещё и не заработали наверное.
Неважно, говорю же верну.
Ну, смотри, Бро. Рискуешь.
Знаю.
Мля, ты в натуре отчаянный кент, хмурится он. От Айгуль есть чё?
Я отрицательно мотаю головой. Отчаянный, да. Не отчаянный, а слетевший с катушек. Чёт как-то всё в тумане, ёлки-палки. Пойду с Платонычем поболтаю.
Дядя Юра, ну как ты тут? приобнимаю я его за плечо.
Ничего, Егор, а ты?
Да, так как-то.
Я вкратце рассказываю ему последние события и он огорчённо качает головой.
Туда пройти-то можно будет, чтоб моральную поддержку оказать? спрашивает он.
Можно, конечно. Ты же дядька родной. И спасибо, что мозги мне не выносишь.
Так чего выносить-то? Делу не поможешь.
И то верно.
Примерно через час мы проходим в отдельный зал. Я, Платоныч, Цвет, Печёнкин и двое чуваков с постными рожами со стороны генерала. Играть будем вдвоём. Фишка дилера будет переходить по очереди от меня к нему. Это, по сути, означает лишь, кто первый будет делать ставку, а кто отвечать в каждой раздаче.
Блайндов не будет. Минимальная ставка тысяча рублей. Ну, вот, собственно и всё. Мы садимся напротив друг друга, а дилер усаживается сбоку между нами. Зрители встают за дилером.
Перед нами лежат пачки денег. По десять пачек десятирублёвых у каждого.
Ну что, понеслась? говорит Печёнкин и кивает своим парням. Колода будет наша. Надеюсь возражать не станете.
Конечно, отвечаю я и киваю дилеру, невзрачному мужичку с усами подковой и волосами расчёсанными на прямой пробор.
Дилер берёт колоду у спутника генерала, тщательно тасует и с независимым видом выдаёт две карты мне и столько же Печёнкину. Чувствую себя Джеймсом Бондом. Правда без технической поддержки и сухого мартини, зато с несгибаемой волей.
Мы смотрим полученные карты, отгибая уголки, чтобы никто не смог подглядеть
Печёнкин крякает и двигает на центр стола две тысячи. Я делаю то же самое. Дилер выкладывает на стол первые три карты. Это червовый валет, пиковый король и трефовый туз.
Ваше слово, говорит дилер, обращаясь к моему визави.
Генерал хмурится, соображая, и пялится на выложенные карты. Потом отсчитывает четыре пачки и выдвигает на центр. После этого поднимает глаза и безо всяких эмоций смотрит на меня. А я смотрю на него и тоже стараюсь выглядеть совершенно бесстрастно.
Это напоминает вестерн Серджио Леоне, когда на экране идут очень долгие крупные планы. Там только глаза. Только глаза. Но в нашем случае ещё и губы. Сердце замирает. Краешек губы под миниатюрным шрамом, самый верх арки купидона едва заметно дёргается. Есть! Лишь бы не среагировать, чтобы он не понял, что я заметил.
Но у меня каменное лицо. Это точно. Только по спине бежит маленькая холодная струйка
Уравниваю, спокойно говорю я и тоже отодвигаю от себя четыре тысячи.
Дилер выкладывает четвёртую карту, это бубновый валет.
В этот момент в зал заходит Лида. Она идёт, покачивая бёдрами и, подойдя ко мне, низко наклоняется. Я смотрю на генерала, а он пожирает её глазами. Ему сейчас явно не до карт. Лида тихо, чтобы никто не слышал говорит:
Сейчас заканчивают повторную операцию. Медсестра пока ничего не знает, как поговорит с доктором, сразу позвонит. Я сообщу.
Я киваю. Какая ещё повторная операция. Блин
Лида выпрямляется и, стуча каблучками выходит из зала. Печёнкин облизывает губы и провожает её глазами до самого выхода. Потом проводит рукой по сальным волосам и задумчиво смотрит на выложенные перед дилером карты.
Поднимаю, наконец заявляет он и отодвигает от себя пять тысяч.
Он сразу задирает планку очень высоко. Если сейчас я сброшу, то в следующей раздаче у меня останется слишком мало денег и я не смогу ответить на высокую ставку Мда Значит, придётся снова залезать в кассу. Цвет может заартачиться Ладно, карта у него херовая, если верить дрожащей губе
Чуйка, где ты? Ведь была же она у меня и ни раз спасала за столом Был в моей жизни период, когда я играл. Хорошо играл, удачливо, дерзко. Как месье Ле Шифр И кончил примерно как он, правда в отличие от него ещё несколько лет выплачивал долг А сейчас у меня будет только год и минус двадцать тысяч, если что Или докуда мы там дойдём
Поддерживаю.
Я двигаю пять тысяч на середину стола.
Дилер выкладывает последнюю пятую карту. Это бубновый король.
Печёнкин дважды поворачивает голову, разминая шею, как борец перед схваткой. Потом достаёт из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо». Прям заправский америкос, поглядите на него
Он откидывает крышку у зажигалки и тут же захлопывает. Открывает и закрывает. Делает так раз двадцать, методично и монотонно. Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк При этом на лице его не двигается ни один мускул.
Лицо его выглядит несвежим и обрюзгшим. У него влажная кожа, мешки под глазами, на носу проступают бордовые прожилки сосудов. Но всё это совершенно неподвижно, и только глаза шарят по выложенным на столе картам. И вдруг, губа Она дёргается! Дважды! Он блефует!
Сердце заводится, как мотор мотоцикла, моментально набирая немыслимые обороты. Блефует! У него ничего нет, он хочет, чтобы я сбросил карты.
Ставлю всё, говорит он и двигает оставшиеся деньги вперёд.
Матёрый И рисковый Тук-тук-тук, стучит сердце.
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца пламенный мотор
Пламенный мотор, да
Отвечаю, говорю я и двигаю пачки вперёд.
В банке сорок тысяч. Неплохие деньжата, что ни говори Отработать двадцатку будет не так просто. Несмертельно, но потребует времени и усилий А вот с моим обещанием генералу будет посложнее
Ставку сравняли, говорит дилер. Прошу открыться.
На лице Печёнкина появляется гаденькая усмешка. Он двигает вперёд свои карты, но не торопится их открыть.
Прошу открыться, повторяет дилер.
Я беру свои карты и начинаю переворачивать, но в этот момент в зал вбегает Лида. Я пытаюсь понять, что за весть она несёт по глазам, но она смотрит вниз.
Она подбегает ко мне и наклоняется, и генерал, глядя на неё, облизывает жирные губы
Ну что, позвонила медсестра? спрашиваю я.
Да, отвечает она и коротко кивает.
3. Только дело и ничего, кроме дела
Я киваю, ожидая продолжения и, дразня Печёнкина, поворачиваюсь к Лиде, отчего наши губы практически соприкасаются. От неожиданности она замолкает и какое-то время просто хлопает глазами.
Так что? спрашиваю я.
Всё то же самое. Операция прошла успешно, но Айгуль в реанимации. Состояние по-прежнему тяжёлое. Подключили к аппарату искусственного дыхания.
И в чём успех этой операции, если к лучшему ничего не изменилось, а, кажется, даже наоборот?
Ну что, голубки, недовольно бросает генерал. Вы нам тут язык любви будете демонстрировать или мы вернёмся к делу?
Я с невозмутимым видом поворачиваюсь и, не говоря ни слова, переворачиваю свои карты. Это червовые король и туз.
Фулл хауз, объявляет дилер. Короли и тузы.
С картами дилера у меня получается три короля и два туза. Такую комбинацию переплюнуть крайне трудно, но я пока остаюсь непроницаемым, не выказывая никаких чувств.
Пожалуйста, говорит дилер, глядя на прикусившего губу Печёнкина.
Он с явным усилием прогоняет со своего лица грусть и, едва заметно пожимает плечами, мол, что ж поделать, раз так вышло. Переворачивает две свои сложенные карты, но видно пока только верхнюю. И это трефовый валет. Он снова чуть пожимает плечами и чуть мотнув головой и прищурив один глаз, аккуратно, указательным пальцем сдвигает карту. И из-под неё появляется валет пик.
Печёнкин со скорбным лицом нависает над своими картами, словно прощается с надеждами. Посидев так несколько секунд, он поднимает голову и смотрит на меня. И я замечаю разительную перемену, происходящую с ним прямо на моих глазах.
Встретившись со мной взглядом, он виновато растягивает свои жирные губы и вдруг начинает хрипло смеяться. Да не смеяться, а просто ржать.
Оп-ля, выкрикивает он сквозь смех и колышется всем телом.
Каре на валетах, объявляет дилер. Старшая рука. Вы выиграли.
А ты, утирая слёзы и прекращая, наконец, стонать, говорит Печёнкин, подумал, что я блефую, сынуля? Наверное, смотрел, как у меня губа дёргается, да? Так она как хочет, так и дёргается, совершенно неуправляемая, как трудный подросток. Уф-ф-ф Давно так не смеялся. Второй раз за сегодня. Вот такие пироги с козлятами. Ну, что? Первого мая тысяча девятьсот восемьдесят первого встретимся, правильно я понимаю? Вы вот с девушкой вдвоём и я со своими псами. Ну либо ты сделаешь, что обещал.
Он встаёт из-за стола и выходит из зала, а его спутники собирают деньги. Игра окончена. Фанфары, оды, панегирики. Ну, а кому-то наоборот пепел и проклятья.
Будто кувалдой по голове! В ушах звон, под ложечкой лёд. Неприятное чувство. А последствия пока трудно предсказуемы.
Платоныч качает головой и хлопает меня по плечу.
Ничего, тихонько говорит он, ничего. Отыграемся. Деньги я тебе дам, не переживай. Никаких проблем. Всё буде хорошо.
Я благодарно сжимаю его запястье. Ну что же, по крайней мере, выиграл себе год свободы. А это уже неплохо. Можно и домой возвращаться.
Я подхожу к Цвету.
Красиво, улыбается он. Ничего не скажешь. Ну, и когда ты планируешь компенсировать проигрыш?
Сразу, как вернёмся домой. Может, даже всё отобьётся за первые несколько дней. Люди вон активно играют.
Ты, наверное, думаешь, что мы в Лас-Вегасе, городе в пустыне, да? Но нет, это всего лишь Новосиб, и сюда не везут бабки озабоченные игроки со всех концов мира. Просекаешь? Это значит, не так всё будет быстро.
Ну, как будет, так и будет, развожу я руками. Какая разница? Я же сказал, что всё отдам. Сразу, как домой приеду.
А ты когда ехать-то собрался?
Да вот хоть бы и прямо сейчас. Дело сделано, всё пучком.
Торчком-на, смеётся он и легонько бьёт меня в плечо. Да дело сделано.
Ты рад? спрашиваю я. По-моему, всё достойно вышло. И даже игра вот эта приватная, она пойдёт в копилку легенд и вожделений. Как часть шоу.
Какого ещё шоу? смеётся он.
Нашего шоу. Бизнес, рассчитанный на людей, а не на госзаказы, к примеру, должен иметь черты шоу. Развлекать и стричь купоны. Понимаешь?
Это ты типа сейчас сказал, что я клоун?
Я смеюсь:
Что-ты, такое мне бы и в голову не пришло. Злой клоун убьёт каждого, кто хотя бы улыбнётся.
Чё? делает он свирепое лицо и, не сдержавшись, начинает хохотать.
Надо же, все мы люди, все мы человеки. Смеётся. И я смеюсь вместе с ним, до слёз, до колик в животе. Должно быть, это напряжение последних дней вырывается наружу, стравливается, защищая мою дурную головушку от ментальной Хиросимы и Нагасаки.
В зал снова заходит Лида. Но теперь она выглядит по-другому Что-то изменилось в её облике за последние пятнадцать минут. Осанка теперь не такая прямая, и красота будто утратила силу молодости, а взгляд
Мы встречаемся с ней глазами, и мне сразу всё становится ясно. И смех застревает в горле, превращаясь в клёкот, в лай шакала. А слёзы, выступившие из глаз, теперь получают приоритет и законное право литься по щекам. Да вот только они мгновенно высыхают Айгуль
Цвет тоже всё понимает, и я вижу, как он меняется в лице, и как сжимает кулаки. Воцаряется тишина.
Считай ведь с самого детства шепчет он и выдаёт совершенно неуместную на мой взгляд, но очень эмоциональную словесную конструкцию.
Я выхожу в большой зал. Здесь царит оживление. Сияют хрустальные люстры, хрустит крахмал салфеток и звякают серебряные приборы, задевая фарфор и благородное стекло. Здесь слышится звон золотых россыпей и стоны игроков, шарик стучит по вращающемуся колесу фортуны, и крупье беспристрастными голосами вершат судьбы
Кто-то рождается, кто-то умирает, а жизнь идёт своим чередом. Кто-то рыдает, а кто-то веселится, и нет в этом ничего, что ещё не случалось в этом мире и того, что бы не случилось снова. Звучит музыка, но я её не слышу, потому что в моей голове разрываются слова ещё не написанной песни
The show must go on
Шоу должно продолжаться
The show must go on
Шоу должно продолжаться
Inside my heart is breaking
Внутри моё сердце разрывается
My make-up may be flaking
Мой грим, возможно, отслаивается
But my smile still stays on
Но моя улыбка остаётся на лице
Пятьдесят семь штук, о*уеть! мотает головой Цвет, когда мы с ним и Куренковым заходим в закрома родины. Включая те, что ты просадил, конечно.
Блин! Да сказал же отдам! Чё ты начинаешь-то!
Да ладно, братан, чё ты. Я ж не к тому.
Каждый раз так не будет, замечает Роман.
Да, сегодня пипл на хайпе баблос сливал, соглашаюсь я.
Ты на каком языке сейчас высказался? удивляется Цвет. Это круче фени по-моему.
На языке будущего, мля Комсомол это передовой отряд молодёжи. Слыхал?
Он не задирается, всем сейчас нелегко, просто легонько хлопает меня по голове. Вроде как и поддержка, и хрен знает, что ещё
Домой я еду с Большаком, на его служебной «Волге». Мы сидим с ним сзади, а Лида на переднем сиденьи. Уже практически утро и такое ощущение, что кончилась сказка моей реинкарнации, потому что сейчас я чувствую точно то, что много раз чувствовал в своей первой жизни горечь во рту, пустоту в груди и боль в желудке.
Ничего страшного, это психосоматика. Ничего страшного, это скоро пройдёт. Ничего страшного, это просто жизнь и какая, к херам, разница, где она протекает, в совке или, например, в древнем Риме. Человек не меняется и всегда чувствует боль одинаково.
И ещё, раз пошла такая пьянка, как говорится, сегодня я чувствую себя невероятно одиноко. Как снежинка, что мечется на ветру
Ладно, пофиг. Надо брать жопу в руки и идти дальше. Но только не сегодня, ладно? Завтра. А сегодня просто посижу, ни о чём не думая Я закрываю глаза и делаю вид, что сплю. А потом действительно засыпаю. Без снов.
Домой я заваливаюсь утром.
Егор! Сынок! Ну наконец-то, мы уже тут с ума сходим!
Они с отцом поочерёдно тискают меня в объятиях, а Радж тот просто впадает в истерику и носится, как сумасшедший, сшибая всё на своём пути.
Тут милиция такое творила! У меня сердце про
Мам, они больше не будут. Вопрос разрешился. Все подозрения, обвинения и прочая чухня отменяется.
Она смотрит с удивлением, но мои слова столь соблазнительны, что мама очень хочет им верить. И верит. Безоговорочно и сразу.
Дом, милый дом. Приятно, когда тебя ждут. А я даже подарков не привёз. Вот же хрень какая. Но ничего. Это мы исправим. Подарки будут.
Мы завтракаем, я гуляю с Раджой, а потом надеваю старые штаны, свитер, брезентовую штормовку и натягиваю на ноги резиновые сапоги. Сегодня выходной и родители не идут на работу. Май, весна, бурление чувств, шашлыки и посадка картошки. Нужное подчеркнуть.