Нет. Я не отвела глаза от его проницательного взгляда, пытавшегося определить, вру я или нет.
Что, совсем ни капли? Он передал мне стакан с водой.
Никогда не пробовала и не хочу. Я вздернула подбородок, обидевшись от его недоверия.
Куришь?
Тоже нет.
Наркотики?
Конечно, нет! Я удивленно посмотрела на него. Как он вообще мог предположить такое?
Прослыви сначала ягненком, а потом становись волком?
В смысле?
Ваня лишь задумчиво покачал головой, глаза его в этот момент стали очень грустными, как будто он о чем-то сильно жалел, а потом раз, и на губах заиграла улыбка. Как будто Ваня номер один переключился на Ваню номер два. Он помог мне сесть за барную стойку и восхищенно произнес:
Неужели такие девушки еще бывают? Наверное, у тебя много поклонников.
Нет Не знаю. А ты? Какие вредные привычки у тебя? внезапно для нас обоих спросила я, не донеся палочки с содержимым до рта. Я все еще была под впечатлением Вани под номером один.
Я иногда курю, когда нервничаю. Это считается? серьезным тоном проговорил Ваня, а у самого смешинки в глазах появились.
Считается! Курение вызывает рак, проблемы с сердцем и легкими. Разве ты не видел ужасные картинки на пачках сигарет? Нужно бросать курить! безапелляционно сказала я.
Но, может, эта вредная, приводящая к различным болячкам, сигарета долгое время была моей единственной подругой?
Я уставилась на Ваню, а он продолжал есть, как ни в чем ни бывало. Как будто ничего и не говорил. Ничего, я совсем ничего про него не знала, кроме того, что ему было очень одиноко. Что у него случалось, что происходило с ним? Я вспомнила о том, что успела рассказать мне Рита про Ваню, о том, что раньше он был совсем другим, но подробностей так и не успела выведать. И сейчас, глядя на него, я поняла, что он сам не готов этим делиться. В этом я его понимала.
Я могу быть твоей подругой, тебе не нужна сигарета, уверенно заявила я ему, и в ответ получила легкую улыбку. За ней скрывалось что-то более серьезное, более глубокое.
Мы продолжили беседовать в шутливом тоне, поглощая самые вкусные роллы, которые я когда-либо пробовала, но я все равно чувствовала некую недосказанность, парящую в воздухе. Порой Ваня странно смотрел на меня, но, заметив мой взгляд, тут же отворачивался и закрывался еще более смешной шуткой. И в этой сверкающей металлом кухне раздавался наш смех, скользящий по гладким поверхностям, скрывающий все то, что мы могли бы рассказать друг другу, но не хотели.
Только когда мы покончили с едой и перешли в гостиную, когда мы с ногами расположились на бежевом диване, который оказался очень мягким и удобным, я почувствовала былую легкость. Я смотрела в его удивительного цвета глаза и изучала каждую крапинку, каждую точечку, тонула в этом невозможном цвете, и была готова это делать снова и снова. Ваня оказался еще ближе ко мне, чем раньше и целовал долго, пожалуй, слишком долго для сегодняшнего дня. Я сходила с ума, чувствовала, что готова сделать все, что угодно, только чтобы он не останавливался. Теплота внутри меня от его касаний перерастала в пламя. Не зря на стене был нарисован огонь, ой, не зря. Но тут Ваня резко отстранился от меня, тяжело дыша и пытаясь восстановить свое дыхание.
Пожалуй, нам следует перейти к урокам, хрипло сказал он, вставая с дивана и идя за нашими рюкзаками.
Я откинулась назад на диван, ощущая жар, который было невозможно потушить. Мои губы и щеки горели, грудь ходила ходуном, а в животе трепетали бабочки (так вот они какие, эти нашумевшие бабочки!). Ваня вернулся, и увидев меня в таком состоянии, с легкой улыбкой произнес:
Воды?
Нет, спасибо! Я показала ему язык.
Смотри, а то могу и укусить
Кусай, нарочито небрежно сказала я.
Ваня опять оказался рядом со мной, так близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже. Он провел пальцем по моим губам и прошептал в самое ухо:
Ты уверена?
Я затаила дыхание. От одного осознания продолжения этого разговора меня бросало в волнующую дрожь. Но голос разума, а точнее, уже его еле слышные отголоски, убеждали меня в необходимости отступить.
Нет. Давай делать уроки. Я закусила губу, чтобы не поменять решение.
Хорошо. В глазах Вани засверкали огоньки. Кажется, он ожидал от меня несколько иного.
Мы сели за уроки. Как всегда, алгебра далась мне нелегко, и Ваня на правах того, кто действительно в этом разбирался, помог мне решить пару упражнений. С русским языком помощь мне не понадобилась, но я не могла не отметить, что Ваня легко справлялся со всеми школьными предметами.
Ты отличник? спросила я, прикусив кончик шариковой ручки.
Я стараюсь им быть, но иногда не получается, он вздохнул, глядя на мои губы, А ты?
Мне больше даются гуманитарные предметы, но я тоже стараюсь.
Сколько у тебя было парней? без всякого перехода спросил Ваня.
От неожиданности я выронила ручку, которой писала в тетрадке. Поднимая ее, я судорожно соображала, что ответить.
Вновь займемся математикой?
Скорее арифметикой.
Немного. Мне было особо некогда встречаться, я понадеялась, что если уклончиво ответить, то вопрос иссякнет сам собой.
А сейчас у тебя есть время встречаться со мной?
Пока есть, но когда приедет моя мама, я буду загружена по полной, я виновато улыбнулась.
Дополнительные занятия?
Да, танцы, языки, мм и так далее, я замялась. Под и так далее понимались съемки и показы, которые по приезду обязательно организует моя мама.
А тебе самой хочется этим всем заниматься?
Не совсем, честно призналась я.
И когда приедет твоя мама?
В конце сентября. А сколько у тебя было девушек? спросила я, боясь услышать его ответ.
Не так много, как ты думаешь Ваня осторожно погладил меня по щеке.
Мы оба увильнули от ответа на этот каверзный вопрос. Вот только, я боялась, что Ваня, в отличие от меня, хотел бы преуменьшить значение. Да что боялась! Сто процентов так все и было.
Ты встречался с девочками из нашего класса?
Да.
С кем? я догадывалась о его ответе, но надеялась, что интуиция меня подводила.
С Мишель.
Ну конечно! выдохнула я.
Мне была неприятна даже мысль о других его девушках, но особенно мне была неприятная мысль, что он встречался с той, которая невзлюбила меня с первой секунды моего появления, и теперь я знала причину этого.
Все в прошлом. Я уже говорил, что когда-то был не самый лучший период в моей жизни. Ваня обнял меня и нежно поцеловал.
В его объятиях, чувствуя его тепло, его ласковые поглаживания по волосам, я попыталась забыть обо всем. Окончательно опомниться мне помогло осознание того, что мой телефон, лежащий на журнальном столике, вибрирует и ждет, когда я отвечу на звонок.
Да, папа Я мгновенно освободилась из объятий Вани и показала ему знак, чтобы он молчал. Удивленно вскинув брови, он откинулся на спинку дивана и сладко потянулся.
Аня, как ты себя чувствуешь? заботливо поинтересовался папа.
Все хорошо, мне лучше, смутившись, ответила я. Никогда раньше я не лгала отцу.
Я приеду пораньше, чтобы побыть с тобой. Тебе что-нибудь купить по дороге?
Нет, папа, все хорошо, правда. Видимо, я просто перенервничала. Я покраснела.
Глаза Вани лукаво засверкали, он явно забавлялся моим смущением. Я слегка пнула его ногой, за это он схватил мою ногу и стал щекотать. Я непроизвольно засмеялась, и села на пол подальше от него, пригрозив при этом пальцем.
А ты дома? голос отца стал подозрительным, видимо, он все-таки услышал звуки нашей борьбы.
Мм нет, я у одноклассницы. Мы уроки делаем. Я старалась врать, как могла.
У Риты? Похоже, начался допрос с его стороны.
Да. Я попыталась вложить всю свою уверенность в это слово и очень надеялась, что папа не станет проверять меня.
Хорошо. Через часик буду дома, надеюсь, что ты тоже. Пока.
Ладно, до встречи, я положила телефон обратно в рюкзак и потерла свои пылающие щеки. Ваня смотрел на меня с усмешкой.
Что смешного? поинтересовалась я.
С чего бы начать? Губы Вани расползлись в улыбке. Ты совсем не умеешь врать.
Ты думаешь, отец догадался?
Смотря на сколько хорошо он тебя знает.
Не слишком хорошо, призналась я.
Ваня сполз с дивана на пол, чтобы быть поближе ко мне, отчего наши колени вновь соприкасались.
А зачем ты соврала?
В моей семье все очень я бы сказала, старомодно. Мне вряд ли разрешат пойти к молодому человеку домой, когда я знаю его всего ничего. Тем более без официального провозглашения его моим парнем. Я настолько была смущена своим рассказом, что мои щеки вновь начали пылать.
Хочешь сказать, что мне нужно официальное разрешение от твоих родителей, чтобы встречаться с тобой? Ваня искренне недоумевал.
Да.
Это интересно. А почему ты не побоялась прийти ко мне? Может, я маньяк?
Я тебе доверяю, я улыбнулась краешком губ. И потом, ты учишься со мной в одном классе. Случись что со мной, тебя вычислят сразу.
Но ведь ты не сказала никому, что придешь ко мне домой
Ваня грозно склонился надо мной. Было смешно, но одновременно с этим по спине побежали мурашки. С некоторых пор я не любила такие шутки.
Шучу конечно, мягко улыбнулся он и поцеловал в нос.
Ха ха! иронично воскликнула я.
Ты всегда так часто краснеешь? Ваня продолжал улыбаться, глядя на меня.
С тобой это случается чаще, чем обычно.
Это не может не радовать. Так же как твое неумение лгать, чуть помедлив, договорил он.
Только не пользуйся этим слишком часто!
Я постараюсь, Ваня прищурился, глядя на меня. Но не сегодня. Так, какие у тебя секреты?
О том, чтобы поведать мои секреты Ване, не могло быть и речи. Мои переживания, мои чувства были спрятаны глубоко-глубоко, внутри меня, редко выходя оттуда в виде страшных кошмаров, опустошающих меня и не приносящих ничего, кроме апатии. Вспоминать о них, говорить о них это не то, что я хотела бы делать.
В моей жизни не было ничего необычного, сказала я, глядя в пол.
И когда я несмело посмотрела на Ваню, чтобы понять его реакцию, я поняла, что врать ему дело бесполезное. Он разгадал мою ложь за секунду, как дурацкий судоку.
Хорошо. Тихо-тихо прошелестело в воздухе.
Ваня больше ничего не спросил. Он перешел на другую тему в разговоре, лишь изредка поглядывая на меня, будто пытался прочесть, как раскрытую книгу. Но книга все-таки хотела быть закрытой. Одно дело видеть мою боль в глазах, другое знать из-за чего она.
Когда мы прощались под крышей моего подъезда, Ваня лишь поспешно поцеловал меня в щеку, думая о чем-то своем. Пообещав, встретить меня здесь же утром, чтобы пойти вместе в школу, он тут же развернулся и ушел. Дождь уже закончился. Сквозь уходящие пепельные тучи догорали последние краски заката. Внезапный сильный порыв ветра поднял вверх первые желтовато-оранжевые листья. Стало холодней, и застегнув наглухо куртку, я поспешила домой.
***
Ваня стоял на балконе и выпускал серый дым в темнеющее небо. Да, он нервничал даже больше, чем обычно. Прошло минут десять с того момента, как он попрощался с Аней, но в квартире все еще ощущалось ее присутствие. Если зайти обратно в квартиру и сесть на диван, то можно почувствовать еле уловимый аромат цитрусовых, ее аромат. Тишина обычно пустой квартиры еще час назад была наполнена звуками их голосов. Даже сейчас ему это чудилось, поэтому пустота еще не ощущалась.
Подумать только, прошло так мало времени с их первой встречи, а все мысли Вани об этой светловолосой девушке с грустным взглядом. Даже когда она смеялась, в ее глазах виднелась печаль. Что с ней случилось? Этот вопрос вертелся в его голове весь вечер. Но Аня была не готова отвечать на него. Так же, как и он не готов отвечать на ее вопросы. Все, что его не убило, не делало сильнее. Оно продолжало убивать каждый день, в особенности каждую ночь, потому что ночью, несмотря на беспросветную тьму, все видится намного яснее, главное, смотреть не глазами. Аня тоже могла его убить. Своей внутренней драмой. Драма у каждого своя. Ваня хорошо это понимал, но всерьез опасался взвалить на себя непосильную ношу. Что будет, если он не справится? Можно ли просто взять и не думать об этом?
Ваня погасил сигарету о пепельницу, стоящую на круглом столике справа. Это была его последняя сигарета, крайняя, если быть точнее. Парень усмехнулся, вспомнив, как Аня так по-детски вызвалась стать его подругой вместо сигареты. Странная она, то боится всего на свете, то идет смело, напролом. А все-таки, она красивая даже очень. Таких надо остерегаться. Кто знает, что у них в прекрасной головке творится. Красота не только спасает мир, но и губит. Губит людей, поклонявшихся ей. За примером далеко ходить не надо.
Ваня взял со столика пачку распакованных сигарет, на которой было написано Защитите детей от табачного дыма, зашел в квартиру и без сожаления выкинул в мусорное ведро. На мгновение ему показалось, что в квартире раздался женский смех, но это, конечно, ему лишь показалось.
Глава 7
На следующее утро я встала вовремя. Кошмаров не было, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Вчера, ложась спать, я перебирала в уме все, что было сказано Ваней и мной, и так и не смогла определить, когда же все пошло не так. Я много чего не рассказала Ване. Например, скрыла от него, что я модель. И хотя эта ложь сейчас шла во спасение, мне было некомфортно просыпаться с ней этим утром. И в ближайшее время, когда я пойму, что буду готова к этому небольшому риску, я расскажу ему правду. Лучше об этом, чем о другом. О том, к чему мне самой было страшно возвращаться даже в воспоминаниях.
Мой телефон в очередной раз пропищал, оповещая о сообщениях в мессенджере. Первое, что мне открылось, было от Софи. Она прислала мне свое селфи, где она корчила очень грустную рожицу, на фоне нашей бывшей школы с подписью, что мы учимся лишь для школы, а не для жизни. Она всегда умела меня рассмешить. Вчера я лишь обмолвилась ей о внезапном свидании с Ваней, но говорить на эту тему еще не хотела. Мне хотелось понять свои чувства самостоятельно, а она стала бы примерять все на себя, будучи куда опытней в этих вопросах. Я сделала селфи со смешной рожицей на фоне своих любимых розовых стен и написала: Сколько бы я всего узнала, если бы не ходила в школу. Бернард Шоу, увидев такой мой самопроизвол, перевернулся бы в гробу, хотя с другой стороны, мне всегда казалось, что в нашем современном мире он был бы очень харизматичным и смешным дядькой.
Следующее сообщение было от мамы. Она как всегда желала доброго утра и зачем-то, сверившись с прогнозом погоды в Москве, привела пример того, что я могла бы надеть сегодня в школу, как будто мне не семнадцать лет, а три годика. Иногда, ладно, не иногда, а очень даже часто, мне хотелось предъявлять ей свой паспорт, чтобы она вспоминала, сколько мне лет. Я пожелала ей доброго утра и хорошего дня в надежде, что она не будет сегодня звонить. Но я ошибалась. Она позвонила мне, когда я закрывала за собой входную дверь, чтобы спросить об успехах в школе, о том, что сегодня на мне все-таки одето, и не забываю ли я ухаживать за кожей лица. Ох, мама, если бы ты знала, кто ждал меня внизу, ты бы спрашивала совсем о другом Я попрощалась с ней очень быстро, скорее всего вызвав подозрения, но мне было плевать.
Ваня уже стоял у искусственного водоема, весь в лучах бледно-золотого утреннего солнца, прислонившись к перилам и смотря куда-то вдаль. Весь такой спокойный и безмятежный. Хотелось бы и мне быть такой же спокойной! Я затаила дыхание, рассматривая его, пока он не видел моего приближения. Он был одет в черные джинсы и темно-синюю кожаную куртку, которые, как всегда, прекрасно ему шли. Его волосы были немного растрепанными, и мне тут же захотелось взъерошить их еще больше. На ощупь они были мягкими и нежными. Я это уже знала. А еще, знала, что мне хотелось их касаться слишком часто. Ваня обернулся, нежно улыбнулся мне, и на моей душе сразу стало легче.