А чего вы тут, обниматься удумали?
Пробухтел недовольно, ужом выворачиваясь из неожиданно-коллективных объятий.
Ромочка
Начала что-то объяснять тому Ева, но была перебита сыном:
Да обнимайтесь если так надо, меня прижимать-то зачем? Жарко ведь!
А мелкий-то и правда главный мужчина в семье. Сразу чувствуется, умеет оставить за собой последнее веское слово.
Данила Валентинович, поймала мой взгляд Ева, спасибо вам.
За что? брови сами вопросительно изогнулись.
За Ромку. Я уже и в полицию позвонила. Но там сложно все. Надо заявление написать, а как я напишу, если даже на улицу выйти это целый подвиг?
Могли бы просто на дом вызвать.
Я и собиралась уже, сразу то не догадалась, на нервах. Но вы пришли. И Правда спасибо. Случись что с ним, я бы
Стоп, упрямо мотнул головой, глупости не думаем. Да и потом, не мог я бросить пацана на улице. Ни один нормальный человек не бросил бы.
Так то нормальные. А уродов сколько всяких? Знаете как я испугалась когда он через пятнадцать минут не вернулся?
Могу представить.
Вздохнув, осмотрел прихожую. Стоять рядом с Евой конечно было Интересно. Да, пожалуй интересно. Глаза ее эти еще, никак не мог взгляд от них отвести. Но ночевать в дверях своей помощницы, как-то не входило в мои планы. Да и не нанимался я подпоркой работать.
Еще раз обведя взглядом светлое помещение, увидел валяющиеся на полу костыли. Мда, вопрос как Ева вообще до дверей добралась! Вздохнув, подхватил девушку на руки.
АЧто вы делаете? то ли возмутилась, то ли испугалась Ева.
Собираюсь отнести вас в какую-нибудь комнату, где есть хотя бы стул. Я, Евангелина Дмитриевна, еще хотел бы домой попасть сегодня.
А-а-а, очень глубокомысленно ответила моя помощница.
Она неопределенно махнула рукой, из чего я сделал вывод, что приглашение получено. Но не успел дойти до ближайшей двери, как из-за угла в конце прихожей выглянула мордочка Ромки.
Ух ты! Битый битого везет.
Взъерошенные темные волосы, сверкающие лукавством темные глаза, румяные после улицы щеки. Ромка совсем не был похож на мать. А еще хохмил не к месту. Мелкий провокатор. Конечно Ева не могла не обратить внимание на слова ребенка.
Ты о чем, Ром?
Так Данила упал, прям головой. Мы так и познакомились.
Как-то прозвучало это Как будто я на всю голову ушибленный. А на самом деле все не так. Голова у меня в порядке. Ну ноет чуток, не более того. Сердце, которое то молчит, то принимается заполошно колотиться, меня беспокоит намного больше!
Так, нахмурилась Ева, Данила Валентинович, меняем направление, нам в ту комнату.
Проследив за тонким пальчиком с прозрачным лаком на ногте, уточнил:
Зачем?
А там стулья удобнее, закатила в ответ глаза.
***
О том, какие женщины непостоянные существа, я знаю не понаслышке. Десять лет отношений с Лизой, сделали меня экспертом в этом вопросе. А также научили с терпением относиться к женским капризам. В ту комнату, так в ту. Какая мне разница, что там. Для меня все комнаты в чужой квартире выглядели просто как еще одна дверь. Не более того.
Развернувшись, отправился туда, куда попросили. Стулья, значит стулья. Костыли Ромка маме принесет. А мне уже домой надо. Устал. Морально выдохся. Слишком много говорил. Сначала с мальчишкой, а затем и с его мамой. Отвык за четыре месяца от общения вне работы. Да и не нужно оно мне было.
Зайдя в дверь, на которую указывала Ева, я оказался на кухне. Довольно просторной, у меня, например, была поменьше. Хотя, я покупал трешку, а у Евы сам черт ногу сломит. То ли девушка, то ли трешка, но планировка другая. Даже кухня располагалась там, где в моей квартире была спальня.
Не обращая внимания на обстановку, уверенно направился к дивану у стола. Осторожно опустил девушку на упругое сиденье, вот только выпрямиться не успел. Уверенной рукой, Евангелина поймала меня за шею.
Минуточку, сказала отчего-то с виноватыми нотками в голосе.
Сместив ладонь, девушка осторожно дотронулась до моего затылка. Боль, простреливающая от макушки до пяток, была несколько неожиданной.
Охнув, вскинул голову и возмущенно посмотрел на помощницу.
Простите, Бога ради, но у вас кровь!
Ева, видимо чтобы я не начал спорить, показала свои пальцы испачканные красным. Черт. Плохо. Не думал, что так сильно ударился.
Не важно, попробовал отмахнуться, дома обработаю.
Сам? Ева поджала губы, затылок?
Зеркало мне в помощь.
Данила Валентинович, я понимаю, что вы устали, Ева нахмурившись, на мгновение отвела взгляд, но вы мне сына домой вернули. Давайте я ваш ушиб обработаю. А?
Да глупости, попятился от сердобольной женщины, справлюсь.
Даня, раздалось строгое сзади, не спорь с моей мамой.
Ромка, обогнув меня ловко поставил на стол огромный прозрачный пластиковый контейнер забитый лекарствами. Домашняя аптечка? Чуть было не присвистнул, глядя на ее размеры. Вспомнил, что дома у меня кажется где-то валялся аспирин. Перекись вот еще была, ей Лиза постоянно что-то протирала, ну и наверное, если не вышел срок годности, можно было найти парочку обезболивающих. Да у меня в машине аптечка была более собранной чем в квартире!
Не стой, садись, Ромка пододвинул мне стул.
Оказывается, пока я удивленно рассматривал чужую аптечку, мелкий уже развел бурную деятельность и успел не только открыть крышку на контейнере, но и уверенно вытаскивал на стол какие-то пузырьки, ватные дискиЗеленку?
Да ты я смотрю опытный, губы дрогнули в улыбке.
Мальчишка, вздохнув, ответила Ева. Постоянно то колени содраны, то еще что приключиться. Да, непоседа?
Последнее явно относилось к мальчишке.
Угу, спокойно кивнул тот в ответ, я не виноват, что все самое интересное не всегда безопасное. Даня, садись давай. А то ты сейчас уйдешь, а мама потом переживать будет. Ты ведь не хочешь чтобы она волновалась?
Ева смотрела на меня своими серыми озерами. Она не сказала ничего, но одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять Ромка прав. Она будет переживать. За чужого мужика будет. А вот ее сын, который уже успел сурово сдвинуть брови, смотрел более требовательно. Сразу стало понятно, если я сейчас не послушаюсь, меня не простят. Хмыкнув себе под нос, сдался на милость двух таких разных взглядов. Волновать Еву не хотелось. Но и упрямо отказываться от искренне предложенной помощи, тоже было глупо. Десять минут погоды не сделают. Молоко куплено. Домой вернусь, приму душ и буду отдыхать.
Пока Ева колдовала над моей головой, Ромка сел напротив и подперев голову рукой, внимательно наблюдал. Молча.
Что? не выдержал его взгляда.
А тебе разве не больно?
Нет, кривая усмешка снова скользнула по губам, не больно.
Мужи-ик.
Кажется мальчишка только что попытался восхищенно присвистнуть, но у него не вышло. Смешной. Вроде ничего особенного не делает, а рядом с ним и правда постоянно так и тянет улыбаться. Я мог бы ему рассказать, что боль от рассеченной кожи головы ничто, по сравнению с той, что мне причинила Лиза. Сказать, что предательство близких ранит гораздо больше, а душевную боль вытерпеть намного сложнее физической. Мог бы. Но зачем? Даст Бог и этот ребенок не столкнется с такими ситуациями в жизни еще очень много лет. А лучше, чтобы и вовсе не сталкивался. Сказка конечно. Не бывает так.
Отвлекся и не обращал внимание на манипуляции Евы. До тех пор пока не почувствовал прохладный ветерок на затылке.
Вот и все, раздалось за спиной.
А я замерев сидел на месте. Уверен, у меня глаза стали размером с серебряный рубль царских времен. Ева что Подала на рану? Мне? Как ребенку?
Данила Валентинович? узкая ладонь легла на плечо.
Да, спасибо, мотнул головой, отмахиваясь от непрошенных мыслей, я пойду.
Поднялся со стула и обернувшись кивнул своей помощнице.
Выздоравливайте, Евангелина Дмитриевна, перевел взгляд на Ромку, а ты, воробей, больше не теряйся!
Глава 8
Вышел из дома Евы и остановился у подъезда. Морозный воздух. Смех каких-то подростков. Снежинки так красиво кружат в свете фонарей.
Вздохнув поглубже, зажмурился на мгновение.
Странно. Так странно чувствовать себя нормальным. Ни разбитым на тысячу осколков мужчиной, которого предали. Ни слабаком, неспособным окончательно разорвать отношения. Даже ни роботом, не замечающим ничего, кроме работы. Впервые после ухода Лизы я обратил внимание на происходящее вокруг. Впервые заметил, что приближается новый год. Господи, да я сегодня улыбнулся с тех пор в первый раз! Как только лицо не треснуло?
Покачав головой, медленно побрел в сторону дома. Странно. Я ведь читал личное дело Евангелины. И даже не запомнил, что мы с ней почти соседи. Это ведь не просто один район. От ее дома до моего каких-то семь минут неспешным шагом через дворы. Да если бы дома стояли повернуты друг к другу и не приходилось бы их обходить, то на дорогу я потратил бы и того меньше. Даже смешно.
Пока шел домой. Поднимался на свой десятый этаж. Переодевался. Все думал и никак не мог понять, что же такое особенное в Ромке? В его маме? Почему рядом с ними мне неожиданно стало легче дышать?! И предательское сердце Дрогнуло ведь. Черт подери! Замерло на мгновение и сорвалось в бег. Сначала, когда увидел огромные серые глаза, наполненные тревогой и блестящие от слез. А потом, когда понял, что Ева может упасть.
Прокручивая снова и снова в голове эти мгновения, пытался разобраться, что же произошло? Почему именно они вызвали такую реакцию?
С Евой мы вместе проработали чуть более месяца. Она каждый день была рядом. Заходила в мой кабинет. Что-то говорила. Делала свою работу. Я же ее не видел.
Помню, что постоянно ходит в брючных костюмах. А вот, например, надевает ли она под пиджаки рубашки не обращал внимание. Помню, что всегда была вежливой и четко отвечала на поставленные вопросы. Но в памяти совершенно нет воспоминаний о ее голосе. Какой он? Тихий и спокойный? Мелодичный? Заикающийся? Каждый день общаться с человеком, обсуждать рабочие моменты и так мало на самом деле замечать его. Как такое возможно?
Я ведь не урод. Да, меня не интересуют женщины, кроме Лизы, но не до такой же степени, чтобы даже лица не запомнить. Тем более лица своей же помощницы!
Я ведь ее, и правда, не узнал сегодня. Подумать только, вспомнить Еву мне помогли не ее огромные глаза. Не то, что она назвала меня по имени, и даже не цвет волос. Да я вообще был уверен, что у Евы блеклые светлые волосы. Ни блондинка, ни шатенка. Так, мышка офисная. Как же я ошибался. Узнать девушку мне помогла родинка на ее правом запястье. Ничего особенного, небольшое темное пятнышко рядом с косточкой. Я его запомнил-то только потому, что однажды Евангелина неосторожно посадила кофейное пятно на рукав светло-серого пиджака.
В тот день я ее загонял с распечатками таблиц. Все что-то менял. Пытался довести до идеала. И тут это пятно. Ева протягивала мне папку, взгляд цеплялся за рукав. Тот, естественно, задирался, обнажая узкое запястье. С родинкой. Почему-то из всего дня мне лучше всего запомнилась именно родинка. Не то, как показывал таблицы Иванычу. Ни обсуждение проделанной работы. Я даже не помню, что начальник говорил по поводу тех таблиц. А ведь это было первое важное событие на новой должности. Отчет о работе отдела. Иваныч точно что-то говорил. Не мог не сказать. Только нашу с ним встречу я не помню, а родинку Евы да.
А сегодня меня как обухом по голове ударило. Что ж я за мужик такой? Рядом с собой не рассмотрел красивую женщину. Да, не мою. Но она ведь и не претендовала. Никаких намеков. Ничего. Просто приходила. Делала свою работу. Желала мне хорошего вечера и уходила. Ни разу не задержалась в офисе. Это я точно знаю, так как после шести вечера неизменно сам делал себе то чай, то кофе. Кажется, при устройстве на работу, Евангелина Дмитриевна особенно подчеркивала, что задерживаться на работе не сможет. Сейчас стало понятно, почему. Хотя в начале ноября я даже не обратил на это внимание. Не может и не нужно.
Неужели очередная измена Лизы так сильно повлияла на меня, что из нормального человека я превратился в равнодушную машину? Способный только работать. Иногда есть. Еще реже спать. Мерзко.
Нужно завтра по дороге на стоянку захватить с собой соль. Наледь посыпать. Спасибо тому льду сказать. Привел в чувства. Ничего не скажешь.
Усмехнувшись, осторожно потрогал затылок. Боль стала меньше. Крови на пальцах не осталось. Уже неплохо.
А ведь если бы я не упал. Не приложился затылком Я ведь не заметил бы Ромку! Точно не заметил. Ничего не замечал, и на мальчишку такого испуганного, заплаканного тоже не обратил бы внимание. И хорошо, если ему помог кто-то другой в ближайшее время. Думать о том, какой трагедией для семьи Евы мог обернуться сегодняшний вечер, даже не хотелось. Вдоль позвоночника вдруг пробежал холодок страха.
Смайлик. Мальчонка шести лет с глазами, в которых столько тепла и житейской мудрости. Мне бы у него поучиться. Как сохранить мужество в ситуации, когда тебе плохо.
Вечер закончился слишком быстро. Сил только и хватило на то, чтобы, заказав себе ужин, вяло поковыряться в тарелке. Сделать вид, что смотрю новости. Сходить в душ. Голову мочить не стал. Пусть рассечение затянется, не стоит тревожить.
Чем больше времени проходило после того, как ушел от Евы с Ромкой, тем отстраненнее обо всем вспоминал. Как будто рядом с этими двумя я отогрелся. Зарядился эмоциями. Почувствовал, что у меня еще есть силы на нормальную жизнь. Но минуты сменяли друг друга, складывались в часы. Телевизор остался бубнить в гостиной. Ужин я так и не осилил. Улыбаться больше не тянуло. Перед глазами стояли накаченные губы Лизы. То, как они дрожали, когда она плакала. В мыслях звучали ее слова: «Что мне твоя любовь, Дань? Не кружит». А еще я вспомнил ее фото. Те, на которых она загоревшая и улыбающаяся рядом со своим Артуром. И те, где с синяками под глазами хвастается подтяжкой груди.
Вспоминая свою единственную любовь, почувствовал, как меня вдруг кольнуло чувство стыда. Я почувствовал себя предателем. Потому что улыбался. Потому что сегодня вечером не скучал по Елизавете. Не вспоминал о наших отношениях. Не грустил, даже в глубине души.
Дурак. Какой же я дурак. Понимал, что все это неправильно и стыдиться мне нечего. Но сделать с собой ничего не мог.
И, тем не менее, засыпая, я вспомнил не голубые глаза Лизы, а серые озера, наполненные тревогой за сына
***
Следующие несколько дней прошли в уже привычном режиме. Работа, утренний кофе. Зарыться в цифры до тех пор, пока шея не начнет ныть. Перерыв на второй кофе. Дальше будет только чай. И снова работа.
В офисе было тихо. В приемной не раздавался деликатный перестук каблуков. Голоса из коридора не доносились до моего кабинета. Единственное, что отличало будни от череды предыдущих я каждый день возвращался домой. Это было сложно. Настолько, что я с ужасом осознал: я прекращал чувствовать себя в своей же квартире хозяином. Преследовало чувство, что я непрошенный гость на чужой территории. Это бесило. Дико. Безумно. Так сильно, что я со всей ответственностью решил на выходных не появляться на работе, а заняться домом.
В пятницу решительно выключил ноут, оделся и покинул офис всего через два часа после окончания рабочего времени. Приятно было видеть удивленные лица сотрудников отдела. Серьезно. Они, кажется, уже тоже уверовали, что я живу в своем кабинете. Хотелось показать на прощание им неприличный жест. Вместо этого пришлось вежливо кивать на неуверенные пожелания удачных выходных.
Дожил!