Только вот моя неугомонная совесть, пожирающая изнутри еще с ночи, совсем не дремлет.
Сама на себя давлю. Проговариваю мысленно, что поступила как сучка. Настоящая дрянь. Нет, Шумаков тоже хорош. Но я же сознательно к нему лезла, где-то даже надежда тлела о том, что было бы хорошо разрушить их пару. Очаровать его.
Даже в любви призналась на этом фоне, но он, судя по всему, не заметил, либо решил, что это мой пьяный бред.
Он сделал вывод, что у меня день плохой был, поэтому так и произошло.
Как бы не так
Не то чтобы я прям планировала на него вешаться, но в том состоянии уже саму себя не остановить было. Все запреты слетели. А теперь вот имеем, что имеем.
Выбрасываю окурок, а вместе с ним лишние мысли. Мне нужно доработать смену в адеквате, а еще не забыть отпроситься на несколько часов завтра. Думаю, этого времени хватит, чтобы пересечься с РиРо. Можно даже селфи сделать, мол, я так от нее фанатею.
Знаю, как сучка себя веду, но зато отведу все подозрения окончательно. Я просто фанатка, не больше.
До закрытия кафе бегаю с подносами и даже стираю пятку. В промежутках успеваю наклеить пластырь, но он словно специально скатывается в трубочку и натирает только сильнее. К закрытию я имею огромную рану на пятке, под лопнувшим волдырем. Кожу щиплет, и Марина предлагает обработать водкой, потому что ничего другого под рукой нет. Так и делам.
Когда Рус выпроваживает последнего посетителя, начинаем уборку, и я наконец-то надеваю свои шлепки, в которых пришла.
Вадик приезжает за мной за десять минут до того, как я освобождаюсь, отжимаю тряпку и выливаю воду из ведра в унитаз. Стаскиваю перчатки, мою руки и бегу переодеваться.
На улицу выхожу без сил. День сумасшедший был, и если к физической усталости мне не привыкать, то вот моральная до сих пор на плечи давит. А все Шумаков и его невеста.
Матвей
Поднимаю взгляд, да так и замираю на крылечке кафе.
Мот с Вадиком сидят на капоте красного старенького фольца. Вадя его три года назад еще купил. Ровно за неделю до смерти мамы
Привет, брат машет мне рукой, касается ногами земли. Подходит и тут же забирает у меня пакет.
Да-да, мы таскаем домой продукты, которые остаются. Арат разрешает.
Ну ты как? Вадя приобнимает меня за плечи. Тут же клюю его в щеку, а потом еще и тычусь носом в грудь.
Без ног. В аптеку заедем? Мне пластырь нужен и мазь. Ногу в кровь стерла.
Конечно.
Брат помогает мне доковылять до машины, а я не сопротивляюсь. Хочется, чтобы кто-то за мной поухаживал. Позаботился. В такие моменты это особенно важно.
Привет, слышу голос Матвея.
Зажмуриваюсь тут же, хорошо, что все еще рядом с братом стою и практически дышу ему в грудь.
Привет, нахожу в себе силы для ответа, а потом еще и для улыбки. Чего вы так поздно вместе третесь? Встречаетесь, что ли? прикалываюсь.
Шумаков нормально реагирует, ухмыляется, а вот Вадя морщит нос.
Завязывай со своими гейскими шуточками, щелкает меня по носу и открывает дверь в машине. Заднюю. Даже тут Шумаков умудрился внести в мою жизнь перемены. Я же всегда с Вадей рядом езжу.
Придется теперь сидеть рядом с Нинкиным детским креслом.
В дороге меня немного вырубает. Когда Вадя притормаживает у аптеки, сил сходить туда самой у меня нет, поэтому он идет один. Мы же с Шумаковым остаемся в машине.
Я его не вижу, но напряжение лютое. Оба не в своей тарелке сейчас.
Вы поссорились с Кариной?
С чего ты взяла? поворачивает голову, а я в этот момент подаюсь вперед, цепляясь пальцами за край спинки сиденья.
Почти сталкиваемся носами. Смущаюсь и немного отклоняюсь назад.
Видела ее сторис, жму плечами.
Это прогрев. Не бери на свой счет.
Пфф, даже и не думала, обнажаю иголки.
Что он вообще себе позволяет? Козел!
Пока я придумываю план, как хорошенечко и невзначай ему врезать, Мот спрашивает:
Как прошел первый рабочий день? Устала, да?
И ничего это не забота, Алёна. Он просто разговор поддерживает, как бы там ни было, нам все равно придется общаться. Из-за Вадика.
Посмотрела бы я на тебя, таскай ты весь день подносы.
Кто на что учился, Шумаков хмыкает, а ко мне снова возвращается желание ему треснуть.
Тебе домой не пора? У вас там, кажется, вечеринка намечалась.
Мы там уже были, но решили переместиться.
Куда?
Иса предложил к вам домой.
Невеста твоя тоже приедет?
Думаю, ей не до этого.
И что это значит?
Глава 6
Сейчас неплохой момент признаться Моту в том, что Карина назначила мне завтра встречу, но я замолкаю и отворачиваюсь. Высматриваю Вадю в окно, чуть вытянув шею. Очень хочу, чтобы он вернулся поскорее.
Шумаков уже завис в телефоне, но я все равно ощущаю между нами неловкость. Мы больше не разговариваем, только проще от этого не становится. Кажется, наоборот, атмосфера лишь нагнетается.
Мот откидывается затылком на подголовник. Сидит так, что я вижу экран его телефона. Не целиком, но прекрасно различаю то, что у него переписка с Кариной открыта. Извиняется перед ней, что ли? Они точно поругались. Чувствую. Иначе Матвея бы тут не было.
Они там ссорятся мирятся, а я как маньячка за этим наблюдаю.
Вадя хлопает ладонью по крыше машины. Вздрагиваю. Так внимательно его высматривала, что проглядела.
Держи свою аптечку, брат кидает мне в руки пакет и садится за руль.
А чего ты так долго? бурчу. Купить мазь и пластыри две минуты, но Вадик вернулся не раньше чем через десять.
Очередь.
Ночью? Я не видела, чтобы кроме тебя оттуда кто-то еще выходил, улыбаюсь. Нарочно его поддеваю.
Знаю я, что он там делал, флиртовал с фармацевтшей. Вадя тот еще бабник. Удивляет лишь то, что он со всеми своими бывшими и проходящими всегда в отличных отношениях остается. Никаких скандалов, слез, истерик. Дружба-жвачка, блин, по итогу. Всем бы так, если честно.
Я вон с Мотом один раз поцеловалась, и до сих пор сквозь землю готова провалиться. Какие из нас друзья теперь? Выдумка!
Открываю коробку с пластырем и заклеиваю пятку. Настрадалась сегодня сполна.
К дому приезжаем быстро. Мыслей так много, что дороги я не замечаю. Собираю все свои пожитки и приятно удивляюсь, когда Мот открывает мне дверь.
Выпрямляюсь, оказываясь с Шумаковым лицом к лицу. Как так вышло, что мы снова запредельно близко друг к другу? Расстояние сантиметров пятнадцать в нашей ситуации не расстояние!
Спасибо, бормочу, неуклюже переступая с ноги на ногу, и отвожу взгляд. Робость в этот момент зашкаливает, если честно.
Ничего сверхъестественного. Подумаешь, дверь открыл, а меня уже вот почти в рай отбросило.
Всегда пожалуйста.
Матвей, в отличие от меня, взгляд не отводит. Чувствую, что лицо мое разглядывает, иначе почему щеки обжигает?
Ужас какой-то! Не может так больше продолжаться. Это пытка, честное слово.
Мы в двадцать четыре пойдем. Тебе что-то взять? Вадик немного повышает голос, но на крик не переходит. Я его и так прекрасно слышу.
Сок. Апельсиновый.
Спешу к подъезду и роюсь в сумке в поисках ключа.
Понял. Куртку мою забери. Подбегает и набрасывает мне на плечи свою ветровку. Мы быстро.
Мальчики уходят за пивом. Несмотря на то, что время около трех, в соседнем доме работает маленький круглосуточный магазинчик, в котором продают спиртное в любое время суток. Почему так происходит и кто их «крышует», догадаться нетрудно.
Не успеваю зайти домой, как в прихожую из комнат вываливается все наше немаленькое семейство. Отца среди них, естественно, нет.
Ира, разуваюсь, глядя на сестру с укором, почему Нина еще не спит? Время видели вообще?
Она без тебя не ложится. Ноет ходит. Что я сделаю?!
Надо было ее у ба оставить, нагнетает Макс, после слов которого наша и так расстроенная Нина начинает хныкать.
Не реви, обнимаю ее на автомате, параллельно стаскивая с себя Вадину ветровку. Я сейчас умоюсь и приду к тебе.
Почитаешь?
Почитаю, конечно.
Глажу Нину по голове. Улыбаюсь.
Если честно, мне очень хочется завалиться на кровать и ничего не делать.
Я очень хочу быть обычной девятнадцатилетней девчонкой. Безрассудной, думающей только о себе. Юной и безответственной. Такой, какой мне и положено в моем возрасте.
И у меня был шанс. Я могла уехать учиться в другой город. Поступить в какой-нибудь колледж на бюджет, если не прокатит с вузом. Уехать и не париться о том, как там моя семья. Свалить ответственность на Вадю окончательно. Могла бы. Но кем я буду после этого?
Отцу уже как три года нет до нас дела. У него свое затяжное горе, но ему нет никаких оправданий. С каждым днем моя ненависть к нему только возрастает. Он взрослый мужик, который с легкостью переложил на нас с Вадей всю ответственность.
Ненавижу его. Так сильно ненавижу! Почему в память о маме он решил бухать, а не воспитывать общих с ней детей? Не найти отдушину в ее продолжении?
И если с мелкими он после маминой смерти хоть как-то еще общается, когда приходит в себя, от меня на расстоянии держится.
Я ведь так на нее похожа, что он просто не может не видеть этого сходства. Оно его убивает. Я его убиваю, родная дочь, своей похожестью на его умершую жену. На мою мамочку.
Разве его можно хоть за что-то уважать после всего этого? После всей той боли, что он нам причинил? После порушенного детства у меня и у малых? После того, как Вадику практически пришлось взять на себя роль отца?!
Мы все не просто связаны навеки, мы приросли друг к другу и вряд ли когда-то сможем отделиться.
Так. Закрываю нашу комнату изнутри и быстро стягиваю комбинезон. Что будем читать? Заваливаюсь к Нине на кровать в лифчике и трусах.
«Красавицу и чудовище».
Ну давай. Открываю книжку. Жил-был богатый купец, у которого было три дочери и три сына. Младшую из дочерей звали Красавица. Ее сестрицы не любили ее за то, что она была всеобщей любимицей
Нина укладывается на подушку, пристраиваясь у меня под боком.
Она знает эту сказку наизусть, но часто просит почитать именно ее. Это такая память о маме. Вот эта затрепанная книга, которую она читала трехлетней Нине. Она до сих пор это помнит
Когда я думаю об этом, слезы на глазах, вот и сейчас снова плачу. Наизусть повторяю слова сказки, а по щекам слезы катятся. Нина жмется ко мне еще ближе. Обнимает, а минут через десять уже засыпает.
В прихожей в этот момент как раз открывается дверь. Слышу голос брата. Они с Шумаковым вроде и тихо говорят, но у меня второй день подряд все органы чувств обострены, я каждое их слово слышу.
Аккуратно, чтобы не потревожить Нину, вылезаю из ее кровати, натягиваю велосипедки, длинную футболку, убираю волосы в пучок и выскальзываю за дверь. Ира как раз гасит светильник.
На кухне уже трется Макс. Разгар лета. Ложиться спать он не спешит, а если еще можно посидеть с Вадиком и его друзьями, так вообще в кровать не загонишь.
Алёнк, будешь? Вадя кивает на банку пива.
Вспоминаю пузырьки от шампанского так весело лопающиеся на языке и отрицательно качаю головой.
Нет, пару минут с вами посижу и спать пойду, присаживаюсь на табуретку рядом с братом, затылком ощущая на себе взгляд.
Поворачиваю голову. Мот стоит в дверном проеме, только вышел из ванной, в которой на полотенцесушителе, между прочим, сушатся мои лифчики. Прекрасно просто
Сталкиваемся глазами. Мот не улыбается, даже бровью не ведет, но я прямо чувствую, что это маска, за которой скрывается его фирменная ухмылка.
По-хорошему, мне стоит уйти. Лечь спать и не обострять, но я зачем-то остаюсь, а потом еще и несколько глотков пива из Вадиной банки делаю.
Горьковатые хмельные пузырьки щекочут язык, а скопившаяся за весь день усталость медленно растворяется.
Тянусь к пачке чипсов, и Мот словно специально делает то же самое. Касаемся друг друга пальцами.
Мурашки по коже расползаются мгновенно, а время замедляется. Для меня точно. Остальные толком ничего и не замечают, а вот я, кажется, попадаю в петлю времени, где секунды тянутся вечность
Отдергиваю руку. Пульс учащен. Дыхание сбито.
Я жива и мертва одновременно.
Нужно успокоиться, но, как это сделать, ума не приложу. Вадик о чем-то говорит Моту, и я понимаю, что Шумаков полностью переключился на моего брата. Он не со мной уже, а я до сих пор в прострации. Момент эмоционально напряженный. Как ни крути, а возвращаться после такого к жизни с каждым разом всё труднее.
Шумаков об этом знает? Судя по всему, да.
Я же себя выдаю. С потрохами. До ночи в загородном доме со мной такого не случалось. Я держала чувства на замке, за толстой стеной. Скрывала все до капли, и мне это с легкостью удавалось. Что же теперь не так?
Может быть, вот это странное ощущение Оно меня с момента поцелуя не покидает. Мне кажется, а иногда я прямо уверена, что все взаимно. Что Матвей испытывает что-то подобное тому, что чувствую я, при каждой нашей встрече.
У него такой взгляд, необъяснимый, но транслирующий теплоту какую-то. Озабоченность происходящим. Что, если ему на меня не плевать?
Я понимаю, что это глупость. Он все ясно дал понять. Сам пришел, извинился, объяснил. По-человечески все разрулить попытался. И у него получилось. Почти.
Почти, потому как свои чувства я спрятать не могу. Никак. Некуда их прятать. Они во мне уже несколько лет живут и угасать не хотят.
Не исчезают.
Причиняют такую адскую боль, измываются надо мной, но не уходят!
На глаза слезы наворачиваются. Поднимаюсь с табуретки и закрываюсь в ванной, немного стою в тишине, рассматривая в зеркале свое отражение.
Я красивая. Кудрявая блондинка. Глаза серые, ресницы черные, длинные.
На меня обращают внимание. Я это знаю, потому что комплименты делают, на свидания зовут. У меня никогда не было дефицита внимания от мальчиков.
Только проблема в том, что все их внимание мне даром не надо. Мне Шумаков нужен. Одержимо. Болезненно. До сердечной недостаточности.
Он мне нужен! С ним нельзя, я знаю, но мечтать могу. Просто воображать я могу, этого у меня никто отнять не может. Никогда не сможет!
Выдыхаю.
Привстаю на цыпочки и вытаскиваю сигареты из своего тайника, прячу их за резинку велосипедок и оттягиваю футболку.
Вадя не знает, что я покуриваю. Увидит убьет.
Если дома и пахнет табаком, то Макс берет вину на себя. Всегда. Вадя, конечно, ругается, но попроще все равно относится. Для него курящая девочка табу. Вадик у нас такой, полуспортсмен. Пьет только пиво, и то редко. Не курит и совершает каждодневные утренние пробежки по три километра.
Вышмыгиваю в прихожую, нужно как-то выйти на улицу, да так, чтобы никто не заметил.
Да иду, щас, голос брата приближается.
Вадик выходит в коридор, надевая кроссы.
Ты куда? смотрю на то, как он одевается.
Да Маринка мозг выносит. Я минут на пятнадцать, составь Моту компанию пока.
Нервно улыбаюсь и прячу волосы за уши.
Вадик хлопает дверью и идет В соседнюю квартиру он идет. Прямо напротив. К своей девушке. По крайней мере, три прошлых месяца они вроде как были парой
Супер, теперь на улицу можно не ходить. Стаскиваю с крючка ветровку, надеваю и быстро, так, чтобы не зацепиться за Шумакова глазами, выхожу через кухню на балкон.
Прикуриваю, а у самой руки трясутся почему-то. Нервное. С одной стороны Матвей, который смотрит через стекло на меня, с другой неожиданный приход брата, который точно наорет из-за сигарет.
Затягиваюсь на свой страх и риск.
Дверь за спиной хлопает. Сглатываю горьковатую слюну и еще внимательней всматриваюсь в ночной двор с тусклыми фонарями у подъездов.
Шумаков замирает справа от меня. Весь такой деловой, руки в карманах, взгляд ничего не выражает.
Стоит и пялится на то, как я делаю очередную затяжку, обхватив фильтр губами.
Когда резко поворачиваю голову, нарочно, с вызовом, Шумаков Он вздрагивает?