Изначальная реакция России на столкновение с внешними врагами сжатие некоторой скрытой внутренней пружины, временное отступление вглубь собственного дома. Страна уходит в себя в поисках внутренних ресурсов, необходимых для достойного ответа врагу. Несколько раз в своей истории она проявляла такую реакцию. Уступая захватчику немалую часть своего пространства, она скрытно накапливала внутренние ресурсы для отпора. Затем следовал мощный ответный удар, которого не ожидали ни захватчик, ни сторонние наблюдатели.
В 1917 году, в условиях мировой войны, уступив противникам огромные территории, подорвав свое хозяйство и оказавшись перед лицом катастрофы, Россия затем совершила то, чего не ожидал уже весь мир. Сначала она избавилась от царской власти, а затем попыталась шагнуть далеко вперед, в новую эпоху. Страна рабов, где материальных предпосылок этой эпохи было гораздо меньше, чем в передовых странах мира, первой прорвалась за пределы эпохи вещной зависимости и приступила к созданию принципиально новой системы общества. Что же обусловило этот шаг?
Что обусловило прорыв
Спустя несколько лет после окончания первой мировой войны, когда Россия уже строила новую систему общества, один из ее «доброжелателей» высказал суждение, ставшее впоследствии широко известным: дескать, жаль, что страна немного «не дотерпела» до общей победы в войне, а то все с ней случилось бы иначе. Но история не знает сослагательного наклонения, выбирая тот путь, который был более подготовлен и оставляя без внимания иные.
Факты того времени свидетельствуют о том, что в кризисных условиях мировой войны Российская империя оказалась самым слабым звеном в цепи мирового капитала, в котором эту цепь можно было разорвать. Уже через год после вступления в войну ей были потеряны огромные территории, затяжное военное противостояние привело ее к перенапряжению сил и разрыву жизненно необходимых связей. На третьем году войны она оказалась в тисках неразрешимых проблем. С одной стороны, мобилизация в условиях огромных потерь на фронтах опустошала крестьянские хозяйства, шаг за шагом снижая их производственные возможности, что обусловило нарастающий дефицит продовольствия. С другой стороны, милитаризация промышленности подрывала товарный обмен между городом и деревней, потому дефицит продовольствия наиболее остро ощущался в городе, а деревня столь же остро нуждалась в сельскохозяйственной технике, удобрениях и транспорте.
Введение обязательных поставок продовольствия лишь усугубило проблему. Крестьянские хозяйства стали саботировать поставки зерна и создавать его тайные запасы, что во многом предрешило крушение царизма. Казалось бы, началось буржуазное преобразование российской системы общества. Вертикаль власти обрушилась, «страна рабов» обрела свободу и шанс пойти по хорошо известному капиталистическому пути развития. Но этим шансом, совершенно превосходным в представлении многих людей, она почему-то не воспользовалась. Этот парадокс до сих пор ставит в тупик многих, кто пытается осмыслить российскую историю. Но он вполне объясним.
На какое-то время ситуация в России стала противоположна тому, что существовало веками. Вместо власти, которая сама по себе была собственностью, появилась собственность, которая, осмелев в отсутствие прежнего хозяина, объявила себя властью. Однако очень скоро выяснилось, что собственность лишь возомнила себя властью, поскольку не смогла решить ни одной из множества жизненно важных для страны задач.
Прежде всего, Россия оказалась перед лицом такой катастрофы, что единственным выходом для нее был скорейший выход из мировой войны. Собственность, объявившая себя властью, оказалась отнюдь не на высоте этой задачи. С одной стороны, она попала в плен имперских амбиций и обязательств перед союзниками, а, с другой стороны, изначально была заложницей своих доходных ожиданий от достижения победы в войне. Поэтому ее действия обусловили дальнейшее приближение катастрофы и полную дискредитацию тех, кто попытался «подержаться за власть». Уже через несколько месяцев к власти пришла партия большевиков, сумевшая предложить участникам российского кризиса то решение о выходе из войны, которое было для них жизненно необходимо. За этим решением последовало возвращение системы общества на привычное опорное отношение власти-собственности.
Какие силы вытолкнули к вершине власти в огромной стране партию большевиков, небольшую и мало кому известную до войны? Почему она после переворота не разрушила опорное отношение власти-собственности, хотя изначально декларировала свое полное отречение от старого мира? Ответы на эти вопросы дает история России. Партия большевиков возникла в российской системе общества как идейная и хорошо организованная политическая сила, противостоявшая капиталистическому развитию страны. Она была призвана к власти, поскольку прежняя имперская форма власти-собственности изжила себя, не справившись с задачами индустриального преобразования страны и противостояния в мировой войне, а попытка обойтись вообще без власти-собственности оказалась несостоятельной.
Уже через несколько месяцев после буржуазного переворота произошел еще один переворот, произведенный партией большевиков «от имени» промышленного пролетариата, составлявшего несколько процентов самодеятельного населения страны. Добавим к этому, что по уровню своего экономического развития Россия намного уступала странам-лидерам тогдашнего мира: Англии, Германии, Франции, США. Эти обстоятельства противники большевиков использовали, чтобы доказать невозможность их победы в России. Они полагали, что взять власть в кризисной ситуации небольшая революционная партия может, но будет не в состоянии удержать ее и провести реальные преобразования. В стране «догоняющего развития», где отсутствовали многие предпосылки нового строя, прорыв в новую эпоху представлялся им делом безнадежным.
Но факты упрямая вещь. Большевики удержать власть сумели и на протяжении трех четвертей века пытались развивать общество без частной собственности и капитала, то есть, осуществляли прорыв в новую эпоху, как они его понимали и были способны претворить в жизнь. Согласно господствовавшей тогда теории, никакого прорыва в будущее осенью 1917 года в России не могло быть. Но он был.
Если поток новых данных не встраивается в теорию, то дело вовсе не в данных. Пришло время преобразовать теорию, перевести ее на тот уровень, где она будет согласовываться с изменившейся реальностью. Изменения, реально обеспечившие прорыв России в будущее, заключались в следующем.
Прежде всего, на рубеже XIX ХХ веков в мире резко усилилась неравномерность, стали углубляться разрывы в уровнях развития между отдельными сферами, территориями и странами. А значит, появились новые возможности, связанные с такими изменениями, а также соблазн использовать их для прорыва в будущее. Перед первой мировой войной активизировались процессы, которые предвосхищали будущую глобализацию, обострились противоречия, которые нашли свое разрешение в огне войны. Она дала странам-участницам уникальный опыт мобилизации всех имеющихся ресурсов ради достижения победы.
Чтобы использовать такой опыт для рывка в развитии и выхода на новые рубежи, нужен был успешный политический переворот. Почему бы в особых условиях, возникших в ходе мировой войны, не сделать ставку на использование достижений других стран для того, чтобы ценой напряжения всех сил народа превратить свою страну из сегодняшнего аутсайдера в завтрашнего лидера мирового развития? Почему бы, невзирая на слабость собственных позиций в развитии системы общества, не попытаться прорваться в новую эпоху, приближение которой ощущалось многими? Эти ощущения воплотились во многих научных трудах, художественных произведениях, прогнозах футурологов, весьма популярных в начале ХХ века.
Если условия развития резко изменились, необходимо использовать возникающие возможности и отойти от канонов. Владимир Ленин, оценивая своеобразие российской революции, исходил из того, что полная безвыходность положения, в котором оказалась страна в условиях мировой войны, умножила силы людей, открывая им иную возможность создания основных предпосылок цивилизации, чем в развитых странах. И поставил вопрос по-новому: почему бы российским трудящимся не создать сначала такие предпосылки своей цивилизованности, как избавление от помещиков и капиталистов, чтобы потом без помех двинуться к новому строю? Он мыслил и действовал не канонически, вполне соответствуя в этом приближавшейся эпохе.
Сама жизнь подвела тех, кто взял на себя ответственность за Россию, к выводу, что для решения ключевых проблем ее развития необходима качественно новая форма власти-собственности, воплощающая в себе силу прорывных идей. Приближалась эпоха союза свободных людей, а в ней идеи перемен, объединяющие людей, обретут огромную силу. Идейные революционеры это как раз про большевиков. Моментом истины для их партии стал развал фронта летом 1917 г., когда их необычные идеи стали популярны. Идейный багаж новой партии власти сложился из ряда источников:
неприятия капитализма народниками, поиска ими особого пути развития России;
марксизма, переосмысленного применительно к переходу к новой фазе эпохи вещной зависимости, для которой характерны господство монополистического капитала и резкое усиление неравномерности мирового развития;
оценки российской отсталости как преимущества для осуществления социальной революции, поскольку в этом случае не придется иметь дело с сильной буржуазией. И в этом отношении расчет большевиков на слабость и трусость национальной буржуазии полностью оправдался.
Для представителей российского крупного капитала, попытавшихся взять власть в ходе буржуазной революции, власть-собственность представлялась историческим пережитком, от которого надо избавиться. Большевики оценивали ее совершенно иначе как силу, с помощью которой можно подавить враждебную буржуазию и обеспечить решение задач индустриального преобразования и преодоления накопленной отсталости страны. Идея прорыва в новую эпоху обеспечивала решение этих задач, именно поэтому она стала главной идеей преобразования России. Для ее подкрепления со временем были привлечены идеи совершенно иного характера:
средневековое представление о Москве как третьем Риме;
представление о том, что историческую миссию пролетариата может от «его имени и по его поручению» выполнить хорошо организованная группа профессиональных революционеров.
Большевики были прагматиками и смело заимствовали то, в чем нуждались. Поэтому они смогли по-новому оценить возможности власти, которая сама по себе есть собственность. Не ограничиваясь критикой ее прежней формы, они увидели возможности ее новой формы в созидании общества, к которому стремились. Продвигаясь к этой новой форме, они разрушили до основания всю прежнюю систему общества, не побоявшись избавиться от ряда ценных достижений предшествующего строя. В итоге задачи преобразования страны только усложнились. Однако новых хозяев власти это не испугало. Чем хуже исходные условия, тем лучше будут смотреться самые скромные достижения тех, кто взялся решать труднейшую историческую задачу. Да и огромные издержки преобразований их не интересовали. Они прекрасно понимали, что победителей история не судит.
Пространство России, ее человеческий потенциал, материальные и духовные ресурсы, культура были направлены на задачи прорыва в новую эпоху. Первая проба осуществления ее идей происходила при явном дефиците необходимых для успеха материальных предпосылок. Такая проба неизбежно сопряжена с историческими ошибками и огромными издержками. Один только голод, обусловленный жесткой коллективизацией крестьянских хозяйств, унес несколько миллионов человек, а общее количество жертв первой пробы сил новой эпохи вряд ли удастся сосчитать. Тем не менее, эта проба бесценна для человечества, обретшего опыт формирования новой системы общества и крупицы знания о ней. Осмысление ее результатов, какими бы они ни были, открывает возможности для реализации идей новой эпохи в будущем. Остается надеяться, что в более благоприятных обстоятельствах.
Завершаясь, уходящая историческая эпоха пытается удержаться, продлить свое существование. При этом она пускает в ход привычный арсенал средств. Эпоха вещной зависимости использует для этого инструменты лжи и мистификации, наводя «тень на плетень», искажая информационную материю зарождающейся эпохи, чтобы усложнить и замедлить переход к ней. Это относится и к оценке результатов российского прорыва в новую эпоху. Но и в густом тумане лжи движение истории не останавливается.
В российском опыте построения новой системы общества переплелись рациональное и иррациональное, решительные сдвиги в решении назревших проблем и сильнейшие откаты назад, правда и ложь, высокая жертвенность и низменная нажива. Театр абсурда Эжена Йонеско в художественной форме представил многие коллизии прорыва в новую эпоху в условиях недостаточности материальных предпосылок для утверждения этой эпохи.
Революционный переворот и обусловленные им глубокие преобразования изменили позиции России в мире, хотя и не совсем так, как рассчитывали революционеры. В развитии технологического сектора промышленности старая Россия отставала от мировых лидеров на десятилетия. Благодаря прорыву в новую эпоху она сумела значительно сократить это отставание, но на лидирующие позиции в мире так и не вышла. Прокладывая человечеству дорогу в новую эпоху, Россия в течение нескольких десятилетий являла миру образцы созданных ей новшеств в различных областях жизни. Но трудно сказать, чего было больше во многих таких образцах притягательного или ужасающего. Поэтому мир разделился на ярых сторонников и решительных противников российского прорыва в будущее. Даже спустя многие годы после его завершения соприкосновение с его опытом не оставляет людей безразличными.
Первый опыт реализации идеи новой эпохи продемонстрировал миру образцы смелого соединения материальных и идеальных ресурсов, создания эффективных комбинаций, приносящих невиданные результаты. Были преодолены прежние границы научного поиска, запущены многочисленные междисциплинарные разработки, побуждавшие к синтезу идей, возникших на разных направлениях исследований. Активизировались процессы переноса технологий, методик, компетенций, институтов из одной среды в другую. Россия при этом проявила свои лучшие качества, поскольку успешно соединила то, что другим казалось несовместимым. Она это умеет. В ее огромном пространстве соединились и переплелись достижения азиатской и европейской культур, сосуществуют основные мировые религии, мирно ладят и взаимодействуют многие народы. Вероятно, потому она и стала тем местом глобального пространства, где произошел прорыв в будущее.
Для российской системы общества характерно противоречивое сочетание сил и свойств, обусловившее особенности ее прорыва в новую эпоху. В ней медленно и тяжело запрягают, но потом быстро и сломя голову ездят. Сталкиваясь с грубым давлением и издевательствами, ее участники долго терпят, но когда начинает казаться, что такому терпению нет конца и края, они неожиданно взрываются, сокрушая и тех, кто виноват перед ними, и тех, кто просто попал под руку. Предугадать момент такого взрыва невозможно. За несколько недель до крушения царской власти Владимир Ленин, обладавший огромной интуицией, писал из Швейцарии другу, что при жизни этого поколения революции в России, вероятно, не будет. Но она произошла.