С футбольным мячом она чувствовала себя, конечно, привычнее, но и немного глупее: как играть в футбол в одиночестве? Она пинала мяч в разные стороны, догоняла его и останавливала. Потом стала делать упражнение на остановку летящего мяча, то есть подкидывала его так, чтобы он стукался о стену и отскакивал, а внизу его останавливала Маша: стопой, головой, грудью. Её цель была остановить мяч, не дать ему ускакать куда-нибудь далеко. Так незаметно прошёл час. Она вздрогнула, когда мама сказала ей от дверей, что пора идти домой.
Иди ко мне! позвала Маша. Поможешь.
Ну нет, сказала мама, а сама уже шла к ней. Маша направила мяч в мамину сторону. Мама отбила его и сказала: Только недолго, у тебя же ещё уроки. И папа ждёт.
Они стали перекидывать друг другу мяч, Маша отрабатывала остановку мяча внутренней стороной стопы, просто отбивала мяч. Мама повторяла за ней, ей, видимо, тоже было интересно.
Когда-то, сказала она вдруг, я тоже немного играла в футбол.
Да ладно! крикнула Маша. Почему я об этом не знаю?
Это уж к тебе вопрос, ответила мама и послала мяч с такой силой, что Маша не смогла его отбить. Мяч улетел к стене, возле которой стояли обручи. Обручи с грохотом посыпались на пол. Маша в ответ тоже с силой пнула по мячу, и мама тоже его пропустила. Так они бегали по залу, перебрасывали друг другу мяч, отбивали или не отбивали его. Они не заметили, как в зал кто-то вошёл и сел на скамейку. Только когда в ту сторону полетел мамин мяч, они увидели Чистякова.
Ой, сказала Маша.
Здрасьте, сказала мама.
А Чистяков молча остановил мяч. Встал и отправил его в Машину сторону. Маша отбила его маме. Начался как будто такой странный танец. Мяч летал от одного человека к другому, причём, если он летел от Чистякова к Маше, ей приходилось не так-то легко. Чтобы остановить мяч, надо было ускоряться, или подпрыгивать, или отбивать его левой ногой. Мама чаще всех пропускала мячи, а Чистяков отбивал их спокойно и уверенно. Правда, один раз Маше удалось так пнуть по мячу, что тренер не смог остановить его. Точнее, у него бы получилось, если бы не правая нога. В тот момент, когда он понадеялся на неё и потянулся левой к мячу, боль протаранила всю ногу, и он не устоял, упал. Тут же Машина мама подбежала к нему, подала руку. Чистяков медленно встал, доковылял до скамейки.
Тренировка окончена, сказал он. Это были первые его слова в гостиничном зале, завтра приходи в «Родину».
Вы же её выгнали, сказала мама.
Выгнал, согласился тренер, а теперь зову обратно.
Хорошо, ответила Маша. А мама сказала:
Она подумает.
Чистяков молча вышел из зала. Маша с мамой подняли обручи, немного поправили маты, сложили все мячи в угол, выключили свет и ушли.
По дороге домой мама спросила:
Как, пойдёшь завтра?
Я не знаю, ответила Маша, с одной стороны, чего хорошего, когда вот так выгоняют, а потом зовут обратно. А с другой может, стоит его простить. Кто бы другой стал так с нами тренироваться в гостинице. Ольга Дмитриевна вряд ли, мне кажется. Этим он мне понравился.
Да, сказала мама, мне тоже. Но ты подумай сама. Не торопись.
Последняя тренировка
В пятницу на завтраке Маша сказала:
Мама, я сегодня пойду на тренировку.
Уверена? спросила мама.
Ага.
А что, в чём дело? спросил папа.
Да меня прогнали вчера. Насовсем. А потом обратно позвали. Вот я и думала стоит ли идти. Вроде бы и не стоит, но тут футбол.
За что это тебя насовсем прогнали? Почему я ничего не знаю? И ты что, пойдёшь на тренировку после этого?
Слушай, как ты думаешь, если Гульку не пускают на тренировки, то и Юльку не должны пускать, так?
Ничего не понимаю, сказал папа. Не знаю ни Юльку, ни Гульку. А с тренером твоим поговорил бы. По-хорошему.
Маше пришлось рассказать про сестёр.
Маша, сказал папа, я тебе скажу одну вещь. Мне, конечно, хочется поговорить с этим Чистяковым, но я бы тоже тебя выгнал.
Но почему?
Потому что это не твоё дело решать за Юльку и Гульку. И за их родителей.
Маша молча чистила мандарин и слушала, как папа говорит, что не стоит никогда ни за кого решать. Ни к чему хорошему это не приведёт. Никто спасибо не скажет.
А вот с тренером твоим я поговорю. Во сколько тренировка? спросил папа.
В три.
Понял, сказал папа, в три.
Мама посмотрела на Машу как-то испуганно, и Маша поняла, что говорить этого не стоило. А как не ответить, если папа спрашивает?
На тренировку Маша опоздала, но зато видела, как за их спортзалом разговаривают о чём-то её папа и Чистяков. Она глянула на них и быстро убежала в раздевалку. Пришла в зал, когда уже шла разминка.
Чистяков с Голубцовым разговаривали о Маше, конечно. Папа снова выспрашивал, возьмут ли её в сборную. Чистяков отвечал, что всё решит сегодняшняя тренировка, всё зависит от того, придёт ли она на неё.
Что, если не придёт? спрашивал Игорь Алексеевич. Всё? Не попадает к вам? В калашный ряд? А если придёт? А вот я её не пущу ни в какой Киров. Что будете делать? Как будете без неё?
Бог мой, сказал Чистяков, когда вы все успокоитесь уже? Думаете, кроме вашей девочки, нам и работать не с кем? Да, перспективная спортсменка, да, талант. Но таких по области знаете сколько? Мы ездим как проклятые, видим много. Таких, как ваша девочка, много. И это шанс ей из этой дыры вырваться. Вашей из Лузы, какой-нибудь Ивановой из Суны, из Фалёнок несчастных! Нет, родители встают стеной! Нет, не пустим! А что её ждёт тут? Вот ты можешь ей обеспечить нормальную форму, да те же шиповки, бутсы? Или даже если можешь, не станешь ведь ты её возить на тренировки в Киров, нет? Ехать пять часов в один конец. А здесь она уже достигла потолка, понимаешь? Всё, больше ей эта команда дать не может ничего! Понятно это? А?
Во-первых, сказал Машин папа, Голубцов сказал, во‐первых, не ты, а вы.
Вы, поникшим голосом сказал Чистяков, хорошо, вы.
А во‐вторых, я же ещё не сказал, что никуда её не отпускаю.
Что же вы мне мозги полощете? спросил Чистяков. Всё, мы пришли уже.
Ну а всё-таки возьмёте вы Машу или нет?
Всё решит эта тренировка, я же сказал уже.
Тогда я подожду, сказал Машин папа, сколько она идёт: час? Два? И пусть у меня ноги отвалятся ко всем чертям.
При чём тут его ноги? Просто у папы Маши Голубцовой они всё время мёрзнут. Он отморозил их, когда служил в армии. С тех пор даже летом он ходит в тёплых носках. И сейчас он тоже в тёплых, но долго стоять на морозе ему нельзя. А тренировка длится больше часа. Игорь Алексеевич стоял-стоял, ждал-ждал, а потом потихоньку зашёл в спорткомплекс, нашёл зал, где занимались обе команды женская и мужская, незаметно забрался на самый верх зрительских мест и сел там. Никто не увидел его, все были погружены в тренировку. Она, кстати, уже кончалась. Чистяков подал последний свисток. Все выстроились. Мышкин объявил, что в сборную приглашается Гера Головёнкин, а Чистяков начал долго рассказывать о том, что игра в сборной большая ответственность, что они с Мышкиным долго думали, кого взять, и вот решили позвать в сборную Соню Кунак и Элю Плотникову.
А как же я? выкрикнула Настасья Веселова. Я же лучший игрок.
Ты хороший игрок, сказал Вадим Никитич, может быть, да, лучший. Но ты, понимаешь, слабо чувствуешь других. Ты играешь только за себя, а не за команду. Вот вчера толкнула Настю. Не нарочно, конечно, но можно было её обойти. Или ещё был случай: сама разбиралась с мячом и в результате упустила его. И так не один раз, я наблюдал внимательно. Думаю, что тебе подойдёт любой спорт, где надо быть самой за себя, может быть, лёгкая атлетика. Попробуй!
А я? спросила Маша Голубцова. Я же на тренировку пришла.
В самом деле, со своего места сказал Игорь Алексеевич, она же пришла.