Как думаешь, они сдадутся? спросил Янес у крысолова, опиравшегося на карабин.
Несомненно, ваше высочество. Бежать им некуда.
Сколько их, интересно?
Наверняка больше, чем нас. Но парии никогда не отличались храбростью.
Однако бдительности терять нельзя, вставил Тремаль-Наик. Пусть выходят по одному. Увижу нашего отравителя, мигом схвачу за шкирку.
А ты его узнаешь?
Ручаюсь.
Я, впрочем, тоже. Подлец от нас не ускользнет.
Янес закурил. Увидев большой камень, скорее всего выпавший из свода, он присел на него, в нетерпении постукивая по полу каблуком. Шикари, Тремаль-Наик и Каммамури, как подобает истинным индийцам, сохраняли спокойствие. Они никуда не спешили, не говоря уже о крысолове, привыкшем караулить добычу, часами сидя в темноте у сточных колодцев.
Португалец не сводил глаз со стрелок золотого хронометра, считая секунды. Он что-то бормотал себе под нос и дымил как паровоз: дым его папирос уже затмевал свет фонарей. Время, отпущенное париям, подходило к концу, когда тот же голос произнес в темноте:
Мои люди решились.
Ну наконец-то! воскликнул Янес, выкидывая окурок и берясь за карабин. И что же вы решили?
Сдаться махарадже, если тот поклянется не стрелять в нас и не топить в черной реке.
Прежде всего говори, сколько вас?
Тридцать пять человек.
И все вы парии?
Да, махараджа.
Я обещаю пощадить вас. Стройтесь в ряд и выходите на свет по одному. Мысли о побеге лучше сразу выкиньте из головы. Нас много, и мы прекрасно вооружены, можем перестрелять всех до единого. Кстати, чем вы добываете себе пропитание?
Мы бедные охотники на крокодилов. Ловим их в лагуне Монор, она кишмя кишит этими тварями.
Хорошо. А теперь выходите по одному и держите оружие в поднятых руках.
Португалец обернулся к Тремаль-Наику и Каммамури:
Считайте тщательно. Нутром чую, их не тридцать пять, а тридцать шесть. Трое шикари направо, трое налево, фонари поднять. Карабины отложите, возьмите пистолеты.
Будьте начеку, поддержал его Тремаль-Наик.
Тот же голос крикнул из темноты:
Не стреляйте! Мы выходим!
В полутьме зашевелилась какая-то тень, и на свет вышел молодой индиец, тощий, как спичка. Его бедра были обмотаны тряпкой неопределенного цвета; от него несло мускусом. В поднятой правой руке он держал тяжелый нож с квадратным лезвием, какими пользуются охотники на крокодилов и гавиалов[28]. Юноша бросил оружие к ногам Янеса. Нож, как видно из чистой стали, зазвенел, подпрыгивая на камнях.
Проходи, махнул рукой португалец, пристально взглянув незнакомцу в лицо. Если тебе дорога жизнь, не задерживайся в клоаках.
Пария низко поклонился и торопливо побрел прочь.
Из темноты вышел второй, затем третий, четвертый У одних были древние пистолеты, которые они, прежде чем бросить, разряжали в воздух. У остальных ножи разных форм и размеров. Почти все люди были молодыми и тощими, что несколько удивило Янеса, знавшего, до чего индийцы, в отличие от бирманцев или араканцев, лакомы до крокодильих хвостов.
Я последний, произнес заросший бородой старик, выглядевший предводителем этой странной артели. Больше никого не осталось.
Но Янес остановил его и спросил, наведя пистолет:
А ты не врешь?
Нет, раджа. Клянусь всеми ракшасами Брахмы!
Оставь в покое демонов. Говори, сколько вас было?
Мы уже сказали.
Значит, один не вышел?
Ваше высочество, повторяю, я последний.
Однако вас вышло тридцать четыре, а не тридцати пять.
Вы обсчитались, совершенно спокойно ответил пария.
Нет, вышло только тридцать четыре человека, подтвердил Тремаль-Наик. Считали даже шикари.
Тогда не знаю. Наверное, вы все ошиблись.
Каммамури, сторожи его, велел Янес. А мы с Тремаль-Наиком наведаемся в их логово. Похоже, негодяи держат нас за дураков. При малейшей угрозе стреляйте и не жалейте патронов. Крысолов, показывай дорогу.
Слушаюсь, ваше высочество.
Если человек не посмел выйти, значит совесть у него нечиста, заметил Тремаль-Наик.
И отягощена ядом, добавил португалец. На сей раз он от нас не уйдет.
Дождавшись, пока Каммамури свяжет не оказавшего сопротивления парию, Янес с Тремаль-Наиком двинулись за стариком, держа фонари повыше, чтобы хоть немного разогнать столь удобную для засады тьму. Вскоре они очутились перед широким полукруглым проемом, в который без помех прошел бы слон.
Это последнее убежище в туннеле? спросил Янес.
Да, ваше высочество.
Что ж, давайте проверим, не забыл ли кто оттуда выйти.
Португалец вошел внутрь и очутился в круглом помещении, в стенах которого зияло множество дыр, а пол был засыпан песком. Там действительно могли бы поместиться пятьдесят человек, причем с комфортом.
Отличный погреб, получше дворцовых, усмехнулся Янес. В этом прохладном песке даже пиво неплохо хранилось бы месяцами.
Кому нужно вонючее пиво, дружище? возразил Тремаль-Наик. Здесь смердит крокодилами.
А я, кажется, почти привык к этому запаху. Ага! Вижу кучу ветхих ковров, под ними вполне может прятаться человек.
И не один. Нашим париям недостаточно оказалось сухого песка, им ковры подавай.
Крысолов огляделся, прислушиваясь. Потом поставил лампу на пол и принялся по одному стаскивать ковры вниз. Дырявые и пропахшие мускусом, они явно вышли не из-под ткацких станков Пенджаба или Кашмира.
Давай, давай, подбодрил старика Янес. Наши пистолеты наготове.
Крысолов продолжал расшвыривать в разные стороны коврики и какие-то тряпки, сопя, вытирая пот и то и дело отскакивая, словно опасаясь, что из-под очередного половика выскочит ядовитая кобра или огромный питон. Когда на полу осталось всего несколько ковров, под ними обнаружилась подозрительная выпуклость.
Ваше высочество, человек, которого вы ищете, здесь. Я слышу его дыхание.
Погоди-ка. Тремаль-Наик крепко взял португальца за плечо. Лучше я. В отличие от тебя, у меня нет жены.
Зато есть дочь. Забыл о своей Дарме?
Она теперь далеко.
Отважный индиец отбросил последние ковры. Под ними, свернувшись клубком, лежал человек в желтой хламиде брамина. Янес присмотрелся, не сжимает ли тот пистолет, но, увидев, что незнакомец не решается даже пошевелиться, сказал:
Ну, чего ждешь? Чтобы Вишну подал тебе руку?
Брамин только сильнее сжался в комок.
Оглох он, что ли? Вроде бы гром не гремел, насмешливо произнес Янес.
Не в том дело, приятель, сказал Тремаль-Наик. Просто парень ожидает хорошего пинка, тогда-то и покажет нам свое лицо.
Пинка? Это всегда пожалуйста.
Португалец уже занес ногу, когда человек вскочил с ловкостью пантеры и уставился на врагов горящими глазами. На первый взгляд ему было не больше тридцати. Угловатые черты лица, низкий лоб, характерный для париев, этих несчастных, проклятых всеми богами Индии. Едва взглянув на него, Янес воскликнул:
Я тебя узнал! Ты приходил ко мне во дворец клянчить прииск, не припомню только, рубиновый или изумрудный. А заодно отравить моего министра, верно?
Брамин (точнее, переодетый брамином мошенник, потому что все брамины имеют благородные черты высших каст) сжал зубы и промолчал.
Черт тебя побери! Видать, сам Шива отнял у тебя язык. Впрочем, мы в добрых отношениях с индусским пантеоном, так что мы быстренько тебе его развяжем.
Пария нахмурился, его глаза налились ненавистью, но он продолжал молчать.
Тут нужен Каммамури, сказал Тремаль-Наик. Он умеет разговорить пленников.
Что ж, пошли к нему.
Янес двинулся было к неподвижно стоявшему парии, когда Тремаль-Наик внезапно заорал:
Назад! У него змея!
Одежды брамина распахнулись, и Янес увидел змейку, которую незнакомец прижимал к груди. Тонкую, как шнурок, длиной около восьми дюймов, черную с ярко-желтыми пятнышками. Тварь с шипением метнулась в лицо Янесу, но Тремаль-Наик, старый змеелов Черных джунглей, прикрыл собой португальца.
И тут грянул выстрел. Жуткое пресмыкающееся, чей яд способен за полторы минуты умертвить корову, упало на пол, как длинный лоскут ткани. Змею убила даже не пуля, а пороховые газы. Тем не менее крысолов для верности наступил на нее, сломав ей хребет.
Ах ты, мерзавец! взревел побледневший португалец. Змей на себе таскаешь? Кто ты такой? Факир?
Пария только пожал плечами.
Каналья. Янес угрожающе поднял пистолет. За такое тебе бы впору прострелить башку. И я бы сделал это немедленно, если бы не рассчитывал получить от тебя кое-какие сведения. Раздевайся!
У меня больше нет змей, ответил пария. Ума не приложу, как эта заползла под мою одежду и почему не укусила.
Раздевайся! Хватит с меня твоих уловок.
Увидев надвигающихся на него троих вооруженных людей, пария, поколебавшись, начал стягивать хламиду, разматывая слой за слоем, пока не остался совершенно голым.
Как ты удержал змею в руках? спросил Янес, жестом велев индийцу одеваться. Ты заклинатель-беде?
Нет-нет, я брамин.
Которому поручили отравить моих министров и меня самого? На кого ты работаешь?
Никто мне ничего не поручал, ваше высочество.
Может быть, ты мстишь мне за отказ подарить прииски?
Я вас не понимаю, ваше высочество. Брамин не может владеть приисками.
Ты никакой не брамин, рявкнул Тремаль-Наик. У тебя на физиономии написано: пария.
Вы все ошибаетесь. Или обознались.
То есть ты отрицаешь, что приходил ко мне во дворец два дня назад?
Я бы никогда не посмел переступить порог дворца.
Мы тебя узнали, уродливый марабу. Есть еще один свидетель, скоро мы тебе его представим. Оделся?
Да, ваше высочество.
Крысолов с Тремаль-Наиком крепко схватили его за запястья и потащили к выходу.
Что вам от меня нужно? завопил пленник, отбиваясь. Я же брамин! Даже раджи не могут трогать брамина!
Я не индус, и мне плевать на ваших богов и изобретенные ими для вас страшные кары. Хочешь сказать, после смерти моя душа переселится в скарабея, а потом в блоху или вошь? Чепуха! Я смеюсь над Брахмой, Шивой, Вишну, Парвати и даже над жуткой богиней смерти Кали! У меня один Бог, не имеющий никакого отношения к толпе ваших.
Плавать вам десять тысяч лет по Молочному Океану, прежде чем родиться хотя бы обезьяной, если не кем похуже. Нам, браминам, дарована власть карать и миловать.
Карай сколько влезет. Янес подтолкнул упиравшегося лжебрамина. Но не жалуйся, если тебя покараем мы.
Вы не посмеете! Я святой человек!
Ты обманщик и состоишь в шайке разбойников и заговорщиков, собранной безумцем Синдхией.
Услышав имя свергнутого принца, пленник резко повернулся и в упор взглянул на Янеса:
Синдхия? Кто это?
Один осел, ответил Тремаль-Наик. Обыкновенный осел, прежде правивший Ассамом. Это известно даже пням в лесу, а ты, якобы ученый человек, прикидываешься, будто не знаешь? Разве брамины не изучают историю своей страны?
Все наше время занято молитвами, брюзгливо ответил пленник. Мы общаемся с богами. Что нам до земных царей, у которых нет над нами власти?
Погоди, скоро увидишь, есть у меня над тобой власть или нет. Давай шевели ногами, или погоню пинками. Поглядим тогда, как твои боги тебя защитят.
Впереди показался свет. Шикари и Каммамури стояли на месте, на случай если парии попытаются вернуться и напасть. Поняв, что деваться некуда, и, очевидно, не веря в защиту богов, лжебрамин быстро зашагал вперед, надеясь на помощь своих товарищей.
Янес с изумлением увидел у ног Каммамури совершенно успокоившихся мастифов.
Мы вновь можем на них рассчитывать, объявил маратха. Они побороли страх.
Черт с ними, с псами. Приглядись-ка к этому человеку, приказал ему Янес, подталкивая пленника.
Каммамури поднял повыше фонарь.
Какая встреча! Господин Янес, вы спрашиваете, видел ли я этого типа прежде?
Именно. Мы с Тремаль-Наиком нисколько не сомневаемся на его счет.
Это тот самый брамин, который приходил во дворец. Я хорошо его запомнил. Такой взгляд не скоро забудешь.
Глаза заклинателя змей, я прав?
Совершенно правы. Глаза беде. А где его флейта-пунги?
Она ему не нужна, поверь мне. Этот негодяй и безо всяких дудок ловко управляется со змеями, мы сами в этом убедились. Да, Тремаль-Наик?
Промедли мы хоть миг и красавица Сурама осталась бы вдовой, кивнул индиец.
И он еще жив?
Мы не торопимся отправить его на тот свет. Сам знаешь почему.
Я все понял, господин.
Предупреждаю, пленник нам попался несговорчивый.
Ничего, справлюсь. Или я не маратха? Да и марабу в окрестностях города вроде бы не перевелись.
Португалец вопросительно приподнял бровь.
Увидите, господин, как эти падальщики помогут мне развязать язык пленнику.
Ладно, марабу так марабу. Всё, возвращаемся во дворец. Сурама, наверное, уже извелась от тревоги. Да и у меня сердце не на месте.
Тонкой стальной цепочкой пленнику связали руки за спиной и под охраной шикари повели к зловонной реке. Мастифы, снова спокойные, бежали впереди отряда, порыкивая и принюхиваясь.
Париев, отпущенных на свободу, дух простыл. Скорее всего, они поспешили покинуть клоаки, посчитав, что легко отделались. Отряд Янеса прибавил ходу, внимательно глядя по сторонам. Впрочем, никто не верил, что безоружные беглецы, лишившиеся вожака, осмелятся напасть.
Не прошло и получаса, как отряд вернулся к тому месту, где крысолов перебросил через сточную реку лестницу. Крик ужаса вырвался из всех глоток. Парии вытащили лестницу на другой берег.
Карамба! вскричал Янес. Они отрезали нам путь назад! У кого достанет храбрости прыгнуть в отравленные воды и переплыть на ту сторону? Крысолов, тебе когда-нибудь случалось делать подобное?
Нет, ваше высочество. Я знаю, что живым оттуда не выйти. Однако не беспокойтесь, отсюда тоже найдется путь на поверхность.
Разбойники жестоко подшутили над нами, сказал Тремаль-Наик. А ведь у меня тогда промелькнула мысль
Поняв, что никто из них не рискнет отправиться за лестницей вплавь, они немного передохнули и возобновили путь вдоль черной реки. Крысолов вел отряд, ускорив шаг, словно опасался новой беды. То и дело он останавливался, внимательно осматривая стены и свод, и всплескивал руками. Впрочем, псы оставались спокойны, не обращая внимания даже на лжебрамина.
Через полчаса крысолов вдруг остановился перед аркой и отчаянно вскрикнул.
Гром и молния! рявкнул Янес. Ты меня пугаешь.
Коридор завален, ваше высочество, выхода больше нет.
Завален? Но кем и когда? Я не слышал грохота камней.
Наверное, негодяи сделали это несколько дней тому назад, чтобы в случае чего помешать страже спуститься сюда.
Тонкой стальной цепочкой пленнику связали руки за спиной и под охраной шикари повели к зловонной реке.
Другие выходы есть?
Только на том берегу. Точнее, здесь есть один, но узкий, как печная труба, и забран снаружи бронзовой решеткой, которую никому не под силу выломать. К тому же он заканчивается в безлюдном месте. Однажды я нашел там тело юноши, застрявшего между прутьями решетки. Несчастный умер от голода, и никто не услышал его криков и предсмертных стонов.
Получается, мы погребены заживо, подвел итог Тремаль-Наик. Старик, ты хорошо знаешь клоаки. Поройся в памяти. Может, вспомнишь еще одну дорогу?
Крысолов уныло покачал головой:
Если не переберемся на тот берег и не достанем лестницу, нам отсюда не выбраться.
Дело принимает неприятный оборот. Не ожидал я подобного сюрприза. Янес подошел к пленнику и сурово на него посмотрел. Может, ты знаешь путь наверх?
Нет, сахиб. Мне почти незнакомы эти подземелья. Я всегда ходил с париями. Того, кто хорошо ориентировался в клоаках, вы прогнали. Теперь он уже далеко.
Лжешь.
Зачем мне лгать? Я тоже не хочу умирать в этой смрадной дыре.
Янес в ярости принялся ходить туда-сюда, ругаясь под нос и потрясая кулаками. Затем он подошел к крысолову, неподвижно стоявшему у берега лениво текущего потока, напоминающего густую смолу.