Она, должно быть, сама туда заползла.
Янес, ты зря сотрясаешь воздух, сказал Тремаль-Наик. Этот тип сильнее, чем мы думали. И если его действительно нанял безумный пропойца Синдхия, он не ошибся в своем выборе. Негодяй чем-то напоминает мне грека, бывшего правой рукой Синдхии. Заставил он тогда нас попотеть и здесь, и на Борнео. Помнишь храбреца Теотокриса?
Еще бы! Отлично помню, как он лопнул, точно лягушка, нажравшаяся табаку. Надо отдать должное Синдхии. Умеет принц выбирать себе подельников. И что теперь?
Приказывай. Мы готовы на все.
Пусть маратха выберет подходящий подвал и отведет туда пленника. На всякий случай приставьте к нему шикари и одного мастифа. Каммамури, ты обязан вырвать признание у этого лжебрамина.
Все будет исполнено, господин Янес, ответил индиец.
Дозвольте и мне поучаствовать, ваше высочество, предложил крысолов. Я неплохо разбираюсь в крысах.
Португалец подозрительно посмотрел на старика и сказал:
Учти, я не хочу, чтобы пленник умер.
Он проживет еще долго, уверяю вас, господин Янес, усмехнулся маратха. Обещаю не причинять слишком большого вреда его здоровью.
Возьмите с собой шикари.
К чему они нам? От нас подлец не уйдет. Верно, крысолов?
Верно.
Однако я должен еще кое о чем вас предупредить.
О чем же, господин Янес?
Не смотрите ему в глаза.
Мы будем сидеть в темноте, а пленник под лампой. Я тоже заметил притягательную силу его глаз, но если он надеется усыпить нас, то зря. Да и цепи с него никто снимать не собирается.
Каммамури взял у раджпутов, охранявших тело, лампы и ушел искать подвал, где можно без помех вырвать у отравителя признание. Крысолов повел пленника. Последний даже не пытался сопротивляться.
Янес и Тремаль-Наик обсудили с подошедшими придворными предстоящие похороны, которые планировались очень пышными, ведь хоронили первого министра. После чего они вернулись в кабинет, двери которого неусыпно охраняли шикари.
Оба друга были встревожены. Не успели они присесть к столу и выпить по стакану пива, как дверь детской раскрылась и на пороге появилась Сурама. Ее длинные, спускавшиеся едва не до пят распущенные волосы, казалось, окутывали ее шелковым покрывалом. Широко распахнутые глаза неотрывно смотрели в одну точку.
Молчи! шепнул Тремаль-Наик португальцу. Похоже, рани спит наяву. Видишь? Даже нас не замечает. Надо посмотреть, что она станет делать.
Чует мое сердце, без гипнотического взгляда брамина тут не обошлось.
Я боюсь того же. Ладно, давай поглядим, что будет.
Они отошли в угол и сели на диванчик.
Некоторое время Сурама стояла неподвижно, глядя в никуда. Ее руки безвольно висели вдоль тела. Вдруг молодая женщина затряслась, словно в лихорадке, и принялась дергаться, вцепившись в волосы.
Затем рани как зачарованная пошла вперед. Толстые ковры заглушали ее и без того легкие шаги. Вот она вновь застыла, нерешительно повела рукой и вдруг быстро подошла к креслу, к которому во время ужина был привязан пленник. Пошарив ладонями по подлокотникам, Сурама закричала:
Зачем ты меня позвал, если тебя здесь нет?
Янес в волнении вскочил:
Негодяй ее загипнотизировал!
Он тихо подошел к жене и развел руки в стороны, чтобы подхватить несчастную, если она упадет. Тремаль-Наик последовал примеру друга. Сурама продолжала ощупывать кресло, ее тонкие пальчики шевелились, точно распутывая узлы. Что ей представлялось в ее кошмарном сне? Стальные цепи, стягивающие запястья брамина?
Знаешь, я сам уже побаиваюсь этого человека, вполголоса сказал Янес Тремаль-Наику. Похоже, он опаснее грека и может навлечь на нас беду.
Прикажи расстрелять его на рассвете.
Нет, сначала он должен все рассказать. Я пока отнюдь не уверен, что за ним стоит Синдхия, решивший вернуть себе корону, и
Португалец не договорил. Ему пришлось подхватить Сураму, потерявшую равновесие. Он прижал жену к груди и начал целовать ее волосы, но та принялась отталкивать его, бормоча:
Нет-нет, ты не тот, кто меня звал. Я еще не нашла цепей Я не могу найти дорогу к твоему роковому взгляду
Не буди ее, предупредил Тремаль-Наик. Отнеси в постель и пусть за ней присмотрит кормилица Соареса.
Янес легко поднял рани и отнес в спальню. Индиец остался в кабинете и принялся нервно ходить из угла в угол. Он хмурился, его глаза горели. Не прошло и пяти минут, как Янес вернулся.
Ну что? с тревогой спросил Тремаль-Наик.
Уснула, когда я велел ей опустить веки и спать.
Что за существо попало нам в руки? Демон?
Не знаю, дружище, но рассчитываю узнать это от Каммамури.
Негодяю не поздоровится, это уж точно. Горе ему, если сам во всем не признается. Маратхи прирожденные палачи, спроси у англичан, завоевавших их земли скорее предательством, нежели мечом.
Не скрою, Тремаль-Наик, все происходящее меня сильно беспокоит.
Меня тоже, Янес. Едва увидев рани, негодяй тут же сообразил, что она не так сильна, как мы, и внушил ей мысль снять с него цепи.
А вдруг Сурама попытается спуститься в подвал, где находится пленник?
Мы ей не позволим. На самом деле среди индийцев часто рождаются люди, наделенные способностью подчинять других своей воле. Однажды некий пария усыпил пятнадцатилетнего мальчика и велел ему убить старика-англичанина, одиноко жившего в небольшом бунгало. Преступление свершилось, белого сахиба убили, но арестованный убийца клялся, что ничего не помнит. Нашлись свидетели, видевшие, как подлец его загипнотизировал. Мальчик избег петли, а вот парии пришлось отправиться на виселицу, проклиная всех богов.
Тем лучше. Одной канальей на свете стало меньше. В Малайзии мне тоже приходилось слышать о великих магнетизерах, якобы встречающихся среди даяков, однако я, признаться, никогда не верил подобным байкам.
И напрасно.
Увы. Португалец вытащил хронометр. Уже половина четвертого. Скоро рассвет, ложиться спать не имеет смысла. Ох уж мне эти государственные заботы!
Тяготят?
Прежде не тяготили, а сейчас еще как. Все эти отравления не сулят ничего хорошего. Наша державная колесница покатилась боком, словно краб.
Ничего, мы выправим ее ход и смажем колеса, сколько бы их ни было.
А их множество, дружище. Может быть, спустимся к Каммамури? Пойду только проведаю Сураму. Затем скажу пару ласковых чертову гипнотизеру.
Я подожду, кивнул индиец, закуривая папиросу, предложенную Янесом.
Выпив стакан пива, налитый лакеем, он прошелся по кабинету. Знаменитый змеелов Черных джунглей и непримиримый враг тугов Раймангала тоже чувствовал тревогу. Он что-то бурчал под нос и то и дело зло взмахивал кулаками. Наконец вернулся Янес.
Сурама спит, но и во сне продолжает говорить с этим человеком.
До сих пор?
Да. Мне удалось немного ее успокоить, погладив по голове, как подсказала кормилица Соареса. Ладно, пошли к Каммамури и крысолову. Не терпится узнать, что они там делают с этим брамином.
Какой же он брамин? Обыкновенный пария. Я индиец и не могу ошибиться.
Думаю, ты прав. Впрочем, пока давай звать его брамином.
Янес зажег свечи в двух фонарях, стоявших на столике, и вместе с индийцем покинул кабинет. Тремаль-Наик на ходу проверил свое оружие. Один из раджпутов, охранявших тело почившего министра, проводил их в бесконечные дворцовые подземелья. Спустившись по нескольким лестничным пролетам, они замерли от неожиданности, увидев перед собой шесть отвратительных птиц, заоравших во все горло: «Кра! Кра! Кра!» Это были марабу, которых неизвестно по какой причине еще называют адъютантами или мудрецами.
Ростом они со взрослого человека. Голова лысая, в пятнах парши; глаза круглые, черные, с красной кожей вокруг. Клюв острый, длинный. Марабу способен заглотить половину ягненка или полдюжины ворон, затолкав их в свой пурпурный зоб, служащий преддверием объемистому желудку, вполне сравнимому с тем, которым обладают африканские страусы. Тело у них белое, а крылья черные. Когда марабу складывает их по-особенному, то кажется, будто он стоит, втянув голову в плечи, чем сильно напоминает человека, сложившего руки за спиной.
Марабу единственные уборщики индийских городов, поэтому местные их уважают и позволяют беспрепятственно расхаживать по улицам. Встретится дохлая кошка она тут же исчезает в жуткой воронке клюва. Встретится трупик птицы его ждет та же судьба. Одно движение тяжелого клюва, и все кончено. Ворон же, которых в Индии множество, марабу съедают живьем, не обращая внимания на их истошное карканье.
Зачем Каммамури эти твари? спросил Янес, и марабу отозвались: «Кра-кра-кра!»
Кто его знает, ответил Тремаль-Наик. Уверен, наш хитрец сумеет нащупать слабое место парии.
Карамба! Уж не собрался ли он скормить пленника птицам?
Сейчас узнаем.
Еле отбившись от птиц, так и норовивших их клюнуть, они преодолели последний пролет и подошли к тяжелой бронзовой двери, из-под которой пробивался свет. Ее охранял вооруженный до зубов раджпут.
Португалец толкнул створки и крикнул:
Эй, Каммамури! Ты спишь, что ли?
За дверью открылся просторный, хорошо освещенный подвал. Пахло плесенью. Тут же, как из-под земли, появился маратха, а с ним и крысолов.
Чем вы тут занимаетесь? спросил Янес.
Посмотрите сами, господин. Вот наш негодяй.
Связанный по рукам и ногам брамин лежал на заплесневелом тюфяке.
Он заговорил?
Молчит как рыба, вздохнул Каммамури. Словно язык себе откусил.
Только этого не хватало, буркнул Тремаль-Наик.
Ну, кровь изо рта у него не идет, так что язык должен быть в рабочем состоянии. Просто пленник упрям.
Может, окаменел от страха? предположил Тремаль-Наик.
Не думаю, хозяин. По-моему, этот тип куда сильнее и крепче знаменитого греческого советника Синдхии.
И что ты намерен делать? поинтересовался Янес. По пути сюда мы встретили шесть марабу. Мне показалось, птицы сильно недовольны. Зачем они тебе?
Птички помогут мне справиться с брамином. Старик надеется на крыс, коих тут немало, я же считаю, что у него ничего не получится. Негодяй одним взглядом их усыпит.
Кстати, о его глазах. Он загипнотизировал Сураму.
Не удивлен, господин Янес. Даже мне приходится отводить глаза. На вашем месте я бы побыстрее вырезал их от греха подальше.
Успеется, дружище, засмеялся Янес. Ох и кровожадные же вы, маратхи! Вам бы только кого-нибудь изувечить.
У них древняя культура, сказал Тремаль-Наик, но в глубине души они до сих пор дикари.
Наверное, вы правы, хозяин, ответил Каммамури, и не подумав обижаться.
В общем, моя жена под гипнозом. Она может спуститься в подвал и попытаться освободить пленника.
А мы на что, господин? К тому же дверь охраняет раджпут. Он не разрешит ей войти.
Напротив. Мы не должны ей препятствовать. Неожиданное пробуждение опасно для нее. Я прав, Тремаль-Наик?
Так и есть. Если даже она освободит брамина, мы просто заново его свяжем, еще крепче, чем прежде.
Господа, сказал Каммамури, позвольте нам с крысоловом продолжить? Когда будут новости, вам сразу обо всем доложат.
Хорошо, действуйте, кивнул Янес. Мы пока вернемся к рани.
Правильно. Иначе крысы не появятся, побоятся человеческих голосов.
Да что вы тут затеяли?
Лично я сначала просто подожду. Не верю, что крысолову удастся чего-то добиться.
Янес и Тремаль-Наик оставили подвал, окинув пленника угрожающими взглядами, и пошли отдавать последние распоряжения по поводу похорон первого министра.
Глава 7
Ярость марабу
Едва Янес с Тремаль-Наиком вышли, старик вытащил из мешка заметно пованивающую тушку ягненка и положил на край тюфяка в ногах у парии.
Они прибегут целыми полчищами, сказал крысолов. Хочу увидеть, сможет ли этот человек противиться страху. Ведь он совершенно беззащитен: крысы легко могут загрызть его.
Каммамури хмыкнул и произнес:
Я больше верю в своих птичек.
Посмотрим, уважаемый. Здесь, как вижу, есть двери в нижние подвалы. Давай откроем их и спрячемся, а там и насладимся зрелищем. Если грызуны слишком обнаглеют, мы сразу вмешаемся.
Лампы надо потушить?
Не стоит. Голодная крыса не боится света.
Тяжелые бронзовые двери распахнулись, после чего Каммамури с крысоловом отошли к лестнице, присоединившись к раджпуту. Несколькими ступенями выше хлопали крыльями и щелкали клювами марабу-адъютанты. Птицы выглядели донельзя рассерженными. По приказу Каммамури их не кормили и не поили: у него, похоже, были свои резоны заставить марабу попоститься.
Скоро начнется, шепнул крысолов. Сюда прибегут настоящие армии этих интереснейших зверьков.
Интереснейших?!
Просто ты, приятель, никогда не видел, на что они способны. Между тем они достойны пристального изучения. К тому же я испытываю к ним благодарность. Ведь они столько лет кормят меня и дают мне средства к существованию.
Так ты в самом деле ешь крыс?
Конечно. В клоаках, знаешь ли, нет постоялых дворов. Пришлось приспособиться.
Ты готовил из них жаркое?
Я всегда держал с собой вертел, дабы сподручнее их запекать. Дровами запасался заранее, и прежде чем в клоаках объявились парии, я
Крысолов оборвал фразу на полуслове и заглянул в приоткрытую дверь.
Пленник пытается снять цепи? встревожился Каммамури.
Нет-нет, я слышу крыс.
А я ничего не слышу.
Ты не жил среди них долгие годы. Говорю тебе, они приближаются. Смотри!
Маратха тоже заглянул в щель и не сумел сдержать вопль ужаса. Из нижних подвалов лезли целые легионы крыс, привлеченные запахом протухшей ягнятины. Это были огромные твари с длинными усами и жуткими желтыми зубами. Там были разные особи. Крупные серые и бурые крысы помельче с густой шерстью. Они передвигались прыжками, каждая стремилась первой добраться до угощения.
Заметив крыс, пария приподнял голову. Его фосфоресцирующий взгляд заметался. Пленник знал, с какими страшными врагами ему предстоит столкнуться. Крысы, наверняка порядком оголодавшие в пустых подвалах, с пронзительным писком набросились на еду.
Несколько сотен жадных челюстей, оснащенных острыми зубками, принялись за работу, грызя кости, словно рафинад. Не прошло и минуты, как от тушки остались одни воспоминания, а аппетит у крыс только разыгрался. Они плотными рядами окружили лежащего на тюфяке человека.
Видишь? спросил старик у Каммамури.
Вижу, не слепой. И надеюсь, не ослепну в ближайшее время. Думаешь, пария испугается и позовет нас?
Да.
Ну-ну.
Все боятся крыс. Кому это знать, как не мне? Я не раз и не два сражался с ними в подземельях.
Ого! Смотри, смотри! Вот это сила у него во взгляде!
Крысы сгрудились вокруг человека, представлявшегося им лакомым кусочком, готовясь накинуться на него и обглодать, но тут произошло нечто невероятное. Пария вытянул шею, насколько позволили цепи. В его зрачках вспыхнуло зеленовато-желтое пламя.
И крысы, вознамерившиеся продолжить банкет, начали беспорядочно отступать перед этими глазами, больше похожими на два фонаря.
Ну что ты теперь скажешь о своих грызунах?
Наверное, крысы из клоак смелее. Они бы точно не пощадили беззащитного связанного человека.
Брось. Крысы, они и есть крысы, все одинаковы и те, и эти.
Почему же тогда они не напали?
Разве ты не видишь, как светятся глаза пленника?
Вижу. Словно у тигра.
Негодяй просто заворожил твоих крыс и приказал им убираться. Ладно, теперь посмотрим, на что способны мои пернатые мудрецы.
Он и с ними такое же устроит.
У марабу слишком крепкие черепушки, чтобы их сбил с толку чей-то взгляд.
Крысы уходят. Не желают нападать.
Пусть себе уходят. Не за хвост же их держать.
Действительно, грызуны ретировались под взглядом парии. Время от времени они останавливались, собираясь вернуться, но затем с громким писком подскакивали и откатывались назад, словно сметенные невидимой метлой. В самых дверях крысы попробовали в последний раз задержаться, но тут же удрали в темноту, охваченные непреодолимым ужасом.