Зажги свечу - Василенко Оксана 4 стр.

Тут и с обычной-то десятилеткой ездить намучаешься, а у этой еще и с головой не в порядке.

Как только автобус тронулся, полил дождь. Дорога шла мимо зеленых полей, и каждое окружала темно-зеленая изгородь. Элизабет пялилась в окно, сдерживая слезы. А также изо всех сил старалась дотерпеть до остановки, где будет уборная и кто-нибудь объяснит ей, что означают те буквы. Казалось, что со времени отъезда из Лондона прошли недели, но она с изумлением осознала, что на самом деле путешествие заняло меньше суток.

* * *

Эйлин ушла из лавки заранее, на случай если автобус прибудет раньше обычного. Она хотела убедиться, что наверняка будет дома, чтобы встретить девочку, а то Пегги будет визжать, Эшлинг рта не раскроет, Имон будет задираться, Донал нести что-то невразумительное Ничего себе начало новой жизни в другой стране!

Эйлин пригладила юбку и заправила выбившиеся прядки. Интересно, как Вайолет выглядит теперь? У нее всегда были тонкие волосы и молочно-белое лицо. Наверное, девчушка такая же в отличие от покрытых веснушками ОКонноров.

Стол накрыли тщательнее обычного. Эйлин заставила поменять заляпанную пятнами скатерть. Такое явное поднятие привычных стандартов разозлило Пегги.

Примчалась Эшлинг:

 Маманя, раз ты дома, давай пойдем к Махерам и заберем котенка прямо сейчас, до того как она приедет!

 У нее есть имя, ее зовут Элизабет!  одернула ее Эйлин.  И нет, котенок для вас обеих, забирать будете вместе.

 Я знаю,  неубедительно отозвалась Эшлинг.

За ее спиной появился Имон.

 Каждая получит по две лапки!  захихикал он.  Две тебе и две ей!

 Я возьму передние,  задумчиво сказала Эшлинг.

 Так нечестно, тогда ей достанется только попа!  Имон фыркнул от собственной дерзости.

 Не говори «попа», а то маманя тебе ремня даст,  парировала Эшлинг, осторожно косясь на мать: как бы и самой ремня не получить.

Эйлин пропустила перепалку мимо ушей:

 Эшлинг, иди сюда, я тебя расчешу, а то ты вся растрепанная. Стой спокойно!

Щетка всегда лежала на каминной полке, рядом с часами, и использовалась только в субботу вечером для еженедельной пытки. Морин и Эшлинг ее ненавидели и старались улизнуть. Мальчишки обычно могли рассчитывать на заступничество отца.

 Эйлин, хватит уже их прихорашивать,  говорил он.  Мужики они или кто? Нормальная у них прическа, оставь их в покое.

Однако за длинноволосых кудрявых дочерей он никогда не заступался.

Эшлинг ерзала и сопротивлялась.

 Хуже, чем собираться на мессу!  пожаловалась она.

 Не смей говорить гадости про мессу, это грех!  заявил Имон, довольный, что поймал ее на грехе, равном собственному.  Маманя, она сказала, что ненавидит собираться на мессу.

 Нет, она сказала, что ненавидит причесываться. Эшлинг никогда не скажет ничего плохого про священную мессу, правда, Эшлинг?

 Конечно, маманя,  подтвердила Эшлинг, опустив глаза.

Имон остался недоволен. Обычно после любого намека на оскорбление Господа на голову виновного обрушивалось суровое возмездие.

Пегги все еще была не в духе, чувствуя, что времена изменились в худшую сторону.

 Может, я схожу за Доналом? Он очень хочет быть внизу, когда та приедет, и он знает, что камин горит. И он не хочет, чтобы та подумала, будто он

 Пегги, у Элизабет Уайт есть имя, ее зовут Элизабет, а не «та». Ты меня услышала?

 Да-да, конечно, я знаю,  заволновалась Пегги.

Эйлин наконец отложила щетку:

 Я сама схожу за Доналом.

Она пошла к лестнице, но по пути машинально посмотрела в окно. Должно быть, автобус из Дублина только что подъехал. От гостиницы Доннелли, около которой он останавливался каждый день, через площадь тянулись люди. А вот и Шон, идет впереди, раздраженно пинает камушки. Ее взрослый, неугомонный красавчик-сын явно чем-то озабочен и недоволен. Как это часто бывало, сердце Эйлин дрогнуло от беспокойства за него.

Позади Шона, волоча свой тяжелый чемодан, ковыляла бледная маленькая девочка. Она оказалась ниже ростом и более тощей, чем Эшлинг, а волосы такие светлые, словно их нет вообще. Зеленый цвет пальто только сильнее подчеркивал бледность и изможденность лица. На голове была школьная шляпка с завязками под подбородком, а одна из перчаток, пришитая к рукаву на резинке, болталась на ветру.

Там, на площади Килгаррета, с огромными глазищами на белом, как простыня, лице, была Элизабет.

Как и ожидала Эйлин, Эшлинг внезапно засмущалась и потеряла дар речи.

 Нет, маманя, ты ее встречай,  сказала она.

 Она уже здесь? Как она выглядит?  закричал Имон и, подлетев к окну, увидел маленькую фигурку.

 Это вон та, что ли?  изумился он.

Эшлинг, недовольная, что ее новую подругу критикуют еще до того, как она сама ее увидела, подошла к окну, но там никого не было. Элизабет с чемоданом уже вошла в дом.

 Хозяйка, она здесь, Донал открыл ей дверь!  раздался вопль Пегги.  Он сам поднялся с постели, а мы и не заметили

Эйлин слетела по ступенькам на первый этаж. На фоне залитого светом огромного дверного проема темнела хрупкая фигурка дочери Вайолет. Донал помог ей затащить чемодан в прихожую и уставился на гостью в восхищении: в доме появился кто-то новенький!

 Из-за твоего приезда берут котенка,  сообщил он.

Эйлин бросилась к Элизабет с распростертыми объятиями:

 Иди скорее сюда, расскажи, как ты добралась в такую даль!

Вблизи глаза Элизабет казались еще огромнее.

 Я описалась,  сказала она.  Простите, пожалуйста

Эйлин крепче прижала к себе костлявое тельце:

 Ерунда, малышка, сейчас все исправим.

 Какой ужас! У меня пальто промокло и в ботинки затекло. Мне так стыдно, миссис ОКоннор! Я не я не знаю я не смогла  рыдала Элизабет.

 Деточка, послушай меня, в этом доме постоянно кто-то писается. Пойдем со мной наверх. Сюда!  Эйлин погладила тонкие волосы Элизабет, убрала ее руки от глаз и смахнула ей слезы.  Все хорошо, теперь ты дома, целая и невредимая. Пойдем со мной.

В дверях появился Шон:

 Здорово, маманя! Я тут в Дублине одного парня встретил, его Терри зовут

Эйлин обернулась к нему:

 Отнеси наверх чемодан, дубина ты безмозглая! А ну бегом! Слышать не желаю, кого ты там встретил! Не мог девочке чемодан донести! Как можно так обращаться с больным ребенком! Тебе мозгов не хватило спросить ее про уборную?

 Я спросил!  Шон пришел в ярость от несправедливых обвинений.  Я показал ей, а она она в мужской туалет пошла!

 Такой здоровый и такой дурной!  продолжала Эйлин, не замечая, как в глазах сына растет недоумение и наворачиваются слезы ярости.

Поджав губы, он взял чемодан и понес его наверх. Открыл дверь комнаты Эшлинг и швырнул чемодан на кровать. Так и знал, что от новой девчонки ничего хорошего ждать не придется! Так оно и вышло.

Эйлин понадобилось всего десять минут, чтобы привести Элизабет в порядок перед первой трапезой в ее новом доме. Чемодан быстро распаковали в поисках чистой одежды. Все остальное разбросали по кровати в таком беспорядке, который был просто немыслим в Лондоне. Мама так никогда не делала. Мама бы ушла, оставив Элизабет разбираться самостоятельно, но миссис ОКоннор такое явно и в голову не пришло.

 Снимай мокрую одежку, мы все бросим в стирку. Ну вот, молодец, а теперь иди в ванную. Быстренько помойся, и будешь чистенькая. А вот это я повешу. Ну давай же иди!

Миссис ОКоннор, похоже, ожидала, что Элизабет пойдет по коридору в одной майке, с полотенцем в руках. Что, в самом деле? Элизабет никогда не покидала свою спальню, не надев хотя бы халат

 Можно мне, пожалуйста  Элизабет неуверенно ткнула в направлении чемодана.

 Что, зайка?

 Мой мой халатик  Элизабет залилась румянцем.

 А, конечно! Забавная ты малышка, у тебя даже халатик есть.

А потом деваться будет некуда, думала Элизабет, идя по коридору. Придется познакомиться со всем семейством. Если они все такие, как тот мальчишка, который ее встретил, то это просто кошмар. Хотя миссис ОКоннор, пожалуй, очень даже ничего. Не такая, как мама, и вообще не похожа на чью-то маму, но с ней легко.

Ванная оказалась огромной, гораздо больше, чем дома. Местами штукатурка осыпалась, а водонагревательная колонка над ванной вся покрылась ржавчиной. Множество мочалок валялись, брошенные кое-как, а не аккуратно развешенные на крючках. Стояли две кружки, заполненные зубными щетками. Интересно, как ОКонноры разбираются, где чья.

В дверь постучали. Элизабет на мгновение вцепилась в раковину. Все хорошо. Теперь она снова чистая, пришла в себя и проголодалась. После путешествия слегка подташнивает, но определенно хочется есть. Она храбро отперла дверь и вышла. Эйлин взяла дочку Вайолет за руку и повела в столовую.

Донал сидел у камина, завернутый в одеяло, которое принесла ему Пегги. Увидев гостью, он тут же подпрыгнул, и одеяло чуть не улетело в камин. Имон играл с двумя фарфоровыми собачками, притворяясь, что они гавкают друг на друга. Шон-младший угрюмо уставился в окно. Морин, как и было велено, появилась к ланчу и пристально изучала свой носик в зеркальце. Пегги ходила кругами, не зная, надо ли подавать суп или подождать указаний хозяйки. Хозяин дома, одетый по-домашнему, в одной рубашке, читал газету. Эшлинг что-то яростно рисовала в альбоме и едва подняла взгляд, когда дверь открылась.

 Это Элизабет, и кто-нибудь уберите одеяло!  на одном дыхании произнесла Эйлин.

Имон метнулся к камину и спас одеяло от огня. Шон отложил газету.

 Добро пожаловать в наш дом, деточка,  сказал он и торжественно пожал руку Элизабет.

Морин кивнула, Имон хихикнул. Ниам в кроватке загукала. Шон-младший даже не обернулся, разглядывая площадь, где автобус, нагруженный новыми пассажирами, опять отправлялся в путь.

 Эшлинг, чем ты там занята?  сердито спросила Эйлин.  Подойди сюда и поздоровайся с Элизабет!

 Я делала плакат!  ответила Эшлинг, расплываясь в улыбке от уха до уха.  На нашу дверь повесим, это очень важно!

Она с гордостью показала Элизабет лист бумаги, на котором большими неровными буквами было написано:

 Да больно нужно к вам входить!  буркнул Имон.

 Никто и не собирался,  поддержала Морин.

 Все равно пусть висит! Так будет лучше,  заявила Эшлинг, поглядывая на Элизабет в поисках поддержки. Момент был серьезный.

 Так будет лучше,  подтвердила Элизабет и взяла листок.  «Эшлинг и Элизабет. Стучите. Вход запрещен». Здорово!

Глава 3

Эйлин села писать письмо Вайолет. Как ни странно, с появлением в доме Элизабет Вайолет стала не ближе, а скорее дальше. Девочка провела здесь уже три дня, и каждый раз, когда к ней кто-нибудь обращался, ее личико заливалось краской от усилий ответить вежливо, но зачастую слова выходили неподходящие. Если бы Эйлин не знала, чья она дочка, то подумала бы, что Элизабет сирота и воспитывалась в приюте.

 Как бы мне объяснить про сестру Бонавентуру?  задумалась Эйлин.

 Что?  Шон, вытянувший ноги у камина так, что огонь едва не поджаривал пятки, зашуршал газетой.

 Ты же знаешь, от Вайолет письма не дождешься. Она, может, только через месяц ответит, а у нас проблемы будут.

 Хм  рассеянно отозвался Шон; Вайолет его мало интересовала.

 Конечно, много лет назад, когда мы учились в школе Святого Марка, Элизабет не ходила на уроки религии. Мы тогда наблюдали за ней в окно, как она гуляет вокруг поля для хоккея на траве.

 Ну и?..  пробурчал Шон.

Шон-младший сидел у окна. Теперь он постоянно сидел у окна, словно надеялся увидеть за ним какую-то другую жизнь, по крайней мере так казалось Эйлин.

 Сына, а ты что думаешь?  обратилась она к нему.

Он не слышал, о чем говорили родители, но, по его мнению, Элизабет должна ходить на уроки катехизиса, или что там они проходят в школе. Она и так не такая, как все, зачем еще больше выделять ее среди остальных?

Эйлин собиралась уже с ним согласиться, но тут Шон-старший отбросил газету и заявил, что англичане атеисты и больше всего на свете боятся господства Римской католической церкви. Не стоит давать им дополнительные основания для жалоб.

 Похоже, как обычно, мне придется решать все самой,  вздохнула Эйлин, берясь за ручку.

Она прочитала письмо вслух, и мужчины засмеялись.

 Надеюсь, Господь меня простит,  вздохнула Эйлин.

 А я надеюсь, что удастся найти ей Библию, ну ту самую, которую она должна будет читать,  сказал Шон-младший, и все дружно расхохотались.

* * *

После бесконечных споров между Эшлинг, Имоном и Доналом котенка нарекли Моникой. Элизабет в обсуждении не участвовала. Когда разногласия достигли предела, Эшлинг повернулась к ней и спросила, как звали ее лучшую подругу в английской школе.

 У меня не было лучшей подруги,  заикаясь, ответила испуганная Элизабет.

 Но кто-то же тебе нравился больше всех?  не унималась Эшлинг.

 В школе хм мисс Джеймс,  честно ответила Элизабет.

 Нельзя же назвать котенка мисс Джеймс!  снова попыталась Эшлинг.  Кто сидел за партой рядом с тобой?

 Моника

 Моника!  воскликнула Эшлинг.  Отлично! Так и назовем!

 Моника, Моника, Моника,  повторили все трое.

Никто из них не знал никого с таким именем. Элизабет слегка огорчилась. Ей никогда не нравилась Моника Харт. Она все время командовала и смеялась над Элизабет, а иногда щипала, чтобы заставить подпрыгнуть. Лучше бы милого пушистого котеночка назвали как-нибудь по-другому. Нормальным кошачьим именем, как пишут в книжках, вроде Черныш или Мурзик, однако ОКонноры почему-то выбирали только из человеческих имен. Прежде чем остановиться на Монике, они не могли определиться между Оливером и Шеймусом.

Теперь требовалось обеспечить Монике светлое будущее. Эшлинг собиралась крестить котенка, но Эйлин вовремя появилась, чтобы пресечь церемонию.

 Господь ведь не отправит Монику в чистилище?  настойчиво допытывалась Эшлинг.

 Нет конечно!  ответила Эйлин, которая частенько уставала заполнять пробелы, появлявшиеся в религиозном образовании после ежедневных уроков религии в школе.

 Что такое чистилище?  испуганно спросила Элизабет, поскольку слово звучало как-то страшновато.

 Это место, где полно мертвых младенцев, которых не успели крестить,  ответила Эшлинг.

 Кошек в чистилище нет!  авторитетно заявила Эйлин и заметила, что от упоминания места, полного мертвых младенцев, глазищи на бледном личике Элизабет округлились и потемнели.

Когда в монастыре сестры Мэри и Бонавентура рассказывали про мертвых младенцев, отправленных в чистилище, потому что они не получили освящающую благодать при крещении и не могут предстать перед лицом Господа, все звучало вполне естественно, но становилось чем-то жутким и странным при попытках объяснить подобные вещи Элизабет, которая ничего не понимала в католических правилах.

 Но все же на картинках никогда не рисуют котят в раю,  заметил Имон, пытаясь подлить масла в огонь.

 Они на другой стороне,  не растерялась Эйлин и, заметив растущее недоумение на всех лицах, добавила:  Вы же знаете, это та часть рая, которую не показывают на картинах, где собраны все животные и птицы и прочие создания, которых любил святой Франциск.

Эйлин невольно задумалась, всем ли родителям приходится рассказывать детям столь дикие истории про религию и одобряет ли это Господь.

* * *

Вайолет с нетерпением вскрыла конверт. Без Элизабет в доме стало невероятно пусто. Она уже позабыла постоянное раздражение, которое вызывало у нее личико дочери, идущее красными и белыми пятнами одновременно, словно краски, смешанные на палитре. Вайолет надеялась, что Элизабет будет не слишком стесняться среди наверняка плохо воспитанных детишек в Килгаррете. Надо было ее предупредить, чтобы спрятала деньги в надежное место или отдала их Эйлин на хранение, а то вдруг тамошние буйные мальчишки и девчонки отнимут.