кап.
-La fin
В качестве outro будет стихотворение «II. Elle. Проклятье белых птиц, часть вторая»:
Посмотрим. Меня вот выпустили. Последним из присяжных заседателей был Роберт Томас, служащий-рекламщик из Теннесси. Пусть он очередным восьмым, а не самым первым сказал мне «не виновен» за мою тягу к наглой рекламе в литературном шедевре, но всё-таки сказал, я точно не виновен, ура, и сказал бы ещё раньше, если бы не его офисная нерешительность, раньше первого сказал бы, был бы поуверенней, ибо он работает с рекламой и как никто другой знает, чего стоит действительно качественная реклама, которая как плесень придаёт монашескому сыру из Франции дополнительное очарование
Розовое утро, золотой полдень, серый вечер и чёрная полночь соответствовали кресту из знаков Зодиака, а так как сейчас была чёрная ночь, то Козерог под буквой памяти, т.е. «пэй», отвечал за идеи Стрельца, управлял Раком, Овном и Весами, а его восточный брат Петух под буквой результата, т.е. «цади», управлял Быком и Змеёй. Помимо этого, Козерог в своей низшей точке бытия отвечал за последнюю приятно-жёлтую точку, наполненную жаром сношения Эроса и Танатоса после прелюдии с мистериями жертвоприношений, из которых, собственно, и было сотворено наше мироздание. Я хотел понять ту или другую, однако пока не смог. Долгую ночь, ô Ангел Исраэль, я простоял на коленях, на темном заледенелом пруду, в моём молитвословии к тебе, держащему тень Геракла в Аидовом царстве, однако мне ничего не открылось. Сегодня предпоследний день года, может, завтра мне всё открœтся? Созвездие Змееносец освящало моё бледнœ молящееся тело и мœго спасителя, наполовину человека, наполовину зверя. Я и представить себе не мог, ô Ангел Исраэль, что его половина зверя отвалится от целого и превратится в полноценного зверя, несущего холод и смерть. В эту же ночь бесполый зверь достал из свœй утробы козлёнка и принялся варить его в собственном молоке, дабы согреться. Я этого вынести не мог Откуда во мне эта сентиментальность? Я подошёл к зверю сзади и огрел его сельским цéпом в надежде повалить его замертво, но нет с рассеченной мордой зверь в ярости обернулся ко мне, и мне пришлось бежать куда глаза глядят. Я бежал, спотыкаясь, и зверь не отставал, я неблагодарная сволочь, ну и что, я бегу в деревню, я бегу в деревню? значит, буду резать порося, в непогоду хвáлы вознося, Ангела о Боге вопрося, дабы
Завтра Новый Год! В школе уже не грызут гранит науки, ибо ещё двадцать девятого декабря начались зимние каникулы. В этот день праздновали «Первый Юль». Ученики вели хоровод вокруг старой учительницы-блондинки и молодой Учительницы-персиянки, пели песни, читали бложьи и заболожьи стихи, а наиболее крепкие и высокие юноши, среди которых были Весы (1м82см), Стрелец (1м85см) и Водолей (1м90см) подкидывали в воздух учениц, среди которых была и Таня Т., которая, даже подпрыгивая в воздухе, умудрялась мне бросать осуждающие взгляды, будто бы у ней и не было никакого карандаша и сговора с Учительницей! На вопрос «зачем?» Таня ничего не ответила, на вопрос «где?» она, как и прочие, ответа не знала. Второй вопрос относился к Кате, и действительно никто не мог сказать, #где находится она или её труп. Поиски затягивались. Туда-сюда начнётся третья четверть, самая длинная, которая продлится с восьмого января аж до двадцать второго марта, и даже её, как многие думают, не хватит, чтобы разыскать Катю. Я вот так не думаю. Портрет моёго мёртвого брата-близнеца в честь Нового Года мне всё-таки сказал, что Катя найдётся двадцать восьмого января. Мœй радости не было предела, однако нас подслушивал татарсколицый незнакомец. Он сказал мне и портрету, что с этого дня мы прóкляты, и что «в день, когда ты меня увидешь вновь, вы оба заживо сгорите!» С этого дня он тоже куда-то исчез. Могу только надеяться, что его схлопал тот зверь, которого я рассердил и который гнался за мною, однако было бы лучше, если бы зверь приберёг бы свой аппетит для Тани Т.. Не потому, что я желаю ей зла, нет-нет, а потому, что себя я люблю раз в десять сильнее, чем её, особенно в первый день января, в первый день календарного года.
ЗЛАЯ ЦИФРА 10
Нечто всеобъемлющее слышится в десятке, в этом числе космоса, в котором скрыты все прочие другие числа, все вещи, все возможности и вся власть богов над нижеследующим совершенством условного ряда:
Вот он, закон и порядок! Поворотный пункт всего отсчёта. Точка единицы, протяжённость двойки, плоскость тройки и объёмность четверки, сплавленные меж пифагорейством и христианством и раскрытые со всей полнотой в андреевском кресте римской цифры «X». Они сотворили пространство из десяти совершенных фигур ослепительных дев, одной из которых была красивая марокканская брюнетка. Естественно, она не платила налог «ушр», т.е. десятину с земли, и даже не платила десятину католическую, когда сюда пришли французы, зато в первой букве имени Бога она слышала Каббалу Вечного Слова и видела некий таинственный символ, значения которого она не собиралась раскрывать опьянённому Меску, но этого и не нужно он просто повёлся на её красоту. Он искажал десять заповедей на манер частушек, врал про свои владения близ Трои а диспозиция троянских войск перед сражениями существенно изменилась за девять лет осады и ставил своё якобы человеческое Я в центр десяти талантов, и оно стояло, как Второй Юль в центре китайского креста, чтобы это не значило, чёртова Эльжасмина со своей терминологией, короче, когда девятилетним странствиям Улисса пришёл конец, то только тогда Меск стал умолять эту незнакомую брюнетку показать треугольник своего лона. Брюнетка была согласна показать всё, но лишь бы не ноги, ибо она была Аишей Кандишей с ногами верблюда, тем самыми, что мяли глину для отростка Симона Мага.
Напротив совершенного, т.е. полностью глиняного андрогина, инь и ян расположены на одинаковом друг от друга расстоянии, сказала Аиша Елене, когда последняя забирала истоптанную глину.
Елена кивнула и пошла обратно в Испанию, стараясь не запачкать руки, а Аиша думала-думала, стоя перед возбуждённым Меском, и таки показала ему треугольник на десятый год возвращения Улисса в Итаку, а Меск, довольный увиденным, понял, что к нему по синусоиде вернулся Бог, пал перед Аишей на колени и прочитал ей только что сочинённую притчу о десяти небесных стеблях. На десятый же год пала и Троя, но не на колени, а в песок истории, но в марокканском песке не найдётся забытый людьми и скорпионами труп Меска, ибо Аиша после притчи почему-то пожалела его и отпустила, чего не сказать о прочих путниках, заплутавших в пустыне влечения к ней.
(1) Largo
La pioggia5 проник в школьные лоджии косыми лучами и намочил лиану, в стену вплётшую свои блестящие способности к росту. В лоджиях заготавливался десятикнижный цикл перед десятью лампадами, а дождь лампад боялся, поэтому книги оставались сухими, а школа Эльжасмины с детьми оставалась школой, лишь под звёздами Водолея превратится она в завод с детя́ми же, ибо в неделе будет десять дней, ибо будет нужда в божьей помощи, ибо йотун Титий, созданный из четырёх разных Стихий аспида, то бишь из чёрного, графитового, шунгитового и аспидного, проберётся к спящей Гекубе, которая ещё тогда не обратилась в собаку, и захочет с ней сношений, пока она спит, но сюда вмешается Лета, которая после Послеюля безоговорочно была на стороне троянцев, и подлый йотун переключит своё похотливœ внимание на неё. Этого Боги Олимпа стерпеть не смогут, и Аполлон при содействии Дианы убьёт йотуна Тития и обратит его в керинейскую лань, всегда убегæмую, как дева, от различного рода насильничаний. Воплощая в себе Козерога, этот главный символ распутства, невинная лань будет бродить под взорами Цереры, Деметры, или земли, как хочешь называй
Она пробежала мимо Агамемнона, когда тот обходил собственные войска из ванаков, бœвых колесниц, жрецов Юпитера и Нептуна, крестьян с мотыгами и рабов-неилотов. Неслась мимо нарушителей, которым был уготовлен еврейский Шеол. Мимо Ореста, который как раз клятву Аполлону не нарушил и прикончил по его приказу собственную мать. Убийца не без помощи того же Феба укрывался от мстительных богин эриний ровно до момента, когда Паллада вдруг решила оставить Парфенон и провести над Орестом суд. Эринии не на шутку разозлились, так как приговор был оправдательным, вот поэтому свои заготовленные муки для нарушителей закона они и направили на керинейскую лань, которой лишь не повезло проскакивать мимо. Убитœ Аполлоном чудище, рождённœ Дианой дитя, оно обречено теперь было изливать чужеродную месть в виде разрушения по всей Элладе. Вначале доставалось шахтовым гробницам из Микен, где в масках Агамемнона спали вечным сном мёртвые почтенные мужи, а затем копыта разрушения стали проноситься по полям Аркадии и причинять страдания живым обычным людям. Эврисфей об этом, естественно, знал, и его чётвертый приказ Геркулесу был таковым лично ему в Микены доставить керинейскую лань. Геркулес не мог пока спорить с царём и опять пошёл. Я увязался за ним.
Hη
Из-за Него, из-за этого тщеславного полубога, я стал человекоубийцей. Было это вот как. Хозяин и хозяйка постоялого двора на острове Корфу остались без средств к существованию Геркулес выбросил в море их целœ здание, когда ему на мгновение показалось, что по глади зелёного моря пронеслись чудесные медные копыта, а в солнечной ряби отразились красивые золотые рога керинейской лани. Не желал полубог узреть, что ждать эту лань нужно в Аркадии, а не бегать за ней больше года, т.к. все равно её не нагонишь, она никогда не знæт усталости. Я вот тогда и решил ему помочь, чтобы втереться в ещё большее доверие. Я зарезал хозяйку своим языком-пёрышком и избил хозяина постоялого двора её мёртвым телом, потому что он посмел угрожать Геркулесу вилами, и вручил затем Геркулесу волосок Медузы. «Так будет шанс нагнать её», сказал я. Братец поблагодарил меня и оставил одного. Позже от него я узнал, что он нашёл её в стране гипербореев, выстрелил из лука стрелой с исключительно меланхолическим ядом, ранил златорогую страдалицу в ногу но она все равно от него удрала! Правда, несколько медленнее, чем прежде, так что он поймал её уже в Аркадии и взвалил к себе на плечи. Тут же перед ним появилась Артемида, моя любимая Диана, и я немного жалею, что отдал ему волосок Медузы, т.к. он вернул скорость волоска обратно Артемиде, а без этого дара его оправданий и спихиваний с себя вины на Эврисфея было бы недостаточно Диана испепелила бы его на месте, потому что керинейская лань, несмотря на своё великанье происхождение, была самой любимой из её забав. Уж я бы посмотрел на их приречную битву! Шестой сын Иакова, второй от Валлы, носил имя Нафтали, и я думаю, что Геркулес пошёл бы с мечом одновременно и на него, и на молодую богиню, ибо он тот ещё был гордец, куда больший, чем из меня подлец, хоть и не я, а Нафтали был известен своим заветом о естественной благости, но при этом я вот вообще не подлец, и в моём нежном благородстве ты в дальнейшем убедишься, любимая моя, пленница Афинской школы! Впрочем, сегодня суббота, в столь важный дзень можно забыть про заточение в школе, тем более, что Колено Неффалимово чтило завет о естественной благости только в субботу, день субботнего покоя Бога, и этот завет дошёл до наших дней сохранённым в неизменном виде только в старой голове Онисифора, брата Кевинова и пятьдесят шестого из семидесяти апостолов Христовых. Кончик его колофонской бороды упирался в АГАТ, в который были всечены буквы:
(шта, ер, еры)
Глава девятнадцатая рассказывала про плаванье к Небесному Кремлю, где Неффалим, хлеб жизни, нёс второе послание Тимофею в Коринф. Он хохотал, скача, по утрам кричал «чёрт побери всё!», днями распевал тропарь «Воскрес из гроба», вечерами искал в раздвинутой дали соучастие душ, но находил лишь голую холодную девушку-рубин, равнодушную к солнечной симфонии его любви, зато ночью, когда послание бывало доставлено и от Тимофея покоился только труп на песчанике, Билха, служанка Рахили, подносила двум подрастающим сыновьям, Дану и усталому Неффалиму, портрет сербиянки, на который можно было удовлетворить себя, но Неффалим говорил «нет» и вновь бросался в путь, по утрам заново кричал, днями распевал, вечерами искал, но единожды ночью таки нашёл девушку с букетом, бежавшую от кого? От мужа Чичикова. Откуда? Из Калужской области. Когда? В холодный месяц лютый 1876го года. Стройный Неффалим распустил ветви и прекрасные изречения перед нею, а она, дочь еретика и блудницы, мечтала умереть на островах-китах, в одном из которых, кстати, был Иона, тихо плакала и вспоминала архангела Кассиэля, который обещал её защитить от столь двадцатой главы её юной жизни, впрочем, шансы были один к шестнадцати
«Моё Ей!», сразу же решил Неффалим и вслух спросил:
Как тебя зовут, ô красавица?
Я Анна. Дочь Симона Мага и Елены Прекрасной.
шаббат
И сказал Господь: «Ни другая какая тварь, ни в особенности тварь из Колен Израилевых, не уйдёт в пещеру Симона Мага, кроме верного Мне Иова, которому можно от борьбы с Сатаной уйти в осквернённое святилище, с кровью на руках, с отпечатком кулака обезьяны на лице и с проигрышем нарушенных суббот в глазах своих!» и вот, победив Иова, пришельцы издалёка, послы Сатаны, увидели перед столом с благовонными курениями и елеем позорную женщину, когда она выходит замуж, и вместо кролика в супруги дали ей, то есть, Оголиве, козла. Она противилась, звала на помощь Даниила, Агура и Аггея, но слова её потонули вместе с ветхозаветной едой в желудках послов, ибо, нажравшись, послы закололи детей её предыдущих и через огонь проводили в пищу сыновей её для идолов своих, а дочерей её наряжали мёртвыми невестами для глаз своих. Оголива была обречена. От колдовского сношения с козлом из неё вылезли семь голов апокалиптического Зверя, и первая изрыгнула Чуму на белом коне; вторая Войну на рыжем; третья Голод на чёрном; четвёртая же изрыгнула великолепное ложе, на которое Елена Прекрасная садилась перед столом со множеством сравнений чего-то с чем-то и приготовляла себя для Диониса заместо Лилит и изношенной Оголивы, умывалась, сурьмила глаза свои, в которых отражалась ты, моя любимая, Geliebte, сидящая внутри шайтан-машины, так же, как и ты, Елена украшалась нарядами, целовала фотографию Симона из Испании, а также видела пятую голову апокалиптического Зверя, изрыгающую Смерть на бледном кролике, т.е., коне, конечно же; шестая же изрыгнула без остатка уничтоженные тобой, моя любимая, Geliebte, целый вторник и целого Скорпиона с его клешнями, и пока ты вылезаешь из шайтан-машины, я вижу, как седьмая голова изрыгает двухглавую книгу пророка Хагая, где в первой главе описывается строительство храма, а во второй Божия сила трансцендентного благословения, снизошедшая каждому кирпичику этого храма, забывается из-за посылки с идолами, которая в нового доме Господнем раскрывается в руках мамлюкского царя Салиха, но вместо идолов в посылке зеленеет и синеет козерожий вирилл, который у Салиха тут же отбирает дух Заратустры, но, долетев до времён Христа, дух обнаружил, что и у него произошла подмена, что у него на колене дешёвый кремень, вот такая вот вторая глава-голова. Дух вселился в Иосифа Аримафейского, дошёл до Пилата, получил у него разрешение на погребение Христа, налил в две чаши его кровь и кровью с одной чаши написал послание к Титу и вручил Поликарпу; кровь с другой бросил в Средиземнœ море, и она через несколько столетий оказалась в Британии. Потом дух в теле Иосифа посетил Армению, неся перед собой первую чашу, и на горе Арарат двадцать один раз окунул кремний в кровь Иисуса, после чего кремний стал опять вириллом. Там же на горе Иосифа задушила зелёная убивающая роза, и дух Заратустры переместился в Зигфрида, который олицетворял собой Землю. Зигфрид дошёл до Танзании и вырвал глаз у тамошнего дракона, который превратился в хрисопрас. После этого дух Заратустры мог вздохнуть с облегчением. Вместе с хрисопрасом он покинул тело Зигфрида, оставив его для дальнейших подвигов и гибели, и отправился ещё к ноябрьским престолам, на первом из которых всё ещё сидел Камиль, а на втором вместо Они́сима сидел Зи́на с острова Крит, пятьдесят седьмой из семидесяти апостолов, с проседью в круглой бороде и молодым огнём в голодных глазах. Дух Заратустры перенёс Зи́ну с неправильного ноября на правильный январь, взяв с него требование «дать хлеб живый городу Лидда» и заместо Камиля посадил рядом с ним на престолы тридцатого ламедвовника, бабника и мазохиста, воина Второй Мировой, а самого Камиля потащил в земной холод, в изоляцию от неба, для финальной битвы, для определённого прошлого, для сотворенного и не творящего.