Заняться в поселке было особо нечем, и, вдоволь отоспавшись за первую неделю, он начал задумываться, чем бы себя развлечь. Фильмы в местном клубе были смотрены-пересмотрены, а друзья детства, с которыми он играл, когда приезжал сюда маленьким, все или разъехались по большим городам, или успели обзавестись женами, а другие загреметь в тюрьму или и в самом деле спиться от безделья.
Как-то однажды тетушки-бабушки пришли в невероятное оживление. Оказалось, в пятницу в местной школе будет выпускной вечер, а они как главные мастерицы сшили чуть ли не половину всех платьев красавиц-выпускниц, и, разумеется, удостоились многочисленных приглашений.
Ну что, пойдем? подмигивала Лене Нюся.
Собирайся и пойдем! командовала Муся. Там столько невест, одна другой краше.
И напрасно он пытался отбиваться и отнекиваться, и фыркать, что ему сейчас никак не до невест, потому что он нынче студент, а любовь это все глупости, это не сейчас, это на потом, тетушки уже вытащили из шкафа отглаженный костюм, а сами успели перессориться из-за того, кто из них в чем пойдет: на выпускной собирался весь поселок, и ударить лицом в грязь было никак нельзя. Он предпринял последнюю попытку избежать этой пытки светским раутом, сославшись на головную боль, но Муся немедленно водрузила на стол огромную коробку с загадочными порошками от всех болезней, а Нюся с серьезным видом уселась напротив внучатого племянника и сказала:
Ленечка, ну даже если тебе там и будет скука смертная, но своди уж, Христа ради, бабушек на праздник, уж больно нам охота на всех посмотреть и тобой похвалиться. Когда еще случай такой представится?
Да и не дойдем мы без тебя! подхватила Муся.
Вот так он и оказался на главном балу крошечного провинциального поселка. И сразу заметил ту девчонку. Не то чтобы она была красивей всех или лучше всех одета просто она почему-то отличалась от других, а чем он и сам не мог понять, просто она была какая-то другая, легкая, волшебная, он смотрел на нее, и ему хотелось улыбаться. Сначала он глянул на нее мельком, потом посмотрел внимательней, потом выискивал в толпе, а потом уже не сводил глаз розовое платье, пушистое, огромное, как цветок, высокие каблучки, распахнутые глаза и яркий румянец.
Баб Мусь, баб Нюсь, позвал он бабушек, которые не умолкая трещали с подружками, знакомыми, соседками. А вон та та девушка это?..
Это не наше, сразу видно, почему-то недовольно скривилась тетя Муся.
Что значит «не наше»? не понял он. Она не отсюда, приезжая?
Кто? переспросила тетушка.
Вон та девчонка в розовом платье!
Да какая она приезжая, это ж Лидочка, дочка Андрея-летчика, дернула его за рукав с другой стороны Нюся.
А почему тогда не «наша»? удивился он.
Платье не наше! смешно насупилась Муся. Не мы шили. Куда уж нам там! В ателье они заказывали. Андрей, отец-то ее, ткань, видать, откуда-то издалека привез, может, из Москвы из самой, тут такой не сыскать, да и выкройка, видать, заграничная. В ателье заказывали. О как.
А рукав испортили! фыркнула Нюся. Куда в такой лиф да втачной рукав?
Вот-вот! Будто безглазые кроили.
Надо было вытачку не так делать. Не по-людски шито!
Подождите! нетерпеливо перебил он. Как зовут девушку? Лида?
Лидочка, да, одновременно расплылись в улыбке обе тетушки. Хорошая девочка, добрая. И красавица, ты ж глянь. И отец у нее золото, а не мужик. Сколько раз нам помогал; и лекарство зимой Мусе редкое достал, уж не знаем, из какого города и привез. Говорит, я для вас, Мария Дмитриевна, всю землю облетел, чтобы вы у нас здоровенькой ходили.