Отец усмехнулся:
"Да, в следующий раз я так и скажу."
"Да уж, так и скажи" ответила девочка, хватая корзинку.
Малина была душистая, она собирала её в ладошку, и пригоршнями запихивала в рот. Надо сперва наесться, а потом собирать.
Какая-то пчела, очевидно, из дедушкиного улья, уселась на ветку и вспугнула сидевшую там твердотелку.
Девочка ела и ела, а в голове, как будто издалека, звучали слова: "долина сонхватов, долина сонхватов "
Долина Сонхватов, сказал Долговязый, укладывая Первую на сиденья.
Путники ждали молча.
И что же? Она проснётся? спросила Любящая.
Проснётся, и хорошо, если скоро. Бывает, засыпают надолго, объяснил Терпеливый, теперь важно другое. Теперь мы знаем, где находимся.
Мы спасены, произнес Веселёхонький, быстро и будто на выдохе.
На карте, которую достал Долговязый, пометили крестик место остановки дилижанса.
Подумать только, как это мы завернули. Река вообще слева, Терпеливый почесывал бороду, Двое суток в пути, а может, и меньше. Отдохнуть уже не получится, места́ в дилижансе заняты, он посмотрел на спящих в одной стороне Бесполезный, в другой Первая, надо идти. Дойдём до Леса, и отправим спасателей.
Долговязый кивнул.
Надо оставить записку, продолжал Терпеливый, она то умеет читать, он посмотрел на девушку, а что насчёт парня, я не уверен, напряжение на небритом, но достаточно юном лице Бесполезного разгладились полностью, в его-то годы, произнес почему-то искатель, будем надеяться, Первая выспится первой.
Никто не улыбнулся его каламбуру. Хотелось скорее покинуть это далёкое заброшенное место, которое даже звери обходили стороной, и выйти к людям.
Подождите, сказал Веселёхонький, и начеркал небольшой набросок лежащей карты, добавив крестик и стрелочку, я думаю, он поймёт.
Терпеливый кивнул.
Путники побросали припасы, надели мешки и отправились в путь.
Теперь только лёгкий ветерок нарушал покой дилижанса, в котором лежали двое проводница и спасённый ею разбойник.
Зачем ты убила их?
Что? девушка поняла не сразу.
Ты убила их и спасла меня.
Они поднялись с равнины и теперь смотрели на этот простор. Там, за холмами, неведомый художник нарисовал очертания гор, величественных и недоступных.
Никто не пробовал дальше? спросила Первая.
Зачем? Нам и равнины хватает А если там нет лесов? А если там живут чёрные ангелы? Ты не боишься?
Девушка промолчала.
Холмы тянулись далеко, очень далеко. Они вели к горам, а горы вселяли страх. Нет, уважение. Нет, всё-таки страх. Но, может быть, там, и только там найдутся ответы на все их вопросы
Пошли? спросила вдруг Первая. Блеск пылающих, отражённый в её глазах, делал их притягательными. Лёгкий ветерок, спустившись с холмов, играл с распущенными волосами. Девушка чуть улыбнулась и взяла его за руку, мы будем первыми
Парень услышал гул.
"Небо".
Веки открылись с трудом.
Да, это небо.
Красные, синие, зелёные сполохи проникали сквозь ставни и расцвечивали всё, до чего могли дотянуться. Как кисти безумца.
По телу будто проехали, мышцы болели, во рту оставался привкус чего-то отвратного.
"Топтун" вспомнил парень.
И сел.
Напротив лежала она.
Лежала.
ОНА.
Но где остальные? Ответов не было. Скорее всего, без сознания он пролежал слишком долго, и что-то случилось.
Но что?
Парень склонился над спящей и посмотрел ей в лицо. Боясь не услышать.
Но он услышал. Сквозь приоткрытые губы пробивалось дыхание. Слабое, равномерное.
Значит, спит. Значит, в порядке.
Он прикоснулся к лицу, провёл рукой по рассыпавшимся волосам. Наклонился ближе. Слабый, но отчетливый стук вытеснил все его переживания.
Он взял её за руку и стал поглаживать пальчики. Медленно, нежно. Поцеловал. Каждый. В отдельности.
Девушка не просыпалась.
Как долго она уже спит? произнёс Бесполезный. Думать о чём-то другом не хотелось, но всё же пришлось.
Из кареты он вышел шатаясь.
Вид упавшего животного, который буквально усыпали твердотелки, заставил согнуться.
И никого. Пустая бескрайняя равнина, злаки и тянучки.
"Они ушли. Но куда? Куда, забери меня чёрный?"
Возможно, ответ был в карете.
Бесполезный вернулся.
И увидел записку, вернее, чертёж.
Путники ушли туда, куда указывала стрелка, а стрелка указывала на Лес.
На душе полегчало, ведь Лес это спасение.
Разбудить Первую и уйти. Но вначале разбудить.
Он подошел к девушке и тихонько позвал. Потом громче. Ещё и ещё. Потом закричал.
Тишина.
Бесполезный коснулся лица и приподнял её голову. Сердце стучало, дыхание сбилось. "Первая, Первая, давай, давай, просыпайся".
Он тормошил тело, пробовал посадить. "Как я ослаб, подумал парень, с трудом поднимая девушку.
И положил обратно, а сам прилёг, рядом.
Что же мне делать? он гладил её по щеке.
Оставить здесь, в этом заброшенном месте?
Тащить на себе?
Или всё же оставить?
Лицо девушки, такое прекрасное в своей безмятежности, расцвечивали небеса. Приоткрытые губы, распущенные волосы. Нарисовать бы. Вот если бы он умел рисовать. И если бы было время.
Бесполезный вздохнул.
Он собрал кое-какие припасы, закинул в мешок. И задумался.
Кое-что он забыл.
Парень полез за сиденья и стал настойчиво рыться, вытаскивая всё, что там находилось. Какие-то тапки, ремни, котелки. Все это падало на пол, катилось, звенело.
Пока не нашел.
В руках была книга, в худом изорванном переплете, потрепанная, старая, казалось, написанная в те далекие времена, когда вокруг Обиженного водили хороводы.
Он положил эту книгу в мешок.
Грустно взглянул на спящую, и вышел за дверь.
Как тяжело было расставаться, в тот самый момент, когда они впервые остались вдвоем. Одни. На бескрайней равнине.
"Она проснётся, сказал он себе, проснётся. Когда я вернусь."
Березы, брумиды, кубышки, какой-нибудь камень или озерцо нужно было постоянно держать направление. Мысль о том, что небеса загорелись, поражала, но и радовала одновременно. Да, не было Россыпи, вечного и неизменного ориентира, но идти в темноте-то ещё удовольствие. Даже если не веришь в ангелов смерти. Даже если не боишься диких собак и разбойников.
Оставалось гадать, когда же ушли остальные. Во время пылающих или раньше? Были ли они готовы к такой перемене? Взяли ли повязки? Небеса загораются внезапно, это не солнце, которое гаснет за несколько суток, может случиться беда.
Бесполезный отогнал свои мысли. Они ушли не одни, там Долговязый, он проводник со стажем, переживать не стоит.
А он и правда переживал. Осознание этого факта его поразило. Будто они не попутчики, точнее, не просто попутчики, будто они что-то большее. Наверное, сказалось время, проведенное в дороге.
"Я, Первая, Терпеливый, Любящая, Веселёхонький. Все мы когда-нибудь встретимся. Встретимся и поговорим. И вспомним. Как сидели у костра, как рассказывали истории. Вспомним ночь. Вспомним ужин от Долговязого. Вспомним топтуна"
Он тяжело задышал. Воспоминания не исчезли, воспоминания затаились. Тогда он не просто слышал, тогда он переживал, а если быть точным, то проживал. Всё, что терзало животное, терзало его. Топтун сопротивлялся так, что слушать это было невыносимо. Так ревёт человек, которого режут, так гибнут, сгорая заживо. И так умирает душа, которую съедает маара. Возможно, те же муки испытывают и двудушные, когда вселяется паразит. Возможно
Мысли были тяжелые, и Бесполезный остановился.
Где-то кружили вороны.
"Странно, подумал парень, чего это вдруг? Кто-то подох? Дикие козы или, может быть, свиньи? Собака? Так далеко от жилища?"
Он решил посмотреть. Оставив сумку и запомнив ориентир, парень двинулся к стае. "Их слишком много, думал он по дороге, Их очень много. Забери меня чёрный, как много"
Сердце сдавило предчувствие. Идти не хотелось, но он всё же шел. С трудом, преодолевая растущее беспокойство, боясь увидеть то, что он ожидал. Надежда еще теплилась, теплилась и.оборвалась.
Человек лежал навзничь.
Руки раскинуты, земля у груди почернела. Вороны, что были на теле, вспорхнули. Плащ, сшитый из кожи морских ползунов, одетый сверху, уничтожил сомнения. Парень взял убитого за руку и перевернул. Да, Терпеливый.
Терпеливый, который поверил ему, который доверил тайну. Самый приятный из собеседников, пусть их было не так уж и много. Повязки на его глазах не было, значит, это случилось раньше. Ещё до пылающих.
Или повязку сняли.
Но кто?
Ночью равнина безлюдна, по ней ездят редко, по делам, и то самым важным. Кто сунется в захолустье? Разбойники? Поджидающие в самом неподходящем месте?
Где его сумка? Где потеряшка, с которой он никогда не расставался?
Неужели??
Бесполезный хотел отогнать эту мысль, объяснить по-другому, но она возвращалась.
Чуть дальше лежало двое, странно, что он не заметил их сразу. Повязок на лицах не было, но одному она была не нужна. Высокий рост и длинные конечности с большими ладонями сомнений не оставляли. Это был он. Молчаливый и всегда доброжелательный, проводник лежал на боку. Будто бы спал, подогнув свои ноги. Ни раны, ни даже следов от удара не было. Как и чем он убит, оставалось гадать.
Рядом лежал Веселехонький. Расставив в стороны руки, он словно глядел в разноцветное небо и улыбался. Расцвеченный всеми его цветами.
Бесполезный сглотнул.
Он ожидал увидеть ещё одно тело, он даже желал его видеть чтобы отогнать ту отвратительную мысль, что уже подобралась. Но кроме этих троих не было никого.
Никого
Та иллюзия хоть и трудного, но победного путешествия, та сплоченность их маленькой группы, которая сидела у костра и слушала истории, оказалась разрушена. Как домик на берегу Заводья, снесённый бурлящим потоком.
Надо было признать очевидное.
И Бесполезный признал.
"Ей нужна была сумка. Терпеливый держал её при себе, чувствовал, что может потерять. А может, и знал".
И он вспомнил Пост.
Ту самую харчевню, в которой они сидели.
Харчевня уже опустела, Трёхглазого унесли, большинство ламп погасло, и только в одном уголке длинного крепко сбитого стола теплилась жизнь. Там, под светом последней горящей лампы сидело двое бывший приговорённый и Терпеливый. Предметы отбрасывали тени, и эти тени дрожали, добавляя таинственности и какой-то потаённой важности в их разговор.
Он вспомнил, как в глазах старика блеснул огонек, они сели ближе и тот произнес, медленно, вкладывая смысл в каждое слово:
Мы нашли.
Бесполезный вопросительно посмотрел на искателя.
Мы нашли этот Остров, продолжил старик, тот, о котором рассказывает история. Мы знали и раньше, что он где-то там, но отправились только ночью. Корабль нашли с трудом, капитан запросил большие, ну просто огромные деньги. Но деньги были, и их дала даже не гильдия. Впрочем, не важно Нас было шестеро. Двое исчезли, один погиб, искатель вздохнул, но то, что мы плыли ночью, собственно, нас и спасло. Бивнебои не нападают, потому что боятся темноты, да и парусники ночами держатся только у побережья, Терпеливый выдержал паузу и усмехнулся, как сказал один человек, "в темноте не возвращаются". А зря. Ночью море спокойно и безопасно.
Искатель посмотрел в тёмный угол, думая и вспоминая. Ему хотелось выговориться, рассказать всё, что случилось, и он говорил.
Доплыли без приключений. Но плыли долго. Очень долго. Море огромно, то, что мы знаем, лишь маленькая бухта, а противоположный берег, который видели мореходы это Остров, тот самый, о котором говорит история. Не берег, что с другой стороны моря, до того берега ещё далеко.
Размеры Острова поражают. Мы плавали вдоль побережья, и, знаешь, расстояния просто огромны это как от Приморья до Длиннолесья, может, и больше. Но не это нас поразило. Остров большой, но мы не нашли ни одной зримой души. Ни одной! Ни крушинки, ни тянучки, ни твердотелки. Деревьев много, но все незримые. Там есть еловые леса, сплошь и только еловые, большие, тенистые, Терпеливый говорил вкрадчиво, словно рассказывал сокровенное, в этих лесах темно, не так как в зримых, но и не так светло, как в листопадных. Там столько животных, которых я раньше не видел. Зверей, насекомых. Есть похожие на ящерицу, но без ног, есть с рогами, как ветви деревьев. Там есть хищники размером с шептуна, у которых четыре лапы. А столько цветов, столько трав, ты даже не представляешь
И там жили люди. Когда-то. Селений полно, но все заросло, прогнило. Иногда раздается скрип, и думаешь вот, сейчас выйдет к тебе человек. Оборачиваешься и видишь это скрипнула дверь, которая шатается на одной лишь петле. И никого.
То, что там однажды случилось, ужасно. Есть места, буквально заваленные черепами. Начинаешь копать землю, и натыкаешься на кость. Человеческую. Масштабы поражают, как будто что-то произошло, внезапно, и люди оказались не готовы
Он замолчал. Уставился в стол и погрузился в раздумья. Потом посмотрел на юношу:
Мы продирались сквозь заросли и заходили в дома. Мы нашли книги, написанные на непонятном языке, но Любящая знала перевод, и могла прочитать, эта женщина много чего знает, старик усмехнулся, лучше не спрашивай откуда. Секретов так много он помолчал ещё с полминуты, Мы отыскали дневник, недописанный. Это самая ценная вещь, когда её читаешь, становится понятно, что все-таки произошло. Не до конца, но понятно. Скажу сразу стражи мошенники, то, что рассказывают стражи сказки, придуманные на скорую руку. Истина другая, истина гораздо болезненней. Истина бьёт наповал. Мы приоткрыли великую тайну, и тайна эта
В сумке, догадался Бесполезный.
Искатель усмехнулся:
Все думают, что в сумке. Но тебе я открою, куда её спрятал. Обещай, если что-то случится, вдруг разделимся, да, шкод его знает, мало ли что, мы же в пути, может произойти всякая неприятность. Обещай, что поедешь в гильдию и отдашь её Дельному. В руки. Обещай.
Обещаю, Бесполезный поднялся над телом и произнес, я отвезу.
Он шёл вторые сутки, без сна, по бескрайней безлюдной равнине, по морю злаков и тянучек, огибая одинокие рощи и густые заросли, мимо тенистых зонтиков и раскидистых елей. Все шёл и шёл.
Пока не увидел Лес.
Тогда он посмотрел назад, пытаясь запомнить то место, откуда пришел. Запомнить в мельчайших подробностях.
Чтобы вернуться.
За ней.
ГЛАВА 2. СКАЗКИ ДЛИННОГО ЛЕСА
Как брума стал царем зверей
Собрались как-то видимые души на совет кто у них будет царём.
Царём должен быть я, сказал топтун, я большой и сильный.
Ты слишком неуклюжий, чтобы быть царём, ответил прыгун, пускай буду я я быстрый.
Ты служишь людям, возмутился шептун, царем стану я, меня все боятся.
Какой в этом толк, если тебя все боятся, усмехнулся саммака, к тебе не подойдут, не спросят совета. Какой же ты царь? Выберите меня я ловкий, умный и нравлюсь всем.
Ты постоянно играешь, скрываешься в рослых тянучках, а ещё хвастун, каких поискать, возразил плащеносец, а я летаю высоко и всё вижу.
Даже слишком высоко. Ты редко спускаешься на землю, сказал остроклювый стрикл, выберите меня я и быстрый, и смелый.
От тебя больше шума, чем пользы, возмутились звери.
И долго так еще выбирали себе царя. Пока не поняли, что выбирать больше не из кого. Остался брума.
Ну что же. Если вы закончили, тогда скажу я, пропищал зверёк, я маленький, трусливый, не шибко умный, я высоко не летаю и далеко не вижу. Выберите меня тогда никому не будет обидно.
Поразились звери мудрости брумы, и сделали его царём.
Из собрания сказок Длинного Леса
Ночью в Лесу светло.
На деревьях распускаются цветы синие, зеленые, фиолетовые, и освещают радужным светом богатый красками мир. Деревья саммаков, деревья плащеносцев, деревья бегунов саммачки, плащеноски, бегуньи все стоят группами и светят по-разному. И когда ты идешь по этому Лесу, ты не просто купаешься в цвете, ты начинаешь по-разному думать. Как будто одеваешь очки с разноцветными фильтрами.